***
Маринетт не знала, от чего смущается больше: от тёплой улыбки Адриана в конце того злополучного дня, когда ей в голову пришла идея купить цветочки, то ли от своей невероятно торжественной речи а-ля «Порви их всех» специально для Адриана перед началом третьего и заключительного тура. Вообще, Маринетт бы ни за что не призналась, но ей показалось, что та самая улыба предназначалась лишь ей одной. Она была такая тёплая, нежная, переполненная всеми приятными чувствами, известными человечеству. Хоть она и понимала, что просто убеждает себя в этом только из-за своей глупой влюблённости, приятней было лелеять эти догадки, а не мучить себя отсутствием хоть каких-то ответных чувств со стороны Адриана. Да и это глупое, невероятно глупое! пожелание… Маринетт только от воспоминания об этом смущалась так, будто прямо сейчас стоит и говорит. А это, на секундочку, произошло неделю назад! Даже итоги соревнований уже подвели, а Маринетт всё мучается от собственной глупости. И главное помнит всё до малейшей детали, отчего смущается ещё больше… Маринетт подловила Адриана прям перед выходом на сцену. Неважно, чего стоило ей пробраться за кулисы (может, сыграло на руку то, что на этот раз тур проводился в школе Франсуа-Дюпон), в любом случае, блондин стоял в помещение в абсолютном одиночестве. Девушка незаметно подкралась к нему с целью напугать, но Адриан, очевидно, заметив её, опередил Маринетт, напугав её чуть ли не до полусмерти. — Чего ты тут делаешь? — радуясь удавшейся пакости, спросил Адриан. — Пришла тебя подбодрить. Выглядишь так, будто вот-вот расплачешься от волнения, — не упустила возможности подколоть друга Маринетт. — Ну так давай, подбадривай. Блондин в ожидании облокотился спиной о стену и сложил руки на груди. — Ну, это… — сказать, что Маринетт растерялась — не сказать ничего. Но, благо, быстро собралась с мыслями. — Знаешь, ты один из лучших танцоров, которых я когда-либо встречала. — А кто лучше? — перебил её Адриан. — Я, — незамедлительно ответила Маринетт и продолжила. — Поэтому, я уверена, на этой сцене тебе нет равных. Ни пуха, ни пера! — Ох, благодарю от всей души! — улыбнулся Адриан, расплываясь в реверансе. — Всегда пожалуйста, миледи, — Маринетт шуточно поклонилась и, взяв ладонь Адриана в руку, поцеловала её… Поцеловала руку Адриана! Руку! Адриана! Поцеловала! Маринетт вспоминает это со смесью ужаса и восхищения. Правда, ужаса всё-таки больше. Кстати о конце соревнований. Несмотря на наполненную чистой уверенностью речь Маринетт, Адриан занял лишь второе место. Неожиданно, конечно, но вовсе не грустно. Ведь первое заняла Роуз! Маринетт казалось, она оглохнет от визгов подруги, когда та узнала, что получает главный приз — золотую медаль и почётную грамоту победителя. Впрочем, не одной Маринетт так казалось.***
Опять это ощущение лёгкости на сцене, мягкий свет прожектора, направленного прямо на неё, чьи-то громкие крики и свет фар несущейся на неё машины… Маринетт села на кровати. Опять этот кошмар. Ей уже начало казаться, что когда-нибудь её реально собьет машина. Маринетт глотнула воды и легла обратно. Проворочавшись без сна ещё около двадцати минут (об этом сообщили часы на телефоне), девушка поняла, что уснуть получится навряд ли. Тем более раньше, дабы преодолеть неприятный осадок после кошмара, Маринетт делала чай, что-нибудь кушала, выходила на балкон полюбоваться звёздами… Точно, балкон! Маринетт, ошарашенная и вдохновлённая своей безумной идеей, подскочила с кровати, натянула свитер, носки и кроссовки и выбежала из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. Коридор, опять-таки, был пуст, что неудивительно для такого времени. Девушка прикинула, что идти её не так уж и долго, поэтому луче быть тише, чем быстрее. Пробираясь чуть ли не на цыпочках мимо комнат, брюнетка, наконец, дошла до пункта назначения. Лестница упиралась в потолок, а точнее, в дверь, ведущую на крышу. Маринетт последний раз оглянулась и полезла наверх. Преодолев половину пути, девушка уверенным жестом толкнула дверцу, та, хоть и со скрипом, но поддалась. Маринетт отточенным и уверенным движением забралась на крышу и, поднявшись на ноги, огляделась. Из темноты на неё глядели два больших зелёных глаза. На крыше, обхватив колени руками, сидел Адриан-мать-его-Агрест. Девушка тихо прикрыла за собой дверь и подошла к полуночнику. — Ты чего здесь делаешь? — почти прошептала она. — А ты? Дела сердечные замучили? — усмехнулся блондин. — Типа того. Маринетт уселась рядом с другом и повторила его позу, всматриваясь в даль. — Я, кажется, влюбилась, — дивясь своей прямолинейности, сказала она. — Не повезло ему, — ответил Адриан, даже не смотря на девушку. — Ага, — усмехнулась Маринетт, положив подбородок на сложенные руки. — У меня проблемы схожего характера, — вздохнув, признался Адриан. — И кто эта бедолага? — Маринетт кинула заинтересованный взгляд на Адриана, с удивлением обнаружив, что тот пристально на неё смотрит. — Сначала скажи, в кого ты втюрилась. Маринетт думала лишь секунду, прежде чем ляпнуть: — В тебя.