Yeah, I've made mistakes Next time, I swear I'll change When I find love again I'll be much better Than the man I used to be When I find love again I'll have a better plan for us. James Blunt
. Живоглот ужасно проголодался и решил попытать счастья ещё раз, прежде чем обследовать кухонный стол. Кот обнюхал свисающую с кровати руку, убедился, что она не принадлежит хозяйке, но всё же настойчиво ткнулся в неё головой и мяукнул. Длинные пальцы зашевелились, наобум ощупывая его уши, и рука исчезла. Малфой проснулся, разбуженный настырным животным, аккуратно приподнял голову и увидел рядом с собой на подушке мирно спящую Гермиону. Осторожно сдвинувшись, он повернулся на бок, разглядывая её спокойное лицо. В голове было пусто, а на душе тихо. Прошедшая ночь будто обновила его. Тело приятно ломило, он чувствовал небывалый прилив сил и… свободу. Драко свесился с кровати в поисках своего белья, нашёл его и, выскользнув из-под одеяла, потихоньку вышел из спальни. …Гермиона открыла глаза и сладко потянулась, понемногу просыпаясь. Уловив запах свежего кофе, девушка села на кровати и увидела, что в спальне больше никого нет. Прихватив с кресла скомканную футболку, она не стала её надевать, просто прижала к груди и прошла в гостиную. В ванной шумел душ. Явно накормленный Живоглот развалился на подоконнике, греясь в зимних солнечных лучах. Гермиона зашла на кухню, мимоходом пощекотав пушистого друга, и раскрыла жалюзи, впуская утро. Воспоминание о прошедшей ночи вызвало блаженную улыбку на лице. Она усмехнулась своим мыслям и обхватила себя за плечи. — Кто-то проснулся в отличном настроении? — Дразнящие губы коснулись её мочки уха и прошлись вниз по шее. — Почему ты удрал из постели? — спросила Гермиона, отклоняясь назад и касаясь рукой мокрых взъерошенных волос. — Решил, что стоит принять душ. Вчера как-то было не до этого. — Руки потянули её ближе. — Иди-ка сюда. — Ты не выглядишь усталым, невзирая на то, что спал от силы часа четыре. — Она засмеялась и чмокнула его в щёку. — Сон — это последнее, в чём я сейчас нуждаюсь. Футболка упала из её рук, и она почувствовала тёплые ладони на своей груди. — Знаешь, вчера, я хотел скорее взять тебя, словно в какой-то горячке. — Шёпот легко овеял её ухо, вызывая приятные мурашки. — Я не мог остановиться, будто поглощая тебя всю целиком. Хотел обладать тобой, услышать как ты, извиваясь, стонешь моё имя. — Чуткие пальцы сжали соски, немного потягивая, заставляя их заостриться. — Я даже не вспомню, сколько раз брал тебя этой ночью, потому что точно знаю, что мне в любом случае было мало. — Одна рука, томительно обжигая, спустилась вниз по её животу. — Но сейчас я не хочу торопиться, совсем не хочу. Малфой увлёк её на диван, сел сам и усадил Гермиону на колени спиной к себе. Она удобно раскинулась на его расслабленном теле и снова услышала жаркий шёпот: — Я хочу, чтобы ты почувствовала то же, что чувствую я, лаская тебя. — Он бережно взял её руку и аккуратно провел ей по груди девушки. — Твоя кожа похожа на бархат под моими пальцами, а здесь, — он накрыл её ладонью сосок, — она намного горячее и меняется от касания. Твои соски, как маленькие бутончики, они и прячутся, и раскрываются мне навстречу. Теперь, — слегка подразнив обе груди, он заскользил её рукой ниже по животу, — я хочу, чтобы ты восхитилась тем, какие приятные на ощупь твои живот и бёдра. — Драко завладел обеими руками Гермионы и направил их путешествовать дальше. — У тебя такое упругое и податливое тело, я с ума схожу при мысли о том, что здесь, — он положил их руки на пульсирующую промежность, — становится влажно от моих ласк, что ты ждёшь меня, чтобы принадлежать мне снова. — Он сплёл их указательные пальцы и погрузился ими в глубь манящего тепла. Гермиона застонала, выгибая спину, чувствуя ягодицами его возбуждение и невольно ёрзая на нём. — Ты чувствуешь эту сладкую влагу, Гермиона? Вот самое потрясающее ощущение для мужчины — когда его женщина настолько мокрая, что течёт по его бёдрам. Когда она изнывает от желания. Он развернул подрагивающую девушку к себе лицом, приподнял и, не сдерживаясь, вошёл в неё сразу и до упора. Гермиона задыхалась от горящей в ней похоти. Его слова завели её до крайности, и когда он оказался внутри, она вскрикнула и прильнула к нему всем телом, чтобы сильнее его чувствовать. — Да, вот так, ближе ко мне. — Малфой откинулся на спинку дивана и провёл руками по её разгорячённой груди. — Я могу ласкать тебя вечно, Мерлин, как же ты изумительна, — простонал он, подаваясь навстречу первым движениям её бёдер. Она смотрела на него, прижимаясь всё теснее и двигаясь всё быстрее. Он был прекрасен в своём блаженстве, прикрывая глаза, закусывая и отпуская нижнюю губу, не смущаясь своих прерывистых стонов и тяжёлого дыхания. Осознание, как сильно он наслаждается ей, практически мгновенно подвело девушку к краю. Она вспомнила, что вчера ночью он отымел её прямо у стены в прихожей, как только втолкнул в квартиру; как буквально сорвал с неё одежду и, бросив в спальне на кровать, взял её снова, исступлённо трахая, целуя и покусывая самые отзывчивые места, пока оргазм не снёс ей крышу, и она не закричала, изодрав ему в беспамятстве спину. Рывки бёдер стали сильнее, она вскрикивала и уцепилась руками за плечи Малфоя, стремясь продлить их удовольствие и при этом отчаянно желая забыться в экстазе. — Ты ненасытная дерзкая девчонка. — Гибкие пальцы сжали ей бедра, двигая их вверх и вниз. — Хочу, чтобы ты кончила. Сейчас, Гермиона. — Он глубоко вошёл в неё, приник к её пересохшим губам и, скользнув руками вверх, надавил ими ей на шею и плечи. — Сейчас ты трахнешь меня и кончишь. С этими словами он крепко прижал Грейнджер к себе, вжимая её клитор в своё тело и ритмично стимулируя его каждым движением. Она ощутила нарастающую волну оргазма, вонзилась ногтями в его предплечья и затряслась от острого удовольствия, продолжая неистово насаживаться на его член. Их стоны смешались, и, теряя голову, Гермиона ощутила, как он вздрогнул, удерживая её на себе и впиваясь губами в выгнутую шею. — Это… просто… охуительное… нечто, — выдохнул он, привлекая ослабевшую девушку к себе на грудь. Они долго не шевелились, сплетясь чуть влажными истомлёнными телами и поглаживая друг друга, пока Гермиона, с трудом подняв голову, не пробормотала: — Знаешь что? — М-м? — Я просто умираю от голода. — Аналогично. — Драко поднялся прямо вместе с ней, висящей на нём, как ленивец, и, придерживая её, направился на кухню. — Так, у нас уже готов кофе. — Он открыл холодильник, поудобнее пересадив Гермиону на свободную руку, как ребёнка. — Есть яйца, есть бекон, и имеются даже несколько ломтиков чеддера. Как насчёт яичницы? — Ты умеешь готовить? — сползая по нему вниз, чтобы встать на ноги, поинтересовалась девушка. — Ну, не сказал бы, что это моё любимое занятие, — усмехнулся Малфой, — но при необходимости могу приготовить что-то съедобное из подручных продуктов. — Даже не предложишь мне самой заняться готовкой? Я была уверена, что ты только и делаешь, что делегируешь. — Гермиона игриво цапнула его за плечо. — Сдаётся мне, что ты и на ногах-то еле держишься сейчас. — Он самодовольно хмыкнул. — Поэтому садись и наблюдай за рождением шедевра. — Сразу за этими словами последовал взмах вилкой. — Ты и такое банальное занятие сумеешь преподнести с пафосом, — засмеялась Гермиона и налила себе кофе. Пока Драко священнодействовал над завтраком, она приняла душ. Они с удовольствием поели и сыто растеклись на облюбованном диване в ленивой полудрёме. — Что думаешь по поводу всего случившегося? — спросил молодой человек, мягко перебирая длинные локоны. Гермиона приподнялась и посмотрела на него, упёршись подбородком в руку. — Мне с тобой очень здорово. Не только в сексе. — Она немного покраснела. — Вчерашний вечер был лучшим в моей жизни за последние годы. И ты такой… обычный мужчина, никогда бы не подумала, что ты можешь валяться в трусах на диване и вкусно жарить яичницу. — Надеюсь, обычный не значит заурядный? — спросил он с наигранным возмущением. — А то, знаешь ли, сейчас включу занудного выхолощенного аристократа с многовековыми семейными традициями. — Этим ты меня уже не напугаешь, слизеринец. — Девушка легко укусила его за губу. — Ты действительно очень хорош, — шепнула она, целуя его и зарываясь носом в шею. — Не так, детка, — сказал он, переворачивая её на спину и наклоняясь сверху. — Я лучший.***
К вечеру Малфой сказал: — Думаю, мне надо заскочить домой, чтобы хотя бы переодеться и вообще посмотреть, как там дела. — Может, попросить Девоути? Не хочу, чтобы ты уходил, — Гермиона выпалила это не задумываясь, и Драко наградил её красноречивым взглядом. — Тогда пошли со мной? Заодно увидишь мою холостяцкую берлогу. Предложение было заманчивым. Гермиона кивнула и отправилась одеваться. Они воспользовались камином и через несколько секунд очутились в огромном лофте с бесконечно высоким потолком. — Так вот где ты теперь живёшь, — Девушка огляделась. — Здесь очень просторно и много света. — Да, я, видимо, привык к масштабным помещениям, — засунув руки в карманы, сказал Драко. — В мэноре была куча комнат, но большая часть из них всегда находилась под замком. Не люблю эти границы, поэтому у меня квартира-студия, как видишь. Вокруг было совсем немного мебели, или так казалось из-за размеров жилья. Обстановка выглядела лаконичной и очень сдержанной. В глаза бросился огромный белый кожаный диван, контрастный чёрно-белый круглый ковёр на полу и тяжёлый тёмный стол с несколькими стульями между зоной кухни и столовой. На стенах висело несколько ярких картин, а на невысоком плоском столике в угловатой вазе пушился букет из каких-то колосьев и листьев, с вкраплениями белых милых клубочков хлопка. — Как Девоути справляется с современными предметами обихода? – спросила девушка, скользя глазами по кухне со встроенной бытовой техникой. — И, кстати, где он? — Он прекрасно освоился. На выходные я обычно его отпускаю, поэтому сейчас он у Андромеды. Ему нравится играть с Тедди Люпином, плюс там у него есть своя комнатка. — Драко пожал плечами и опустился в странно изогнутое небольшое кресло рядом с книжной этажеркой. — Гарри частенько навещает крестника, насколько я знаю, но он никогда не упоминал про домовика. — Гермиона облокотилась на спинку дивана, расположившись напротив Малфоя. — И Андромеда всегда отказывалась, по его словам, от материальной помощи. Удивляюсь, на что она живёт. — Тётя очень поддержала меня, когда я уехал учиться в Вену. Она согласилась присмотреть за моей матерью, взвалив на себя, помимо малыша, ещё и её. Я постарался компенсировать это, как смог, оставив ей домовика и практически все свои свободные деньги. Нам трудно дался первый шаг к примирению, но сейчас, смею надеяться, прежней вражды больше нет. — Значит, ты ей помогаешь. — Девушка скорее утверждала, чем спрашивала. — Делаю, что в моих силах, — сдержанно проговорил Малфой. «Он их содержит, теперь понятно. Нарцисса в Мунго, Люциус в тюрьме, у него просто больше никого нет». — Ты навещал отца в Азкабане? — вдруг спросила Гермиона. Помрачнев от неожиданного вопроса, Драко отрицательно качнул головой. — Ты ведь его единственный сын, Драко… — Какая жалость, — Он взвинченно встал. — Можно, например, вообразить — для этого времени в Азкабане предостаточно, — что вся твоя семья, которую ты подверг смертельной опасности, сгинула, и теперь ты один в целом мире. — Мне показалось, что твой отец искренне раскаивался на суде во всех своих деяниях, к тому же его срок через пару лет подойдёт к концу и… — И пусть себе раскаивается дальше. —Драко порывисто заходил перед ней туда-обратно. — Гермиона, я не имею ни малейшего желания обсуждать сейчас персону Люциуса Малфоя. Всё, что его волновало, когда огласили приговор, — это то, чтобы я успел спрятать ценные артефакты из нашего хранилища. Надеюсь, он порадуется, узнав после освобождения, что я последовал его указаниям и удачно их сберёг, а потом продал, что позволило мне выжить и даже достичь определённого успеха. Благодаря чему будет выживать он, я понятия не имею. — Ты не можешь простить ему, что из-за его провала тогда в министерстве ты попал во всю эту историю с директором… — Ты серьёзно думаешь, что я злюсь на него только из-за этого? — Блондин остановился и взглянул на неё с уже привычной саркастической усмешкой. — «История», как ты выразилась, скорее характеризует меня, отчаявшегося и трясущегося за свою жизнь и жизнь моих родителей. Но нет, злюсь я не поэтому. Мой влиятельный папаша так заигрался в дворянина, одержимого идеей чистоты крови, что упустил тот момент, когда это перестало быть просто чванливостью и желанием возвыситься над другими. И стало гонкой на выживание. — Драко запустил пальцы в волосы. — Очевидно, что и для него самого стало сюрпризом после возрождения Мистера Зло, кому в конечном итоге ему придётся подчиняться. Ничего даже отдалённо похожего на человека там не было... — Драко замолчал и отвернулся. Голос его зазвучал глухо, будто через вату: — Все слова и наставления гордого господина Малфоя своему сыну обернулись пылью, когда мы столкнулись... с неудовольствием Волдеморта из-за провала с пророчеством Поттера. Каждодневные пытки ради забавы, Тёмная Метка, боль в которой вызывала желание отгрызть себе руку, бесконечные убийства в моём родном доме, там, где я вырос! И, как вишенка на торте, несколько Пожирателей, обсуждающих вслух между собой грудь моей матери. Прямо при отце. И он, молчащий и не поднимающий глаз. Не отвечающий на то, за что раньше вырвал бы любому язык и затолкал ему в глотку. Удерживающий меня, когда я напал на этих гнусных ублюдков в отчаянной попытке разбить их поганые грязные рожи. Нет, Гермиона, как-то я не настроен на встречи с ним. Думаю, вполне обойдусь без этого. Девушка растерянно молчала, глядя на его поникшие плечи. — Драко… Возможно, он хотел спасти тебя от худшей участи, удержав от расправы над теми… людьми… — попробовала начать она. Он обернулся и схватил её за плечи. — Мерлин, Грейнджер, ты видела все неприглядные стороны этой войны, ты сама не раз находилась в шаге от гибели и вынесла злоключений больше, чем кто бы то ни было. И при этом ты сохранила веру в людей, ты стремишься даже в чудовищных поступках углядеть что-то хорошее, оправдать их. Что это, наивность или широта души? — Он вгляделся в неё, будто мог прочесть ответ в распахнутых карих глазах. — Ты как моя таблетка от реальности, Гермиона. Иногда мне становится страшно, что всё это сон, и ты просто придумана моим воспалённым воображением. Я так нуждался в этом, если бы ты знала… и могла понять, о чём я говорю. Если кому и дано исцелить мою душу, то только тебе. Гермиона крепко обняла его, утыкаясь ему в грудь и заливаясь горячими, жгущими веки слезами. Ей казалось, что, принимая его боль, она облегчает и искупляет её, так же, как и свою собственную. Малфой обнимал её в ответ, покрывая поцелуями мокрое от слёз лицо. От щемящей нежности стесняло грудь, мешая воздуху наполнить лёгкие. Они цеплялись друг за друга, задыхаясь, словно стояли на шатком плоту посреди бушующего океана, а их объятия были единственным спасительным якорем, удерживающим их на плаву. После этих выходных Гермиона внезапно остро осознала, что больше она не желает оставаться одна. Работа, разумеется, никуда не исчезла, и её было очень много, но каждый вечер Малфой проводил теперь с ней. Она не могла им насытиться, его присутствие рядом ощущалось, как разряд тока, и она по-настоящему в нём нуждалась. Девушка совершенно пропала для друзей, отвечая на все приглашения в гости отказом и извинениями о своей чрезвычайной занятости. В результате Джинни как-то сказала Гарри за ужином, что, видимо, Гермиона слишком буквально восприняла её совет найти себе мужчину и приключений на пятую точку. Гарри сомневался в этом, пока случайно не встретил подругу в министерстве и не поразился тому, какой красивой и счастливой она ему показалась. Гермиона попросила прощения, что совсем про них забыла, но её глаза так искрились, что Поттер махнул рукой и, бросив: «Всё с тобой понятно!», обнял девушку, чувствуя облегчение. — Может, хоть скажешь, кто он? — Гарри поправил очки и вопросительно посмотрел на лучившуюся улыбкой Гермиону. — В своё время — непременно! — загадочно ответила она, велела передавать Джинни привет и, попрощавшись, растаяла в толкучке атриума. Драко тоже окунулся в эти отношения с головой. Ему хотелось сделать для Грейнджер всё и даже больше. Он не мог дождаться вечера, чтобы скорее встретиться с ней, а что происходило дальше, было, по сути, неважно, так как ему нравилось абсолютно всё: и то, как они смотрели магловское кино, объедаясь сладостями старательного Девоути, и вечерние прогулки в парке перед сном, чтобы, замёрзнув, возвратиться домой и греться вместе в горячей ванне, и то, как она делала ему массаж, сидя на его спине верхом в своих смешных больших шерстяных носках. Он полюбил утреннюю сутолоку в её квартире, когда она опаздывала на работу и носилась по комнатам, как маленький кудрявый смерч; их долгие ночные разговоры в постели у него в лофте, пока она расспрашивала про его детство, любимые книги, а он выяснил, что она боится темноты и обожает землянику. Ему нравилось срывать её на обед с работы, чтобы «обсудить деловые моменты», что всецело поощрял Петшоу, конечно, не зная, что обедали они от силы всего минут пятнадцать, а остальные сорок пять занимались любовью у кого-то из них дома, еле отрываясь друг от друга, чтобы вернуться в офис. Целый день Гермиона кружила у него в голове: то её удивлённые глаза, когда он однажды трансгрессировал вечером к ней в квартиру с охапкой розовых тюльпанов («Где ты нашёл их в декабре?!»); то слегка укоризненные, когда он, хохоча, в красках описывал ей, как Гралогель продал мадам Булстроуд, пышной аппетитной блондинке, бриллиантовую тиару за полцены, только потому, что она пришла в платье с огромным вырезом и любезно откинула мантию, осматривая украшение; то прикрытые от наслаждения и помутившиеся от желания, пока он исследовал её тело губами и языком, впитывая каждый вздох и движение. Он чувствовал себя с ней настолько живым и счастливым, что было немного страшно. Ему не хотелось даже представлять, что случилось бы, если бы всё это в одночасье закончилось. — Не хочешь рассекретиться? — как-то спросил он, щекоча маленькие розовые ступни и нарочно отвлекая Гермиону от чтения скучнейшего, на его взгляд, журнала, посвящённого законотворчеству в магическом мире. — Думаю, рано или поздно придётся это сделать. — Девушка со вздохом откинула журнал и потянулась к нему за поцелуем. — Навряд ли мои друзья и знакомые сильно обрадуются факту того, что мы вместе, но... мне, по большому счёту, наплевать. — Странно, что репортеры ещё не пронюхали про нас. — Драко коснулся губами её щеки. — В отношении моей фамилии они всегда проявляли чересчур рьяный интерес. Совсем скоро в министерстве ежегодный Рождественский приём, и я бы хотел пойти с тобой. Как со своей девушкой, если ты не против такой публичности. — Совсем нет. — Гермиона состроила ему рожицу, увиливая от очередного поцелуя. — Представляю, как будет шокирована общественность. Прямо-таки вижу огромные заголовки в «Пророке», и, дай Мерлин, дело обойдётся без Риты Скитер. — Я вложил такое количество денег в этом году в здравоохранение и Аврорат, что они просто не посмеют написать что-то откровенно гадкое, — усмехнулся молодой человек. — Кстати, я давно хотела спросить. Как твоя мама? — Гермиона выпрямилась и уселась на кровати по-турецки. — Ты никогда о ней не говоришь, я даже не знаю, общаетесь ли вы. Драко неопределённо пожал плечами: — Пока состояние стабильное. Если ты помнишь, Гралогель мне принёс однажды редкое зелье, это было при тебе, тогда, в банке. — Девушка кивнула. — Так вот, оно подействовало и отсрочило самое... страшное. Это какая-то странная смесь магического зелья и магловского лекарства. Ей вливают его в вену через трубочку с иглой, и болезнь на время отступает. — Ей, видимо, ставят капельницу… А что это за болезнь? — Конкретики нет, Гермиона. Наши целители говорят, что что-то с мозгом, из-за этого у неё сильные головные боли, она плохо видит и почти не встаёт. Сейчас без ухудшений, и их отсутствие уже хороший признак. — Мне очень жаль, Драко… — Я знаю. Они немного помолчали, и тут он спросил: — А что насчёт твоих родителей? Ты никогда о них не упоминала. Гермиона замялась и, решившись, произнесла: — Я наложила на них Обливиэйт перед тем, как уйти с Гарри и Роном на поиски крестражей. Они уехали в Австралию, я даже пыталась найти их там после окончания войны, но родителей словно след простыл. За полгода никаких зацепок… Боюсь, что когда всё же их найду, контрзаклятие не подействует, и они больше никогда меня не узнают. Он скользнул взглядом по наполнившимся слезами глазам и привлёк её к себе, нежно обнимая. — Я уверен, что с ними всё в порядке, Гермиона. И убеждён, что мы сможем их найти. — Мы? — Я постараюсь задействовать для этого все свои связи и знакомства. И деньги, если понадобится. — Он остановил её возражения, мотнув головой: — Прошу, не плачь. И не думай о плохом. — Почему я не могу запечатлеть этот момент в своём сознании и показывать его в Омуте памяти всем, кто смеет утверждать, что ты холодный и расчётливый сукин сын. — Гермиона вздохнула и уткнулась ему в грудь. — Слава Мерлину, что ты лишена такой возможности. Люди не очень-то любят обманываться в своих убеждениях. А насчёт холодного и расчётливого сукиного сына — я такой и есть, детка. — Он небрежно чмокнул её в макушку. — Неправда, — прошептала она, — ты стоишь целой кучи этих сварливых сплетников. — Главное, что ты так считаешь, а больше ничьё мнение меня не волнует.***
В канун Рождества Гермиона сбилась с ног, пытаясь совмещать работу и подготовку к празднику. Драко предложил встретить Рождество с Андромедой и малышом Тедди, и взволнованная девушка металась по магазинам, чтобы успеть купить всем подарки и праздничные украшения для квартиры. Петшоу дорабатывал регламент для Гринготтс и готовился предоставить его сначала на суд своему заместителю, а потом уже и непосредственному заказчику, поэтому организацию работы всего отдела Гермиона тащила на себе. Однажды, ввалившись домой поздно вечером, нагруженная блестящими пакетами, она осела на пол в прихожей и устало застонала. Из кухни выглянул Драко и скептически поморщился. — Я, конечно, понимаю, что говорить тебе что-либо практически бесполезно, но, может, стоит притормозить? — Я купила всем подарки… и закрыла важные вопросы за весь декабрь. Ещё я натёрла ногу и хочу есть. Малфой подхватил свёртки с подарками и унёс их в спальню. Оттуда через секунду донёсся его негодующий голос: — Мерлин, ты купила Тедди волшебную железную дорогу? Зачем, неугомонная женщина?! Я же говорил, что купил ему кучу игрушек, и Андромеде тоже приготовил подарок. — Но я должна что-то подарить и от себя, Драко. — Гермиона устало поднялась и дождалась, пока он заберёт её пальто. — Мы немного знакомы, но в таком статусе я в доме миссис Тонкс точно не появлялась. — У меня есть подарки от нас обоих. Мы идём вместе, так что тебе необязательно было заморачиваться. — Малфой, покорми меня уже, где тот благословенный супчик, который вчера тебе передал Девоути? — Девушка направилась на кухню, как вдруг в гостиной раздался стук в стекло. Молодые люди переглянулись, и Гермиона поспешила к окну. На насесте сидела большая белая полярная сова. — Это сова Гарри, — нахмурилась Гермиона. Она отвязала письмо от лапки и пробежала его глазами. — О, Мерлин! — воскликнула она. — Что стряслось? — Малфой подошёл ближе. — Джинни в лечебнице святого Мунго. Гарри пишет, что у неё угроза… прерывания беременности. Я ничего не знала о том, что она ждёт ребёнка. Мне нужно её навестить! — Ты непременно это сделаешь, только завтра, хорошо? Сейчас ты поешь и ляжешь спать, а я пока наведу справки о её состоянии. — Надо написать Гарри ответ. — Гермиона схватила лежащую на полке магловскую шариковую ручку и настрочила небольшую записку. — Он скорее всего сейчас у своей жены, так что письмо получит, только выйдя из палаты срочного целительства. Успокойся и присядь наконец. — Драко сочувственно погладил её по плечу. Рано утром к Малфою прилетела крошечная сова, хотя Гермиона не заметила, что вечером он отправлял кому-то сообщение. Одеваясь на работу, он вскрыл письмо, прочёл и сказал: — Навестить твою подругу можно будет только завтра. Её искусственно погрузили в сон, чтобы она восстановила силы. Всё не так страшно, по мнению целителя Сепсиса, и он надеется на благополучный исход. Через минуту в окно опять раздался настойчивый стук, и Гермиона снова увидела сову Поттеров. Проглядев записку и отпустив птицу, она сказала: — Да, ты прав, Гарри был с Джинни всё это время. Он просит меня заскочить к ним домой и передать ему пару чистых футболок. Думаю, отпрошусь с работы чуть пораньше. Всё, мне пора бежать. Увидимся вечером! — Она прильнула к Драко, нежно целуя его на прощание, и, накинув пальто, прыгнула в камин. День пролетел в чтении всех сносок Джулиуса в регламенте для Малфоя, и под вечер Гермионе уже хотелось взвыть от его мелкого убористого почерка. Она отпросилась у начальника на три часа пораньше и улизнула с работы, переместившись по каминной сети на площадь Гриммо. Выйдя из камина и вытряхивая Летучий порох из волос, Гермиона услышала какой-то шум на кухне. Она уж было решила, что ей почудилось, но шорох повторился вновь. — Кикимер, это ты? — крикнула девушка. Ответом ей послужила тишина. Она на цыпочках двинулась к источнику звука, нащупав палочку в кармане и выставив сумку впереди себя, как барьер. Заглянув за угол, сразу за которым открывалась кухня, Гермиона внезапно увидела стоящую там высокую долговязую фигуру со всполохом густых рыжих волос. — Рон?..