Потусторонний мир - Коралина!AU

— Чимин, о чём ты говоришь?       Он колеблется, осознавая, что ты не понимаешь. Помещая иглу обратно в коробочку, Чимин снова хватает тебя за руки, поглаживая большими пальцами твою кожу. — Т/И, ты ведь видела магию в этом мире. Ты знаешь, что все работает по-другому в этом месте. Ну, я тоже работаю по-другому. Мне не нужны вещи такие, как еда, вода и сон. Мне просто нужна… ты.       Чимин протягивает руку, чтобы погладить тебя по щеке, его взгляд мягкий и полон любви, что заставляет твое сердце болеть. Если бы только настоящий Чимин смотрел на тебя так. — Эти пуговицы — то, с помощью чего я запечатываю свою силу, они соединяют меня с вещами. Если бы ты… позволила мне, тогда мы могли бы быть вместе навечно. Я бы смог остаться в живых навсегда.       Ты смотришь на него без единой мысли, до сих пор не понимая. Рука Чимина змеится вниз по твоему телу, чтобы остановиться над твоей грудью, прямо над сердцем. — Ты ничего не почувствуешь, я обещаю. Неужели ты не хочешь остаться, дорогая?       Настал момент тишины. Твои брови снова нахмурились, пока твой мозг пытается понять смысл его слов. — Ты… хочешь пришить пуговицы в… — его рука слегка надавливает на место в груди, побуждая тебя закончить. — Мое сердце?       Глаза Чимина загораются, он яростно кивает, когда у тебя сводит живот.       «Он хочет пришить пуговицы в меня. Он хочет пришить пуговицы внутри меня».       Ты чувствуешь, как твое сердцебиение ускоряется. Дыхание учащается, кровь бьёт в ушах, ты изо всех сил пытаешься быть невозмутимой.       «Не отвергай его сразу, это будет подозрительно. Притворись, что обдумываешь». — Так… — ты замолкаешь, глядя из стороны в сторону в притворном осматривании. — Я смогу остаться здесь с тобой?       Как если это было возможно, Чимин загорается еще больше. — Да! Ты сможешь остаться здесь навсегда!       Его сжатие на твоих руках почти пугает: ни капли слабости, никак не пошевелиться. Как будто он боится, что ты исчезнешь в порывах дыма. Что-то есть в том взгляде, которым он одаривает тебя, такой нежный и полный восхищения, что заставляет тебя встать со своего места и отойти, дабы между вами было расстояние. Теперь ты знаешь, насколько опасен этот взгляд. Тот, что заманил тебя в ловушку в самом начале. — Мне… мне нужно время, чтобы подумать об этом, — выпаливаешь ты, вытирая вспотевшие руки о ткань своего платья.       Выражение Чимина на пару секунд изменилось, но он быстро успокаивается. — Конечно, дорогая, — говорит он, его голос слегка напряжён. — Почему бы нам пока не посидеть немного в гостиной? Я приготовлю тебе чай, ты выглядишь взволнованной.       Он встает, чтобы провести тебя в коридор, но ты тянешь его на себя за руку. — На самом деле, думаю, я пойду спать, — говоришь ты, протирая глаза для более драматического эффекта.       Глаза Чимина сужаются. — Спать? — он звучит обеспокоенно, но ты улавливаешь, как его голос колеблется. — Да, я очень, очень устала, — ты делаешь вид, что якобы зеваешь. — Думаю, мне сейчас больше нужен сон.       Вид Чимина противоречив, глаза подозрительно бегают по твоему телу.       «Отвлечь его». — Ты укроешь меня, дорогой? — ты обвиваешь руку вокруг его талии и практически мурлычешь ему в ухо.       Очевидно, это сработало. Суровые линии на его лбу становятся мягче, знакомый блеск возвращается в его глаза. Он тепло улыбается, втягивая тебя еще сильнее в свои руки. — Конечно, малышка.       Кажется, что время долго тянется, пока вы неспеша поднимаетесь по лестнице. Ты ощущаешь на себе пристальный взгляд Чимина, когда переодеваешься в мягкую шелковую пижаму, которую он приготовил для тебя, но ты… продолжаешь сохранять спокойствие. Ты даже не отодвигаешься и не вздрагиваешь, когда он проскальзывает в постель рядом с тобой и затягивает тебя в свои объятия. Вчера тебе бы это понравилось, похоже на прижимания к плюшевому мишке. Но уже в эту ночь они похожи на… тиски. Его руки могут быть клеткой.       После того, что ощущается вечностью, его дыхание, наконец, становится ровным. Руки, обёрнутые вокруг тебя, расслабляются, и Чимин не шевелится, когда ты потихоньку вылезаешь из постели. Если бы ты изначально обратила внимание, ты бы заметила, как его тело напряглось из-за пустого пространства рядом с ним. Если бы твоя голова не была такой… затуманенной, ты бы вспомнила ваш последний разговор. Ты бы вспомнила, как он сказал, что ему не нужны такие человеческие вещи, как еда, вода или сон.       Если бы ты не была так сосредоточена только на том, чтобы добраться до коридора, ты бы увидела, как Чимин открыл глаза.

***

      Каждый скрип и стон половиц кажется таким же громким, как выстрел. Задержав дыхание, ты аккуратно на цыпочках спускаешься по лестнице. Наконец-то… ты в гостиной и подходишь к дверке. Холодный металл ручки посылает дрожь вниз по твоему позвоночнику, но это ничто по сравнению с тем ледяным холодом, что приходит с пониманием, что она не повернется. Ручка не повернется.       Ты подавляешь всхлипы, прокусывая зубами плоть другой руки, чтобы сдержать тяжелое дыхание. Она заперта. Он тебя раскусил. — Т/И? Это ты, малышка? — голос Чимина доносится с верха лестницы, и твое сердце подпрыгивает к горлу.       Тяжелые шаги эхом звучат в тишине дома. Он приближается, он приближается, он приближается. Уже нет времени на раздумия, нет времени, чтобы придумывать убедительные оправдания, поэтому ты делаешь единственное, что пришло в твой паникующий мозг. Бежать.       Входная дверь почти срывается с петель, когда ты бьёшься плечом о дерево и летишь вниз по ступенькам крыльца, перепрыгивая через две ступеньки. Игнорируя крики Чимина, ты бежишь по садовой дорожке, издавая глухие удары по земле босыми ногами. Ты сокращаешь путь через горки, убегая так быстро, как только твои ноги несут тебя, пока ты не добегаешь до фруктового сада. Деревья за вашим домом иссохли и умерли, но здесь они все цветут. Ты бежишь через рощу деревьев, мимо скопления валунов и дальше весь путь к ручью у самого края всей огромной собственности. Ты бежишь, бежишь и бежишь, не теряя скорости и не останавливаясь, чтобы проверить то, что тебя окружает. Тебе просто нужно уйти отсюда. Единственный раз, когда ты замедляешься, это когда местность начинает казаться знакомой.       «Я уже не пробегала мимо этого дерева? Это та же тачка, что и раньше?» — эта мысль задерживается глубоко в твоем мозгу, но ты слишком сфокусирована на беге и на том, чтобы уйти как можно дальше от него. Твои постоянные мысли о побеге прерываются, когда «Розовый дворец» возвращается в поле зрения. Ты останавливаешься, твои глаза сужаются в безудержном замешательстве.       «Как я снова сюда вернулась?»       Решив, что ты, должно быть, в панике развернулась, ты разворачиваешься и бежишь в другую сторону. Опять бег. Адреналин уходит, оставляя твою грудь бездыханной, и твои конечности становятся тяжелыми от истощения. Ты точно убеждаешься, что дом остается позади, оглядываясь через плечо несколько раз, чтобы быть уверенной, что ты теперь на правильном направлении. Напряжение всё-таки берет свое, заставляя тебя остановиться на середине пути. Ты помнишь это место, то самое, где ты и Чонгук впервые встретились. Поляна такая же грязная и заросшая, какой ты её помнишь, но вместо кольца грибов и круга деревьев, где должен был быть старый колодец, нет ничего, кроме такого же клочка грязи. Есть еще кое-что, отличающееся. Дом, что был ранее у тебя за спиной, теперь виден спереди. До тебя доходит ужасающая правда с тошнотворным чувством в животе. Ты ходишь по кругу.       Рыдание болезненно проходится внутри груди, и ты закрываешь кулаком рот, чтобы не обращать на себя внимания этим звуком. Это все похоже на кошмар. На один из тех плохих снов, когда ты не можешь сбежать и не имеет значения, как сильно ты стараешься. И самое ужасное, что ты слышишь, как кто-то быстро приближается. Перепрыгивая через шаткий забор, ты прячешься в высокой по колено траве в надежде, что этого хватит, дабы сокрыть тебя. На несколько мгновений воцаряется тишина. Затем послышались шаги и лихорадочные голоса. Они приближаются, затем исчезают, а потом становятся еще ближе, пока практически не находятся над тобой. Сквозь траву ты мельком видишь три фигуры. Первые две безошибочно — Хосок и Юнги, их розовый и зеленый костюмы слишком яркие в темноте. Третий мужчина, высокий и тонкий, какое-то время мелькает перед тобой, но вскоре ты точно видишь его синие волосы и золотистый костюм с кисточками.       Мистер Ким осматривает пространство, почти искусав всю свою губу до крови, когда паника заполняет его глаза. Юнги и Хосок отражают его состояние, хотя Хосок выглядит в десять раз еще более нервным. Он практически трясется, сжимая свои украшенные драгоценностями руки вместе, как его голова резко поворачивается. Юнги говорит что-то, что ты не можешь разобрать, указывая в нескольких разных направлениях. Еще несколько шепотов между ними, после чего они разделились.       Тишина садится на поляну густым туманом. Ты ждешь, ждешь и ждешь, но ничто не нарушает эту жуткую тишь. Побег больше не важен, не тогда, когда каждая попытка возвращает тебя туда, откуда ты пришла. Ты обдумываешь о том, стоит ли оставаться и дальше, будучи спрятанной, или рискнуть и вернуться в дом. С таким небольшим местом, где некуда идти, тебя в конце концов найдут. Есть семьдесят процентов вероятности, что Чимин тоже тебя ищет, но ты сомневаешься, что он оставил бы маленькую дверь без охраны. Это, может быть, твой единственный шанс сбежать. От долгого ожидания есть больше шансов, что Чимин уже вернулся в дом. Даже если тебе придется идти против него, было бы лучше сделать это без его слуг рядом. Приняв решение, ты вылезаешь из зарослей и осторожно перелезаешь обратно через ограждения. Ты замираешь от звука сломавшейся ветки позади тебя.       Силуэт Чонгука стоит на лунном фоне, бездонные черные глаза смотрят на тебя сверху. Его грудь быстро поднимается и опускается, и ты слышишь, как его дыхание трепещет, когда он смотрит на тебя. Взгляд на его лице не соответствует ситуации. Чонгук смотрит на тебя так же, как ребенок бы смотрел на того, кто забрал бы у него леденец; совсем не походит на хищника, который только что поймал свою добычу. — Чонгук, — начинаешь ты, поднимая руки вверх, как если ты стоишь перед диким зверем. — Пожалуйста, ты должен помочь мне. Мне нужно уйти отсюда.       Он выглядит раздавленным из-за твоих слов. Ты клянешься, потому как видишь это в его глазах. — Т-тебе… не нравится здесь? — спрашивает он мягким, колеблющимся голосом. — Н-но мы ждали тебя. Мы нуждаемся в тебе.       Ты осторожно делаешь первый шаг назад, тело становится жестким и практически дрожит от ожидания. — Пожалуйста, Чонгук, — ты умоляешь. — У меня есть жизнь, к которой я должна вернуться. У меня есть парень, к которому я должна вернуться.       Он хмурит брови, уголки рта внезапно опускаются вниз. — У тебя есть парень здесь. Господин — твой парень, — настаивает Чонгук, переминаясь с ноги на ногу, осведомленный, что ты медленно отдаляешься от него. — Он игнорирует тебя. Он причиняет тебе боль, — говорит Чонгук, звуча более отчаянно с каждой секундой.       Твоё сердце с ужасом замирает в понимании, что теперь он говорит о настоящем Чимине. — Как ты можешь вернуться к нему, когда он даже не заботится о тебе? Господин любит тебя очень сильно, а ты все еще хочешь оставить его? — Чонгук делает шаг вперед, и ты, отступая назад, выпускаешь испуганный вздох. Ощущая страх в твоем выражении, он останавливается. Щенячьи глаза вернулись в его черты лица. — Мы бы никогда не причинили тебе боли.       Ты можешь сказать по тону его голоса, что он не врёт. Он говорит от всего сердца, так подлинно грустно. — Чонгук, я должна идти. Пожалуйста, — слова вышли, как шепот.       Что-то в его выражении меняется. Ранее умоляющие, отчаянные глаза Чонгука приняли совершенно другую эмоцию: чувство вины. — Прости, — хнычет он. — Господин накажет меня, если я дам тебе уйти.       До того как ты можешь среагировать, Чонгук поворачивается к роще деревьев и выпускает пронзительный крик, зовя Юнги, Хосока и мистера Кима. Твои действия запаздывают на несколько секунд. Сразу, как только ты разворачиваешься, чтобы сбежать отсюда, две пары рук давят на твои плечи. Хосок и Юнги материализовались из воздуха, словно прорезая пространство, заставив тебя удивиться, как они смогли откликнуться на зов Чонгука настолько нечеловечески быстро. Тогда ты вспомнила. Нет ничего в этом мире, что по-настоящему человеческое.       Захватывая обе твои руки, они начинают тащить тебя к дому. Их сжатия твёрдые и устойчивые, но не травмирующие, они очень сильно стараются сдержать тебя без причинения какого-либо вреда или ущерба. Ты кричишь и вырываешься, как только можешь, зовёшь на помощь, хотя знаешь, что никто тебе не поможет. Нет ни единого человека в этом мире на твоей стороне. Мистер Ким удерживает каждую из твоих пинающихся ног, помогая двум мужчинам нести тебя вверх по ступенькам крыльца и в прихожую. Чонгук смотрит на все это широко раскрытыми, стыдливыми глазами. Он сжимает свои руки перед собой, кусая губу так сильно, что она трескается и на ней расцветает капля крови.       Ты борешься сильнее, когда они несут тебя в гостиную, издавая сдавленный крик, когда тёмные волосы Чимина появляются в поле зрения. Обои сменились с мягкого кремового цвета до болезненно зеленого, светящиеся и пульсирующие, словно комната ожила. Люстра была заменена на массу липких белых паутин, внутри которых ползали маленькие темные тени, от нее исходило достаточно света, чтобы тени жутко расползались по всей стене. Скопления жуков, что мягко трепетали крыльями, облегали абажуры. Даже мебель двигалась, дергалась и дрожала, будто бы не могла освободиться. Будто бы жуки, пойманные в ловушку.       И теперь ты одна из них.