Потусторонний мир - Коралина!AU

      Обычных половиц недостаточно, чтобы прийти в себя. Не когда твое сердце вот-вот выскочит из груди, трясущиеся руки пытаются зацепиться за что-то твёрдое, что-то реальное. Как успокоить себя после того, как ты сбежала из ада? Быстро вдыхая глотки воздуха, ты стараешься дать легким отдых от пересыхания. Тебе удается наладить дыхание спустя несколько болезненных минут, сжимая кулак у груди, но это не облегчает тесноту. Ты оглядываешься на маленькую дверь. Она тихо стоит, без движений. Дерево не трещит, ручка не дёргается. Ты хватаешь ключ дрожащими пальцами и переходишь в другую часть комнаты.       Успокойся, ты напоминаешь себе, когда снова твой пульс ускоряется. Всё хорошо. Ты в безопасности, в безопасности. Он не может последовать за тобой оттуда. Он не может уйти. Холодок пробегает по позвоночнику. Никто не может. Осознание душераздирающе, настолько, что в глазах собираются слезы, желудок подскакивает к горлу. Ты бросила их там. Покинула, оставила на произвол судьбы этого… этого существа. Вина омрачает разум. Это не имеет значения, ты знаешь, что они не смогли бы уйти с тобой, они не смогли бы уйти, даже если захотели бы. Всё, о чем ты думаешь, — это то, что они до сих пор в ловушке, пока ты здесь свободно ходишь. Ты представляешь, как Тэхён сжался на грязном матрасе с заплаканным лицом, сжимая своего мягкого шпица до онемения пальцев, чтобы притвориться, что он настоящий. Он когда-нибудь выйдет из той комнаты? Кто скажет, что он не страдает от гораздо худшего наказания, чем просто изоляция? Что будет с Чонгуком без тебя рядом, чтобы принять на себя удар? Теперь, когда ты увидела степень вспыльчивости Другого Чимина, никто не скажет, чего он не сделает в порыве ярости. И сейчас, без тебя, ему нечего терять.       Цифровые часы на каминной полке прерывают тебя прежде, чем ты полностью поддаешься панической атаке. 18:37. Ты нахмурила брови. Это неправильно. Ты помнишь, что уходила из настоящего мира где-то после 3, конечно, прошло больше, чем несколько часов? Но вовсе не это было странно. Это позднее время было для Чимина рабочим. В большинство вечеров он работал, несмотря на ужин, сгорбившись над своим рабочим столом до тех пор, пока веки не опустятся, а мозг не утомится настолько, что не хватит сил выдавить ни одного предложения. Уже почти время для его вечерней чашки кофе, разве он не должен уже начать? Воздух должен быть наполнен звуками набором клавиш, шуршанием ткани, когда колено Чимина подпрыгивает, постукиванием ногтей по столу. Но дом пуст. Ты не слышишь даже скрип кресла.       Сначала ты шепчешь. Мягкое «Чимин» в ужасной тишине похоже на дуновение воздуха, чем на имя. Ты поднимаешься на ноги. Нигде не включен свет, словно никого нет дома и не было с восхода солнца. На кухне пусто. Ты подмечаешь ключи от машины на прилавке, шарф Чимина, брошенный рядом. Теперь ты зовешь его, твой голос раздается неприятным эхом, перекрываемым звуком быстрых шагов. Смятые простыни встречают тебя в запасной спальне, вопиющее доказательство вашей ссоры и того факта, где он провел последнюю ночь. Ещё один поток беспокойств проходит свозь тело. Ты практически кричишь его имя, когда раскрываешь дверь в ванную. Все еще ничего. Ты пролетаешь по коридору, едва бросив взгляд в его кабинет на пути в главную спальню, но вспышка света останавливает тебя. Это мягкое свечение компьютерного экрана, наполовину скрытого находящейся в неудобном положении спиной в свитере. Тебе еще трудно дышать, когда делаешь шаг внутрь.       Чимин сгорбился над столом, голова лежит на сложенной руке, щеки сплюснуты, а губы надуты в его сонном состоянии. Веки слегка подрагивают за перекошенными очками — он спит. Мгновенное облегчение. Ты выпускаешь вздох, застрявший в горле, позволяя напряжению в плечах спасть. Он здесь. Он в безопасности, в тепле и настоящий. Ты тянешься прикоснуться к нему, чтобы ощутить твердое тело под подушечками пальцев. Он не вздрагивает, пока ты слегка не встряхиваешь его. — Чимин, — ты шепчешь, и его имя ощущается так правильно, выходящее из твоих губ теперь, когда это направлено на того самого человека.       Его глаза распахиваются, мышцы спины напрягаются под твоей рукой, когда он собирается выпрямиться. — Хм? — спутанное мычание скатывается с его полных губ. — Ты снова заснул за столом, — ты объясняешь, массируя место между лопатками.       Чимин потирает все еще красноватые глаза одной рукой, пока другая поправляет волосы. — Заснул? A, прости. Я знаю, ты ненавидишь, когда я так делаю.       Он застенчиво поглядывает на тебя из-под ресниц, и ты не в состоянии остановить улыбку, пересекающую лицо. Эти пухлые раскрасневшиеся щеки, золотистая кожа, теплые карие глаза. Полные цвета, полные жизни. Это Чимин. Твой Чимин. — Давай, трудоголик. Пойдем в кровать, — ты выговариваешь, скользя одной рукой вокруг его талии, когда ведешь по коридору.       Смущающий румянец раскрашивает его уши, но он даже отвечает улыбкой и оборачивает свою собственную руку вокруг тебя, прижимая к своему боку. Вы оба поднимаетесь наверх, отказываясь отпускать друг друга, чтобы идти ровно. Сегодня он не будет ночевать в другой комнате. Ты не сможешь сомкнуть глаз без Чимина рядом. Еще нет семи, но движения Чимина вялые, как если бы он пьян и не может идти нормально. Ты еле успеваешь снять очки с его носа перед тем, как он падает на кровать лицом вниз. — Ты ещё больше устал, чем обычно. Снова поздно лег и встал рано, да?       Твой ласковый выговор только заставляет его еще больше улыбнуться, даже уголки глаз сморщиваются. Залезая под покрывало, ты ложишься к нему лицом, и, к твоему удивлению, он подползает ближе, пока между вашими лицами не остается несколько дюймов. — Я не смог заснуть прошлой ночью, — Чимин отвечает, его глаза осматривают твои черты лица, так как он слишком близко для интимного взгляда. — О? — ты зеваешь, готовая провалиться в сон, кошмар сегодняшних событий берет свое. — Я не могу спать без тебя, — он говорит, и твои веки снова распахиваются.       Это определенно не то, чего ты ожидала. Маленькая улыбка растягивается на лице от его признания, тебе приятно, что он все еще хочет тебя, нуждается в тебе. Неудивительно, что он настолько устал. Если он не может заснуть без тебя, тогда последняя ночь, должно быть, была пыткой. Глаза Чимина задерживаются на твоих трепещущих ресницах, силясь не заснуть. — Прости, — он неожиданно произносит.       Ты поднимаешь голову, только чтобы он виновато отвел взгляд. — В последнее время я ужасно себя вел. Я не должен был так к тебе относиться. Я позволил стрессу от работы добраться до меня и выпустил все на тебе. Мне жаль. На работе просто… угх, и я знаю, что не должен был заставлять тебя терпеть мой эгоизм, но я просто… я просто думал, что ты всегда будешь рядом. А потом я заревновал, потому что меня осенило, что, может, тебя все достало, но, я клянусь, я не пытался тебя оттолкнуть, я просто—       Ты останавливаешь его бормотания, прижимая палец к губам. Его вдох останавливается в горле, и ты не уверена, если это из-за того, что он предвкушает, что ты скажешь, или из-за того, что ты давно так к нему не прикасалась. — Я ценю твои извинения.       Это очень хорошо сформулировано, и Чимин это замечает. — Так… у нас все хорошо? — его голос подрагивает от того, что он нервничает, дрожа на каждом вздохе.       Ты делаешь паузу перед ответом. — Я… ещё не знаю. Не думаю, что ты осознаешь, сколько причинил мне боли, Чимин.       Тебе кажется, что его губа слегка дрожит, но он удержал ее между зубами, что ты и не уверена. — Я понимаю. Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения, знаю, что не заслуживаю второго шанса. Я правда все испортил— — Чимин, — ты строго его прерываешь.       Он закрывает рот и сворачивается, как напуганная черепаха. — Больше не говори так. Никакого саморазрушения, — ты протягиваешь руку к его обесцвеченным волосам, и он заметно расслабляется.       Ты этого не знаешь, но он скучает по вашей близости. Спать, прижавшись к тебе, прильнув к теплу. Это похоже на роскошь, которую он не заслуживает. Есть то, в чем он отказывал себе каждую ночь за последние месяцы. Он не преуспевал в работе, как хотел, так что он сдерживал себя от объятий с тобой, пока не решит, что стоит ласкового прикосновения. И он знает, что все еще не заслуживает этого, но сейчас это слишком приятно, чтобы отодвинуться. — Прощение всегда можно заработать, и я готова простить тебя, если ты готов измениться. — Да, — выпаливает Чимин с начатым энтузиазмом. — Да, да, я хочу. Я хочу стать лучше для тебя.       Уголок твоего рта поднимается. Есть эта склонность к похвале, которую ты знаешь и любишь. — С этого момента все будет по-другому, — ты спокойно выговариваешь, чтобы унять его нервы, достаточно, чтобы дать ему понять, что ты серьезно. — Я думаю, что нам обоим нужно поработать над нашим общением, — Чимин вновь наклоняется, еще один стыдливый румянец расцветает на его щеках. — Я знаю, я понимаю. Я… — Что-то застревает в горле, он сглатывает ком, нервно облизывая губы. — Мне очень жаль, Т/И. Правда, — он, наконец, выдыхает. — Я знаю, малыш. Я знаю. Мы еще поговорим утром, ладно?       Вы оба знаете, что разговор не окончен. Вам еще есть о чем поговорить, высказать скрытые мысли, прийти к компромиссу, но это в другой раз. Прямо сейчас все, чего ты хочешь, это заснуть с настоящим парнем и насладиться тем фактом, что все наладится. — Могу я получить поцелуй на ночь? — ты игриво спрашиваешь, и он знает, что это не вопрос, это ты даешь ему разрешение, судя по тому, как он смотрел на твои губы в течение последних пяти минут.       Всё лицо Чимина ослепляет улыбка, прежде чем он прыгает за шансом и натыкается на твои губы. Его хватка на твоем теле крепчает, как если бы он не дает тебе исчезнуть, если не будет крепко держать. Пальцы подцепляют край челюсти, он не отрывается, пока в легких не кончается воздух, выпуская мягкий, едва слышный стон от того, что ему нужно отодвинуться, чтобы вдохнуть. После чего следует куча маленьких поцелуев. Они не прекращаются, пока все твое лицо не было отмечено его губами, а ты не можешь удержать хихиканья. — Ну и что мне с тобой делать? — ты вздыхаешь у него на груди.       Чимин перемещает пальцы к твоему позвоночнику, проводя по месту, где начинают расти волосы, пока не получает той реакции, которой ожидает. Он всегда тебя дразнил из-за твоей реакции, схожей с кошачьей, посылая мурашки по всему твоему телу одним прикосновением. — Ты сделаешь меня таким, каким я был раньше, вот что ты сделаешь, — он отвечает, теперь проводя по твоему затылку медленными нежными движениями.       Ты выпускаешь довольное мычание, пока истощение полностью охватывает твое тело. Оно действительно вступает в силу, осознание того, что ты в безопасности, ты в порядке и ничего плохого больше не случится.       Как глупо было в это поверить.       Чимин шепчет последнее «Я люблю тебя», но ты уже заснула.