***
Ты понятия не имеешь, как далеко ты падаешь. То ли на несколько футов, то ли несколько этажей, все, что ты знаешь, это то, что тело резко пронзает. Возможно, ты потеряла сознание, потому что изначально ты замечаешь, что зажмуриваешь глаза, а затем открываешь их, чтобы лучше видеть окружение. Ты не удивлена, обнаружив, что здесь очень темно, слишком темно, чтобы увидеть потолок, если он есть. Осколки стекла усеивают землю, пол из гнилых деревянных реек. Посмотрев на себя, ты обнаруживаешь, что покрыта порезами и ранами, и то в дополнение к многочисленным крысиным укусам. Облупившиеся обои, когда-то белые, а теперь выцветшие и покрытые пятнами бежевого цвета, окаймляют четыре стены. Они выпирают и вздуваются в некоторых местах, как будто комната трещит по швам. Один темный угол завален грудами старых книг, обрывками ткани, обломками мебели, вытекая из щели в обоях, как гной из инфицированной раны. Еще один угол занимает старинный на вид рояль. Несколько крыс задерживаются на пожелтевших клавишах, время от времени выделяя одну фальшивую ноту. Но больше, чем что-либо, комната наполнена нитями нитевидного шелка, исходящие от стен, создавая перепончатые гамаки над головой, поднимаясь из-под крышки рояля спиральной башней. В некоторых местах они редко сплетены, как сеть для ловли крупной добычи. В других толстые и тугие, как вязанное одеяло. Они тянутся от стены к стене, от пола до потолка, которого не видно, создавая массивную паутину, что едва позволяет передвигаться по комнате, не касаясь одного из тонких волокон. В них запутаны множество различных вещей. Обрывки бумаги, столовое серебро, старые ключи и все по мелочи. Горячее дыхание бьет в затылок. Ты вздрагиваешь с коротким вздохом, оборачиваясь. Позади никого. Тишина и твоя собственная тень. Пара ладоней надавливают на плечи. Та же струйка дыхания веет у затылка. Вдыхая тебя, впитывая твой запах. — Ну наконец-то.Часть 18
6 августа 2022 г. в 23:00
Дыхание застревает в легких, неприятный хрип вырывается из горла.
— Всё хорошо! Всё хорошо, не волнуйся! Мы будем делать все шаг за шагом.
Он касается твоей другой руки кончиками пальцев. Это заставляет тебя взглянуть на него и на его пристальный взгляд.
— Ты сможешь. Всего лишь первый шов, хорошо?
Уверенность в его голосе ведет твою руку, заставив поверить мозг. Лезвие парит над черной нитью.
— Сделай это, — он говорит резко, и ты опускаешь руку, чтобы сделать разрез.
Тэхён не может скрыть вздрагивание.
— Прости, прости! — ты выбалтываешь.
Он сжимает зубы и следит за выражением лица.
— Все хорошо, у тебя все хорошо. Теперь следующий.
Ты смотришь вниз, конечности онемели.
— Давай, ты сможешь это сделать, — он поддерживает.
Ты трясешь головой.
— Не думаю, что смогу.
Еще один треск раздается в ушах.
— Просто сделай это, Т/И! — Тэхён уже безумно кричит.
В панике ты наклоняешься и срезаешь еще один шов. Твоя рука трясется так сильно, что от одного резкого движения ты разрезаешь рубцовую ткань, которая тут же расцветает красным. Тэхён вскрикивает от боли, всё его тело выгибается в неистовой позе.
— Прости! Мне очень жаль! — ты кричишь так, словно это с тебя срезают швы.
Тэхён очень старается это скрыть, пытается выглядеть смелым.
— Все… хорошо. Я в порядке.
Он всхлипывает и делает еще несколько резких вздохов.
— Продолжай, — он уверяет.
Ты снова трясешь головой.
— Давай, Т/И. Ты сумеешь, — он продолжает. — Только срежь оставшиеся и затем… сделай надрез.
Его дыхание останавливается здесь, надрез. Как будто тяжесть того, о чем он тебя умоляет, наконец-то наступает. Он умоляет тебя убить его.
— Просто закончи это! Пожалуйста!
Он начинает учащенно дышать, выгибаясь на прохладной поверхности операционного стола.
— Пожалуйста, пожалуйста, — он всхлипывает, покорно откидываясь. — Я не могу позволить тебе быть в этой ловушке.
Что-то в этих словах вырывает воздух из твоих легких. Потому что это ты должна говорить их. Ты была той, кто обещала это ему. Это одна из причин, почему ты вернулась. Почему ты вернулась. Ты вернулась, чтобы освободить их. Чимина, настоящего Чимина, Тэхёна, Чонгука, если бы ты могла помочь ему. Но ясно, что ты не сможешь сделать все. Ты не можешь освободить себя и остальных. Чонгук все равно застрянет здесь, а Тэ…
Если бы на дне живота образовалась лужа тошноты, то в нее просто упал камень ужаса. Потому что ты поняла. Ты не сможешь. Кое-как ты смогла сопротивляться Юнги и Хосоку, разрезать их нити и оставить одних. И как-то ты сумела противостоять отчаянным мольбам Чонгука, а затем оставить его неизвестно чем питаться. Но ты не сможешь сделать это. Ты не можешь мучить Тэхёна своими собственными руками. Ты не можешь отбросить его жизнь, только чтобы уйти от того ужаса, причиной которого стала ты.
Ты была глупа. Ты была глупа, что поверила, что он отпустит тебя так легко без потерь. Как ты наивна. В конце концов, ты не предотвратила страдания, ты только продлила их. И теперь он тычет этим тебе в лицо. Если ты хочешь спасти себя, другие должны страдать. Часть тебя желает, чтобы ты не заботилась об их судьбе так сильно. Большинство из них даже не люди, технически. Просто куклы в его игре. Но тогда ты думаешь о том, как Чонгук помог тебе сбежать, несмотря на страхи, как Хосок и Юнги любят друг друга до отчаяния. Существа со свободной волей. И Тэхён. Тэхён с его свитером и плюшевым шпицем. Его держали и наказывали, как питомца, просто потому, что он хотел быть любимым. Теперь он готов сдаться, лишь бы ты могла избежать его участи. В конце концов, Намджун был прав. Ты попала прямо в его ловушку. Но ты полагаешь, что тоже была права. Ведь после всего, когда ты приползла обратно, ты говорила, что знаешь, что делала. Ты знаешь, что была готова сдаться.
Трещина разошлась прямо перед твоей ногой, пересекаясь на неровных углах. У тебя не получится, и Тэхён знает это, когда твое обмякшее запястье спадает на край стола. Его глаза проследили за движением, расширяясь от ужаса. Когда они снова возвращаются к тебе, они наполнены жалостью и неверием.
— Что ты делаешь? — он шепчет.
Ты стараешься скрыть то, как твой рот и подбородок искривляются, когда ты почти плачешь. Вытирая скользкие щеки, ты берешь руку Тэхёна.
— Все будет хорошо, — ты начинаешь, перехватывая его взгляд.
Его глаза расширяются и блестят больше, чем когда-либо, и когда он сжимает руку вокруг твоей, ты замечаешь дрожь его губы.
— Все теперь будет хорошо.
Пол представляет собой паутину переплетающихся трещин. Ты можешь поклясться, что почувствовала, как он движется под твоей ногой, медленно набухая и сдуваясь, дыша в предвкушении. Горло сужается от тугого глотка.
— Я обещала, что вытащу тебя отсюда, помнишь? — ты шепчешь с побежденной улыбкой.
Тэ не отводит глаз от твоего лица. Тебе кажется, что ты слышишь, как он бормочет твое имя со слезами, с сожалением. Скальпель выскальзывает из твоей руки. Он падает на пол. Земля проваливается.