Венок из лесных колокольчиков

                    Остаток лета промелькнул незаметно, и вот уже близился праздник урожая. Эльдар всегда отмечали его с особой любовью и немного — с грустью. Заканчивается пора тепла, цветения, скоро начнут желтеть и опадать листья, а небо посереет и начнёт всё чаще поливать землю холодными дождями. Приход осени означал, что скоро наступят холода, а затем неумолимо придёт зима, сковывающая сном все живое. Даже на бессмертных эльфов зимний сон природы навевал печаль.       Для Келебриан это лето стало лучшим в жизни. Она каждый день пылко молила Эру, чтобы родители решили погостить в Эрегионе дольше обычного. Гиль-Галад вернулся домой спустя всего пять дней, а ещё через пару недель собрался в путь и Владыка Келеборн — королевство не могло долго обходиться без правителя. А Галадриэль вместе с дочерью остались погостить ещё, к огромному удовольствию Келебримбора.       Не один раз Келебриан замечала, как Келебримбор смотрит на её мать, когда та не видит. Этот взгляд, казалось, вмещал в себя всю его fea. И хоть в голове принцессы не укладывалось, как король вообще мог полюбить близкую родственницу, она не могла не сочувствовать ему. Возможно потому, что впервые в жизни её девичье сердечко трепетало, как лёгкие крылья бабочки, стоило ей подумать… о нём.       Да, с той самой памятной ночи на маскараде, когда она повстречала Аннатара, Келебриан потеряла покой. Он казался ей таким… удивительным! Поначалу она настороженно относилась к нему, но таинственный советник Келебримбора всегда вёл себя с нею подчёркнуто по-рыцарски и сделал всё, чтобы её предвзятость сменилась симпатией и доверием. Она не так часто виделась с ним, как хотелось бы, но, когда им случалось встретиться — во дворце или в саду — он всегда улыбался ей и смотрел так, что колени у принцессы подкашивались сами собой.       Келебриан было безумно интересно говорить с ним, однако днём майа был, как правило, занят в мастерских. У него было не так много свободного времени, и потому, вскоре им одновременно пришло в голову встречаться по ночам. Тайно. Поначалу Келебриан испугалась собственных мыслей и наотрез отказалась от этой авантюры — она слишком хорошо представляла, что будет, если об их ночных рандеву кто-то узнает. Скандал достигнет масштабов стихийного бедствия, сравнимого разве что с затоплением Белерианда.       Но как-то ночью — особенно тихой и звёздной, ей не спалось. Проворочавшись в постели с час или два, принцесса не выдержала: она оделась и вышла на мраморную террасу. В ночном небе висела ладья Тилиона, окружённая мириадами сверкающих звёзд, в бархатной тиши было лишь слышно, как стрекочут цикады и ухают совы в саду. Дворец и сад мирно спали, только где-то далеко периодически раздавался мерный шаг часовых, стерегущих подъёмный мост у главных ворот.       Келебриан мечтала, глядя на луну. Тилион… он тоже один из майар. Интересно, какой он? Говорят, что он влюблён в Ариэн — солнечную деву, но им не дано встречаться и любить, потому что они должны вечно сменять один другого на небосклоне, дабы Арда не погружалась во мрак. Эта история любви казалась Келебриан ужасно печальной. Как, должно быть, тоскливо вечно страдать и не иметь возможности даже прикоснуться к тому, кого любишь. Это чувство было похоже на то смутное томление, которое зарождалось в её собственном сердце.       При первом же взгляде на Аннатара она едва не потеряла дар речи. И дело было не только в том, что он был прекрасен лицом и телом — уж кого, а красавцев принцесса повидала на своём веку немало. Что-то в нём притягивало её, манило, возбуждало любопытство, она подспудно ощущала в нём гигантскую мощь, которая влекла и пугала одновременно. Стоило ему заглянуть в её глаза, как принцесса теряла голову и готова была следовать за ним куда угодно. Слава Эру, они не так часто встречались, и Келебриан была стыдлива и скромна по своей природе, иначе давно скомпрометировала бы себя в глазах родителей, Келебримбора и его придворных.       Причиной печали, что поселилась в её сердце, была неприязнь к Аннатару её матери, отца и Гиль-Галада. Они почему-то не доверяли посланцу Валар, подозревая, что он — бывший перебежчик, ренегат, который когда-то служил Морготу, а после Войны Гнева снова вернулся под власть Валар. Келебриан не очень-то верила в это, но в глубине души уже знала, что простила бы ему даже такое. Однако представить в полной мере, что Аннатар когда-то мог быть слугой Тёмного Вала, она не могла. Она не чувствовала в нём тьмы, только силу — безграничную и могущественную, безбрежную, как море, по которому она часто скучала.       Внезапно принцесса почувствовала чей-то взгляд и внимательно вгляделась в ночной сад, отыскивая неведомого наблюдателя. Под сенью высокого падуба ей почудилось какое-то движение и шелест плаща. Но, как ни пыталась она вглядеться внимательнее, больше ничего не было видно. Неужели показалось? А она-то подумала… Эллет разочарованно вздохнула и вдруг резко обернулась, услышав шорох позади себя. В один миг её сердечко забилось быстрее, а щёки вспыхнули румянцем, едва она увидела того, кто отважился ступить на её террасу.       За её спиной стоял Аннатар, одетый в чёрное с головы до ног. Лишь серебристые волосы сияли под светом луны, да мерцание звёзд отражалось в прозрачных синих глазах.       — Келебриан… — тихо позвал он. — Я знал, что ты не спишь. Ты ждала меня?       — Ждала… — она и не подумала отрицать очевидное, рядом с ним делать это было как-то… бессмысленно.       — Идём со мной, — сказал майа, протягивая ей руку.       — Сейчас, ночью? Но… куда? А вдруг меня хватятся?       — Не бойся, мы будем отсутствовать недолго, а твоя няня сейчас крепко спит. Она не проснётся до рассвета, будь уверена.       — Ты нашлёшь на неё сонное заклятие? — глаза Келебриан лукаво блеснули.       — Если ты того хочешь — я готов, — в тон ей ответил Майрон. — Ради того, чтобы тебе было спокойно, я готов на многое. Хочешь, я усыплю весь дворец? Или даже весь город?       Лесть всегда находила себе путь к девичьим сердцам, а тем более, когда девица сама была рада покупаться на неё. Осознание того, что могущественный майа готов ради неё на всё, приятно кружило голову и пьянило, словно вино из королевских погребов. Келебриан забыла об осторожности ради удовольствия быть рядом с ним и слушать сладкие речи.       — И куда же мы направимся? — спросила она, доверчиво вкладывая маленькую ладонь в руку своего рыцаря.       — Закрой глаза, моя роза, и не открывай до тех пор, пока я не скажу. Доверься мне!       Келебриан обожала всевозможные тайны и чудеса, а от Аннатара могла с готовностью ожидать и того, и другого. Ни секунды не сомневаясь, она послушно закрыла глаза и приготовилась к чему-то новому, волшебному, неизведанному. Руки майа неспешно и крепко обвили тонкий девичий стан, и принцесса поневоле вздрогнула — ни один мужчина не обнимал её прежде, разве что в танце. Голова внезапно пошла кругом и сделалась такой тяжёлой, что Келебриан вынужденно подалась назад, прижимаясь спиной к Аннатару.       В ушах раздавался перезвон колоколов, тысячи голосов говорили, пели и кричали что-то на разных языках, слышался шум морских волн и завывание ветра, грохот грома и птичьи трели… От подобной какофонии принцессе захотелось зажать уши руками, но голос и горячее дыхание майа вдруг обожгли шею, а прямо в голове раздались слова:       — Не бойся, моя принцесса, я с тобой!       Келебриан не знала, показалось ей или нет, но земля будто разверзлась под её ногами, а всё существо охватило ощущение лёгкости, словно в один миг она превратилась в невесомую снежинку, увлекаемую ветром. Дыхание в горле перехватило, а внутри всё сжалось: похожее чувство испытываешь, раскачиваясь на качелях, всё выше и выше. Это было невероятное ощущение полёта, безграничной свободы и счастья, такое всеобъемлющее, что Келебриан хотелось беспрестанно и громко смеяться, словно маленькому ребёнку.       А потом всё вдруг закончилось: она снова ощутила под ногами земную твердь и покачнулась на дрожащих ногах. Твёрдая рука Аннатара тут же поддержала её за талию и Келебриан, уже не смущаясь, положила свою ладонь поверх его руки.       — Теперь мне можно открыть глаза? — нетерпеливо спросила она.       — Открывай, — тихо усмехнулся Майрон, забавляясь её любопытством и детской непосредственностью.       Келебриан тут же распахнула глаза и внимательно огляделась по сторонам. Они с Аннатаром стояли на вершине высокой горы, покрытой искрящимся снегом. Вокруг были лишь заснеженные вершины скал, а прямо над головой простиралось бескрайнее небо. Звёзды здесь казались больше и настолько ближе, что их хотелось потрогать руками, а лунный диск и вовсе был огромен.       Единственное, что портило восторг Келебриан — это холод, что исходил от плотного снежного покрова под ногами. Ветер на горной вершине обжигал её плечи, трепал длинные волосы, забираясь под тонкое платье, и эллет зябко поёжилась, обнимая себя руками. И в тот же миг почувствовала, как плотный чёрный бархат плаща Аннатара окутывает её, защищая от стихии. Оказавшись прижатой к твёрдой мужской груди, принцесса зарделась от смущения и удовольствия. Хвала Эру, майа не мог видеть выражения её лица!       — Смотри внимательно на луну, не отрываясь и не моргая, — прошептал Аннатар прямо ей в ухо.       Выполняя его просьбу, Келебриан устремила взгляд на лунный диск, висевший прямо над их головами. Сначала она не замечала ничего особенного, затем глаза начали поневоле слезиться, пелена затуманила её взор, и вдруг… Луна превратилась в большую ладью из чистейшего серебра, и правил этой ладьёй прекрасный юноша с большими печальными глазами. Тонкий, бледный, полупрозрачный, словно призрак, он выглядел задумчивым.       — Тилион… — потрясённо выдохнула Келебриан, не веря собственным глазам. — Нет, это невозможно!       — Ну почему же? — усмехнулся Майрон. — Он — такой же майа, как и я, а я сейчас стою рядом с тобой и ты можешь слышать стук моего сердца. Разве не так?       — Но… он же не может по своей воле покинуть небо?       — Он покидает его, едва наступает рассвет.       — А печален он потому, что не может видеть Ариэн? — спросила эллет, оборачиваясь к своему спутнику. — Они ведь любят друг друга? Это правда или только сказки? Способны ли майа на любовь, подобно эльдар или эдайн?       — О, сколько вопросов, моя роза! — майа удивлённо взирал на неё, снисходительно улыбаясь. — Ну, разумеется, майа способны любить, или красноречивого примера Мелиан тебе недостаточно?       — Но это был единственный случай, известный миру, разве не так?       — Не совсем так. Это был единственный случай союза майа и эльфа, но это не значит, что майа не могут полюбить кого-нибудь из своих сородичей.       — Значит, Тилион и Ариэн… Они действительно страдают?       — Увы… это так. Но таков был замысел Элентари.       — Как это печально — любить, но знать, что быть вместе не суждено… — вздохнула принцесса, снова поднимая глаза на ночное светило. Тилиона она больше не смогла разглядеть, но видение, которое сегодня предстало её глазам, не сможет забыть никогда.       — А можно ли точно так же увидеть Ариэн? — внезапно спросила она, с надеждой обернувшись на Аннатара.       — Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Майрон.       — Почему? — огромные голубые глаза эллет тут же потухли от разочарования.       — Потому, моя прелесть, что твои прекрасные глазки не выдержат огненного жара Ариэн. Ты ведь не хочешь заплатить за своё любопытство вечной слепотой?       Келебриан огорчённо вздохнула, покорно кивая головой. Аннатар совершенно прав: летом жар солнца бывает так беспощаден, что лишний раз не хочется покидать прохладной сени дворца, нечего и думать о том, чтобы когда-нибудь приблизиться к золотой деве так же, как сегодня они приблизились к Тилиону! И всё же жаль…       — Ты замёрзла? — Ухо принцессы снова обожгло горячее дыхание майа. — Желаешь вернуться обратно?       — А где мы? — вдруг спросила эллет.       — На снежной вершине Карадрас, — ответил он.       — Так далеко? — изумилась принцесса. — Значит, ты умеешь летать, как птица?       «Я могу обернуться не только птицей, моя очаровательная глупышка, но и настолько устрашающей тварью, что ты просто онемеешь от ужаса!» — подумал Майрон. Хорошо, что Келебриан не может прочесть его мысли, иначе её ждало бы множество сюрпризов. Например, какие порочные мысли его посещают прямо сейчас, когда её невинное девичье тело находится в его объятиях. Когда-нибудь она узнает и об этом, но сейчас для этого ещё не настало время. Нельзя отпугнуть её излишней поспешностью. Хороший охотник до последнего не обнаруживает своего присутствия. Терпение — грозное оружие и редкая драгоценность.       — Конечно, я умею летать, и не только это. Но здесь, в Средиземье, я редко пользуюсь своим даром. Я живу среди эльдар и не хочу лишний раз выделяться на их фоне. У меня другая цель, гораздо более важная, и я следую ей.       — Но почему моя мать не доверяет тебе? — тихо спросила эллет.       — Кто знает, возможно, тебе лучше узнать об этом у неё, — пожал он плечами в ответ, придвигаясь чуть ближе и утыкаясь лицом в шелковистые волосы своей спутницы.       — Она говорит… что ты, возможно, один из перебежчиков. Что прежде ты служил Морготу, а после его разгрома вернулся в Валинор и прошёл Суд Валар.       — Вот как! — хмыкнул Майрон. Да, знала бы светлейшая Артанис, как она недалека от истины! Почти во всём, кроме Суда, на который он так и не явился. — А что, если бы так и было? Ты стала бы бояться меня, Келебриан?       — Нет… — запнувшись, прошептала принцесса. — Я не верю, что ты мог быть Тёмным.       «И очень зря!» — подумал Майрон, снова поражаясь доверчивости принцессы. Да… он даже не думал, что завоевание её сердца станет такой лёгкой задачей. Даже неинтересно как-то, азарт начинает пропадать.       — Ты слышишь голос своего сердца, моя роза, в то время как твоя мать давно разучилась делать это, — шепнул он, легко коснувшись губами её виска, чем вызвал дрожь, пробежавшую по телу эллет. — Это мудро — доверять голосу сердца, Келебриан. Ты права, я не причиню тебе зла, не волнуйся.       — Может, нам и правда стоит вернуться? — вдруг забеспокоилась принцесса, словно только что осознав, что находится на границе Эрегиона, да ещё и практически в объятиях мужчины, который не является её наречённым. Если об этом проведает хоть одна живая душа, её репутации конец.       — Как пожелаешь, моя госпожа… — на сей раз губы Майрона дерзко коснулись мочки её уха, от чего эллет судорожно выдохнула и вздрогнула всем телом. — Закрой же глаза и доверься мне снова.       И вновь кружащее голову ощущение полёта, и вот, через несколько минут принцесса снова оказалась на той же мраморной террасе, откуда и забрал её Аннатар.       — Тебе понравилось наше маленькое путешествие? — лукаво спросил он, приподнимая её подбородок.       — Да, это было волшебно! Но как ты узнал, что я думала о Тилионе именно сегодня? — подозрительно сощурилась эллет. — Ты… умеешь читать мысли, как матушка?       — Разумеется, — он готов был рассмеяться её простодушию. — Но я стараюсь не пользоваться и этим даром. Просто мне захотелось сделать для тебя что-нибудь приятное. Но спросил я не за этим, Келебриан. Ты же понимаешь, что наше ночное путешествие должно остаться в тайне? О нём никто не должен знать.       — Я прекрасно это понимаю, ведь на кону моя репутация, — Келебриан почему-то ощутила что-то близкое к разочарованию.       А чего она, собственно, ждала? Что на террасе их встретит матушка и прикажет Аннатару жениться на её скомпрометированной дочери? Ночные тайные свидания с мужчиной — это конец для репутации любой незамужней эллет, а уж для принцессы и подавно. В глубине души она ждала, что майа признается ей в любви и они составят ещё одну пару, подобную той, что когда-то составили Мелиан и Тингол. Но похоже, что он не жаждет этого…       — Я рад, что ты понимаешь это, но дело не только в твоей репутации, моя роза, — шепнул Майрон, приблизившись к ней вплотную. — Просто я не хочу, чтобы ты ссорилась из-за меня с матерью. Нужно дать ей время присмотреться ко мне, понять, что я не опасен для тебя. Но не думай, что я отступлюсь от тебя когда-нибудь.       — О чём ты? — едва дыша, выдохнула она, заглядывая в его синие глаза.       — Сейчас не время говорить об этом, — упрямо качнул головой майа. — Мне пора идти, уже совсем скоро рассвет. Если я заслужил благодарность за наше маленькое путешествие, то, может, ты окажешь мне честь и подаришь… поцелуй?       Келебриан широко распахнула глаза от удивления. Прежде чем она успела согласиться или отказать, губы Майрона уже скользнули к её приоткрытым губам. Касание было лёгким и кратким, но вызвало у обоих томительную дрожь, пронзившую тела с головы до ног. И если для неопытной Келебриан такая реакция была вполне оправданна, то Майрона она сильно озадачила.       Принцесса была далеко не первой эллет, чьих губ он касался поцелуем, но такой сладкой дрожи он прежде не испытывал. Неужели это издержки слишком долгого пребывания в теле из плоти и крови? Смущённая произошедшим, раскрасневшаяся принцесса тем временем проворно выскользнула из кольца его рук и бросилась в свою комнату, оставляя Майрона растерянно всматриваться внутрь самого себя. Кажется, что-то в его замысле начало идти не по плану…