***
Келебриан чувствовала себя, словно в кошмарном сне. Дни тянулись медленно и бесцельно, словно загустевший мёд, а боль в разбитом сердце всё не притуплялась. Ночи и вовсе были пыткой, постоянно заставляя снова и снова переживать момент страшного откровения Аннатара. Она так и не смогла до конца охватить сознанием, что её любовь оказалась только миражом, который в один миг развеялся без следа. Саурон… Это имя теперь неизменно вызывало в ней дрожь страха и отвращения. Безжалостный убийца, который с наслаждением пытал и увечил эльфов, на его совести тысячи смертей её соплеменников, от крови которых ему никогда не отмыться. Даже сейчас в его темницах томится неисчислимое количество пленников, среди которых немало и женщин. Матушка рассказывала, что Тёмный Властелин всегда имел обширный гарем, чтобы удовлетворять свою ненасытную, порочную сущность. При одной только мысли о том, что он прикасался к другим женщинам, проделывал с ними всё то, что делал с нею, Келебриан чувствовала, как сердце снова разрывается от боли, а к горлу подступает мерзкая тошнота. Аннатар… Он вовсе не Аннатар, он хладнокровно обманул её, заставив поверить в свои благие намерения. Называть его Сауроном язык по-прежнему отказывался: уж слишком разительным был контраст между тем нежным, любящим майа, к которому она привыкла, и самим воплощением зла, одно имя которого внушало ужас. А она-то, несчастная дурочка, оправдывала даже его службу Морготу! Правда, в то время она считала, что Аннатар давно одумался, искупил свою вину и снова встал на сторону света, а тот, кто искренне покаялся, заслуживает доверия. Теперь, когда Келебриан убедилась на собственном опыте, как виртуозно может лгать её возлюбленный, она больше не пыталась романтизировать деяния Моргота и Саурона, особенно после разговора с родителями. Не стараясь смягчить что-то или преувеличить, они рассказали дочери, сколько бед принесли Арде Тёмный Вала и его приспешник, какими кровожадными были их планы и способы добиться желаемого. Историю Арды принцесса изучала и прежде, но теперь слова родителей приобрели совсем иной оттенок — когда события касались её непосредственно. Трудно было поверить, что такое жуткое, злобное существо, как Саурон, способно кого-то любить. Эта мысль постоянно глодала Келебриан: действительно ли Майрон любит её? Да, он клялся ей в любви, был нежен и предупредителен, но вдруг всё это было лишь частью его игры? Что, если она для него только военный трофей, как говорит матушка? Раз он солгал ей, не открыл правды о себе, соблазнил, выдав себя за другого, то и его признания могут оказаться лживы. И как ей жить дальше после такого вероломства? Она ведь не ждала такого жестокого предательства, любила его всем сердцем, доверяла ему… Как собрать по кусочкам свою душу? С той самой ночи, когда судьба жестоко разбила её мечты, эллет выглядела бледной тенью, пугая своим видом убитых горем родных. Все слёзы она выплакала ещё в ту страшную ночь, на плече Элронда, а теперь просто тихо таяла, словно огарок свечи, не чувствуя никакого желания жить. Няне с трудом удавалось заставлять эллет принимать пищу и подниматься с постели. Если бы не жалость к родителям, принцесса давно уморила бы себя голодом, но поступить так с отцом и матерью было несправедливо. Они и так настрадались по её вине. Сколько раз они твердили упрямой дочери, чтобы она не доверяла Аннатару, а она, глупая, не слушала… Элронд по-прежнему был рядом, поддерживая и выслушивая, ни словом, ни делом не давая понять, что влюблён. Келебриан и сама догадывалась, что небезразлична ему, и была благодарна за чуткость и такт своего друга — сейчас она была не в состоянии выслушивать признания в любви. Да и что она может ему ответить, признайся он сейчас? Принцесса была совершенно уверена, что её сердце умерло и никогда больше не познает любви. А впереди ещё предстояло самое тяжёлое — объяснение с Майроном. Ей по-прежнему трудно было привыкнуть к тому, что Аннатар, Майрон и Саурон — это один и тот же майа. Он пообещал явиться за ответом и сдержит слово, в этом принцесса не сомневалась. Как и в том, что она никогда не сможет принять его образ жизни, стать Тёмной Владычицей. В этом матушка и отец правы: они с Майроном слишком разные, чтобы быть вместе. Раз уж он не стал ради неё отказываться от своих планов, значит, не так уж для него важна её любовь. Вот если бы он выбрал сторону Света и сделал то, что предложили матушка и Элронд, она простила бы ему всё! И ложь, которой он опутал её неискушённое сердечко, и все его прошлые грехи… Да только Майрон никогда этого не сделает, Келебриан безошибочно прочла это в его синих глазах. А значит, он не изменится, будет продолжать убивать, чтобы завоевать и покорить Средиземье. Выходит, надежды на счастье у них больше нет, а значит, ей нужно найти в себе силы отказать ему. Келебриан очень боялась этой последней встречи, после которой она его больше никогда не увидит. Она боялась не самого Майрона, а той власти над её сердцем, которой он обладал. К тому же, он ведь майа, да ещё и один из самых сильных, а значит, владеет множеством магических заклинаний. Что, если он напустит на неё какой-нибудь морок и заставит согласиться? Эллет вовсе не хотела стать игрушкой, которую Тёмный Властелин безжалостно сломает, когда надоест. А ведь он вполне может применить и силу, услышав отказ. — Что ты скажешь ему? — спросил Элронд, в очередной раз застав принцессу сидящей у окна, уставившись невидящим взглядом на горизонт, сливающийся с бескрайней морской гладью. Эллет вздрогнула, возвращаясь к реальности, а затем пожала плечами и вздохнула. Её бледность и апатия пугали Элронда не меньше, чем Келеборна и Галадриэль, но он понимал, что никто и ничто не в силах сейчас облегчить её страдания. Кроме Саурона, разумеется, но он точно не решится посыпать голову пеплом и отречься от Тьмы, даже ради Келебриан. Значит, придётся положиться на благотворное влияние времени. Едва ли боль предательства когда-нибудь утихнет окончательно, но хотя бы притупится. — Я скажу… что не хочу быть его королевой, — тихо ответила она. — Но я боюсь этого разговора, Элронд, очень боюсь. — Чего именно? — Что его разгневает мой отказ. Я всё-таки не верю в то, что он способен лишить меня жизни, но он ведь может похитить меня и заставить, понимаешь? А я… я этого не вынесу. — Он ведь утверждал, что любит тебя, — с горечью напомнил Элронд. — Я, конечно, ничего не могу утверждать наверняка, ведь речь идёт о Сауроне, но толку от обладания сломленной от горя девой ему будет мало. И он прекрасно это знает. Думаю, есть небольшой шанс на то, что он оставит тебя в покое, хотя, конечно, обозлится пуще прежнего. Может быть, даже выступит на Эрегион раньше, чем планировал. Так или иначе, он станет мстить. — Значит, я стану причиной гибели жителей Эрегиона? — испуганно содрогнулась принцесса. — Он в любом случае напал бы на королевство Келебримбора, поскольку ему нужны кольца, — попробовал успокоить её Элронд. — А если… если бы я согласилась? Вдруг он пощадил бы их? — в огромных голубых глазах вспыхнули искорки безумной надежды. В один широкий шаг Элронд приблизился к ней и, схватив за плечи, заставил встать. Никогда ещё в его серых глазах Келебриан не видела столько угрюмой решительности. — Не смей и думать об этом, слышишь, Келебриан? — сурово спросил он, встряхивая испуганную эллет. — Даже не пытайся жертвовать собой! — Но почему? — растерянно выдохнула она. — Разве мы не должны использовать все способы? — Да потому, что твоя жертва окажется напрасной! — прогремел он. — Неужели ты впрямь собираешься шантажировать Саурона своим согласием? Думаешь, он купится на эту уловку и добровольно сложит оружие? Не будь такой наивной, Келебриан! Не забывай, с кем имеешь дело! — Значит, ничего уже не поделать? Скоро начнётся война? — Увы, да. Нам придётся дать отпор Саурону, другого выхода нет. А ты… — Элронд взял холодные руки эллет в свои. — Ты останешься здесь и не будешь делать глупостей. Всё проходит, Келебриан, пройдёт и это. Поверь мне. — О, если бы я могла быть в этом уверенной! — горько усмехнулась она. — Я чувствую себя полностью разбитой, уничтоженной, словно бесплотный дух. Я опозорила свой род, оказалась легковерной и глупой, меня стыдятся родители… Что может быть хуже? — Всегда может быть хуже, поверь мне, — ответил Элронд. — Ты во многом неправа. Родители не стыдятся тебя, они искренне переживают, хотят помочь тебе. — Они подобного стыда никогда прежде не испытывали, — возразила эллет. — И всё по моей вине. Молодая девица должна быть скромной и целомудренной, а я… я обесчещена, и мой удел отныне — одиночество. Такова моя кара за легкомыслие. — Ты любила его… — глухо пробормотал Элронд. — А любовь может оправдать многое. Ты не могла предвидеть такой конец. К тому же… не считай, что ты никому не нужна после… того, что произошло. Это не так. — Какой мужчина согласится взять в жёны падшую женщину? — краснея от стыда, прошептала эллет. — Не стоит меня утешать, Элронд, я не настолько наивна. Впрочем, я и сама не хочу портить кому-нибудь жизнь. Едва ли я смогу когда-то полюбить снова. — Не зарекайся, в жизни может всякое случиться. Любовь не подчиняется никаким законам, кроме собственных. Думаю, многие твои поклонники почли бы за великую честь, согласись ты стать женой одного из них. В голосе Элронда проскользнули тоска и смирение перед судьбой, но тихий горестный вздох, поневоле сорвавшийся с губ, заставил Келебриан обернуться и внимательно вглядеться в его лицо. Оруженосец Гиль-Галада был привлекателен, как и все эльфы, но Келебриан никогда раньше не обращала внимания на его внешность. Разве что его глаза — лучистые, серые, мудрые — поневоле привлекали внимание, да ещё голос — всегда мягкий, бархатный, располагающий к себе. Элронд казался ей надёжным, словно маяк в бушующем море. Внезапно в голову Келебриан пришла новая безумная мысль: он не раз доказывал свою преданность ей, так почему бы не подарить ему столь желанную награду? Если кто и заслуживает счастья, так это он — верный, честный и искренне любящий. А ей… ей уже всё равно, кому принадлежать, хоть это и несправедливо по отношению к Элронду. А вдруг у неё получится сделать его счастливым? Так хотя бы у неё снова появится повод уважать себя. Может быть, стоит попробовать? — А ты тоже относишься к числу этих поклонников? — осторожно спросила принцесса, затаив дыхание. На мгновение в серых глазах собеседника промелькнуло удивление. Он явно не ожидал от неё такого вопроса. Замявшись на несколько мгновений, Элронд всё же решился и тихо ответил: — Да. Тебе ведь давно это известно, не так ли? — И ты до сих пор любишь меня? Даже после того, что обо мне узнал? — недоверчиво спросила эллет. — Для меня ты непогрешима, Келебриан. Я не столь щепетилен, чтобы обвинять тебя во всём, что произошло между тобой и Сауроном. Ты — жертва, по-прежнему чистая и наивная, для меня, во всяком случае. И если бы ты согласилась стать моей невестой, то сделала бы меня счастливейшим из эльдар. В комнате повисла напряжённая тишина, и Элронду показалось, что от волнения его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он признался, наконец, сказал, что любит её! Точнее, Келебриан сама его к этому подтолкнула, но сути это не меняет. С одной стороны, ему стало куда легче, бремя неозвученного признания перестало давить на плечи, но его тут же сменило другое — страх быть отвергнутым, который усилился тысячекратно. Что с ним будет, если Келебриан не примет его любовь? Убьёт в нём последнюю робкую надежду? Тогда уж и жить станет незачем, благо, что война снова стоит на пороге… — И тебя совсем не смущает, что я не люблю тебя? — печально спросила принцесса. — И возможно, никогда не смогу полюбить. Разве такой союз нужен тебе? Ты заслуживаешь любви как никто другой! В её ответе забрезжила надежда, и за спиной у Элронда будто внезапно выросли крылья: он шагнул к ней ближе и впервые осмелился робко положить руки на её хрупкие плечи. — Моей любви хватит на нас обоих, — взволнованно шепнул он, с трудом борясь с желанием прильнуть к нежным розовым губам, давно манящим его. — Но… скажи мне, правильно ли я понял? Ты могла бы… стать моей? — Да… — глухо отвечала Келебриан, опуская глаза. — Если ты всё ещё хочешь этого, я согласна стать твоей невестой. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь мне мою самую страшную ошибку. — Я никогда не попрекну тебя, любовь моя, клянусь жизнью! — пылко выдохнул Элронд, не веря своим ушам. — Обещаю, что сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Келебриан подняла глаза на того, кого отныне обрекала довольствоваться лишь тенью её любви. Может, она и эгоистка, но Элронд — её единственная надежда выкарабкаться из той бездны отчаяния, в которой она оказалась. Его чистая, бескорыстная любовь залечит её раны, а их брак заставит злые языки замолчать. Рано или поздно о её скандальном романе с Аннатаром все забудут, и она станет верной и преданной супругой Элронду, родит ему детей… но никогда не перестанет чувствовать себя виноватой перед ним. — В таком случае, нужно сообщить об этом моим родителям, — Келебриан смущённо потупила взор, не зная, как вести себя с нежданно обретённым женихом. Эллет сделала было неуверенный шаг в сторону двери, но руки Элронда внезапно оказались на её талии и удержали на месте. Не успела она опомниться, как оказалась в кольце его крепких объятий. Твёрдые мужские губы накрыли её уста, целуя мягко, несмело, но так упоительно нежно, что по телу Келебриан пробежала волна мурашек. Этому целомудренному поцелую было далеко до тех — жадных и требовательных, которыми всегда осыпал её Аннатар, но Элронду всё же удалось заставить её сердечко трепетать от волнения. С трудом заставив себя не отстраняться, она покорно ответила на поцелуй, стараясь ничем не выдать своей скованности. Она молила Эру лишь об одном: чтобы он позволил ей когда-нибудь перестать сравнивать Элронда и Аннатара. Перестать представлять на месте своего преданного и любящего жениха коварного соблазнителя, что разбил ей сердце.Часть 9
29 мая 2020 г. в 19:44
Неделя пролетела, словно один день. Но в то же время Майрону казалось, что минула не одна сотня лет с того дня, как Келебриан узнала, кто он на самом деле.
В стремлении отвлечься он почти загонял свою армию бесконечными маршами и построениями, заставляя до изнеможения тренироваться перед скорым выступлением на Эрегион. Кузница и оружейная мастерская трудились круглые сутки, выковывая новые мечи и кинжалы, изготавливая щиты, копья, луки и острые стрелы. Оружейный склад вот-вот должен был заполниться доверху, но Майрону было этого мало. Он хотел быть абсолютно уверенным, что оружия и амуниции хватит на всю армию. Ничто не должно помешать ему победить в этой войне.
В данный момент количество орков приближалось к двадцати тысячам. Через открытое окно своих покоев Майрон слышал, как внизу раздаётся мерный топот их тяжёлых сапог, лязганье железных доспехов и отрывистые окрики командиров, понукающих солдат шевелиться быстрее. Он видел, что орки обозлены изнурительной муштрой с рассвета и до заката, но это его совершенно не волновало: злее будут, когда станут убивать врагов.
Целыми днями Тёмный Властелин старался чем-то занять себя, лишь бы не погрузиться в пучину уныния. Он каждый день обходил огромную башню сверху до низу, затем спускался в подземелья, наблюдая за кузнецами и оружейниками, после заглядывал в казармы, на склады, заполненные оружием и провиантом, в большие загоны, где выращивали варгов, и даже пару раз наведался к морю Нурнен, чтобы взглянуть на недавно разбитые плантации, где гнули спину невольники.
И всякий раз после визита Властелина какой-нибудь нерасторопный орк, которому не повезло чем-то не угодить хозяину, платил за это своей никчемной головой. Только так — проливая чью-то кровь — Майрон мог выплеснуть скопившееся в душе напряжение, чтобы не сойти с ума. Кто бы мог подумать, что могущественный майа окажется настолько уязвимым перед лицом несчастной любви?
Он обещал Келебриан, что даст ей время на раздумья, и держал своё слово. Но, чем больше проходило дней, тем слабее становилась надежда на её положительный ответ. Слишком много ужаса было в её прекрасных глазах, чтобы понять его мотивы, слишком много разочарования. И здесь перед Майроном вставала очередная дилемма: как поступить в случае её отказа? Смириться с тем, что потерял любимую, или плюнуть на всё и попросту похитить её, принудив к браку силой?
Если бы этим вопросом Майрон задался несколько лет назад, когда впервые встретил Келебриан, ответ был бы однозначным — принудить силой, и плевать ему на её возражения. Но теперь, когда его сердце трепетало от каждого её слова и взгляда, майа никак не мог решиться пойти против её воли.
Он хорошо знал, что эллет не терпят любого насилия над своей волей. Его обширный гарем, большей частью состоящий именно из эльфиек, приходилось регулярно пополнять, ибо нежные и хрупкие создания часто по собственной воле отправлялись прямиком в Мандос, не выдержав надругательства над своим телом и душой. То ли дело смертные аданет — те куда выносливее, пусть ни телом, так духом, им легче смириться со своей судьбой, да и за свою шкуру они переживают сильнее, чем эльфы. Жаль только, что быстро стареют и теряют свежесть и красоту.
Но, к сожалению, Келебриан — не обычная смертная, а прекраснейшая из эллет, хрупкая и ранимая, как редкий цветок. Майрон боялся, что её чувствительная душа не выдержит принуждения, даже несмотря на любовь, которую принцесса испытывает к нему. Если она зачахнет здесь, в Барад-Дуре, у него на руках, так и не смирившись с судьбой, он себе этого никогда не простит. Тупик…
И что же тогда ему делать? Неужели придётся добровольно отдать возлюбленную Элронду, этому пылкому влюблённому, готовому умереть ради неё? Одна только мысль о том, что Келебриан может выбрать Элронда, заставляла майарскую кровь вскипать в жилах от дикой ревности. Его любимая, которую он совсем недавно сжимал в объятиях, и вдруг окажется женой другого, отдаст своё нежное тело в чужие руки… Нет, этого он не вынесет! К ней может прикасаться только он один, и он убьёт любого, кто осмелится посягнуть на неё. Даже если сама Келебриан решит выйти за другого, её избраннику не жить.
Измученный переживаниями, Майрон день ото дня становился всё более озлобленным и нервным. Он даже не решился снова отправить своих крылатых шпионов в Харлонд, боясь, что те принесут неутешительные вести. А вдруг Келебриан уже обручили с Элрондом? Недаром же он даже в Харлиндон примчался вслед за её родителями! Значит, именно его Артанис готовит в качестве мужа для своей опозоренной дочери. Что ж, этот ослеплённый любовью эльф — лучшая кандидатура, такой стерпит всё, даже то, что любимая уже отдала свою невинность другому и никогда не полюбит его. Одним словом — святой, непогрешимый Элронд, чтоб балроги растерзали его жалкое hroa! Конечно, на фоне Майрона он выглядит безупречным, идеальным кандидатом в мужья.
Но неужели Келебриан решится стать его женой после того, как отдала своё тело ему, Майрону? Майа не хотелось верить в это. А вот поддаться уговорам матери в порыве отчаяния она вполне способна. О, как ему вынести это ожидание, когда там, в Харлиндоне, его любимую наверняка день и ночь уговаривают одуматься и выйти замуж за честного и благородного Элронда?!
Ну уж нет, он не допустит подобного, не будь он Майроном! Келебриан принадлежит только ему, и если Элронд или какой-нибудь другой жалкий эльф только попробует протянуть к ней свои загребущие руки, он горько об этом пожалеет!