"sun shine"

Хёнджин сидит в своей камере и ждёт уже того времени, когда их выпустят. Джисон пропал на пару дней. Хван конечно догадывается что с ним могло произойти, но на душе от этого легче не становится. Не то чтобы его грызла совесть. Ладно, грызёт. Он наговорил Джисону всякого. А теперь тот бесследно исчез. Хёнджин лишь надеется на то, что с ним все будет хорошо. По мимо этого, у Хвана ещё проблема с тем, чтобы придумать план каким образом спасти Феликса. То что его надо спасать — даже не обсуждается. В этом месте по другому быть не может. Отсюда только бежать. Дверь на автомате открывается в одно и то же время, как и сейчас. Означает что настало время когда некоторые заключённые могу свободно гулять. Хёнджин тут же выходит направляясь в так называемую «общую комнату». Ведь, вдруг Джисона просто в другую камеру перевели? Может же быть такое? Хоть немного, но на душе стало бы легче. Хван заходит в большой холл. Он быстро оглядывает все лица, но ни одного знакомого так и не находит. — Черт! — шипит себе под нос Хёнджин. Он плюхается в потрёпанное кресло, что было в самом углу. Он прокручивает в голове все варианты событий. То как им лучше было бы сбежать. И он в этих мыслях не только с Феликсом бежит, но и с Джисоном. Да, конечно это не безопасно, учитывая вторую его личность. Но Хёнджин почему-то считает, что сможет её контролировать. Как бы там не было, он решил что Хана тут не оставит. О проблемах которые будут после, он подумает потом. Хван слышит ругань в стороне от себя. Обычно он на такое внимание не обращает. Он привык к тому что здесь все немного больные. Многие разговаривают сами с собой. Кто-то между собой спорит, пытаясь что-то доказать. Для него это уже не в новинку. Ведь Джисон тоже в камере иногда разговаривал сам с собой. Точнее, со своей второй личностью. Это немного пугало, но Хёнджин понимал, что это не Джисона вина. Сейчас что-то внутри него говорило ему, поднять глаза и посмотреть. И Хёнджин послушал свой внутренний голос. Поднимает глаза на источник шума и на секунду теряет дар речи. Джисон выглядел побито. Он едва стоял на ногах, и судя по всему он нечайно врезался в огромного мужчину, который тут же схватил его за шкирку и стал требовать извинений. Но, судя по всему обычное «извините» — его не устроило. Хёнджин не сможет точно сказать чем думает, когда решает встать со своего излюбленого места и заступится за мальчишку. — Он же извинился. — Хёнджин в ту же секунду оказывается между Джисоном и этим здоровым мужиком. Ростом они были примерно одинакового. Но вот физически, этот мужик явно был сильнее Хёнджина. — Оставь его… Хван кончено сомневается что на больного, могут подействовать подобные слова. Но, к его удивлению, мужчина бурчит какое-то ругательство и удаляется. Это не может не радовать. Хёнджин не хотел бы размахивать кулаками в таком месте. Особенно когда проигрыш так очевиден. Из собственных размышлений Хёнджина вырывает Хан, который из последних сил цепляется за его руку, чтобы не упасть. Хван быстро подхватыывет младшего под руки, помогая ему дойти до того места, где он сидел пару минут назад. Он аккуратно сажает Джисона на потрёпаное кресло, а сам садится перед ним на корточки, рассматривая видимые повреждения. Сильные синяки. На шеи, плечах, руках, ногах. Хван не хочет думать, но ему кажется что это далеко не все места где синяки. Засохшая кровь в уголках губ. Разбитый нос, кровь из которого перестала идти судя по всему не так давно. — Где ты был? Что с тобой сделали? — как-то по своему лаского, интересуется Хёнджин. Он дотрагивается тёплой ладонью, до холодных щёк Джисона. Из-за чего последний вздрагивает всем телом. — Х.Хёнджин… — голос у Хана дрожит. Но он всё равно пытается не показывать этого. — Не здесь… — Хорошо. — старший как болванчик кивает, соглашаясь. Сейчас он почему-то готов делать всё, лишь бы Джисону полегчало. — Сильно болит? — Немного… — врёт Хан. Болит сильно. Но он старается концентрироваться на тёплой, нежной ладони старшего, что нежно поглаживает его щёку, отвелкая от боли. Он старается ни о чём не думать. Лишь о глазах на против, что похожи на чёрную дыру. Так затягивают. В них утонуть хочется. Хёнджин помогает Джисону дойти до их камеры. Он этого ребёнка чуть ли не на руках готов нести. Тот еле ногами перебирает, из-за чего их обычный путь занял не пять минут как обычно, а целых пятнадцать. Хван так аккуратно, как только может, вытирает засохшую кровь младешего с его нежных губ. Нежной кожи. Жаль только обработать нечем. Как бы заражения не было. — Кто тебя так? — всё же снова заводит этот разговор Хёнджин, когда заканчивает. — Ты только скажи… — Это не важно, Хёнджин. — Хан с большим трудом приподнимается с кровати, на которую его положил Хван. Садится, облакачиваясь о холодную стену и свешивая ноги. — Обещай, что не кому не скажешь о том, что я тебе сейчас покажу. Получая кивок в ответ, Джисон тяжко вздыхает и роется в своё кормане. Уже через секунду он достаёт от туда три ключа. У Хёнджина не то что глаза расширяются, они сейчас выпадут из глазниц. Вопросов миллион, если не больше. Что? Как? Откуда? Зачем? — Этот ключ — Джисон показывает на тот что меньше. — Он от закрытой зоны. Спомощью него, ты сможешь попасть в закрытую зону и найти своего друга. — Хан показывает на другой, что был серого цвета. — Я узнал в какой камере находится Феликс. И этот ключ от его камеры. И последний ключ. Он от выхода. Вы сможете сбежать если сделает всё правильно. — Н…Но как? Зачем ты это сделал? — Хвану трудно связать слова. Он совершенно не понимает смысл джисонова поступка. Он это сделал ради него? — Я это сделал ради тебя. — ответ на все вопросы. — Ты же хочешь сбежать. И я тебя понимаю. Поэтому. Я сделал всё что мог для этого. Тебе не стоит тут оставаться. Спасай друга и бегите. — Ты это сделал ради меня. Но какой ценой? Ты на ногах еле стоишь! — возмущается Хёнджин, считая данный поступок совершенно безрассудным. Он отбрасывает ключи в сторону, беря личико младешего в свои ладони. — Я бы и так что-нибудь придумал. Зачем ты всё это сделал??? — На один опыт больше. Подумаешь. Хуже чем есть уже на вряд ли будет. Не беспокойся обо мне. — Джисон говорит спокойно. А Хёнджин только сейчас понимает, что Хан уже привык к боли. Он здесь несколько лет. Он привык чувствовать боль. Поэтому с его уст это звучит как обычное дело. — Ты идиот! — Хван крепче держит лицо младшего в ладонях, чтобы тот и не думал отводить взгляд в сторону. — Как можно привыкать к боли?! Знаешь что? Теперь я уверен на все сто процентов. Я заберу тебя отсюда. Мы вместе вытащим моего друга и сбежим, ясно тебе? — Что? — Хан не верит своим ушам. А ещё ему становится страшно. Не за себя, а за старшего. — Н.Нельзя. Мне нельзя бежать… — Что за бред ты несёшь? — Я опасен! Ты забыл? Я тебя чуть не задушил! Такому психу самое место здесь. Я не могу бежать. И это не единственная из причин. — Не неси ерунды. Я буду следить за тобой и держать под контролем, чтобы ты не убил никого. Я не стану больше слушать этот бред. Ты пойдёшь со мной, иначе все твои старания — Хван кивает на ключи, что валялись на полу — Были зря. Без тебя я не уйду. Так и знай. — Почему ты не можешь послушать меня хотя-бы раз — со слезами на глазах шепчет Джисон.