Три желания

В замке кипело пиршество. Морте позволил своим вампирам съесть всех людей, и вот, в тронном зале, в котом были расставлены столы, собралась вся его армия. На грязных, когда-то белых скатертях были десятками уложены оголенные трупы людей, а сидевшие по обе стороны вампиры общались и попутно высасывали кровь у еще теплых пленников. Когда кровь заканчивалась, то их выбрасывали в окно. Слабых джиннов-женщин насиловали прямо в этом же зале, отойдя в угол, чтобы никому не мешать. Всё на том же троне сидел Морте и, выпивая из бокала в честь своей армии кровь, он высидал и с улыбкой наблюдал за мракобесием. Справа от него стояла Анна, которой он предлагал испить из своего бокала, а у подножья сидели, закованные в цепях Вуди и Джинна. И неспроста Морте приковал из именно здесь. Не за тем, чтобы напугать. Вампиры не только праздновали, но и восполняли силы. Король знал — сюда уже идёт. И для Джабраила и для Луи у него было готово маленькое представление. — Терпение, дорогая, — прошептал он Анне, забирая своё кубок из её рук. Подозвав одного слугу, он отдал ему пустой бокал, и тот спустился вниз, продел новое отверстие в руке Вуди через укус, дабы её кровью утолить жажду кровавого короля. — Ты получишь её, живую, но только когда придёт Луи. Звякнув короткими цепями, Джинна попыталась отогнать вампира от бедной Вуди, но она доставала только до той ладошки, которая была ближе к ней. Обхватив слабые пальцы Вуди, она ощутила их холод. Сколько крови из нее уже выкачали? Джинна хотела ее поддержать, что она здесь не одна, что она не позволит ей умереть, но что могла принцесса в этих цепях? Да даже без них она не справится с таким количеством вампиров. Ее сердце кровью обливалось, когда она с болью отводила глаза, не в силах смотреть, как джиннов насилуют. На глаза наворачивались слезы из-за той беспомощности, которую она ощущала, а все нутро пробирало от страха из-за незнания, как скоро примутся за нее. В ней ещё теплилась слабая надежда выбраться, поэтому иногда из ее тела вырывался неяркий свет, который в то же мгновение поглощали магические кандалы. — Вы отвратительные, мерзкие твари, — подняла полные слез, боли и страха глаза Джинна на Морте. — Что мы вам сделали? Оставьте уже нас в покое! — Как ты разговариваешь с повелителем? — разозлилась Анна и ударила дерзкую принцессу по лицу. Джинна с криком повалилась на пол, но тут же попыталась вернуться в сидячее положение, сплевывая кровь из разбитой губы. Однако Анна ей не позволила, наступая на спину и больно давя каблуком. — Не смей на него даже взгляд поднимать. Такие, как ты, достойны лишь грязь с его сапог слизывать! — Анна отпихнула ее, выдавливая ещё один крик, и обратилась к Морте. В её голосе даже проступили нотки ревности. — Повелитель, зачем вы ее держите подле себя? Отдайте так же своим генералам, как других слабых сучек. — Отдам, но без главного зрителя в этом не будет никакого смысла, — с охотой закивал Морте и принял бокал о слуги. — Ты же можешь пока выплеснуть свою злость на дочери Джабраила. Я не могу себе позволить, чтобы у него остался хоть один наследник. — Как пожелаете, — процедила Анна и в то же мгновение повернулась к Бриджинне, чтобы и правда сорвать всю свою злость на ней. Не убьет, но это прекрасное личико однозначно попортит. Да так, что родной отец не узнает. Схватив Джинну за подбородок, она притянула ее к себе. — Во что мне с тобой сыграть, принцесса? Как жаль, что ваша кровь такая отвратительная на вкус, я бы выпила твоей королевской. С отвращением взглянув на струйку, стекающую по пальцу из губы Джинны, Анна вновь отбросила ее от себя и все же лизнула пальчик, но тут же сплюнула. Даже королевская кровь ни чем не лучше той мерзости, что течет по венам джиннов. Будто бы в этом была виновата Джинна, Анна ударила ее. Затем снова и снова, заставляя кричать ее все сильнее. — Ах, принцесса, нельзя быть такой красивой. Давай-ка мы подправим тебе носик. — Анна выпрямилась и ударила ползующую по полу совершенно растеряную от побоев Джинну ногой по лицу. Какое несчастье, что Джинна никак не теряла сознание, она схватилась за нос, из которого хлынула рекой кровь. Похоже, ей его всё-таки сломали. Но даже так Джинна попыталась встать, упираясь одной рукой в пол, а на Анну смотрела уже больше с ненавистью, чем со страхом. — Вы, жалкие вампиры, только и можете избивать слабых и беззащитных, — прошипела Джинна, давясь собственной кровью. — Сними кандалы, и посмотрим, как ты справишься со мной. — Ой, у кого это голосок прорезался? — спросила Анна, умиленная тем, что жертва ещё и брыкается. — Ты вот этими ручками собираешься тут колдовать? Анна прижала пальцы Джинны носком туфли и дождалась, когда маленькая принцесса поймет, что она собралась сделать. Снова увидев в её глазах страх, Анна со смехом надавила ногой. Послышался хруст костей и оглушительный вопль, который заглушил смех безумной вампирши. И симфония зловещего смеха короля и гул остальных вампиров сопровождали воплю маленький Джинны. Молить не кого было. Им ничего не оставалось, как терпеть эти истязания. Вуди под вопли Джинны будто бы очнулась от сна, в котором была всё это время от холода и бессилия. Они никогда не видела этого джинна. Но… «Принцесса». Та, которую любил Бартимеус. Вот как она выглядела, и вот кто ждал своей участи рядом с Вуди. Приподняв голову, она не знала, чем руководствовалась. Но после всего, даже у принцессы были силы на слова. А Вуди только строила из себя жертву, позволяя проделывать в себе всё новые и новые дыры. — Оставь… — но даже вампир не мог услышать эти слова. Лишь губы показали буквы, которые хотели превратиться в звуки, но так и не смогли в них превратиться. Прикованы они были к себе слишком близко, и, падая на пол, хотя Вуди хотела сделать рывок, она обхватила руками лодыжку Анны и попыталась продвинуть к себе. Но даже сжать пальцы на ледяном некогда живом теле не могла — настолько она ослабла без крови. Но джинн была возлюбленной Бартимеуса. Её теперь уже можно сказать друга. И это меньшее, что Вуди могла для него сделать — переключить внимание на себя. (ред.) — Подожди, до тебя очередь тоже дойдет, — ухмыльнулась Анна, предвкушая, какое будет лицо у Луи, когда они займутся человеком. Она все же присела перед ней, хватая Вуди за волосы и поднимая ее на свой уровень. — Жду не дождусь, когда смогу выпить тебя до суха на глазах у Луи. Только представлю, что это буду я, так сразу кончаю. Ту, кого он любит сейчас, убьет та, кого он любил прежде. Луи всегда любил четвертую группу крови. Вдохнув чудный аромат человеческой крови, Анна отбросила Вуди обратно к ногам Морте, переступила через нее и забралась к нему на колени в возбуждённом состоянии. У нее разыгрался новый аппетит после того, как она выпустила пар на принцессе. Морте положил свою ладонь на промежность Анны, отвечая её желанию, но когда он сам был возбужден, по законам подлости, именно в этот момент решили нагрянуть джинны. Морте хмыкнув губы Анны, но успел сорвать с них собственнический поцелуй. — Они здесь, — громко объявил он и встал, поднимая Анну за собой и наблюдая, как его вампиры в миг прикатили свою усладу, но менее веселей от этого не стали. Снаружи послышались звуки битвы, и через каких-то полчаса сам Джабраил, провонявший тухлой кровью вампиров, ворвался в покои архивампира. Его взору тот же предстала ужасная картина, которую сотворили с его дочерью. Сам тронный зал будто перестал иметь потолок — наверху черной пеленой затмили мрачный камень тучи, не просто искрящие молниями, но и на лица всех присутствующих полились пока еще мелкие капли дождя. Он был на грани. Он чувствовал, как в его сердце стал разжигаться огонь, и сами капли, попадая на его тело, с шипением испарялись. Но тот испуганный взгляд, но одновременно маленький и гордый, напомнил Джабраилу, зачем он здесь. Став ифритом он никого не спасет. только погубит. — Наконец-то папочка пришел, — радостно развел руками Морте. — Как ты предсказуем, Джабраил. Пришел ха дочкой лично. — Ты подписал себе смертельный приговор, Мидлфорд, — громом в зале проговорил Джабраил, хотя губы его не двинулись, — когда посмел прикоснуться к моей дочери. — А разве не все джинны твои дети? — издевательски произнёс Морте. — Или ты рассвирепел, стоило взять лишь одну дочь? Да ты лицемерен, Джабраил. И пора стереть с лица земли тебя и твоих гнилых приспешников!.. Пока Морте говорил, ни сам архиджинн, ни его свита не смели начать битву, ведь перед ним малышка Джинна не просто лежала вся в крови., но между ней и человек встала вампирша, угрожая своими когтями. Вуди попыталась поднять голову и взглянуть в глаза спасителей. Даже если они ничего не успеют сделать, то пусть хоть увидят, что она им благодарна. А если перед смертью еще и Луи увидит… Нет. Бартимеуса… И она действительно увидела его в толпе. Он не смотрел на неё, а на принцессу. Пусть, Вуди понимает. У неё другая задача — думать. Желание, которое бы спасло всех. А между тем, собравшиеся здесь вампиры откуда-то выудили лампы. И на каждой были цифры «4» или «5». Сильные и опасные джинны, которые будут вынуждены сражаться против своего короля. Но прежде чем кто-либо двинулся с места, в воцарившейся тишине послышались одни единственные шаги. Через толпу джиннов шел вампир, которого никто из них не смел трогать. Луи Реджинальд Христиан Мопад де ла Круа вышел в центр зала, оказываясь ровно посередине между вампирами и джиннами. — Луи! — обрадовалась его появлению Анна. На ее лице появилась счастливая улыбка, однако, вновь Луи ей обмануть не удастся. Но с этой улыбкой она схватила цепь Вуди и продемонстрировала ее, будто бы хотела похвалиться. — Что он делает? — тихо спросил Барти, наблюдая за Луи. Он сделал шаг, желая помочь, но его остановили. Сейчас любое действие могло стать катализатором, который послужил бы сигналом к началу битвы. — Морте, — обратился к архивампиру Луи, — тебе нужен только я. Отпусти девушек, и я сделаю все, что попросишь. В прошлый раз он отказал, и вот что случилось с Анной. Если он согласится, возможно, с Вуди этого не повторится? Луи посмотрел на нее, но ни одна мышца на его лице не дрогнула. Ему нельзя показывать привязанность к ней. — Отпустить? И дать тебе жить спокойно? — засмеялся Морте. — Нет, Луи, ты должен был принести себя в жертву в прошлый раз. Выбрал жизнь? Так и живи теперь с воспоминаниями, которые я тебе дам! Морте дал знак Анне, чтобы она бросила человека к уже готовым растерзать её тело вампирам. Джабраил дернулся — хотел было оказаться подле дочери, чтобы вырвать, пока вампирша была отвлечена человеком, но Морте со своего пьедестала следил за каждым, и вот он уже стоял рядом с Анной и Джинной, и его когти были устремлены в голову принцессы. — А вот тебе, Джабраил, двигаться не советую. Отныне, ты будешь говорить то, что я тебе скажу. — Ты совсем обезумел? Ничто не заставит меня… Но не успел Джабраил договорить, его глаза распахнулись, когда позади Морте материализовался вампир, а в руке у него была блестящая синяя лампа, которую архивампир принял, но даже не взглянул на неё. — Как я уже и сказал, — начал он, — ты предсказуем. Твои слуги мне поведали о потайных путях в замке. Предсказать, что ты явишься сюда со всей свитой да еще и без собственной лампы не составило труда. Ты проиграл, король. «Лампа Джабраила?» — подумал Луи, оборачиваясь на архиджинна. Его глаза дали ему ответ. Это было крайне скверно. Медлить больше нельзя. Луи сорвался с места, быстро преодолев расстояние, которое разделяло его с Вуди, но Анна не уступала ему в скорости. Между ними завязалась небольшая потасовка, во время которой Анна не отпускала цепь, и бедняжка Вуди волочилась за ней при каждом движении. Но Луи будто только проверял свою бывшую возлюбленную на прочность. Или он до сих пор был слаб, оставаясь без крови столь длительный срок? Это послужило сигналом для джиннов. Первым следом за Луи бросился на врага Бартимеус. Но он был слишком самонадеян. Вместо того, чтобы спасти кого-то одного: Бриджинну или лампу Джабраила, Барти попытался вытащить их обоих. Не достал ни того, ни другого, так ещё и оказался отброшен вампиром. Барти ударился о колонну и ушибся головой, чуть ли не потеряв сознание. Джабраил, хоть и должен был броситься в первых рядах, но не мог. Больше не мог. Палец вампира проскрипел по гладкой поверхности лампы, и король ощутил, как его сердце заковали три цепи. Три желания, которые он должен был исполнить. Не обращая внимания на потасовку, Морте только с улыбкой наблюдал, как вампиры выпускали джиннов и командовали им убивать своих собратьев. Разумеется, более сильные набрасывались на слабых и одолевали их слишком быстро. — Чтобы мне такого загадать? — задумчиво протянул Морте. — Я столько лет ждал этой возможности, а теперь даже не знаю, за что взяться. Может, приказать тебе убить всех джиннов этого мира? А начать со своей дочери? — Барти-меус. — Его отвлек пищащий голос снизу. Морте спрятал улыбку и, подскочив к Луи, одним ударом отбросил его от Анны, после чего схватил Вуди за волосы и вцепился зубами в шип на брови. Одним резким движением он вырвал его, и кровь потоком хлынула на лицо. — Думаешь, загадать желание? Твой слабый, не имеющий лампы джинн сейчас здесь самая лёгкая мишень, и ты думаешь… — Морте понял, что из-за боли Вуди его даже не слышала, и он обратил свою ярость на Анну: — Я кому сказал бросить её вампирам? Куда ты лезешь? Ему и щелчка пальца хватит, чтобы убить столь молодую вампиршу, а она вместо того, чтобы гордо отомстить своему бывшему возлюбленному, как некотролируемый упырь бросилась в битву. Позор для Морте! — Вы обещали ее мне! — возразила Анна, но быстро смекнула, что Морте не в том настроении, чтобы с ним препираться. Процедив недовольное «Да, повелитель», она потащила Вуди за цепь к группе вампиров, которые уже ждали свою добычу. Их джинны были сильные, поэтому справлялись и без участия хозяев. — Не смей! — крикнул Луи. Он понимал, что пока на его пути стоит Морте, до Вуди ему не добраться, но вот вампиры… Луи бросился на ту кучку, к которой двигалась Анна, и в мгновение ей стало не к кому вести Вуди. Он стоял, залитый кровью, а у его ног лежали пять вампиров, оставшихся без головы. — Вуди, потерпи, пожалуйста, — прошептал он. — Меня ты так не защищал, — с обидой в голосе произнесла Анна. Она повернулась в другую сторону. — Что ж, всех нас тебе все равно не убить! Морте вновь оказался подле Вуди, потому что если Луи будет действовать быстро, то из рук Анны её вырвать сможет, но он не подумал, что в этом маленьком тельце еще остались какие-то силы, и пока оба вампира были отвлечены на своего врага, Вуди схватилась за лампу и отбросила её к ногам Луи. Она, конечно, не долетела, но скорость и реакция были на стороне того, в чьем поле зрения она была постоянно. — Реджинальд, уничтожь лампу! — вдруг взревел голос самого Джабраила, и, слыша это, джинны на миг остановили битву и с ужасом посмотрели на короля. — Не смей! — рявкнул Морте. — Джабраил, я приказываю тебе… Мощь, которую все это время скрывал Луи, вырвалась из него. Никто не думал, что ему действительно хватит сил после голодовки. Луи и сам сомневался, но Джабраил принял правильное решение. Нельзя, чтобы Морте загадал хоть одно желание ему. Лампа в руках Луи вспыхнула и превратилась в синюю дымку. И прежде чем Джабраил последовал за лампой, Луи взглянул на него с огромной скорбью. Они не были друзьями, и тысячу лет считались врагами, но эти несколько дней они много говорили, и Луи проникся глубоким уважением к старому джинну. Ему было жаль, что он стал тем, кто уничтожил его. — Нет! — истошный крик Джинны был громче, чем когда ее избивали. Видеть смерть отца было невыносимо для нее. Он же величайший из джиннов, и вот так умереть! Кто же заменит его? Она… Она не готова. Да и никто не сможет заменить Джабраила! — Джинна, не смотри, — Пока все вампиры были отвлечены, Бартимеус переместился к принцессе и обнял ее, загораживая от этого ужасного зрелища. Он и сам не хотел смотреть, но не мог отвести глаз от последних мгновений учителя, его повелителя и того, кто заменил ему отца. С тем же ужасом на разлетающийся «прах», на рассасывающиееся темное небо смотрел Морте. С помощью Джабраила он много чего планировал сделать, и не удивительно, что в нём поднялась такая ярость, какую за стони лет его вампиры в нём не видели. Но с другой стороны, пусть сдох. Главная защита джиннов — всех — пала. — Нужно было тебя убить еще в первый день, когда ты с Анной стал якшаться! — рявкнул Морте, отбрасывая Вуди Анне. — Убей её немедленно! А сам он бросился на Луи, решив с ним совершить то же самое. От убийства короля, любимого и сильного, джинны тут же потеряли боевой дух, и даже те, кто был заложником вампира, помедлили прежде, чем исполнять приказы. — В атаку! Но бой продолжился, и убитые горем воители терпели поражение. Вампиры тормозили джиннов, а их собратья-заложники искали лампы, которые в большинстве своём были спрятаны в рубахах. Лампы немедленно уничтожались. Холодные руки Морте сомкнулись на шее Луи. Он сам был сейчас пропитан кровью, его сила, как старшего, была приумножена, и даже Луи, который не восполнился на сто процентов, был сейчас перед ним слаб. Когти вонзились в шею, а пальцы не просто душили, ломали гортань. У Бартимеуса не было выбора, кроме как вмешаться. Это же желание его человека. Вытащив Джинну из этого ужаса, он оставил ее на стороне союзных джиннов, а затем вернулся на поле битвы. Это было ужасно, джинны гибли от рук сородичей больше, чем от вампиров. Барти не знал, что мог сделать. И как бы он ни хотел помочь друзьям, ему нужно было спасти Луи. — Простите, но этот парень под защитой. — Барти объявился позади Луи и схватил его за плечи, перемещая их подальше от Морте. — Не меня спасай! — попытался прокричать Луи, но голос его охрип из-за травмы. Он посмотрел, куда его перенесли, нашел Вуди и с ужасом увидел, как Анна вцепилась ей в горло. — Вуди! Луи рванул к ней, и Барти переместился следом за ним, успевая подхватить Вуди, когда Луи оторвал от нее Анну. Выглядела она ужасно. — Уноси ее, — крикнул Луи и оттащил Анну подальше, чтобы она не достала больше до Вуди. — Вот уж нет, — выразила несогласие Анна и швырнула кинжал, который достала из-за пояса. Нож достиг цели и угодил ровно в живот Барти. Он повалился рядом с Вуди. Жадно заглатывая воздух, как некогда видел Барти Казана, Вуди смотрела на своего него, на кровь, что текла с его живота и на то, как он сам корчился от боли. Никак не излечивался, ведь у него не было лампы! Она уже понимала, как важна она джиннам. Сейчас Барти никто не поможет, только она сама. — Ба… ти… Но вместе со слогами из шеи вырывались хлюпающие звуки, и даже имя она не могла произнести. Морте и Анна всё бросались на неё, ведь их целью было сделать жизнь самого Луи невыносимым — они не собирались его убивать. Лишь того, кем он дорожил. — …меус. — Джинна… Маленькая принцесса, потеряв своего защитника, осталась в эпицентре всего этого ужаса, этой бойни. И когда она услышала знакомый, слабый голос, то обернулась и увидела Казана. Он еще не пришел в норму, держался за живот, хотя был чист от ран и крови, но лампа не закончила излечивать его, и остались ментальные боли. Но, несмотря на это, он всё равно не собирался оставаться в стороне. И вот он увидел этот ужас, смерть своих собратьев, вид своей возлюбленной принцессы. — Мои… Он распахнул глаза и перестал чувствовать боль. Он видел лишь их: этих мертвых ублюдков, которые сотворили с ним такое! С ним! С его народом! С его Джинной! — …желания… Никто поначалу не ощутил, как некогда влажный воздух от воды Джабраила вдруг стал сухим и режущим глотку. С каждой секундой вампиры, которые делали вздох, пусть по привычке, кашляли, а после то же стали делать и джинны, привыкшие к сухому воздуху, но не такому. — Излечи нас… Казан задышал глубоко, ему это никакого дискомфорта не доставляло. Но будто бы он не мог насытить легкие воздухом, глотал его, как рыба. И только после стало ясно, что сухость и жар исходили от него. — Перемести нас… Джинна видела, как красивые зеленые глаза Казана сейчас становились алыми, как у их врагов, против которых они падали, проигрывая и умирая в огромном количестве. Повсюду слышалось лязганье падающихся ламп. Звук того, как вампиры разлетались на мелкие кусочки. — …в мой мир… Неясно откуда взявшийся песок подлетал к Казану откуда-то извне. Он кружил вокруг него со страшной силой, и чем больше его становилось, тем больше менялся Казан. Его белые одеяния, такие родные и привычные, окрашивались в красный цвет, но не крови — огня. — Спаси… себя. — Слушаюсь и… повенуюсь, — прохрипел Барти, получив свои желания. Первый щелчок пальцев — и все раны на теле Вуди исчезли, как и Луи снова оказался цел, несмотря на все полученные удары от Анны и Морте. Второй щелчок ознаменовал исчезновение человека и вампира из этого мира. Барти даже не успел с ней попрощаться, но был благодарен ей за желания. Это именно то, что ему сейчас было нужно, и именно то, что было нужно Луи и Вуди. После уничтожения лампы Джабраила ему не будет покоя в этом мире. Но прежде чем исчезнуть, Луи успел сделать подарок своему миру. Пусть не убил Морте, но его когти глубоко поранили шею архивампира. Осталось только добить. Но Луи не успел. — Нет, повелитель! — крикнула Анна. Она бросилась к нему, не зная, что делать и как помочь. Третий щелчок вылечил самого Бартимеуса. И когда последнее желание было исполнено, Барти превратился в красивый оранжевый дым, который втянулся в лампу такого же цвета. Но долго она не стола без действия. Ее подхватил вновь объявившийся в полной красе Бартимеус. Как же долго он ждал этого момента, представлял, как торжественно покажет свою лампу учителю, как он будет горд им, как Казан будет завидовать, а Джинна ласково улыбнется и похвалит его. Но больше этому не суждено случиться. А во всем виноваты проклятые вампиры. Но не было в сердце Барти ненависти к ним, даже к Морте. Лишь скорбь и боль утраты. Он медленно подошёл к архивампиру, который все пытался залечить страшную рану на горле, оставленную Луи. Преградившая было путь Анна отправилась в полет к странному огню на другом конце зала, стоило Барти взмахнуть рукой. А Морте лишился, наконец, головы. — Нет, Казан! — послышался крик Джинны. Но он её не слышал. Песок вокруг него сгущался, а ноги исчезли, но вместо них не стало приятной бирюзовой дымки. Был лишь огонь. Огонь ненависти и злобы, что поглощали молодого джинна. Теперь уже ифрита. Кожа, будто её окунули в жерло вулкана, раскалилась, стала красной и сливалась с языками пламени, что появились вокруг него. Только сейчас джинны поняли, что происходит. Они не поняли, кто из собратьев превратился в ужасного монстра, кто ступил на путь зла и огня. Но они больше не видели смысла здесь оставаться. Выжившие бежали, исчезали и перемещались. Но оно и к лучшему — огонь уничтожал всё, до чего касался. И некогда крики радости и воспевание архивампира превратились в вопли боли. Среди этих воплей был и прекрасный голос Анны. Когда сила заполнила Казана до боли, он сам закричал, и от него разошлись волны огня, окончательно добивающие остатки вампиров, которые не успели убраться отсюда, да и мало кто смог бы. Казан был одержим. Бриджинна с ужасом наблюдала за превращением Казана и просто не верила в это. Он не мог, только не он! Об этом отец предупреждал? Но она не хотела этого видеть. Ее Казан не стал бы… — Джинна, нужно уходить, — появился рядом Барти. Он подхватил ее под руку и поднял с пола. Она все ещё была закована в цепи, и Бартимеус сорвал их. — Мы не можем оставить Казана! — возразила Джинна и взволнованно посмотрела на ифрита, коим стал ее дорогой Казан. Дышать было уже практически невозможно, а от жара казалось, что даже кожа начала плавиться. Но она упорно не хотела уходить. — Это Казан? — удивился Барти и посмотрел на ифрита, сощурив глаза. Было больно от такого яркого огня. И от осознания случившегося. Сегодня они потеряли ещё и друга. — Ему уже не помочь. Бартимеус собрался переместиться вместе с Джинной домой, во дворец, но в последний момент она оттолкнула его, и он улетел один. Поняв это, он попытался вернуться, но всепоглощающий огонь уже заполнил все вокруг, что он не смог там находиться и вынужден был опять уйти, оставив и последнюю надежду их народа. — Я не верю, что помочь нельзя, — шепнула Джинна и, оставшись одна перед Казаном, шагнула ему навстречу. Конечно она знала, что ждёт джинна, ставшего ифритом. И не было ни одной истории, в которой удалось бы вернуть его к свету. Но её сердце отказывалось верить. Она потеряла отца, если не станет и Казана, то ей незачем жить больше. — Казан. — Она вытянула руки к нему и продолжила приближаться. Сломанные пальцы болели, огонь обжигал, одежда не выдержала жара и занялась, но она упорно продолжала свой ход. Если не вернет, то сгорит вместе с ним. — Все закончилось. Прошу тебя, Казан, вернись ко мне. Не бросай меня, без тебя это будет не жизнь. Я не хочу потерять и тебя. Пожалуйста… Я люблю тебя. Слезы, что стекали из глаз, тут же испарялись жаром. Воздуха не хватало, дышать уже было просто невозможно, и каждое слово давалось с трудом. Но она не могла оставить его не попытавшись. Обхватив лицо своими изувеченными ладошками, она заглянула ему в глаза в надежде, что сможет отыскать своего Казана. Лицо ифрита исказила страшная гримаса. Он будто одновременно и злился, что какая-то дрянь посмела к нему подойти, но при этом губы, за которыми скрывались страшные острые зубы, улыбались как-то знакомо. — Бри… — будто песок истязал его собственное горло — голос был не похож на тот, родной. Он был хриплым, мерзким, что даже кровь застывала в жилах. — Джинна. Но он её помнил. Сам Казан, его разум, сейчас находился в огне, и сквозь языки пламени он заметил родное лицо. Она рядом с ним, вампиры до неё еще не добрались… как до её отца. Но она была еще в опасности, огонь ласкал её тело, принося лишь боль, и её Казану нужно было немедленно унести отсюда! — Джинна, уходи! — закричал разум, но губы не шевелились, а она его не слышала. Превозмогая боль и ожоги — странно, что он их зарабатывал, имея лампу — Казан бросился вперёд, перепрыгивая или вовсе ступая на этот огонь, это пламя, что не пускало его к ней. — Прочь! Джинна! Прочь от меня! — Он чувствовал, что рядом с ним есть противник, который не пускал его, к нему были обращены эти проклятия, эти слова. — Убирайся! Пусти меня! Казан вытянул руку вперёд, и несмотря на рывки, на отчаянные броски истерзанного зверя, который желал жить, он будто находился в замедленном действии. Он дотягивался до Джинны, но миллиметр за миллиметром, секунда за секундой, но он рвался к ней, не чувствуя своего тела. Лишь бы глазами продолжать её видеть; лишь бы пальцем в последний раз ощутить её кожу. И вот он коснулся её щеки. Коснулся и ощутил, как она горяча от его огня. В реальности же Казан упал на колени перед Джинной, а она, обнимая его, опустилась следом. Огонь потух, и единственное, что обжигало Казана, это его собственные слезы, градинами скатывающиеся по щекам. — Прости меня, Джинна! Прости меня! — Все хорошо, — шепнула она, утыкаясь в его плечо. По ее лицу тоже полились слезы, когда их перестал испарять огонь. — Ты вернулся ко мне. Я знала… Я верила в тебя. Джинна держалась в вертикальном положении только благодаря тому, что ее крепко сжимал Казан. Все ее тело болело от переломов и ожогов, да и в сознании она держалась из последних сил. Хотелось сказать что-то ещё, поблагодарить за все, но из горла вырвались только рыдания после сдавленного «спасибо». Горе и радость смешались, но Казан был рядом. Родной и любимый. Она не одна, и вместе они со всем справятся. *** Этот страшный день навсегда запомнится всему миру джиннов. Это не была самая страшная битва, но была именной той, в которой пал всеми любимый король Джабраил. Но его смерть и всё, что произошло в тот день, не было напрасным — в мире воцарился покой. Несколько дней приходили в себя раненые. И несколько месяцев продлилась скорбь по славному королю, который верой и правдой служил своему народу, но пал от глупости и злости, застеливших ему глаза. Бриджинна с тяжелым сердцем взошла на трон в скорейшем времени — в такое время джиннам нужен был лидер! И пусть правила первое время она через советников, уже через пять лет она получила собственную лампу, с усердием занималась и учила то, к чему должна была приступить еще очень не скоро, и стала новой правительницей. Народ встретил её с горячей любовью — все любили дочку архиджинна, а то, с какой заботой и материнской любовью она относилась к павшим, к лишенным имущества и родных… И джинны стали процветать. С каждым годом страх, что вампиры вновь нападут, исчезал из сердец. Казан все-таки покинул Джинну на пять лет. То, что случилось с ним, его сильно напугало, и сам он помнил волнение и злость Джабраила, когда им стала овладевать злость и ненависть. И вот, к чему это привело. Все эти года он провёл под водопадами Смирения и вернулся уже таким, каким его знала Джинна. И ни разу вспышки злости больше не беспокоили сердце принцессы. Хоть Джинна уже не была маленькой, Казан не торопился делать ей предложение. Она была наследницей трона — она будет главнее своего суженного, но, как и обещал Казан, сначала он добивался расположение своего народа, верой и правдой служа королеве, и наконец-то дослужился до Небесных генералов. И в день, когда он преклонил колено перед возлюбленной, чтобы она на балконе, на глазах всех своих подданных огласила его своим новым Небесным генералом, Казан, не вставая, вместо ответа: «Я клянусь служить тебе, моя королева», сказал: — Я клюнусь служить тебе, моя невеста. — Вот жук, — тихо ухмыльнулся Бартимеус, который вот уже два года стоял подле королевы в качестве одного из Небесных генералов. Он с улыбкой наблюдал, как опешила Бриджинна от такого публичного признания. Несмотря на все трудности, что свалились на неё, она смогла сохранить эту детскую наивность, в которую он когда-то давно влюбился. Барти и сейчас всем сердцем любил свою королеву, но больше не претендовал на роль ее суженного. Когда Казан собственной персоной в тот ужасный день вернул ее домой всю в страшных ожогах, он окончательно понял, что сердце ее принадлежит только одному мужчине. Поэтому он стал для нее старшим братом, который оберегал и хранил ее честь для Казана. И сейчас, наблюдая за всей этой картиной, он с тяжёлым вздохом произнес: — Опять вам помогать? Целуй ее уже. Услышав Бартимеуса и послав ему невидимый щелбан, Казан встал с колена и оказался прямо лицом к лицу с Джинной. — Молчание — знак согласия, — прошептал он с ехидной улыбкой и наконец-то, исполняя свою мечту, поцеловал её под звуки аплодисментов, которые ему казались хлопаньем крыльев самих ангелов. Ведь касаясь губ своей возлюбленной королевы, Казан был в раю. *** Честно говоря, никто не знал, что приключится с вампиром, если он попадет в мир, где магии нет и в помине. Конечно, она упоминается в книгах, но по факту считается лишь выдумкой. Загадывая свое желание, Вуди шла на большой риск. При худшем раскладе Луи просто перестанет существовать. Уж лучше такая смерть, чем-то, что ему было уготовано в его мире, какая бы сторона ни победила в войне. Бартимеус перекинул Вуди через ткань мироздания в целости и сохранности. В тот самый замок, откуда и призвал. Даже одежду старую вернул — вон то пятнышко на рукаве от чернил было оставлено Джилом ещё в автобусе. Открыв дверь, Вуди увидела знакомую подсобку, которая служила местом отдыха сотрудников музея. И эта дверь была единственной в комнате. А где же длинный коридор, по которому она блуждала, прежде чем встретить Луи? Где сам Луи?! В панике выбежав из комнаты, Вуди осматривала каждый угол в этом проклятом нескладном замке. «Нет-нет, он точно должен быть здесь!» Она же загадала это, и если Барти не смог выполнить, то заработал штрафное желание! Но сколько бы ни звала, никто из парней не отзывался, а прохожие крутили у виска. — Вуди, вот ты где! — окликнул ее Джил. — Мы тебя уже обыскались. Автобус собрался уехать без тебя. — «Красота» этого дворца свела ее с ума, — поделилась проходящая мимо девушка, кажется, тоже из группы. На слове «красота» она показала пальцами кавычки и закатила глаза, будто и так не было понятно, что говорит она с сарказмом. После чего надула и лопнула жвачный пузырь, рассмеялась своей же шутке и поспешила оказаться подальше от этой сумасшедшей парочки. Ещё долго мистеру Смиту пришлось уговаривать Вуди сесть в автобус. Бормоча какие-то странные вещи, она то и дело порывалась вернуться в замок. С горем пополам ее все же вернули на место. Всю дорогу она смотрела пустым взглядом в окно, пытаясь осознать истину: Луи больше нет. Но даже спустя два месяца мысли об этом были невыносимы. Вуди забросила учебу, перестала общаться со своей лучшей подругой Алли, пусть она ещё и предпринимала попытки вернуть ее к жизни. Только благодаря Алли, которая периодически навещала ее, приносила еду и слегка убиралась в съемной квартире, Вуди ещё не совсем была похожа на призрака. Сегодня был тот день, когда была назначена защита диплома, но, как и в любой другой, она не желала высунуть нос из-под покрывала. Телефон все утро разрывался от звонков, поэтому Вуди включила его только к вечеру, проверяя поток сообщений от Алли во всех соцсетях. С тяжёлым вздохом она бросила телефон обратно на тумбочку. В тот же момент пришло новое сообщение. Решив, что это снова Алли, она даже не оторвала голову от подушки. И все же, вытянув руку, подтянула телефон к себе. «Спустись к подъезду», — пришло с неизвестного номера. «Алли, это шутка какая-то?» — набрала Вуди подруге, решив, что это она подговорила своего нового парня написать. Но та ничего не знала о смс. «Не пойду», — пронеслось в голове Вуди. И все же какие-то крупицы любопытства заставили ее собраться и выйти. Она так давно не выходила на улицу, да и вообще не двигалась, что на самом выходе из подъезда уронила свои ключи. Придерживая дверь, она опустилась за ними, но длинные изящные пальцы с бледной кожей их перехватили. — Спасибо, — на автомате поблагодарила Вуди, вытягивая руку и поднимая глаза. Дыхание перехватило. Это был он. Но как? Сомнений быть не могло — те же светлые волосы, тот же пронзительный взгляд серых глаз и та же нежная улыбка. Перед ней стоял Луи в светлой рубашке и простых джинсах. Так непривычно было видеть его в современной одежде, но это точно был он! — Луи! — бросилась она ему на шею. Слезы хлынули из глаз, ключи опять упали, громко звякнув об асфальт в вечерней тишине, но это все осталось незамеченным. Это был он. Живой!