***
Отголоски прошлого Сегодня её настроение просто ужасное. Она сидит на диване и смотрит в пустоту. Глаза красные от слёз, внутри так больно. Почему? Прошло больше десяти лет, точнее одиннадцать, блондинка никак не может отойти. Ей говорили: «Милая, мне жаль, но это пройдет.» Каждый чёртов раз: «Кара, время лечит, ты справишься.» И младшая Дэнверс знает, что это всё полная чушь! Время не лечит, она так и ничего не забыла, всё было как вчера. Голубоглазая начала сильнее рыдать, из-за воспоминаний нахлынувших на неё.***
Это был прекрасный солнечный день. Она проснулась и легонько потянулась. Блондинка так сладко спала, что почти пропустила завтрак. Голубоглазая услышала голос, доносящийся с кухни: — Кара, милая, завтрак уже остыл. Ты вообще собираешься вставать? — Я уже встала, — добираясь до кухни, прокричала она. Зор-Эл села за стол, поцеловав свою маму в щёку, приступила к завтраку. Её мама— Алура Зор-Эл, она стояла и пила кофе. Её волосы были тёмные, как молочный шоколад, карие глаза, доброе лицо, тёплая улыбка. На ней был лазурный свитер и обычные джинсы. Она всегда справедлива, ведь её мама работала судьёй. Это действительно сложная профессия, от твоего решения зависит чья-то жизнь. Кара всегда хотела равняться на неё, быть хотя бы чуть-чуть похожей на неё. Кара доедала свой завтрак, когда на кухню зашёл её отец: — Мои любимые девочки уже тут, — ласково поцеловав в щёку Алуру и свою дочь, произнёс он. Блондинка и её мама ярко улыбнулись, приветствуя его. Их улыбки были схожи, обе прекрасны. Её отец был тоже благородным человеком, так считала она, он — хороший человек. Зор-Эл взял кружку с кофе и они о чём-то мило беседовали. У него были каштановые волосы, подтянутое телосложение, такое же добро лицо и невероятно голубые глаза, у Кары были такие же. Он был одет в бледно-синюю рубашку и чёрные брюки. Её отец работал учёным и делал что-то, блондинка немного знала об этом или ей просто было не интересно. Голубоглазая всегда больше располагала к спорту или гуманитарным наукам, но никак не к точным, хотя она хорошо училась. Сегодня выходной день. Никто никуда не идёт, просто день со своей удивительной семьёй. В дверь кто-то постучал. Отец пошёл открывать. Они о чём-то говорили и вошли в дом. Эти люди выглядели как рабочие, наверное, что-то хотели проверить в доме. Кара не запоминала их лица, ей это вообще не сдалось, она сидела и читала. Рабочие сделали свою работу и ушли. Непонятно зачем это было, ну да ладно. Разве это её дело? Уже был вечер, они сидели на диване и смотрели какое-то глупое шоу. Её семья заказала пиццу и пельмешки (их очень любил отец.) Они ждали свою еду. Вдруг прозвенел звонок, её мать взяла трубку. После минутного разговора повесила её. Она посмотрела на дочь и сказала: — Кара, моя храбрая девочка, не могла бы ты, как настоящий герой… — Мааам, сразу к делу, — весёлым и немного недовольным тоном произнесла она. —… курьер потерялся и не может найти дом. Можешь выйти и поискать его, он где-то близко, пожалуйста? — сделав лицо, почти, как у щеночка, закончила Лаура. — Да, пожалуйста, — пытаясь сделать такое же лицо, как у своей жены, сказал отец. Кара некоторое время смотрела хмуро на них, но потом сдалась и громко рассмеялась: — Ладно. Они победно подняли руки вверх. Блондинка надела куртку и вышла. Было немного прохладно и жутко тихо, голубоглазая могла услышать каждый шорох листьев. Она шла вдыхая легкие порывы ветра и искала глупого курьера. Серьезно, как можно не заметить двухэтажный голубой дом? После нескольких минут скитаний, младшая Зор-Эл нашла его. Взяв еду, отправилась домой. Она хотела уже открыть калитку, как прогремел взрыв. Бум. Её дома больше нет. Кара встаёт с земли, так как это было сильно. В её ушах звенит. Блондинка всё ещё стоит, не сделав ни шагу. Маленькая девочка стоит и смотрит на дом, которые поглощает пламя. Толпа людей уже собралась, кто-то из полиции вызвал пожарных. А она всё стоит и стоит. Её голубые глаза вмиг стали океаном, Зор-Эл хотела кричать, но ни один звук не покинул её. Там её родители. Вдруг, она вышла из оцепенения, начала бежать к дому, её остановила сильная рука, он говорил ей что-то, её очи застелила пелена слёз, она всё тихо повторяла: — Там мои родители, Там мои родители. Пожарные приехали довольно быстро. Они потушили всё. Ещё полиция. Две фигуры вывозили в чёрных мешках. Кара вырывалась из рук полицейского и кричала или ей казалось, что кричала. Она не могла в это поверить. Ещё секунду назад они смеялись на диване, а теперь их нет. Голубоглазая должна что-то сделать, но она просто стоит и плачет. Блондинка любила их всем сердцем, а теперь их больше нет. Офицер полиции куда-то её ведёт, она не сопротивляться, просто не может. Кара села в машину скорой, чтобы её осмотрели. Все вокруг суетятся, Кто-то кому-то звонит, что-то говорит, Зор-Эл не понимает. Она ничего не понимает, всё это так похоже на страшный сон, ей хочется проснуться. Да, это сон, девочка уверенна. Голубоглазая щипает себя за щеку, один раз, два. Если это сон, то почему она не может проснуться? Кара щипает себя ещё и ещё, медработникам приходится держать её руки, вновь глаза наполнялись водой. Через несколько часов, блондинка сидит в полицейском участке, смотрит на пустую стену, такую же пустую, как её сердце сейчас. Её глаза красные от слёз, ей уже больно плакать, они горят. Через некоторое время ожидания приходит офицер с Кал-Элом, Элайзой, Джеремайей и Алекс. Со семьёй Дэнверс они давно знакомы и дружили. Элайза тихо подходит к Каре и берёт её за руку, но она не обращает внимание на неё, пока вновь не начинает истерично плакать и обнимает её. Элайза говорит что-то тихо и очень мягко, блондинке совсем капельку легче. Куча мыслей проносятся у неё в голове. Лучше б умерла она, а не пошла за пиццей. Её спасла чёртова пицца и любовь к еде. Жизнь так несправедлива. Теперь у неё новый дом, у Дэнверсов, но ей всё ещё грустно и одиноко.***
Лена сидела возле Кары, нежно гладя её по спине, она слушала историю блондинки и это было тяжело. Брюнетка не знала, что сегодня день гибели родителей Зор-Эл. Ей позвонила Алекс, прося побыть с её сестрой, так как у неё завал на работе и бла, бла, бла. Конечно, она побежала как угорелая к голубоглазой. Когда, она постучала в дверь ей открыла грустная репортёрша, с мокрыми глазами и обняла её, она долго её обнимала. Зелёноглазая пыталась быть понимающей и мягкой. Внимательно слушала. Блондинка перевела дыхание и заговорила: — Если бы я знала, что это были их последние 24 часа, то я бы… —Что? — мягкость и твёрдость смешались в едином — Что, Кара, ты смогла бы сделать? — продолжила она. Голубоглазая посмотрела на неё хмурясь. Лена тепло улыбнулась ей, в её глазах читалась забота, и она тихо прибавила: — Ты бы ничего не смогла бы сделать, даже если очень бы захотела. Голубоглазая опустила лицо вниз, но брюнетка нежно взяла подбородок в правую руку: — Тебе было всего 13 лет, Кара, ты была простой маленькой девочкой. Не нужно себя винить. Блондинка прижалась к телу Лены и крепко обняла. Они легли в таком положении на диван и молчали. Пока обе не уснули, лёжа на друг друге.***
Сломай меня Лена открыла глаза, что-то тяжелое лежало на груди. Это была Кара. Она мило посапывала на ней, её лицо спокойное и блаженное. Лютор пыталась не двигаться, чтобы не разбудить девушку, казалось, что ей так хорошо в мире грёз, что брюнетка просто не могла этого сделать. Директор разглядывала её так пристально, будто хотела запечатлеть это навсегда. Волосы голубоглазой небрежно распластались по груди, лучи пробивались сквозь локоны, из-за этого они становились словно золотистые. Лена не удержалась и запустила руку в пряди, мягкие и красивые. Зелёноглазая нежно перебирала их. Кара мягко улыбнулась и сонно произнесла: — Могу ли я купить твои услуги? Услуги расчески. Это прекрасно. Лена немного смутилась, но легонько посмеялась: — Прости, Кара, это всё мои шаловливые руки. Но, могу сделать скидку. Блондинка залилась громким и звонким смехом, всё ещё лежа на груди Лены: — Спасибо, — тихо сказала она. — За услуги расчёски? — подняв правую бровь, спросила брюнетка. Кара опять засмеялась, немного привстав с грудной клетки, посмотрела ей в глаза. Девушка расплылась в улыбке. Прошло всего 24 часа, не осталось ни следа от грустной Кары, вновь она сияла. Так мало расстояния их разделяет, но всё же так далеки. Они глупо пялились на друг друга. Щёки Лютор начали гореть и розоветь под взглядом блондинки, ещё немного и она растает. Что такое? Лена Лютор годами училась прятать свои эмоции, быть холодной акулой. В далёком прошлом, ей разбили сердце. Один раз, два и так до бесконечности, зелёноглазая устала считать, д, больше и не хотела. Она могла терпеть и делала это. Каждый раз переживая это, Лютор могла справиться. Но потом ушёл отец, мать её ненавидела, последней каплей был брат. Брюнетка так сильно любила его, а он разломал на мелкие кусочки её доброе сердце. Младшая сестра разбита, больше не может это терпеть. Она закрылась от мира и от любви, стала жёсткой и даже грубой. Её лицо не выражало больше ничего, иногда проскакивала натянутая улыбка, но это всё. Казалось, что Лена уже мертва, что и было правдой, но она всё ещё существует. Директор — мастер в этом. Сложно сказать, есть ли кто-то лучше неё? И, вообще, был ли? Но сейчас, брюнетка лежит на неудобном диване, в маленькой квартире, с блондинкой на её груди, по-идиотски улыбаясь. Когда это случилось? Когда эта девушка сломала её? Все её старания были зря? Из раздумий вывел стеснительный голос: — Нет, за то, что пришла, посидела, послушала моё нытьё, подставила плечо и просто осталась, — всё тише и тише продолжала она, — Спасибо, для меня это многое значит, правда. Они всё также смотрели в глаза, не отрываясь. — О, гм… Ты же знаешь, что я всегда рядом, — тёплая улыбка появилась на её лице. — Знаю. Кара медленно начала наклоняться к Лене, она долго это представляла себе. Голубоглазая всё сокращала и сокращала миллиметры, чтобы у брюнетки было время подумать, но, кажется, она не против. Они чувствуют мягкое дыхание друг друга и… Стук в дверь. Директор резко встаёт с дивана. Лютор не услышала шаги до этого, ну, отвлеклась немного. Из-за грубого подъема зелёноглазой, Кара свалилась с неё, ударившись об пол. — Ай! — недовольно послышалось с пола. — О, боже, прости, я не хотела, я испугалась, я… — глупо оправдывалась, попутно поднимая девушку с пола. — Кара? Ты в порядке? — послышалось за дверью. Точно. Алекс. Они совершенно забыли о ней. Младшая Дэнверс подошла к двери и открыла её. Понятно кто там стоит. — Алекс! Привет, — пытаясь вести себя более беззаботно, произнесла голубоглазая. — Привет, ты порядке? Я слышала смачный грохот, — показав руками «Бум», сказала сестра. — А, это. Я ударилась об стол… стул. Рыжеволосая сузила глаза, хотела что-то сказать, но увидела сзади девушку: — Лена? — Привет, — спокойно произнесла, махая правой рукой. Лютор правда хорошо в этом. Во лжи. — Ты всё ещё здесь? — прозвучало как наезд. — О, я уже ухожу, мне нужно на работу, точно, — в поисках своей сумки, также спокойно и холодно произнесла директор. — Это не так прозвучало. Оставайся, ты мне всё равно была нужна. Лена и Кара подняли правую бровь: — Зачем? — одновременно сказали девушки. — Знаешь, я поначалу недолюбливала тебя, но ты правда очень хорошо относишься к Каре, мне не хочется убить тебя теперь. — О, это приятно слышать? — недовопрос слетел с её уст. — Да, и ты заслуживаешь доверия и правды, как и все в этой комнате, — Алекс мельком перевела взгляд с брюнетки на Кару. Возможно зелёноглазая увидела намёк в этом взгляде. — Лена, лучше присядь, — со серьёзным лицом, произнесла старшая Денверс. Лютор спокойно присела на стул, её лицо выдавало легкое беспокойство. — Вчера, мы с другими агентами были вызваны в тюрьму, из-за одного инцидента, — Алекс ходила туда-сюда, не могла остановиться, — было убито несколько охранников и заключённых. — Это ужасно, но зачем ты мне это рассказываешь? — непонимающе спросила брюнетка. Она никак не могла соединить картину воедино. — Потому что, Лена, когда мы прибыли туда, то заметили пропажу одного заключённого, — агент резко остановилась и посмотрела на девушку, — Сбежавший человек — это Лекс Лютор. Лена сложила все пазлы довольно поздно, она не хотела слышать этого. Её лицо исказилось, стало неприкасаемым, холодным, всё чему Лютор училась. Она напряглась и властно ответила: — Мне нужно идти на работу, спасибо, что сообщили. Она встала со стула, делая вид, что всё хорошо. — Лена, — произнесла, стоявшая там Кара, — ты в порядке? — Да, мне правда нужно на работу, — натянуто улыбнулась. Директор взяла сумку, быстро одной рукой обняла младшую Денверс, это не было похоже на их обычные объятия. Лютор также помахала Алекс и вышла. Её лицо исказилось в злой гримасе, всё, что она чувствовала — гнев.***
Лена сидела у себя в кабинете, было уже очень поздно. Она решила погрузиться в работу, чтобы не думать о нём. Свет был приглушен, горела одинокая лампа. Лютор потёрла переносицу и закрыла глаза. — Ты так много работаешь. Знакомый мужской голос пронзил тишину. Директор напряглись и открыла глаза, она надеялась, что сошла с ума, и этот голос у неё в голове, но: — Лекс. — Привет, сестрёнка, как же я скучал по тебе, — самодовольно произнёс он. Перед ней стоял лысый мужчина немного старше Лены, в тёмно-синем костюме и тепло улыбался. Казалось, Вот он. Тот Лекс, которого она помнит с этой улыбкой, с этой мягкостью в глазах. Смотришь на него и думаешь: «Приятный молодой человек.» Так думал каждый, пока не узнали о совершенных преступлениях. Лена была из их числа. Наивная и глупая. Лютор резко встала из-за стола, обошла его, чтобы быть ближе к Лексу. Она сложила руки, надменно посмотрела: — Волк в овечьей шкуре, — хладнокровно произнесла брюнетка, — прекрати притворяться, мы с тобой знаем, кто ты, прекрати этот цирк, — грозно смотря ему в лицо, закончила девушка. Его лицо поменялось за несколько секунд, от былой нежности не осталось ничего. — Я действительно скучал, Лена, а, ты, разве нет? — Скучала ли я? — повысив голос на несколько тонов выше, — ты спрашиваешь: «Скучала ли я?» — она начала идти на него, грубо показывая указательным пальцем на него, — Лекс, ты предал меня. — Я никогда не предавал тебя, Лена, — он сделал шаг к ней и попытался взять за руку, но та вывернулась. — Единственное обещание. Единственное, я попросила тебя дать, — уже не сдерживая слёз, — Прошу, не будь как наша мать. — Я не стал нашей матерью, — отрицал Лекс. Лена собрала все силы, чтобы посмотреть на него, по её лицу текли слёзы. — Ты прав, Лекс, ты хуже. — Я делаю это для общего благополучия, — твёрдо заявил он. — Какое благополучие? Ты — монстр. Монстр. Он посмеялся, это был ядовитый смех: — Будто ты нет, — смотря прямо в душу, высказался Лекс. — Что? — с недопониманием уставилась сестра. — О, да ладно, Лена, мы с тобой знаем, кто здесь действительно Волк в овечьей шкуре. — Не понимаю о чём ты. Лекс подошёл к двери кабинета и повернулся на Лютор: — Я не притворяюсь. Я не играю в благодетеля. Как ты. Ты ненавидишь ложь и предательство, — он посмотрела в глаза, — Так почему же ты врёшь себе, Лена? Я покажу тебе правду, позже. Лекс вышел из кабинета, оставив Лену в пустоте. Она сидела на столе, не могла двигаться или думать. Одна мысль скользила в её сознании: — «Так почему же ты врёшь себе, Лена?»***
Монстр внутри тебя С того дня прошло сорок восемь часов, может чуть больше. Лена сидит дома и смотрит в стену, так долго, так безнадежно. В её руке красуется бокал с вином. Сколько она выпила? Бутылку? Две? Неважно. Глаза красные, но не от слёз. Злость поедала её изнутри, сжирала её плоть, скоро прорвётся наружу. Если ты вампир и в ярости, то очи становятся алого цвета, будто кровь заполняет их. Больше нет того изумрудного блеска в глазах. Звонит телефон. Брюнетка не берёт в который раз, не отвечает на смс. Она замкнулась вновь, так будет лучше для неё…или для других. Почему Лютор прячется? Избегает контакта с людьми? Слова Лекса затронули её. Этот тихий голосок внутри не даёт ей покоя, этот злобный смех звенит в её ушах. Лена знает, что Лютор был прав, но врёт себе, так легче. Когда-то доброе сердце окутывала тьма, зелёноглазая пыталась сдержать её, запихнуть куда подальше. Но сколько можно сопротивляться самой себе?***
Прошло ещё несколько часов, уже стемнело. Лютор словно застыла в одной позе, как статуя. Её глаза приобрели зелёный цвет вновь, но некая краснота оставалась. От самобичевания отвлёк звонок в дверь. Она знала, кто там. Лена устало потёрла лицо и встала с бокалом вина. Брюнетка открыла дверь: — Кара, — холодным тоном произнесла хозяйка квартиры. — Лена? Ты в порядке? Ты плакала? Что случилось? — беспокойно спросила блондинка. — Да и нет. Я в норме, — всё тем же голосом сказала Лютор. Директор жестом пригласила войти младшую Дэнверс, та вошла. Оглядевшись, голубоглазая заметила несколько выпитых бутылок вина на столе, она подошла и взяла одну в руки: — Ты уверена, что в порядке? Зелёноглазая подошла к Каре и вылила остатки в бокал: — Да. Кара всегда проявляла очень много заботы по отношению к ней, даже слишком. Обычно, это казалось милым, но сейчас жутко бесило. — Послушай, ты всегда можешь мне сказать, я могу помочь, — ласково продолжала блондинка, — Скажи, что произошло? Тебя кто-то обидел? Что-то случилось? — продолжает задавать много вопросов. С каждым новым словом Лена всё больше и больше злилась. «Почему она просто не заткнётся?» С каждой секундой её гнев превращалась во что-то неизмеримое, страшное. Лютор вот-вот взорвётся. С каждой секундой, она сильнее сжимает бокал. Это пик. — Достаточно! — яростно крикнула Лютор, бокал с красной жидкостью разбился в дребезги, — Замолкни хоть на одну чёртову минуту! — её голос был похож на рык зверя, — она злобно посмотрела на неё, — Ты постоянно говоришь и говоришь! У, посмотрите на меня. Я добрая и милая Кара, люблю вас всех, дарю вам свою любовь, — пытаясь пародировать, продолжала Лютор, — Меня уже тошнит от тебя! Блондинка вздрогнула от этих слов. Лена заметила, её злость ушла, она увидела её лицо. Репортёр была похожа на загнанного в угол щеночка, которого выкинули хозяева. Когда-то нежное и тёплое лицо утопало в печали. Её голубые глаза наполнились и слёзы потекли ручьём. — Кара, я не хотела. Я не это имела ввиду, — с сожалением произнесла Лютор. Вампирша попыталась подойти ближе, но блондинка оборвала её словами: — Не подходи ко мне, пожалуйста, не нужно, — всхлипнула и добавила, — Я думала, что ты не такая, как все, я ошиблась, — посмотрев в глаза подруге, продолжила, — Ты такая же. Ты — монстр. Дьявол. Кара выбежала из квартиры. Лена стояла, её будто ударили сковородой по лицу. — Ааа, тупица, тупица. Какого чёрта ты наделала? — гневно разговаривала сама с собой. Единственный человек, которого зелёноглазая ценила и любила. Да, любила. Просто убежал от неё в слезах. Кара была той, кто заботился о ней, не требуя ничего взамен. А она просто растоптала её чувства. Больно. Лена пошла в ванну и посмотрела на себя. Лютор всматривается, трогает свои волосы, лицо. Она ненавидит себя. Брюнетку сковывает страх, когда она смотрит. Жестокая, озлобленная и беспощадная. — Я монстр. Лена закричала и ударила кулаком зеркало, оно рассыпалось на мелкие кусочки, по её руке стекает кровь, из глаз потекли слёзы. Директор скатилась по стенке, закрыла глаза и тихонько повторила: — Я монстр. Лютор содрогалась от слёз. Столько эмоций было внутри, её море переполнилось и выплеснулось наружу. Нежная рука дотронулась до плеча, зелёноглазая вздрогнула и подняла тяжёлую голову. Её заплаканные глаза нашли объект обожания: — Кара? Блондинка нежно дотронулась до лица и вышла из ванны на несколько секунд. И вернулась с аптечкой: — Нехило ты надавала этому зеркалу, так ему и надо, — показав кулаками удары, смешливо сказала голубоглазая. Лена устало и тихонько посмеялась. Младшая Дэнверс опустилась на пол, медленно взяла правую руку. Она взяла бинты, антисептик и начала обрабатывать раны. — Почему ты не ушла? Я сделала тебе больно, — зелёноглазая перевела взгляд с рук на Кару и неловко продолжила свой монолог, — прости, я правда не хотела говорить этого, я даже так не думаю. Подруга также продолжала аккуратно забинтовывать руку, всё её внимание было на этом: — Я знаю, Ли. Когда мои родители умерли, — начала она, — Я срывалась на всех, говорила разные вещи, мне казалось, что я была жутко зла, во мне столько агрессии, — блондинка посмотрела на девушку, — Но потом я поняла. Мои грубые слова и действия были порождены не гневом, а страхом и болью. Кара кротко поцеловала уже забинтованную руку. — Я боялась вновь потерять, поэтому отталкивала людей, но это нужно оставить в прошлом. Лена молчала несколько минут, она тяжело вздохнула: — Что, если это «прошлое» не оставляет тебя? — печально произнесла, глядя в пол, — Лекс приходил ко мне в офис. Лицо Дэнверс нахмурилось, появилась ямочка чуть выше переносицы, она молчаливо возмутилась. Кара осторожно коснулась правой щеки, Лютор подняла глаза: — Как будто видишь призрака, который преследует тебя. Который делает тебе больно, даже просто наблюдая. А когда он говорит, это ужасно. Почему его слова меня так сильно ранят? Голубоглазая ярко улыбнулась, брюнетке так стало хорошо на душе, так тепло: — Потому что он твой брат, хоть и безумец, но ты его любишь. Блондинка встала на ноги и начала наклоняться к Лене приговаривая: — Ты устала, тебе нужно поспать, я отнесу тебя. — О, Кара, я тяжелая, ты не… — младшая Дэнверс с легкостью подняла подругу и понесла на кровать, будто та ничего не весит — О, гмм, ладно, это круто. Голубоглазая звонко посмеялась и аккуратно положила её на кровать. Она накрыла подругу одеялом, шёпот донесся до её ушей: — Мне страшно. Вдруг, я стану такой же? Кара подошла ближе и чувственно поцеловала лоб: — У тебя доброе сердце, я его чувствую и я не вру, — мягко улыбнулась и продолжила, — я посплю у тебя на диване, если что, надеру задницу призракам, обещаю, — весело договорилась она. Лена тепло улыбнулась и легонько посмеялась: — Надеюсь, не придётся драться с ним. — Я тоже, сладких снов. — Сладких. Кара смотрела несколько минут на девушку и пошла спать на диван. Может призраки не дерутся, а наблюдают издалека? Или вблизи?***