***
С каждым глотком воздуха, который Джеймс делал, его тело жаждало почувствовать какие-либо эмоции, кроме тупости в груди. Кости прогнулись от острой горечи, ощущения леденящего холода, заставившего его кости лязгать и дрожать внутри тела. Было ощущение, что он никогда не вернётся с сырого и погрузившегося в бесконечный мрак Хогсмида. Внутреннее предчувствие и интуиция, на особом уровне связывающая его с сестрой давила на него тошнотой в горле. В области рук все горело, будто он засунул их в вулкан, ноздри щипало… Сердце стучало так сильно от осознания, что она могла переживать это в тысячи раз сильнее. Он понятия не имел, что ублюдки сделают с ней. Они с Джексоном узнали от Шрама, что Шерри попалась… Попала в руки Пожирателей смерти и они не знают как её забрать. Это последнее, что он слышал несколько часов назад. И это убивает изнутри. Грызёт как голодная, обтянутая тонкой кожей собака, что от голода пожирает человеческую кость на улице, убитой войной. Чувство вины перед родителями пожирали гриффиндорца с такой силой, что хотелось просто исчезнуть. Получить зелёный свет в лицо и на миг перестать существовать. Он подводит и папу с мамой, и Джексона, что присматривал за ними. Тот самый Джексон, ради которого в детстве враждующие Шерри и Джеймс объединяли силы, чтобы напакостить старшему. Тот самый Джексон, что любил цеплять младших и раздражать, дожидаясь реакции в самой оригинальной шалости… Они должны были быть вместе с Шерри, но каждый выбрал свой путь и… было так страшно. Страшно, что она не вернется… Но в этот момент Джеймс не думал, что наступит день, когда он увидит лицом к лицу ту, кто преследовал его Шер в кошмарах… Вот она! Та, кто изменила часть его сестры навсегда. Та, кто заставила ее пройти Адское пламя. Грима Лоскутти. Это опьяняло находиться на одной улице с убийцей. Он даже не мог назвать её человеком; она не считалась таковым в его представлении, даже если и выглядела как женщина. Её глаза были багровыми, как струйки крови, размазанные по полу и телам, что минутами назад она убила. В них не капает ни малейшего намека на человечность, только безумие и жажда власти. Она была смертельно бледной, почти просвечивая на фоне черной мантии, которую носила. Лицо Гримы было ввалившимся, закруглённым таким образом, что терялись черты лица. Кривые желтые зубы резко обнажались, когда он сделал уверенный шаг в полностью промокших ботинках боевой формы, сжимая палочку в руках. Грима Лоскутти был кем угодно, только не человеком, и каждый раз, когда ее глаза мелькали в темном пространстве закрытой шторой дождя, среди фигур Пожирателей смерти, у него тело покрывалось мурашками. Она прибыла с двумя другими убийцами. Один из них был ужасным сгорбленным мужчиной с седыми волосами, развевающимися прядями. Он хихикал и морщился, время от времени крошечные руки поднимались к лицу; он заметил, что несколько пальцев на руке отсутствовали. Из-за губ торчали оленьи зубы. Она не стала долго смотреть на этого мужчину; она чувствовала, как ее губы кривятся каждый раз, когда он вздрагивал как трус. По приказу Лоскутти тот скрылся в промежутке между домами, что застыли во времени, боясь любого шороха, что бы говорил о приближающийся опасности! Но вдруг возле другого мужчины, что сделал робкий шаг назад в большую грязевую лужу, тело старой женщины в судорогах дрогнуло. Ее тело искажалось, покрываясь неприглядными чешуями, которые испускали неприятный запах. Руки трансформировались в часть туловища. Глаза ее становились бесчеловечно холодными, и в них мерцали отвратительные отражения разрушенных домов. Волосы Гримы превращались в ужасающие змеиные вьюны, которые касались ее лица. Ее движения становились скользкими, когда она скользнула в грязь улицы, словно пробужденная зловещая сущность. Голос приобретал звучание, которое мерзко раздражало слух, словно скрипучий шепот из темных глубин. Грима Лоскутти была метаморфомагом. Она ползала по земле медленно навстречу к Джеймсу. В какой-то момент она угрожающе обвилась вокруг напарника, что стоял возле брошенного дома, заставив его тело напрячься, как камень, когда её язык торчал из его лодыжки. Она испытывала устойчивость и храбрость Поттера, как будто желая почувствовать, насколько он отличается от Шерри. Она хороша знала дурмгстрангку, ощущала все её эмоции на себе, довольствовалась ими. Грима хотела другого. Несколько лет назад она создала монстра в юном теле, теперь пришло время сделать что-то масштабней… Как хорошо будет сделать это с любимым братом её подопытного зверька Шерри-Кэмерин Поттер. Вот только Джеймс знал, что никакой величественной силой Лоскутти не обладала. Не правильно примененное Адское пламя в её исполнении стало причиной проклятия Шерри. И, не будь его сестра такой сильной, какой она есть, сразу бы умерла. Так что, пошла нахуй Грима Лоскутти и твое мнимое желание быть оправданной в новом «эксперименте». Джеймс, встречая взгляд Гримы Лоскутти, чувствовал, как в его жилах пробуждается голодный азарт борьбы. Она, чувствуя готовность парня возвращает свое тело назад в омерзительном виде сбрасывая шкуру в грязь. Волшебные палочки, словно продолжение их волшебных сущностей, столкнулись с всплеском искр и звуков, наполнивших воздух всплеском темной магии женщины и уверенности Поттера. Он убьет её. Ощущение мести проникало в каждую клеточку существа Джеймса, словно черное пламя, пылающее в его сердце. В движениях его руки зрелище мстительной решимости, несущей в себе страсть возмездия за тот кошмар, который проклятие принесло его сестре. С каждым жестом он выгонял наружу свою боль, преобразуя её в проклятия. В глазах Поттера горел огонь мести, и каждый магический удар становился шепотом его решимости. Он боролся не только за свою честь, но и за честь своей сестры, чья жизнь была испорчена проклятием. Магический бой становился для него не просто актом самозащиты, а спектаклем правосудия, где каждая вспышка света была актом возмездия. Сука должна заплатить за свои действия перед его семьёй! Он стремился заключить этот бой, как священное обещание, сделанное за свою кровь и честь Шерри. В ответ на магию Гримы, Джеймс изливал свой гнев в световых вспышках, создавая сверкающие лучи, которые разрывали тьму ночи. Тень потерь, навлеченных проклятием на его семью, отражалась в каждой вспышке света. Месть, хоть и яркая, но в этот момент становилась тяжким бременем, несущим на себе следы не только битвы, но и утрат. Шерри плохо. Его Шер умирает. И она, так сильно переживая собственную уязвимость перед жизнью, виной перед семьёй за то, что заставит их почувствовать в будущем при кончине, не смогла сказать родителям ничего об этом. Она собиралась с силами, чтобы сказать, но не смогла. Он почувствовал как заклинание усилился чьей-то помощью со стороны, и только через несколько секунд парень понял, что его подхватил Джексон, что трансгрессировал сюда. — Давай, зай, покажи мне, что ты собиралась сделать с ним, — кричит он охрипшим, смеющимся голосом, нанеся сильный удар в ногу женщины. Словно дерзкий провокатор в центре арены, призывал на себя внимание Гримы Лоскутти. Волшебные палочки двух соперников теперь направились друг к другу, и тьма магии встретила его сияющую решимость. Джеймс на мгновение замер от зрелища, что развернулось перед ним. Он всегда считал отца лучшим волшебником, он восхищался всем, что было во Флимонте. Но глядя на то, с какой насмешливостью Джексон провоцировал одну из самых разыскиваемых преступников — убийц волшебного мира, гриффиндорец принял восхищение, что вспыхнули внутри него так неожиданно. Это был не просто дядя Джексон, раздражающий лучший друг его отца. Это был Джексон, что демонстрировал такую силу своей магии, содвигающей былую уверенность и игривость Гримы Лоскутти. Он сильно зацепил её эго. Ощущение мести и жестокости, которые горели в глазах Джексона, создавали новый вихрь в магическом пространстве. Каждое его заклинание было словно ответом на вызов, и с каждым взмахом палочки он переносил на себе удары Гримы, не давая возможности Джеймсу ответить. Поттер, стоя на поле боя, отказывался бежать, но взгляд мужчины был жестоким и решительным. — Уходи, Джеймс, — приказывал Джексон, его голос звучал как грозовой гром, перебивая шум битвы, в которой уже было больше шести магов, что стянулись со всех сторон в своих чёрных мантиях и пожирательских масках. — Твоя месть — это дело семьи, — грубо тянет его за форму к себе, произнося со всем диким внушением послушать его, — моя задача — встретиться с этой тьмой. Джеймс, хотя и несогласный, почувствовал, как теперь на него ложится ответственность за свой уход. Он должен быть здесь. Сражаться до последнего. Разве это не то, зачем Джексон позвал его сюда? Глаза мужчины перед ним мерцали вихрем энергии, в то время как он, стоя на линии боя, метался между желанием остаться и приказом бежать. В конечном итоге, под влиянием свирепой решимости Джексона, Джеймс отступил, оставив битву за спиной и чувствуя тяжесть неопределенности в своей душе. Джексон, словно стена непоколебимости, принимает на себя удары Гримы, создавая барьер для отступления Джеймса. В тот момент, когда он оказывается за стеной, что ведёт через проход к месту встречи с Сириусом и Юстейсией, он поворачивается и замирает. Возле мужчины вырастает знакомый силуэт высокого волшебника, что мгновенно занимает позицию спиной к другу, ведя бой на все стороны. Джеймс выдыхает тёплое дыхание в стену дождя, ощущая как кровь бьётся в его горле. Отец?***
В этот момент самый смертоносный предвестник смерти стрелял в Блэка незаконным проклятием, угрожая пробить его щит. Золотой шар, окружавший гриффиндорца, раскалывался каждый раз, когда по нему попадали заклинания Пожирателя смерти, что охотно пытался стереть с лица Земли предателя крови. У парня едва хватало времени, чтобы исправить повреждения до следующего удара. Сириус не мог отрицать блеска пота, выступившего на его лбу, хотя он никогда не признался бы в этом ал время дуэлей, особенно в Берлоге. Его охватило облегчение, когда мощь темной магии медленно просачивалась наружу, удар за ударом, пока они не прекратились совсем. Удар яркого луча где-то с другой стороны от гриффиндорца в Пожирателя. Мертв. Блэк осторожно опустил щит, мельком увидев тяжело дышащую фигуру, согнувшуюся пополам в конце прохода между магазинчиками, с темными волосами, рассыпавшимися по лицу, на котором расположились разбитые очки. Однако, прежде чем Блэк успел усмехнуться другу с облегчением, по его шее пробежало покалывание. Выпустив оглушающее заклинание в сторону ближайшего Пожирателя Смерти, Джеймс рассмеялся, направившись навстречу к другу. Они виделись последний раз, когда узнали новости о Шерри и Форд. После этого он с Юстейсией отправились расставлять щиты вокруг школы и вновь вернулись назад, чтобы укрепить сеть взрывчаток, что должны охватить целый ряд темных волшебников, что поселились в конце Хогсмида. — Ты узнал это от Ремуса? — шутливо надвигается к тяжело дышащему другу Поттер, конечно высмеяв невинный щит, которым Блэк защищался. — Это его любимое заклинание. Они прекрасно знали, что Сириус Блэк использовал в бою тяжёлые заклинания, переходящие в проклятия. А использование подобного лишь говорило о слабости противника в сравнении с гриффиндорцем. Или его глупой уверенности. — Нет, вообще-то Ремус научился этому от меня, — хрипло отвечает другой гриффиндорец и приветствует друга тяжёлым ударом по лопаткам. Эти двое сражались вместе с безупречной синхронностью, быстро усваивая боевые порядки, которым их научили, когда они впервые присоединились к организации сестры Поттера. Наконец Джеймс чувствует магию Сириуса в глубине своей души, укрепляющую его и умоляющую продолжать сражаться. В свою очередь, его собственная магия, кажется, подливает масла в огонь его заклинаний, которые становятся все более смертоносными, поскольку косят всех на своем пути. Сириус Блэк и Джеймс Поттер были самыми настоящими сиамскими близнецами, что в дуэте становились неугомонным комбом двух зависимых от адреналина безумцев. Против них у Пожирателей Смерти нет шансов, думали они. И только благодаря безрассудству и юному пламени внутри души, бунтарству и тяге к протесту, они удерживали бой посреди темной улицы Хогсмида. Через несколько минут большинство из чертовых ублюдочных Пожирателей присоединились к своим товарищам, плавая лицом вниз в воде на полу. Одного из них Блэк пнул ногой, ухмыляясь, когда реакции не последовало. Горите в аду уроды. Другие настолько полностью уничтожены характерными взрывными проклятиями Сириуса, что превратились в не что иное, как красный туман, покрывающий бетонные стены. Часть мракоборцев, что были в деревне, подхватили их действия, подав сигнал парням, чтобы те отправились к Юстейсии, прикрывая спины юных волшебников. Когда лабиринт коридоров и камер наконец заканчивается, они подходят к винтовой лестнице, ведущей в атриум, сразу за залом администрации деревни, что ранее был разрушен взрывами Фредегонды и Шерри. Убили двенадцать пожирателей смерти, как-никак. — Подожди, Джеймс, — внезапно Юстейсия хватает его за рукав, когда они выходят обратно в коридор, выложенный зеленой плиткой. — Где Джексон? Ликующее выражение лица Джеймса исчезает в тот самый момент, когда слова слетают с губ, адреналин от стычки с Пожирателями развеивается. Особенно от посеревшего лица журналистки с разодранным плечом и залитым кровью рукавом. Джеймс чувствует как вина заливает борт его стойкости. Он должен был остаться с ним. Приказ. Они не должны были отходить друг от друга ни на шах. Слишком опасно. Они и так разрушили все планы, что выстраивались месяцами, так не следовали приказам тех, кто однозначно знает больше за них. Он бросил его. — Мне жаль, Юстейсия, — парень вытирает ладонью негативные эмоции, что вспыхнули внутри, крепко сцепив зубы, от чего форма его лица заострилась, стала злее. — Ты имеешь в виду… — она не может заставить себя произнести это слово. Ее ноги внезапно ослабевают, карий взгляд дико мечется к Блэку, что непонимающе смотрел на друга. Его лицо стало таким же серым, с большими впадинами, как и у журналистки. — Нет, нет, — торопливо говорит Поттер, понимаю собственную тупость. — Он не умер. Но он сцепился с Гримой Лоскутти и сказал мне оставить его. Лицо девушки мгновенно исказилось в ярости, что выровняла ей спину в предупреждающем для парней виде. Её карие глаза залились возмущением, когда она попыталась связаться з мужчиной через наушник. Они понимали. Джексон пошёл против их договора не вступать с теми в бой, этим займутся другие мракоборцы. Сейчас ним руководит сердце, желание мести за семью Поттеров. За детей его лучшего друга. За Шерри. — Этот чертов идиот… блять, — дрожащим голосом выдаёт Юстейсия, когда ответ не приходит и она ударяет ближайшую стену заклинанием, что разбивает её. — Я убью его. — Я знаю, — лицо Поттера серьезно. — Но, пожалуйста, нам нужно уйти отсюда до прибытия подкрепления, — продолжает он и Блэк улавливает в голосе друга что-то, что останется скрытым от Юстейсии. Его короткий взгляд на Сириуса только подтверждает это. — Конечно, — она кивает, чувствуя онемение во всем теле. Джексон… он ведь должен был найти её… — Я не останусь здесь дольше, чем необходимо. Нам нужно вернуться в школу, твоя мать ищет вас. Мать? Отец пришёл сюда с мамой?.. Джеймс почувствовал как плохое предчувствие зашевелилось в животе червем, что медленно подползал к горлу. Он выругался шепотом, запрокинув голову к дырявому от взрывов потолку. Их с Шерри мама в Хогвартсе. В Хогвартсе… что кишит Пожирателями смерти, в особенности теми, что разыскивает Шерри и в целом их компанию. — Тебе нужно пойти туда самой, — выпаливает Сохатый, когда та направляется в тайный проход в административном здании, что должно подвести к границам школы. Юстейсия замирает, глядя на парня угрожающе недоуменным взглядом. — Мне нужно вернуться к Джексона и отцу, — добавляет он, постепенно отдаляясь от девушки вместе с Бродягой, что побрел вперёд для разведки территории. Стало подозрительно тихо. — Джеймс… — на выдохе роняет темноволосая, всем своим видом дав понять, что она знала, что его родители здесь. Ни она, на нахрен Джексон не сказали ему об этом. Какого хрена? — Джеймс! Блэк! Сделав глубокий вдох, чтобы подавить бушующую внутри нее бурю эмоций, она поднимает щиты. Ей нужно сосредоточиться. — Скажи маме, что я вернусь с отцом и Джексоном, — говорит он тише, подойдя к Бродяге, что ждал его с сочувствующим выражением. Он чувствовал столько же волнения за Поттеров, сколько и Джеймс за своих родителей. Они не были родными по крови, но духовно — да. Иногда, лежа в темной комнате своих мыслей, он вспоминал, как родители Джеймса взяли его под свои крылья. В тот момент парень ощутил, что в душе зажглось что-то новое — как свет в темном лесу, где он потерял свою настоящую семью. Родители Джеймса стали его опорным пунктом, семьей, которую он не мог себе представить. И все же, даже в этом свете, боль от того, что собственная кровь вычеркнула его из своей жизни, остается острым ножом в памяти Блэка. Эти эмоции борются внутри него — любовь к тем, кто принял его, и беспокойство о том, что он потерял в мире, где семья предательски отвернулась от своего сына. Ему должно быть все равно. Когда-то Сириус дойдёт к успеху в этом, но пока только вызывает тупую боль. — Бегите, пока не стало слишком поздно, — сдаётся Юстейсия, устало кивнув парням и передав запас колб с зельями, что помогут в бою. Единственный способ сделать это в настоящее время — стереть с разума мысли о том, как все пошло по пизде и сосредоточиться на единственной цели. — Давай, Сохатый, пошли. Сириус ведет их через несколько миль извилистых коридоров, вниз по нескольким лестничным пролетам, через многочисленные служебные входы и потайные проходы. Они не встречают сопротивления — похоже, подкрепление Пожирателей Смерти все еще в пути. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой. Фактически, они уже дошли до главного вестибюля, прежде чем встретили другого человека, и этого достаточно, чтобы заставить их обоих остановиться. — Куда направились, предатели крови?***
Многие чистокровные семьи, что имели свою особенность и Тайну ждали дома возвращения своих потерянных детей или мужей, надеясь, что такие тираны как Грант отпустят их. Однако мир был суров, и столь долгое отсутствие кого-то дома, вероятно, было признаком того, что он был либо убит союзниками и приспешниками Волан-де-Морта, либо захвачен Грант и Лестрейндж для сумасшедших экспериментов. Так устроена жизнь — не до траура и невзгод. Выросшим в мире, где таится только зло, людям пришлось научиться смиряться с болью и принимать ее, как материнскую ласку. Мракоборцы, что были взяты Пожирателями после последнего штурма начали переговариваться с Эриком, их слова исходили с такой интенсивностью, которую никто не мог определить. Страх? Трепет? Отвращение? Злорадство? Ничто, казалось, не соответствовало ситуации. И только периодично переходящий к Поттер взгляд одного из временных пленников, говорил о том, что всё было закручено в этой ситуации, войне так, что можно было захлебнуться во всех течениях. Эта операция была сложной. Слишком сложной. — Дешевые предатели, — сказал среди пленников волшебник. — Мы соотечественники, Грант! Мы выросли на одной земле. И ты Эрик Грант и сын твой Джошуа Грант и мой чистокровный сын и брата моего дочь полукровка. Мы говорим на одном языке, верим в одного волшебника и имеем одни и те же традиции, учились в одной академии, Эрик… Грант ударил его в грудь, и мужчина согнулся пополам, сжав губы, а кровь закипела под его израненной кожей. Этика Грантов была иррациональной. Так долго они мучили людей, которые выросли на тех же вещах, что и они, играли в тех же богатых кварталах и засыпали под те же колыбельные, которые пели их матери. Как они могли такое сделать? Все потому, что в их жилах текла волшебная кровь. Шерри снова подняла глаза к потемневшему от её Адского пламени потолку, сдерживая чувство несправедливости, которое разгорается при словах схваченного мракоборца. Он был чертовски прав в своих словах. У неё было плохое предчувствие, что отец Джоша его убьет. — Не смей снова называть меня соотечественником. Я никогда бы не стал в один ряд рядом с таким, как ты, подонком, отродьем, которое грязнокровки посеяли в нашей стране, — парировал презрительно мужчина с теперь изуродованным пламенем лицом. Он подождал, пока мракоборец отдышится, прежде чем услышать его ответ. — Какое чудовище я для чистой крови, текущей в моих венах, такое же чудовище и ты, пока собираешься в ней купаться, носящий аромат разврата величия и фальшивого достоинства, — плюнул он на него, и когда он это сделал, на потемневших губах Гранта появилась ироничная улыбка. В зале повисла пропитанная кровью тишина и настороженно взгляд Джоша метнулся к подруге, что уже ждала его. Я рядом. Выражение лица мужчины сменилось отвращением. Тем не менее он повернулся к своим коллегам и жестом приказал им вывести мракоборцев из зала. Как только взгляд Корал снова метнулся к Поттер, Джош понял, что пришло время. Они начинают. В комнате, освещенной бледным светом свечей все еще стоял запах гари, абстрактно напоминая присутствующим о том, что крылось в душе Поттер. Её гордая осанка и непоколебимый взгляд явно выражали сопротивление тому, что они хотели сделать. Внезапно, холодная, как статуя, Корал в своем раздражающем алом платье приблизилась к девушке, держа в руках такого же цвета мантию, из-за чего Поттер сжалась в осознание. Такая же алая мантия, как и чистокровных волшебников, что находились в одном кругу, поглощенные тёмными повязками на глазах и гипнотической мелодией. И маска… Чёртова маска Пожирателя Смерти… Да нет. Нет. Она же не может предназначаться… Шерри? — Ты отвергаешь наше предназначение, Шерри, — прошипела зловещим голосом Корал, стиснув губы в линию. Мгновение напряжения охватило комнату, словно тьма сжимала сердце девушки, что вновь сцепилась взглядом с Джошем, чьи медовые глаза стали оленьими. Мантия медленно скользнула по её плечам, когда Эрик оказался позади брюнетки, что заставило ее тело окаменеть. Она едва не убила его ранее, и чувствовать присутствие Гранта сзади ощущалось как попытка мести. Маска приближалась к лицу. Волна протеста окутала Шерри, заставляя её взгляд изменяться в ярость. Она никогда не наденет на себя шкуру убийц, что залита кровью. Никогда. Никогда. Она. Не. Будет. Такой. Как. Они. Под веками пробегаются воспоминания о словах Джеймса, брошенные в порыве злости и отчаяния из-за пострадавшей Лили Эванс. Тогда она думала, что морально умрет. »… Ты становишься той, против кого пытаешься восстать»… — Посмотри нашими глазами, Поттер, почувствуй нашу кожу и родство с ней, — мерзкий шепот Эрика коснулся её шрама на щеке, обхватывая его и переходя на шею. — Тебе, Эрик, она будет нужнее, — яростно выплевывает Поттер и резко отклоняется от него, с омерзением глядя на потерявшийся в уродстве магией черты лица. — Взгляни на светлый путь смерти, Шерри, — прошептала Корал дразнящее, смеясь над ней, и в тот момент мир её глазами исказился. Холодные руки Эрика Гранта, как холодные тени, поправили на Шерри мантию, изготовленную из ткани чертовой ночи, что-то зловеще переливавшееся между рубином и кровью. Веревки, созданные из неведомым мраком материалов, свернулись вокруг её тела, затягиваясь с каждым произнесенным словом, словно узы предрешенной судьбы. Хотелось отрезать себе голову, только бы не видеть гнилой маски Пожирателей смерти на себе. Она готова десять раз подряд пережить Круциатус, слышать как ломаются собственные кости, как слазит кожа. Но не, блять, как эта хрень оказывается на ней. Не то, против чего она так отчаянно боролась. Против чего встала. То, что уничтожает весь гребанный мир. Джош все это время смотрел на неё, не отводил взгляд. Был с ней. Был рядом, но расстоянии. По крайней мере, теперь он ее не избегал. Маска, которая коснулась её лица, словно высеченная из самых мрачных кошмаров, поглотила лицо дурмгстрангки, превращая выразительные черты в бесчувственное изображение смерти. Она была изготовлена из материала, что казался сжатым кошмаром, темный материал, зеркальное и пустое, смотрящее в душу своего нового обладателя. Когда она прикоснулась к лицу Шерри, время казалось замедлившимся, а вокруг возникла тень предательства, окутывающая её как пелену. Больно. Мантия и маска стали её новой кожей, символом погружения в мрак Пожирателей смерти. В мир, который стрит Волан-де-Морт, его приспешники, соратники, последователи и те, кто пытаться переплюнуть в ужасности и жестокости. Её глаза, прежде полные борьбы и света от выпущенного ранее Адского пламени, стали теперь бездонным океаном тьмы, отражающим безразличие к происходящему. Они хотят уничтожить девушку. Сломать. Ломать и ломать каждый раз сильнее. Сделать пешкой в своей игре, в которой каждый ход был предопределен, как теневая песня тьмы. Больно. Больно. Больно. Сжав до жжения глаза, Шерри сначала почувствовала, как тёмная ткань, словно хладнокровная рука убийств, поглощает её лицо, лишая жизни и света. Глаза, погруженные в глубины глазниц, стали оглядывать зал с безжалостным равнодушием, словно свидетель вечного кошмара. Они будто взламывают её разум и опустошают. Делают новой коллекционной фигурой на полочке чистокровных, одарённых людишек. Когда Джошуа впервые взглянула на подругу в новом, ложном обличии, вид её глаз ужаснули его — они были теперь бездонными колодцами абсолютной тьмы. Он любил глаза Шерри в любом проявлении, с любыми чувствами и эмоциями… Но сейчас… Было так больно смотреть на то, как взгляд её меняется, будто та душа революционера, что цепляет Джоша, умирает. Чахнет на глазах. Мантия и маска стали не просто атрибутами, а символами её пленения, проклятия, что пронесется через каждый её вздох. Она стала персонификацией того, что презирала, и тем, кем они хотели, чтобы она стала — их марионеткой в печальном танце судьбы. Пожалуйста, не теряй контроль над собой, Шерри. Пожалуйста, держись. Мир, раскрывшийся перед Шерри в этой зловещей маске, превратился в карнавал крови и террора. Каждый шепот казался её уху зловещим шёпотом убийств, а каждый шорох проходящих Пожирателей — предвестием надвигающегося ужаса. Ей хотелось взорваться, вывернуться наизнанку. Хотелось сжечь до конца Эрика и убить Корал, заставить старушку Лестрейндж умирать в собственных иглах, вонзать в полное тело и высасывать последние силы. Они пожалеют… Заплатят за это. Каждый, сука, моральный урод, преступник… абсолютно все. Сгорят в её проклятии как бумага. Пожалуйста. Держись. Не позволяй жестокости их кровожадности заполнить твой разум. Не позволяй им захватить тебя. Не показывай на что способна. Поттер ощутила, как в её разуме пробуждается безумие, словно темные вихри страха и абсурда начали заворачивать каждую её мысль. Глаза, ставшие теперь окном в ад, видели не только мир вокруг, но и бездонные пропасти собственного разума. Волны сумасшествия, словно мрак взбудораженного океана, накатывались на неё, разбивая остатки рассудка на бесчисленные капли невменяемости. Смех, который рождался в её груди, был не столько выражением радости, сколько безумным эхом беспокойных мыслей. Она смеялась над собой, потому что попала в такую ситуацию, над верой Грант. Сука, они действительно думают, что после того, что она уже выдержала это станет переломным моментом? На самом деле станет. Только не в их пользу. Шерри теряла контроль над своим разумом, словно плыла в бездонные глубины всемирного беспорядка, где каждая её мысль теряла свою цель, как сорванный ветром лист в ночном Запретном лесу. Когда маска оказывается снята с её лица, дурмгстрангка замирает от ступора, что настиг в ту же мучительную секунду… Промежуток в кругу магов в красных мантиях, через который Грант оказывались в центре шабаша, теперь был закрыт ещё одним стулом. Медовые глаза встречаются с ней с сожалением и знанием того, что так случиться. Когда Джош садиться на последний стул напротив неё, красная мантия падает ему на плечи. Теперь все фигуры в сборе.***
Они разбудили участников ритуала новым темпом мелодии. Именно тогда начался хор громких криков и молитв, пытавшихся достичь ушей какой-то божественной силы там, на небесах. Напрасно, хотя оно лишь жадно звало Смерть. Страшно. Такого безумия Шерри не видела даже в приступах, когда мозг упрямо искажает все, что транслирует собой тьма в её крови. Страшно. Они сходят с ума, пока за ними наблюдают голодные глаза тиранов. Прежде чем они успели начать новые мольбы, один из волшебников через один стул от Джоша загорелся. Красные языки поглотила его тело, словно кокон, через секунды вся фигура юноши и стул были охвачены пламенем под вопли несчастных колдунов, борющихся со своей психикой, готовых слиться с воздухом — некоторые произносили проклятия в адрес своих убийц, достаточно смертоносны, чтобы преследовать их потомков в будущих поколениях. Но на самом деле кого это заботило? Парень горел, расплачиваясь за свои грехи перед самопровозглашенным «Мерлином», возвращаясь в глубины ада с голосами, напоминающими симфонию, которую не мог услышать ни один человек. Какой вес имели их пустые слова перед Грантами? Считающие себя Богами, Создателями, они совсем позабыли о том, что есть силы, способны уничтожить их. Лейстрендж, собирая кровь у них в определённый момент пика способностей, чтобы отдать её Волан-де-Морту, только улыбалась. Старая сука. Гори в аду вместе с теми, кто умер из-за тебя в пламени. В зале, пропитанном запахом крови и магии, Шерри была пленницей темных волшебников. Ее тело, обшарпанное и истощенное, было связано магическими узами, которые дрожали под напряжением ее последних сил. Волшебники, скрытые в тенях своих капюшонов, разворачивали свои свитки, вписывая в них ее жизненные метки. Сгорите. Сгорите. Сгорите. Она сжимает свою челюсть, радуясь возможности видеть, в отличие от остальных, что испытывали муки, даже не видя тех, кто делает это с ними. Она могла видеть Джоша. Своего Джоша. Разделять с ним одну боль. Сердце Шерри билось в унисон с ритмом темного ритуала. Она чувствовала, как из ее вен выкачивают не только кровь, но и саму суть ее магии. Карие глаза, полные обычной сверкающей энергии, тускнели, словно звезды, поглощенные ночным небом. Больно. Так больно. Мучительная боль пронзала ее сущность, словно невидимые иглы проникали в каждую клетку ее тела. Она пыталась сдержать крик, но звуки стихали в ее горле, подавленные магической силой. Шерри чувствовала, как ее разум плывет в темные воды, уносимый течением забвения. Снова сжимает зубы и запрокидывает голову, увидев как чёрная магия в венах выступает под её кожей, разрывая плоть. Держись. Держись. — Ты станешь источником моего могущества, — произнес Грант с ледяным взглядом. Да иди ты нахуй Эрик. Его слова вливались в ее сознание, но терялись в бескрайних коридорах ее ума. Она становилась лишь слабым отголоском самой себя, плывущим во тьме неведомого. В этот момент Шерри осознала, что даже сама ее сущность становится орудием в руках чертовых психов. Ведь Эрик не собирался отдавать её кровь Тёмному Лорда. Он не глуп. Грант предостаточно уверен в себе и своих силах, в собственном величии, чтобы решить оставить Поттер себе. Он использует её вместе с Джошем и станет ещё сильнее с их данными, и тогда бедный Том Риддл будет облизывать ему пятки, умоляя… Она талантлива и обаятельна, когда хочет. Она чистокровная и сильна. Она из тех, кого люди не заподозрят. Кого-то люди всегда будут недооценивать просто в силу ее пола. Эрик знает ценность того, что его недооценивают, и он может воспользоваться тем, что считает результатом ее стремления проявить себя. Когда ему удастся превратить ее в союзника, а не конкурента, она может быть ему полезна во многих отношениях. Еще один игрушечный солдатик в его коллекцию. Сверкающий аксессуар на его руке, чтобы привлечь внимание нужных людей. Достойная маленькая игрушка для удовлетворения его аппетитов. Шерри захлебывалась в собственной боли, подняв взгляд на Джоша, чтобы только увидеть держится ли он. И он ждал её. С мыслями:«Я знаю тебя, — хотел он ей сказать. — Я знаю, что это такое, и я знаю тебя, Кэм. Я хочу знать тебя вечно. Я хочу, что бы это длилось и продолжалось».
Джошуа закрыл обрыв в круге и пазл сложился. Они были в этом дерьме вместе. Он был частью этого изначально. Теперь и она.***
Шерри никогда не переставала по-настоящему думать о смерти. Это всегда казалось несколько абстрактной концепцией — несмотря на то, что она сталкивалась с ней так много раз, она никогда не думала о самой вещи. Ее воля к жизни всегда побеждала страх смерти. Даже сейчас она отказывается позволить себе противостоять этой мысли. Предпочитает игнорировать способности, что позволяли отключить себя и ждать чуда. Несмотря на численное превосходство Пожирателей, у них также есть элемент неожиданности, который даст им шанс убежать. Ведь так? Они смогут. Она держится ради этого, чтобы освободить Джоша, Майкла и Мэйнарда. Пленников. Ощущая как пот стекает по разгоряченному телу, Шерри хочет отключиться хоть на миг, чтобы не чувствовать как её режут изнутри. Выпаливают её сущность. Она хочет, чтобы Джоша позволил ей закрыть глаза, уйти куда-то далеко-далеко, сказать, что всё закончилось, но вместо этого он посылает в её голову воспоминание: Зимний воздух мгновенно устремился к ним, заливая щеки румянцем. Снег хрустел под их ногами, пока они шли из Дурмгстранга. Другие ученики тоже собирались прогуляться после уроков. Прогулка окрестностями была короткой, между ними велась непринужденная беседа. Они достигли окраины, и Джош остановил ее, пока дурмгстрангцы продолжали проходить мимо них с привычным смехом и шумом тяжёлых берц. Он стянул с головы черную шапку, и натянул ее на Шерри, которая самоуверенно заявляла о том, что нихрена ей не холодно. Но даже дурмгстрангцы умеют замерзать. Джошуа натянул шапку так, чтобы она закрывала кончики ее ушей, и брюнетка посмотрела на него снизу вверх. — Мне не нужна твоя шапка. Он только щелкнул по ее и без того розовому носу и улыбнулся. — В аду может быть жарко, в аду может быть холодно; никто не знает, — пожал плечами и изогнул губу, — и я бы предпочел, чтобы ты не узнала, простудишься ли. Она слегка уставилась на него, ощущая как смех задерживаться где-то между лёгкими от той милой стороны, что Грант сейчас открыл для неё. Легкомысленный тусовщик, что курит круглосуточно травку, дабы избавиться от тяжести последствий собственных способностей, отдал ей свою шапку. Чтобы она не замёрзла. Это то, что сказала ей Реббека вчера. Джош любит всех людей в этом мире, как и они его. Вот только в душе его было место только для двоих — него и Кэм. — Ты только что намекнул, что я попаду в ад? — О, не волнуйся, я присоединюсь к тебе, — поддразнил он. Она лишь закатила глаза, пробираясь по тропинке к месту, где их ждали Форд и Айрис. Пока Шерри шла, ее рука подсознательно коснулась шапочки, и легкая улыбка украсила лицо. Я присоединюсь к тебе. Похоже они действительно попали в ад.***
Находясь на волнах телепатии, что атаковали её голову, девушка видела размытые облики на белом, мутном фоне. Все ощущалось так абстрактно и отдалённо, но в тоже время мучительно и тяжело, что хотелось сказать «хватит. мне больно. хватит.» Язык блять не поворачивается. — Милая Шерри, не бойся, я не причиню тебе физического вреда, — говорил голос Эрика в её голове, что образом телепатии был подселен в ее разум, — я сделаю это одним гребанным словом: убийца. Светлые стены, в которых она оказалась, согнулись под его голосом и нависли над ней каким-то тяжёлым облаком, что размывал зрение. Она, наполовину находясь в сознании, чувствовала как пальцы сжимают ткань мягкого стула, как бесконечно нервно стучит носком о пол, упираясь в него пятками, когда боль усиливалась. Но не видела ни черта, кроме гребанной ямы, в которую её отправил старший Грант. Пытаясь найти источник её магии, её начало, перебирая воспоминания как кости. Вспышка. Боль. — Нет! — вскрикнула она, ее пальцы яростно и неудержимо царапали собственную кожу, когда Эрик выворачивал всю суть Шерри наизнанку, надавив на больные точки её души. — Нет! Нет! Нет! В глазах постепенно темнело, превращаясь в горячий цвет, что обжигал кожу. Дабы подчеркнуть последнее слово, Эрик поселил ей грязные, кровавые образы убийств, что ждут её родных. Убийства её руками. Она не убийца. — Как жалко, — заметил он. — Так отчаянно пытаешься убедить себя в обратном? — Уйди, — рыдала она, слезы текли по ее лицу, а она продолжала чесаться, боль мучила Шерри так сильно. Пожалуйста, хватит. Хватит. Хватит! — Свали из моей головы! — Нет, — ответил он, позволяя ей, наконец, взглянуть на образ его, что создал для пыток, более ясным взглядом. Он выглядел бледным молодым человеком лет тридцати с небольшим, украшенным темными волосами и мелкими веснушками. Цвет его лица все еще сохранял свой светлый, слегка веснушчатый вид, но на лице были заметны следы возраста, из-за которых он казался старше своих лет. Несмотря на эти детали, она изо всех сил пыталась понять, кем он был на самом деле. Она отчаянно игнорировала как черты его лица стирались, вырисовывая очертания лица Реббеки, и снова возвращаясь к мужчине. Ублюдок. Конченый урод. Играет её болью. — Ты не сможешь быть здесь долго, — плюет Поттер, упираясь его телепатии теми способами, что когда-то её обучила Фредегонда. Будто блять знала, что это произойдёт. Сука, она нихрена не будет удивлена, если Пальмистрия знала, что всё придет к этому. — Ты нихрена не выдержишь, Эрик, — смотрит исподлобья, ощущая вкус крови во рту. В ушах стучит, а белый сменяется чёрным. Она не выдерживает. Её сил не хватает, чтобы выдержать телепатию сразу двух Грант. Корал и Эрик беспощадны. Они ломают стенки её разума жестоко, грубо, разрушают каждый кирпич, превращая в пыль, от которой горло жжёт. — Ты сомневаешься в этом, сука? — Уйди к черту из моей головы! Шерри судорожно захватывает в грудь воздух, словно пытаясь удержать жизнь, ускользающую сквозь пальцы. Тяжелый воздух вдруг становится ядовитым дымом, который заполняет ее легкие, раздирая их на части. Острые иглы пронзают ее тело, словно кожа превращается в клочья бумаги, рвущиеся на куски. Жгучая боль окутывает ее вольными ударами, словно костры, пожирающие внутренности. В мозгу звучит зловещий хор голосов, шепчущих предсмертные пророчества. Шерри теряет контроль над собой, словно плывет по темным волнам безысходности, погружаясь в бескрайнюю пустоту, где жизнь исчезает без остатка. Шерри ощущает, как время замедляется, каждая секунда превращается в мучительную вечность, а ритуал по выкачиванию ее силы продолжается. Ее сердце бьется так громко, что кажется, будто оно сорвётся с места и унесет ее в бездну. Внутри звучит зловещий хор испуганных мыслей, которые бешено метаются, ища убежище от навалившегося ужаса. Тьма поглощает Поттер, словно неутолимый жадный зверь, готовый поглотить последний остаток жизни. В ее глазах мерцает отражение конечности, а ее душа вопит, истерично молясь об избавлении от этого адского момента. Она думает над тем, чтобы умереть. Лучше сделать это, чем чертов псих получит силу, которой убьёт всех. Шерри не хочет умирать. Она боится за родителей, хочет обнять маму с папой и попросить прощение за то, какой глупой и безрассудной была. За то, что не стала нормальной дочерью, не заставляя каждую чертову секунду переживать, влезла ли их дурная дочь в какой-то пиздец. Она так сильно потрепала им нервы, что не знает как загладить вину. Она не хочет умирать. Но Эрик не должен получить её. Сердце Шерри разрывалось на части, стоя перед сложным выбором: лишить Эрика своей силы и заплатить собственной жизнью или сдаться, отдав им то, что она оберегала столь долго. В ее груди бушевала буря страха и отчаяния, погружая ее в водоворот мучений от ритуала, что сковал тело и разум в такой хватке, которую она никогда не ощущала. Это не то, на что она рассчитывала. Рассчитывал Майкл, когда доверил ей пойти на обменный шаг, и Райян, что заставил поверить в то, что они разобьют всех в пух и прах. Джеймсу, что доверься её решению и силой не оставил под своим крылом, Сириусу, с которым их ждал разговор. Рассчитывал Джексон, которому она пообещала встретиться в свободном Хогсмиде… Каждый, кто возглавил на неё надежды, надежды на то, что непробиваемая Шерри будет держаться и сражаться до конца. Она ведь Поттер! Она не выдерживает. Она правда не выдерживает. Похоже Грант переоценили ее возможности, потому что, кажется, она… Шерри словно вывернули наизнанку, ее тело кажется пустым, лишенным внутренних органов и смысла. Пустота внутри нее начинает расширяться, словно черная дыра, поглощающая каждую частичку бытия. Мир вокруг становится размытым, словно ее сущность растекается по краям реальности, теряя опору. Медленно, но неотвратимо, ее сознание начинает ускользать, словно туман, растворяющийся в бездонной пустоте, оставляя лишь тень прошлого существования, исчезающую безвозвратно. Тихо. Почему так тихо?..***
— Эрик, нашу оборону прорвали, — возле мужчины оказывается сгорбленная Лейстрендж, в руках которой их аппарат наполнялся силой, что была забрана у всех волшебников, — настоятельно предлагаю отступить, — произносит она тише, почти прорычав, смотря в мутные глаза, что исследовали своей тиранией разум девчонки Поттер. Раздражающее стучание ее ноги пол вдруг прекратилось, что не скрылось от глаз женщины. Она метнула нервный взгляд на дурмгстрангку, лицо которой слилось с обгорелыми (из-за неё же) стенами, глаза закатились назад, оставив их вторую белые яблока, что покрылись молния молниями лопнутых сосуд. Со рта шла чёрная жидкость, как и с ушных раковин, стекая по шее как ручей. — Мы ещё не закончили, — огрызается он, углубляться связь с девушкой, позабыв о сыне, что тяжело отходил последней порции мучений от собственной матери. Мадам Лестрейндж знала, что за упертостью его стоит не желание продемонстрировать свой результат перед Темным Лордом. Он делает это для себя. Эрик Грант хочет подавить Темного Лорда с таким оружием в руках. Хитрый ублюдок. — Она умирает… — вкрадчиво произносит женщина, поглядывая на серое тело, что расслабленно повисло на стуле. Он глупо убивает её, вместо того, чтобы забрать с собой. — Ты не в силах брать ещё больше. Её физическое состояние не выдерживает. Она подлинно скончается, Эрик! — Полагаете, что это достаточно? — кричит он, изуродованное лицо страшно корчиться под его агрессией, на том, что когда-то было кожей, выступает кровь. — Неужели думаете, что я не разбираюсь в своих желаниях? Поверьте мне, Лейстрендж, я отчетливо осознаю каждый свой шаг и готов пойти на определенные жертвы. Поэтому повторю ещё раз — не останавливаемся с Поттер. Корал, до этого молча наблюдающая за состоянием сына, замечает как тот дергается, когда приходит в чувства и замечает подругу… такой. Джош внутренне бушевал яростью, кипящей как раскаленное масло, готовое вот-вот выкипеть из его души. Его голос звучал обвиняющею, пронзительно искаженный от злости, словно скрип болтов на старой двери, которую пытались открыть силой. В его глазах пылала неутолимая ярость, искры ярости разбегались по всему его телу, словно молнии в бурной ночной грозе. — Отец, прошу вас, её организм не выдержит… — прорычал он, слова вырывались из него с такой силой, будто каждое слово обжигало его язык, напоминая о безнадежности и страхе перед неизбежностью. Его Кэм умирает. Он не может отыскать её сознание… — Джош, закрой рот! Покажи мне! Покажи мне сейчас же результаты! — отец отмахивался от его слов направляясь к Лейстрендж, но его голос дрожал, словно ломаясь от напряжения, от невыносимой истины, которую он отказывался признать. — Разве вы не видите, что ОНА УМИРАЕТ! — Джош кричал, его голос звучал сломленным, но все еще полным упорства и беспощадной правды. Он чувствовал, как агрессия и ненависть ко властителю семьи волновали его внутренности, будто зверь, пытающийся вырваться из клетки. Он чувствовал, что может убить его прямо сейчас. Это не его отец. Он чертов монстр! — Джош, пожалуйста, удержись от комментариев, — встрянет Корал, указав на Эрика, что словно огонь, сжигал его слова, подавляя их в своей пылающей ярости. Мадам Лестрейндж протягивает мужчине их инструмент, заставив иглы сильнее вонзиться в кожу Шерри. — Прекратите! Прекратите сейчас же… или я сломаю твой разум, Лейстрендж. Ты хорошо знаешь, что я сотру тебя в пыль, если захочу, — Джош кричал от ярости, его тело напрягалось, будто готовясь к борьбе, к силовому противоборству. Впервые медовые мягкие глаза превратились в угли, что смотрели в глаза старухи, что замерла от его слов, упираясь им, но с опаской. В этот момент он мог убить каждого из них, только бы его Кэм больше не страдала. — Эрик, они здесь, — слабый голос Рабастана звучал как последний шанс урегулировать конфликт, но в комнате уже витала напряженная атмосфера, где злоба и страсть усиливались, словно шторм, приближающийся к разрушению. Свет свеч беспокойно плясал на красных мантиях чистокровных волшебников, когда мракоборцы бесшумно проникли сквозь темноту. Внезапный хлопок прорвал ночной ужас стен зала, всплеск яркого света обрушился на стены, заставив все погрузиться в хаос и мрак. Гремучий грохот взрыва разнесся в воздухе, нарушив тишину, а затем окутал все во тьму, создавая атмосферу хаоса и опасности. Вибрации эти коснулись самого центра девичьего сознания, и когда запах разрухи и гари коснулся её, она очнулась. Они смогли.***
Их дыхание горячо и неровно рассекало шум ужаса свободы, что повис в особняке, создавая звуки страха, который все еще преследовал их, даже когда они бежали. Джош снова ощущал тепло Шерри, словно это был первый вздох после долгой агонии. Три или четыре чертовых месяца безмолвия, (он уже не знал, совсем потерявшись в этом мире) и тьмы обрели смысл, когда он сжимал ее руку, словно пытаясь удержать каплю спасения в этой безнадежной ситуации. Она жива. Она, черт возьми, жива. Кто бы сомневался, что младшая Поттер не выдержит. Она всегда была такой. Всегда сильная и храбрая… Шерри, обессиленная, но настойчивая, бежала, ее ноги двигались, как будто они были огненными струями живой воли. Ее глаза несли в себе взрывы адреналина, смешанные с отчаянием, готовые сразить любое препятствие, которое могло возникнуть на их пути. Она знала, что каждая секунда — это шанс на спасение из этого места, где время застыло в мучительной агонии. Она идет, напрягая слух от шума поместья. Совсем скоро заполненное дождевыми тенями небо, осветить рассвет. Свет свеч отбрасывает тени на ее лицо, когда она проходит мимо широких окон, обводя прямую линию губ и изгиб бровей. Глаза Шерри вспыхивают каждые несколько секунд, заглядывая в углы, полные пустоты тьмы. Они должны найти Майкла с Мэйнардом и уверенные шаги Джоша говорят о его догадках, где они могли быть. Блять… Она надеялась, что Мэйнард жив. Что они вернут Майкла назад, после Живой смерти. Только когда они достигают закрытой двери, она замирает, когда Джош останавливается. Обхватив руками ручку, медленно открывая дверь. Он скрипит, достигая ее ушей с шипением, когда Поттер напрягается, замирает на мгновение и бросает взгляд через плечо. Пусто. Джош бледнеет. Это могло… могло означать одно. Он успокаивает себя, быстро моргая глазами, когда поворачивается и заходит в комнату. Его пальцы скользят по серебряному кольцу на пальце, чувствуя ритмично излучаемое им тепло. Тишина щекочет им уши, обволакивая барабанные перепонки и шепча секреты «а что, если». Что, если его схватят и задушат дорогие руки отца, еще одна жертва, падшая замертво от жажды кровожадного волшебника? Джош мог принять это сейчас, засунуть себе в горло металл и навсегда исчезнуть из семьи, но было срочно нужно узнать, что они сделали с Майклом и наставником. Поттер выпускает болезненный вздох, хватаясь за грудь. Ощущая как в ушах стоит свист и шум, будто вата в её ушах, когда Джош смотрит на неё и она всё понимает. Они обманули их. Они сука обманули их, сказав, что не тронут. Они блять избавились от них, как от мусора. Плохо. Плохо. Очень плохо. Тяжело дышать. В ее глазах мелькают желтые отблески зажженных свечей; в углу стоит кровать, покрытая замшелыми простынями, вокруг которой летает пыль. Ноги Шерри несут ее дальше, позволяя двери со скрипом закрыться за ней, когда она тянется за ножом, что лежал на тумбочке с тарелками. Пальцы сжимали рукоять, крошечные вспышки огня пробегали по ее лицу, когда она остановилась возле свечи. — Их здесь нет… Обронила она так воспалённо. Джош ощущал, как отчаяние стягивает его горло, когда реальность ударила его словами, пустота, которую они обнаружили, была нестерпимой болью. Его голос звучал хрипло, будто он терялся в темноте собственных мыслей. — Джош? — недоверчиво переспрашивает Шерри, заметив как друг отвёл взгляд, глубоко думая о чем-то. — У тебя больше власти, чем у других. Это место еще не сломило твой дух. Я не позволю им этого, — произносит он, подходя к ней со странным выражением лица, которое она не могла понять. Шерри чувствовала, как слезы горят в ее глазах, но она отчаянно сдерживала их, пытаясь не дать этому безумию поглотить ее. Ее голос звучал слабо, пронизанный болью и отчаянием. — Нет, Джош, не говори так. — Я верю, что ты можешь делать великие дела. Но его слова были как удар молота по ее сердцу. Шерри чувствовала, как бессилие захватывает ее, она была утопающей в безысходности, не в силах верить в свои собственные способности. — Нет, Джош, мать твою остановись, — дрожащим голосом кричит брюнетка, толкнув его в грудь, всячески отталкивая то, что к чему он ведёт. — Мы только вырвались оттуда, не смей!.. Джош пытался быть утешением, но его голос пронизывал тонкой тревогой. Он понимал, что его родители могут испепелить даже самое сильное стремление, даже Шерри. — Но ты не можешь делать такие вещи, будучи здесь лабораторной крысой, — отвечает он, его движения и голос деликатны, когда он складывает руки на её плечах и стягивает красную мантию. Она закрывает глаза, когда хватает друга и притягивает к себе. Шерри обнимала Джоша с такой страстью, будто ее объятия могли удержать мир от падения. Догнать те месяцы его пропажи. Ее слезы стекали по его плечу, мешаясь с его собственными слезами, словно они образовывали реку отчаяния, пытающуюся затопить стены этой смертельной реальности. Джош отвечал ей на объятие, сжимая девушку с таким упорством, словно это был единственный способ удержать их обоих в этом мгновении перед крахом. Всё заканчивается так быстро. Она помнит как внезапный взрыв перекинул их сквозь воздух, разлучив. Волшебники, и мракоборцы и Пожиратели смерти ворвались в эту часть особняка, и поток их магии разлучил их, словно невидимая рука. Нет. Нет. Пожалуйста. Только не это. Ее глаза искали его среди вихря сражения, но только магические искры и перемещения воинов мерцали перед ее глазами. Сквозь зыбучий хаос она продолжала бежать, крича его имя, но голос утонул в море битвенных звуков. Шерри теряла его среди магической мишуры, словно тьма поглощала любой след его присутствия. Сердце билось с каждой секундой быстрее, ее дыхание становилось все более и более прерывистым от страха и отчаяния. Она продолжала искать, пытаясь побороть свои собственные страхи и найти его в этом мрачном вихре битвы, но было гребанное ощущение, словно Джош исчез безвозвратно, поглощенный бурей магии и тьмы. Она не может его найти. Она не может его найти. Она не может его найти.***
Вот он и скользил по ступеням, всего в нескольких шагах от Шерри. Не ранен; не мертв. Поттер вздохнула с облегчением, когда Райян, весь вспотевший, с рассеченной бровью схватил её за локоть и притянул к себе. Она знала, что им пришлось уйти, иначе они были бы мертвы. Их было слишком много. Пожирателей смерти. Она вскользь увидела Беллатрикс, когда зрение было закрыто огнём, но там было по крайней мере ещё четыре Пожирателя Смерти. Она узнала того, кто стоял рядом. Рудольфус. Рабастан. Мальсибер. Мысли вернулись к словам Грантов о Регулусе и Вальберге, но когда она это попыталась рассмотреть их в толпе, ее глаза затуманились. Вероятно, мракоборцам следовало схватить их, а вид безжизненной фигуры Мальсибера точно бы принес ей больше удовлетворения. Форд облокотился рядом с ней, шаря руками в карманах формы и проверяя запасы зелья, протягивая Шерри чужую волшебную палочку, поскольку ее палочку забрали Грант. — Я видела Мальсибера и других… Они внутри, — пробормотала дурмгстрангка, указав в сторону другого крыла, тяжело дыша. Ее руки немели, а в ушах собралась вата, после резкого взрыва, что заставил Эрику грубо покинуть ее разум. — Мы должны… — Мы уходим отсюда к черту, — прервал ее Райян неумолимым тоном. — Райян, подожди! — Вырывается с его рук брюнетка, широко раскрыв глаза, когда прямо над ними пролетает часть стены, после чего сразу идёт ударная волна. — Нам нужно забрать Джоша и Майкла с Мэйнардом! — За них отвечают другие бойцы, Шер, — сдержанно отвечает парень, устало прикрыв на секунду голубые глаза. Он так не хотел сейчас спорить с ней об этом, они и так потерпели столько неудач, прежде чем попасть сюда. — Я должен вывести тебя отсюда. К его разочарованию недоумение дурмгстрангки вспыхнуло в ту же секунду, а глаза наполнились новыми эмоциями, которые Райян никогда не видел. Это было на грани страха и ужаса, на настолько видоизмененного, что по телу шли мурашки. — Серьёзно, Форд? Другие бойцы? — буквально шипит она, испуганно замотав головой. — Они не могли найти нас пол дня и ты думаешь сейчас смогут найти Мэйнарда после того, как он нарыл на них компромат, — сердце стучало в бешеном ритме от возможных вариантов того, что с ними сейчас происходит. — Или Майкла? — Вырывается слишком болезненно, слезы скапливаются на глазах, Райян ведь не знал на что им пришлось пойти, чтобы сохранить другу жизнь. — Джош дал ему мою Ложную смерть, чтобы они не убили его, но мы блять без понятия куда они дели его. Они все мать твою исчезли, даже Джош не знает! Райян слушал ее без видимых эмоций, его лицо оставалось невозмутимым, словно камень. Но внутри его бушевали разные чувства — гнев, горечь, печаль. Он пытался сдержать волну эмоций, боясь проявить слабость перед Шерри. Перед его лучшей подругой, которая прошла девять кругов ада Грант. В его глазах мелькнул момент неподдельного страха и глубокой потери, но он моментально прижал к себе эти эмоции, словно бойцу, который должен сохранять контроль в любых ситуациях. Райян оставался на грани эмоционального разрыва, его внутренняя борьба была так же ожесточенной, как и любой бой, который он когда-либо вел. — Где он? — сквозь зубы спрашивает о пропавшем месяцы назад друге. — Наверное Эрик забрал его сразу после взрыва, — выдыхает Поттер, закрывая глаза от боли озвученных мыслей. Её тело разрывает от желания найти друзей и вывести отсюда после всего того, что она узнала об этом месте. — Наши люди там, они заберут его, — словно выученный закон повторяет Райян, спустя минуту молчания и хаоса в своих мыслях и чувствах. Шерри выпускает разочарованный вздох, прижимая руку к животу, что заливался кровью внутри от той нервозности, что её накрыла. — Свяжись с ними, — вспыхивает она, сердито указав на наушник, но парень лишь смотрит на неё без действия, прекрасно зная о всем наперед. — Свяжись, Форд! — Это Форд, — говорит он спустя секунду под пристальным взглядом темных глаз. — Феникс со мной, остальные? — Минус, Форд, — мгновенно озвучивает ситуацию по ту сторону грубый голос мужчины, что тоже находился на грани взрыва. Шерри не выдерживает напряжения, что повисло между ними и выравнивается в росте, направляясь в другую сторону. — Ты не представляешь, что они делали с нами, Райян, мы не можем позволить, чтобы они забрали Джоша в конце концов! — Мы уже пошли против всех и видишь к чему это привело! — он спешит за ней широким шагом, чтобы грубо развернуть себе и наконец донести то, что они должны уходить. — Тебя блять убивали, мой брат исчез, Мэйнард и Джош тоже! Я не могу позволить, чтобы стало ещё хуже! Она смотрела на него понимая, что вместе желают одного и того же, но добиваясь разными путями. И если Форд поверил в мракоборцев, что сразу присмотрели его в их ряды, то Шерри потеряло всякое доверие ко всем. Лицо Шерри было направлено к нему полно раздумий, она нервно жевала губу, глядя ему ровно в глаза и парень, в какой-то обнадеживающий момент подумал, что она наконец согласиться с ним. Он ошибся. — Мне похуй, Райян, — плюет девушка, — я не уйду без них, — по телу пробежалась волна адреналина, когда она двинулась в сторону зала, где точился страшный бой. Что-то снова взорвалось, и Форд выругался, следуя за подругой. У них не осталось времени; он заметил две фигуры на расстоянии, что точно заметили их. Шерри в замешательстве нахмурила брови, когда Форд снова дёрнул её на себя и в этот раз сильно придав к себе. Ее лицо горело, а грудь тяжелела с каждой секундой — одна из фигур выделялась среди огня и дыма. Одет в черное, как и остальные; каждое движение быстрое и расчетливое, как у другого Пожирателя. Было бы так легко нанести удар сзади, не испытывая угрызений совести. У нее это тоже хорошо получалось: проклятия в чью-то спину больше не вызывали у нее даже отдаленного стыда. Они заслуживают на всю боль, что существует. Несмотря на свои травмы, Шерри знала, что сможет победить незнакомца. Но человек не обратил ни на нее, ни на Райяна никакого внимания. И маска была другая, не так ли? Не обычное серебро, а девственно-белый. Свет, подумала она. Противоположность злу, не так ли? И человек, который носил его, направил палочку на Рабастана Лестрейнджа, что был недалеко от них. Начался бой. Форду потребовалась еще одна секунда, чтобы наконец вытащить портключ и схватить подругу за руку, но Поттер этого было достаточно, чтобы увидеть, как тело Лестрейнджа сморщилось под ударом зеленого света. Райян кричит и разбивает предмет, когда портключ не срабатывает. Они опоздали. Им нужно бежать. Желудок скручивается от беспокойства, и Шерри делает шаг назад, поднимаясь на первую ступеньку. Потом вторую. И третий. Дурмгстрангец соответствует ее темпу, держа палочку на расстоянии и высоко. Он гасит свет, полностью погружая их во тьму, настолько всеохватывающую, что девушка даже не может видеть свою руку перед лицом. Она не слышит, как что-то движется; не замечает ни звука шагов по бетонному полу, ни проблеска движения в темноте. Нет, она чувствует только его дыхание, горячее и гнилое, на своем лице. Голос раздается снова, гораздо ближе. Настолько громко, что Шерри чуть не выпрыгнула из кожи. Эрик? — Что ты делаешь так далеко от дома? — в этот раз оно звучит по-другому — мелодично, почти прекрасно. Голос сирены, используемый для заманивания людей на ужасную смерть. Хотя она ничего не видит, но чувствует на себе его взгляд. На них обоих смотрит с хищническим голодом. — Я знаю, кто ты, — продолжает существо, которое она приняла за ублюдка Эрика, и проводит гниющим пальцем по щеке Поттер. Дрожа, она закрывает глаза и молится, чтобы любой конец, который она встретит от его рук, был быстрым. — Ты убийца. А ты… — палец падает с его лица, и существо переключает свое внимание на Шерри, —… ты предательница крови. — Что ты хочешь? — спрашивает Форд, крепко держа Шерри возле себя, его голос не выдает никаких признаков страха, если не считать небольшого повышения тона. — Он тебя достанет, — говорит существо ужасным напевным тоном. — Он достанет вас обоих. И когда он это сделает, Шерри, в первую очередь сдерёт предательскую плоть с твоих костей, пока ты будешь молить о смерти. Челюсть Поттер сжимается от ужаса, и она сдерживает крик, когда монстр снова приближается к ней, запуская когти в ее волосы. — Когда он закончит, от тебя ничего не останется. Он идет, он идет, он идет, — начинает яростно скандировать, посылая ей в лицо кровь и слюну. — Он придет, Шерри-Кэмерин Поттер! Он приближается, Райян Форд! Дурмгстрангка замечает, что рука друга обхватывает ее собственную, только за мгновение до того, как он тянет ее вперед и начинает карабкаться обратно по проходу. Они спасаются бегством, не обращая внимания на ужасный царапающий и скользящий звук преследующего их существа. Шерри несколько раз подворачивает лодыжку, будучи слишком слабой для любой нагрузки. Она умирала. И похоже умирает до сих пор. Брюнетка уверена, что упала бы обратно в ожидающую пасть монстра, если бы дурмгстрангец не удерживал ее. Звук голоса следует за ними, становясь все громче и громче с каждой секундой. — Вы не можете бежать вечно! В конце концов он доберется до тебя, о да, он добьется… В какой-то момент он становится бессвязным, снова и снова выкрикивая одни и те же несколько искаженных слов. Звук эхом отражается от каменных стен, словно какой-то адский хор. В тот момент, когда что-то шуршит позади нее и чья-то рука хватает ее за плечо, они достигают тяжелой деревянной двери наверху ступенек, в нижней части дверного косяка видны слабые трещины света. Затем, без предупреждения, комнату потряс взрыв, отправив ее на землю, дезориентированную и потрясенную. Кажется, от одного его звука комната разлетается на части: куски дерева, бумаги и щебня разлетаются во все стороны вместе с непроницаемым облаком густой белой пыли. Она слышит крик Форда и испуганные вопли неизвестных ей людей, пробирающихся к ней сквозь обломки. Полузасыпанная обломками Шерри изо всех сил пытается подняться. Из-за пыли она едва может дышать и видеть, но беглый взгляд на себя не обнаруживает никаких повреждений, если не считать нескольких порезов и царапин. Однако особняк находится в упадке. Половина потолка обрушилась, а передние окна полностью выбиты. Фрагменты разорванного пергамента с книжной полки летают в воздухе вместе с едким зловонием пролитых зелий. Однако терять время нельзя. Пожиратели Смерти кричат друг другу, явно ища ее. — Эта… эта грязная предательница крови … — Мальсибер закашлялся, прежде чем продолжить извергать нецензурную лексику. — Я сам ее убью и плевать хотел на Эрика! Катись к черту, гребанный идиот! — Где она? — кричит Беллатрикс с оттенком паники в голосе. — Темный Лорд будет в ярости… — Перестань ныть и помоги мне поискать! Шерри с большим трудом выбирается из-под обломков, прикусывая язык, чтобы не закричать от боли, когда ее раны царапают груды кирпичей. В ушах поднимается шум, когда она чувствует гребанное вторжение в свой разум. Блять. Сознание медленно расплывается, оставляя отпечаток яркого света на веках.***
Мистер Гелдер, ебаный урод, отец дурмгстрангца Харта Гелдера и родной дядя его убитой подруги Реббеки, ощущал волну самодовольства, когда снова встретил Райяна. Его чудовищное существо излучало тёмное благоденствие, чувствуя свою власть над уязвимым бойцом, что рвался найти свою, ещё живую подружку. Оно наслаждалось этим моментом, видя перед собой свою жертву. Самодовольная улыбка изогнула искажённое лицо Пожирателя, когда он находился в неописуемом экстазе от возможности унизить и убить Райяна. Он сделает в самом лучшем виде. Его тёмные глаза сверкали злобой, а его голос звучал тяжелым, словно шёпотом тьмы. Он наслаждался представлением мучений, которые он мог причинить Райяну, стремясь не только уничтожить его физически, но и унизить его до самых глубин его души. Сначала заклеймить темной меткой, а затем убить. Пожиратель смерти наслаждался идеей, что он будет творить с дурмгстрангцем весь ужас своей злобы и жажды мщения. Гелдер поднял свою палочку, чтобы заклеймить Райяна. Единственные мысли, крутившиеся в голове Форда, были о том, что он подвел Шерри. Подвел любимую маму, что ждала его с турнира с братом чемпионом. Мама, дорогая мама, что так настрадалась от его отца. Чертовски подвёл. Гелдер ждал, что он сделает ход, ждал сопротивления, что сделало бы все это интересным зрелищем. В ту секунду, когда его губы разошлись, раздался еще один болезненный треск, звучащий через комнату. Райян незаметно дернулся, словно удар пришелся по нему, но он все ещё стоял на коленях перед Гелдером. Его правое колено расцвело от боли, каждый нерв кричал в агонии. На этот раз он сломал дурмгстрангцу правое колено, и оно впилось в ковер, лежавший под обеденным столом. Другая его нога была в полуприседе, оставив парня наполовину на коленях перед ним. В этот момент он понял, что ему еще предстоит почувствовать настоящую боль. Бой с Пожирателем, драка с Шерри, когда он дразнил ее, удар квоффла во время квиддича, заклинание, поразившее его во время дуэльной тренировки… Нет, он никогда не чувствовала боли, когда кто-то причинял ее только по этой причине. Райян не мог пошевелить коленом, не мог подняться или уйти. Его предплечье пульсировало, колено ревело от боли. Боль пронзила как огонь. Он взорвался в голове ослепляющей белизной. У парня закружилась голова, люди расплылись перед ним. Смутно Форд мог видеть прикосновение палочки Гелдера к предплечью; мог видеть, как он держал его стальной хваткой, мог видеть, как заклинание врезается ему в ногу и… Райяну кажется, что он умирает. Смешение безумной боли с ошеломляющим шоком, когда тело внезапно теряет связь с частью себя, которая всегда была само собой разумеющейся. Боль так остра и абсолютна, что она почти парализует ум от бессмысленной интенсивности. Шоковое состояние мешает осознать, что происходит на самом деле, пока ум не начинает регистрировать это как отделение, разрыв между частью тела, которую ты ожидаешь увидеть и ощущать, и реальностью того, что произошло. Он теряет часть себя… навсегда.***
В ушах у Шерри гудит тихий звон, когда она смотрит как зал, что только пятнадцать минут назад был центром ужасного эксперимента над чистокровными волшебниками, сейчас поглощал крик и бой. — Возможно, я убью тебя сейчас, — рычит Эрик, брызгая слюной ей в лицо. — От тебя больше проблем, чем ты стоишь. Я уверен, что Темный Лорд не стал бы возражать — ведь он никогда не говорил, что я должен привести тебя живым. С неё хватит. Шерри подхватывает с земли большой треугольный кусок стекла и, не обращая внимания на острый укус, порезавшее ей пальцы, вонзает его глубоко ему в плечо. Он кричит, отдергиваясь, но больше от удивления, чем от боли; какое бы снаряжение ни дал ему Волан-де-Морт, кажется, защищает его. Она стиснула зубы и сильнее ударила стеклом, на этот раз ему в бедро. Когда он отступает назад, она наносит удар локтем ему в горло. Эрик падает в сторону, задыхаясь. — Тебе никогда не выбраться из этого Шерри, — словно существо, что начало на них с Райяном, произносит он надломленным голосом, поднимаясь на ноги. — Я убью Джоша сразу после того, как твоё сердце перестанет биться навсегда. Два урода. Два предателя крови должны умереть! Что-то сломалось внутри неё и Эрик услышал это. Взгляд Шерри вдруг стал источником беспощадного света — красный, поглощающий всё вокруг, словно тьма исходила из ее глаз. Черные вены, словно корни гнили, протянулись по ее рукам. Магия, темная и безжалостная, выбралась из ее души, разрывая воздух, лишая его жизни и наполняя ум Гранта ужасом. Она, существо ужаса, угасила свет разума, заставив его замереть перед стихией, непостижимой и погруженной во тьму. Тёмная магия, словно хищный огненный змей, обвивает тело Шерри, и она становится неукротимой силой, готовой взорваться. Эрик оказывается в её объятиях, безысходно пытаясь сопротивляться, одновременно застыв от впечатляющего зрелища перед собой. Внезапно пламя захватывает его, словно плеть, обжигая и затягивая в свои тёмные глубины. В бушующем пламени адской энергии она разрывается, словно темный феникс. Эрик, охваченный вихрем огня, словно пленник в объятиях змеи, подвергается мощи, что в конечном итоге проноситься сквозь все уровни его телепатии, достигая ядра, она наносит идеальный удар в самое сердце. Его зрачки замерли, а лишённые жизни тело, захваченное черным пламенем ударилось о пол. Тишина. Она не успевает прийти себя, ощущая как кровь громко бьётся в ушах, как тело её наполнено пламенем буквально излучает невидимые глазам волны энергии темной магии. Как громкий крик врезался ей прямо в мозг, возвращаясь в реальность, крича о том, что она сделала. Убила Эрика Гранта. Это был пронзительный крик, источник которого казался несказанной болью, словно сама боль пронзила воздух и осталась висеть в нем. Это был крик, который несли не только слова, но и вся тоска, потеря и отчаяние, словно душа женщины разрывалась на куски под гнетущим грузом утраты. Горе и бессилие охватывают Корал, когда она видит, как Шерри, невольно, уничтожила её мужа. Это чувство мести и ненависти проникало в ее сердце словно темный туман, окутывая каждую мысль, каждое дыхание. Она чувствовала, как ярость и желание отмщения становились частью ее сущности, превращаясь в пылающий огонь, который готов был пожертвовать всем, лишь бы достичь своей цели. Тень мщения расстилалась внутри нее, окутывая ее действия и мысли, становясь единственным маяком в бурном море эмоций. Шерри замерла, глядя на свои руки, что излучали тепло. Что скажет Джош?.. Она не жалела о своём поступке, не жалела о тех чувствах, что сейчас испытывала Корал. Она боялась того, каким взглядом теперь на неё будет смотреть Джош. Её Джош. Светлый зал заполнился порывистым жестом, когда Корал, наполненная жаждой мести, взмахнула палочкой с Авадой Кедаврой в направлении Шерри. Однако ее эмоции переполнились, и судьба играет жестокую шутку, как заклинание вмешивается в сложный механизм магии, переплетенный силой чистокровных волшебников, что вызывает взрыв. Твою мать! Внезапный взрыв разнесся по залу, ошеломляющий удар вырвался из механизма, разлетевшись на тысячи осколков. Одним из них был осколок, часть того чудовища, куда Грант сцедили чужие силы магии. Он метнулся к Шерри, впившись в ее лицо с яростью, словно разлитый ядовитый свет, отражая мощь, которая была внутри этой шкатулки. Шерри закричала от острого болевого укола, ее лицо покрылось искрами света, подчеркивая силу магии, что теперь витала вокруг нее. Больно. Как же больно. Боль пронзила Шерри, когда осколки магического предмета врезались в ее глаза. Острые обломки пронзили ее кожу и глазные яблока, вызвав ощущение пламени, что вспыхнуло по всему ее телу. Страшно. Яркий свет ослепил ее, словно тысячи маленьких огней взорвались прямо перед ее глазами, оставляя лишь темноту и невыносимую боль, которая словно утроена в каждом мгновении. Ее тело содрогалось под воздействием боли, а слезы текли по ее лицу, смешиваясь с искрами света, едва освещавшими агонию. Мир Поттер погрузился в хаос, и она изо всех сил пыталась прийти в себя. Она не может раскрыть глаза, ощущая как умирает от боли в глазах, а слух приглушился оглушительными последствиями взрыва. Пожалуйста, Джош, помоги мне, пожалуйста. Ты убила его отца, Шерри. О какой помощи может идти речь?! Страдания пронзили ее тело, когда она попыталась подняться с земли, но боль оказалась непреодолимой. Ее крики отчаяния эхом отдавались в дезориентирующей темноте, которая окутала ее, и среди всего этого не было никаких признаков Джошуа Гранта. Райяна. Шрама или Грюма. Поле битвы представляло собой ужасное зрелище: столкновение мракоборцев против себе подобных, британцев и американцев, трагическое и смертельное противостояние. Люди умоляли сохранить им жизнь, другие безжалостно лишали жизни людей, и все беспрекословно выполняли приказы. Охранники отчаянно пытались сдержать Корал, и ситуация превращалась в полный хаос. Шерри, схватившись за раненое лицо, дрожащими руками едва касаясь закрытых глаз, которые заполнили черные слезы адского пламени, споткнулась. Она сильно прикусила губу, больше не ощущая ничего кроме того, что происходило с её лицом. Она потерпела неудачу. Плохо. Она подвела Джоша. Друзей. Она потерпела неудачу сама. И больше всего она подвела родителей. Теперь пути назад не было. Ее звали мракоборцы, их голоса были знакомы по одиноким встречам и миссиям в Хогвартсе. Они кричали ей, чтобы она встала и бежала, но она чувствовала себя неподвижной. Пожиратели горели, и мракоборцы горели. Она не могла понять почему, но все горело, и люди были охвачены пламенем. Ее знакомые кричали ей, чтобы она встала, но она не могла, не хотела. Всю свою жизнь Шерри смотрела в лицо мрака, что ее звало, но единственное, чем Поттер отвечала — борьбою. Но теперь они встретились. Потому что теперь Шерри-Кэмерин Поттер не видела ничего.