Приснится странный сон, там снова будет он. Разбудит гром, за окном город старый. Пицца — Тише
Алексис будто вернулась в возраст четырнадцати лет. Именно так она стояла посреди улицы, после того как её не могли найти два дня. Именно так Пеппер набрасывалась на приёмную дочь, проливая слёзы на её серую футболку. Так сейчас, бывшая Потс прижимает себе дочь, которая была мертва шесть лет. Я не знаю, каким образом я могла скрываться столько времени. Я думала, что всем плевать на моё существование, и было бы лучше, если бы это действительно было так. Руки Пеппер гладили меня по спине, женщина наверное думала, что я обеспокоена своим возвращением. Но увы, я была обеспокоена будущим, которое начало меняться, потому что я засветила свою задницу. — Как ты? — Потс отходит на два шага и осматривает меня. — Как давно? Почему не позвонила? — она видела моё лицо, которое явно выдавал детали. — Да так, шесть лет, — я отвела глаза и повела уголком губ. Пеппер прикрыла рот рукой, прижимая Морган к себе. Она стала лучшей матерью для нее, но не для меня, не смотря на то, сколько сделала она мне. Я присела около шестилетней девочки. — А ты, Мо? — девочка слегка толкнула меня в плече, от чего мне захотелось её ударить. — Алексис, ты хотя бы понимаешь, что наделала? — не без доли упрёка произносит Пеппер, и я закатываю глаза. Как мне надоело, что все считают, будто я сама выбрала себе такую жизнь, что я думала только про себя. — Я спасала всем жизнь, — сдерживая эмоции, проговорила я. — А если ты не хочешь этого принимать, то нам не о чем говорить, — женщина хмурится и я киваю. Она, видимо, настолько вросла в эту жизнь, что оказывается принимать очевидное. Я не в праве осуждать её. Пеппер хотела обыкновенной жизни — она получила. Я в жизни Потс теперь не значусь, и даже слова: «Я знала, что ты жива», значит совершенно другое. Любящий муж, ребёнок, большая и дружная семья, карьера — всё это имеет значимый вес для Пеппер, и она не готова отдать это всё ради «умершей» дочери. Я натягиваю улыбку и ухожу. Засунуть гордость в жопу? Да, а почему нет. Я знаю, что никому не нужна, какой смысл выделываться? Мне давно стоило поменяться. Не в плане жизни, а в плане, черт возьми, характера-великого-Тони-Старка-который-воспитал-меня-как-эгоистку. Пеппер смотрит мне в след, пока я окончательно не исчезну из виду. Наверное, так лучше. Для всех. Она похорошела. Будто шесть лет ушли в минус, а не в плюс. Малышка делает её счастливой, не то что я, с постоянными замашками и прихотями, которые тут же нужно было выполнять. И всё-таки я поступила правильно, уйдя из их жизни. Вселенная всегда была беспомощна. После мощнейшего взрыва, который уничтожил всё живое, в девственный космос было выброшено шесть камней бесконечности. С начала камни в буквальном смысле были камнями, и были разбросаны по всему миру. Считалось, что тот кто обретёт и совладает со всеми космическими творениями, сможет владеть вселенной и её тёмными закоулками. Но Вселенная поступила очень глупо, отдав под защиту людей своё, можно сказать, сердце. Танос овладел камнями лишь на какие-то несколько минут, но сделал ужасного больше, чем всё человечество за двадцать веков. Камни не могли оставаться в космосе. Тёмная бездна просто бы поглотила их, а вместе с ими и всё живое. Отросли Вселенной и она сама, приняли решение: создать безупречное человеческое существо, которое смогло бы выдержать мощность камней и использовать их с нуждой. Для начала нужно было сделать камни жидкими, такими, каким был Эфир — камень реальности. То, как их переформировали в жидкую субстанцию — история умалчивала. В ночь с субботы на воскресенье шестого мая была выбрана девочка, с глазами цвета зелени и кудрями цвета белого шелка. Самое сильное существо во Вселенной было названо в честь одной из небесных звёзд, что появилась той самой ночью. Алексия Эллен Роджерс, далее известна под фамилией Старк. Девочка была сильна духом, но даже величественный из Титанов не смог вобрать в себя камни бесконечности, не то что Алексис. Младенцем она имела невероятно много проблем со здоровьем: астма, молчаливость, отказ нижней части тела. Казалось, Стив Роджерс — идеальный солдат с прекрасным метаболизмом и физической формой; Эллен Роджерс — известная танцовщица, с чудесным лицом и родословной, но что-то пошло не так. Родители затаскали девочку по врачам, пока не дошли к одной из провидиц, в которых не очень верил человек старой закалки. Женщина рассказала Роджерсам о скрытой силе. Камень души — возможно опаснейший из всех, этот камень обладает разумом и испытывает голод. Его владелец становится невероятно чувствительным, и получить его можно лишь искренне полюбив. Но если человек, к которому привяжется камень души и его владелец, будет слишком далеко или вовсе разлюбит обладателя, сила потеряет свой смысл и камень будет утерян. Камень силы — камень имеет доступ ко всей силе и энергии, когда-либо существовавшей или существующей в будущем, питает другие камни и усиливает их эффекты. Камень времени — камень даёт своему обладателю полную власть над временем. С его помощью становятся доступными или видимыми прошлое, настоящее и будущее. Но его сила практически не подконтрольна, именно поэтому в ночи девочка видела кошмары, в которых показывалось будущее. Она никогда без причины не трогала этот камень, учитывая, что сама того не понимая, могла создать временные петли, из которых невозможно выбраться. Камень пространства — камень позволяет своему владельцу существовать в любом окружающем пространстве, будь то космос или подводные глубины; перемещать объекты, себя и других существ в любой уголок вселенной; деформировать и перестраивать пространство. От этого камня подпитывались все земные маги, пока он не был заточен в теле ребенка. Камень реальности — единственный камень который был в текучем виде. Он позволяет своему владельцу осуществлять любые желания, даже если эти желания противоречат научным законам. Если неосторожно его использовать, камень может привести к бедствию. Затрагивая границу реальности, он вызывает катастрофические повреждения, которые могут быть изолированы только силой Камня пространства, Камня души и Камня силы. Камень разума — самый разрушительный среди всех. Камень позволяет увеличивать силу сознания владельца и получать доступ к мыслям и снам других существ. Помимо этого, камень одаряет своего владельца умом, каким не владеет никто в мире. Перед своей смертью, Эллен Роджерс велела как можно дольше воздерживаться от использования этого камня. Влез один раз в голову человеку, можно навсегда потерять свою. Камень эго — седьмой камень. Имея все шесть камней, Алексис становилась бессмертной защитницей Вселенной — её дочерью. Алексис давно отвыкла от дорогих автомобилей, лобстеров на обед и аппаратуры за миллион долларов. У неё давно нет айфона, дорогой одежды. У неё давно нет той жизни, о которой мечтает каждый второй. У неё нет образования — она обыкновенная официантка, она упустила шанс в Джуллиарде — и теперь двери в любой институт закрыты, её нервная система висит на волоске от срыва, после которого стоило бы проходить реабилитацию. Девушка смотрит на часы — восемь вечера. День вновь прошелся по ней и не пожалел. Небо розовело и легкий ветерок от Ист-Ривер охлаждал кожу после длительного дня жары, небывалой для Нью-Йорка. Сейчас бы дождя… Чтобы хлынул и смыл с лица Земли этот ужасный день. Алексис видит зелёного человечка и делает шаг вперёд. Сама того не замечая, она наступает себе на шнурок и падает вперед, чуть не падает головой вперёд на дорогу. Кто-то хватает её так сильно, что Алексис падает назад ровно за секунду до того, как мимо проносится велосипедист, движущийся против потока машин на улице с односторонним движением. Всё происходит в одно мгновение — я падаю, и вот я уже в объятиях неизвестного мне мужчины, который прижимает меня к груди. Я вдыхаю его чистый, живой аромат. От него пахнет свежевыстиранной льняной рубашкой и дорогим гелем для душа. О боже… Голова идёт кругом. Я поднимаю глаза на спасителя. — Не ушиблась? — проговаривает бархатный голос. Он смотрит мне прямо в глаза, и я не выдерживаю его тревожный, прожигающий насквозь взгляд. Всплеск адреналина и я вновь делаю шаг назад, отталкивая от себя парня. Моё сердце стучит о рёбра, а душа кричит, чтобы я прижалась к родному Питеру. Но я делаю ещё один шаг, и его лицо, его чудесные бровки хмурятся. Он, видимо, решил, что сошел с ума. Я не смотрю ему в лицо, мне дурно от того, что я такая слабая. Я ухожу не оборачиваясь, а один из самых богатых людей на планете провожает меня взглядом. Он запускает руку в кучерявые волосы, слегка теребя их. Он нервничает, вот только знал бы он, насколько сильно в двадцать два года я привязана к своей первой любви. Пусть лучше думает, что ему показалось, хотя я смотрела не него глазами, в которых читалась фраза: «Поцелуй же меня, Питер». Нормально ли то, что мне вновь хочется плакать? Я забегаю в последний вагон электрички и хватаюсь за поручень. Мои руки дрожат, а в груди появляется клубок, который странно давит на органы, от чего меня начинает тошнить. Заходящее солнце светит мне в глаза, а я даже не жмурюсь. Просто смотрю на этот чертов горизонт родного города, и убеждаю себя, что поступаю верно. Дверь в квартиру Кевина мне открыл его дворецкий. Видимо, у лучшего друга получилось охмурить мою лучшую подругу, так как дома их не было. Я зашла в свою комнату и достала комплект чистого нижнего белья, после чего приняла душ. Прохладная вода освежила мой рассудок, но при этом вызвала головокружение. Стоя под водой, я держалась за кафельную стену, слегка прикрыв глаза. Мне опять пришло виденье. Одно из миллионного события будущего. Картинки впервые были не четкими, и я видела, видимо, урывки из всех вариантов будущего. И черт, всё было так замечательно. Никаких смертей, убийств, все счастливы. Я поджала губы и выключила душ. Обмотавшись полотенцем, я вышла в просторную гостевую комнату. И лучше бы я не слышала то, что услышала. — Хочу чтобы ты жила у меня, — смех лучшей подруги. — Алексис я куплю квартиру отдельно, — дальше я слышу только звук разбивающейся вазы и смех. Мне вовсе не хочется вылазить на голову лучшему другу. А уж тем более не хочется мешать их счастью. Я давно не видела Эмбер с такими глазами, с полными счастья. Я взглянула на ночной Манхэттен из панорамного окна. Мне плевать, что я полуголая стою в тускло-освещенной комнате, в которой играет какая-то попса, мне она нравится. Беру подушки и одеяло, после чего двигаюсь к окну. Я так давно не видела этого живого, вечно движущегося города, что готова смотреть на него всю ночь. Взбив подушку и накрыв себя одеялом, в моих глазах отражалась эта атмосфера. Я дотронулась своих часов — единственное, что осталось связывать меня со Старками. В часах была П.Я.Т.Н.И.Ц.А., которая спустя шесть лет помогает мне. Каждая улица в Манхэттене это как нитка воспоминаний. Там-то я валялась на земле, там-то пила дешевый виски, там-то поцеловалась впервые, там-то опробовала костюм. Моя жизнь была прекрасной, не смотря на то, что раньше я её не любила. Именно когда я потеряла всё — поняла, что имела. С этой мыслью я уснула. А уже потом в мою голову пришли мысли о жилье и работе, без высшего образования. Проснулась я от крика подруги. Она верещала так, будто её живьём резали. Я откинула одеяло в сторону и вытянула футболку с шортами из сумки. Попутно заправляясь, я вышла из комнаты, жмурясь от яркого света. Спустившись в низ, я увидела подругу, которая держала около рта руку и смотрела на заветное письмо. Я тихо простонала. — Я зачислена! По конкурсу! — ещё громче вскрикнула Эмбер и накинулась на меня с объятиями. Мои часы завибрировали, я в ответ обняла брюнетку, глядя на экран. «Обнаружена опасность», — гласило сообщение, которое я убрала с панели уведомлений. — Тебе не пришло письмо, как-то странно, — нахмурилась она и отпрянула, после чего перевела взгляд на Кевина. Тот был одет лишь в одни брюки, а на плечах висело полотенце. — Видимо, не подошла, — жму плечами. — Кевин, можно с тобой поговорить? Друг кивнул и мы поднялись на второй этаж. Разговор происходил в коридоре. Я облокотилась на перила коридора и втупила взгляд в пол. — Я слышала ваш вчерашний разговор, — я обхватываю себя руками, в надежде найти защиту в самой себе. — Я сегодня же съеду, одолжи мне пару тысяч, я верну, — лицо Кевина искажается и он дотрагивается моих плечей, от чего я вздрагиваю. — Ты ведь не обиделась? — его глаза выражают сожаление, не так он хотел всё это донести. Я мотаю головой, ведь я действительно не обиделась. — Возьми её в клип, меня камера перестала любить, — натягиваю улыбку. Я не обиделась, но, черт возьми, как же сильно мне нужна поддержка. Кевин искренне улыбается и целует меня в макушку, после чего быстро сбегает по ступенькам. Я минут с пять стою на месте, поджав губы. Мне надоедает то, какая я беспомощная. Я захожу в комнату, закрывая за собой дверь, и опускаюсь по стенке на теплый линолеум, нагретый солнцем. Обхватываю голову руками. Чем я только думала? Глаза полны непрошеных слёз. Почему я плачу? Злюсь на себя за такую абсурдную ситуацию, обхватываю руками колени и стараюсь сжаться в крошечный комочек. В памяти всплывает вчерашняя ситуация, и слёзы горячими ручьями двигаются по моим щекам. Может, если я сама стану меньше, бессмысленная боль тоже уменьшится. Уткнув голову в колени, я плачу, не сдерживая слёз. Плачу от потери чего-то, чего у меня никогда не было, а может и было, но теперь я этого не заслуживаю. Как глупо. Глупо горевать о том, чего не было, — о несбывшихся надеждах, разбитых мечтах, обманутых ожиданиях. Мне никогда не приходилось сталкиваться с таким багажом проблем. Бежать, ударяться об пол костями, кричать — просто от нечего делать. А сейчас, я просто тихо всхлипываю в колени. Может мне просто стоит выплакаться и станет легче? «Прекрати, немедленно прекрати! — словно кричит на меня моё подсознание, уперев руки в боки и топая от негодования ногой. — Бери сумки, садись в электричку, находи квартиру, работу и живи. Забудь о своём Питере и о Кевине с Эмбер. И хватит распускать нюни!». Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на ноги. Соберись, Алексис. Я подхожу к кровати, около которой стоит не разобранная сумка с вещами и кидаю туда уже одетое, на ходу вытирая слёзы. Надо извлечь уроки на будущее, а то в двадцать два года быть привязанной к первой любви и лучшему другу, как-то не по взрослому. Перекидываю клатч, с которым летела в том самом самолёте, через плече и двигаюсь к выходу. Эмбер нагоняет меня около дверей квартиры. Она крепко сжимает меня в объятиях и произносит: — Зайди вечером сегодня, — её худые пальцы сжимают мою руку. — И по выходным мы всегда рады видеть тебя. Звони, пиши, благодаря тебе я обрела такое счастье, — ага, счастье длинною в полтора дня. Друзья отпускают меня, а моё эго даёт мне под зад. Я вновь еду на электричке, вновь смотрю на огромные небоскрёбы Манхэттена, в котором мне нечего ловить. Я еду в Куинс с надеждой, что знакомая риелторша поможет с жильём. Питер давно не живет с Мэй, а она не такая, чтобы что-либо рассказывать своему племяннику. Я звоню в знакомую квартиру и на пороге появляется тётя Мэй, которая вовсе не изменилась с нашей последней встречи. Её и до того большие глаза, из-за очков, округляются и я искренне улыбаюсь. Она накидывается на меня с объятиями, вовсе не как Пеппер. — Я не на долго, Мэй, — говорю я и женщина вновь хмурится. — Ничего не говори Питеру, пожалуйста, — я захожу в квартиру, где пахнет слегка горелым и лавандой. — Мы с ним не общаемся, — Мэй отводит глаза и уже я хмурюсь. — Он съехал от меня в девятнадцать, ясно дав понять, что прекрасно справится у Тони Старка, а мои ежедневные вопросы: "как он?" - ему не интересны, — мы проходим на кухню и Мэй обхватывает себя руками, а я лишь кусаю себя за внутреннюю сторону щеки, так как мне нечего сказать. — У тебя есть свободная дешевая квартира? — спрашиваю я, облокачиваясь на столешницу. — Если под съём, то осталась одна в Манхэттене, северная часть, триста восемьдесят долларов в месяц и это что-то типа студии, а что? — женщина замечает пятно на блузке и пытается его затереть. — Я могу сейчас в неё заселится? — Да, ведь эта квартира полностью принадлежит мне, — как камень с души спал. — Тебе придётся только за комуналку платить, — она теребит меня по коротким волосам, после чего из кармана джинсов достаёт ключ и протягивает его мне. — Вест 194, девятнадцатый этаж, квартира 433, — я благодарно чмокаю её в щеку и быстро покидаю многоэтажку. Я довольно быстро нахожу нужный дом, поднимаюсь по ступенькам, кидаю сумку около входа и оглядываюсь. Гостиная, спальня и кухня — одна комната, но я же живу одна, чего мне боятся? Квартира выполнена в бежевых цветах, и даже тут пахнет лавандой. Я присаживаюсь на мягкий диван, на котором лежат три подушки с пейзажами Лондона. Мне кажется, или я начинаю новый уровень в своей жизни. Просидев так около часа, я решила всё-таки найти работу. Растянувшись на ковре, что лежал на полу, я ввела в поисковик нужную вакансию. И сразу нашла. Набрала нужный номер и ждала. — Алло, здравствуйте, вам требуется в ресторан официантка? — на одном дыхании произношу я. «Да». — Опыт работы есть и готова прямо сейчас приступить, — «Подойдите пожалуйста к заведению, мы вас оформим». Я с радостью засунула телефон в маленькую сумочку и вышла из квартиры, заперев её на замок. В этот раз я шла пешком, от чего-то моё сердце трепыхало. Я держала руку в сумке, и неожиданно нащупала что-то маленькое, похожее на кольцо. Достав, я увидела именно кольцо, которое я позже нашла в коробке с подарком Питера. В то Рождество, там была не только шапка с шарфом, а и маленькое серебряное колечко, внутри которого была гравировка первых букв наших имён. Я улыбнулась и надела его на безымянный палец. Перед глазами вырос один из самых популярных ресторанов города. Вновь выполненный в красных цветах. Потянув дверь на себя, я услышала громкий разговор, позже узнала, что бунт устроили музыканты, исполнявшие тут живую музыку. — Скажи мне, Тайлер, — говорил главный молодой парень с блондинистыми волосами. — Где мне найти до вечера солистку? Может эта девушка поёт, не знаешь? — он указал на меня пальцем, а я сильнее прижала к себе документы. Посетителей не было, но практически на всех столиках стояла бронь. — Пою, — вырвалось из моего рта. Лучше бы я вообще была немой, так как все пятеро уставились на меня. — Ты кто такая? — проговорил парень, сидящий за барабанами. — Нам ли не всё равно, главное чтобы петь умела, — главный подошел ко мне и приобнял за плечи. — Куколка, если ты поёшь как ангел, тридцать процентов прибыли твои, а она у нас не маленькая, так как в этом ресторанчике часто и густо ужинает Старк, а иногда и Паркер, — по моему телу пробежал табун мурашек. — Спой нам что-нибудь. Я нервно выдохнула, кладя документы на колонку и становясь перед микрофоном. Я слегка волновалась, от чего мои ладони вспотели. — Песня Рианны останься, — проговорила я и мой голос дрогнул. Главный хлопнул в ладоши и подогнал свою группу к музыкальным инструментам. Сам он стоял на синтезаторе и бек-вокале. (Rihanna — Stay) Удивлена, что мой голос ни разу не дрогнул, удивлена, что я вообще смогла спеть. Я всю неделю на нервах, от чего мой голос должен звучать как у сорокалетнего курившего мужика. Музыканты — профессионалы своего дела. Голос главного сливался с моим, так хорошо, отчего мне показалось, что Кевин поёт хуже. Барабанщик, гитарист и бас гитарист — дополняли друг друга. Парень на аппаратуре воплощал музыку в оригинальную песню, Микко просто нервно покуривает в углу. Закончив петь, я ждала остановки музыки. После чего я услышала аплодисменты. Хлопал не только главный, а еще и директор, который должен был принять меня на работу официантки. — Девушка, я принимаю вас на роль исполнительницы, — говорит мужчина и я улыбаюсь. — Но если охота в свободное время убирать столы и принимать заказы, — он разводит руками, — милости просим, — он расписывается в документе, который прежде заполнил и протягивает мне. — Я тоже принимаю тебя, — моё плече вновь накрывает рука главного. — А, кстати, как тебя зовут?***
Не нормально то, что я не сплю из-за чертовой незнакомки, которая просто оказалась похожа на Алексис. Вообще не нормально. Она будто ходит повсюду за мной. В парке, на дороге, в зале Джуллиарда. Не может человек быть так сильно похож на другого, это просто не возможно. У меня паранойя. Я поднимаюсь с постели. Стелла продолжает беззаботно спать. Её вообще не заботит ничего, кроме своей карьеры танцовщицы. Я тру глаза и потягиваюсь. День только начался, а он уже бесит меня. Взять бы себе выходной и вернуться к старому-доброму супергеройству. Бегать по крышам, показывать бабушкам дорогу, есть еду быстрого приготовления у мистера Дельмара, лежать в обнимку с Алексис. Нет! Без неё. Без неё я стал лучше, создал компанию. Надеваю черные брюки, белоснежную рубашку, золотые запонки. Всё как всегда. Я не целую Стеллу на прощание, она противна мне в плане романтики. Трахать её я люблю, а любить её как человека — нет. Я не раз убеждался в том, что она любит меня. Я тысячу раз изменил ей, она знает и плачет по ночам. Мне её не жаль. Стелла тянет из меня деньги и защиту, выстраивая себе карьеру. Я в курсе, что эта шлёндра и мне изменила, но выгнать её я не намерен. Мне нужны «серьёзные» отношения. До вчерашнего дня я думал жениться, но уже сейчас я отодвинул этот вопрос подальше от себя.***
— Клэр, — обращается ко мне барабанщик по имени Стив. — Сегодня вечером в восемь мы поём две песни, после чего, может в клуб? Обмоем пополнение? — Я за, — говорю я и мысленно машу рукой на просьбу подруги. Ребята из группы одобрительно хлопают. 7:50 Выступать перед богатенькими в шортах и футболке? Могу, умею, практикую. Мне повезло с группой, так как бас-гитарист по имени Тейлор принес мне красное платье. Он не был уверен, что оно мне подойдёт, но все мы скрестили пальцы. Я зашла в кабинку туалета, чтобы переодеться. Сняв с себя все и уже натягивая платье, услышала, как в туалет кто-то зашел, и, видимо, разговаривал по телефону. — Закройте ей доступ ко всем институтам в Нью-Йорке, — умею я быть в нужном месте в нужное время. — Да, Клэр Роджерс, — ого. Я поджимаю губы и отдергиваю платье, после чего кладу ненужные вещи в пакет. Выйдя из кабинки на меня уставилась та самая манда из судейской тройки. Она прожгла меня взглядом, не узнав. Ну и слава богу! А то бы ещё сожрала бы, оставив сережки и колечко. Парни показали мне пальцы вверх, на мой внешний вид. Я кинула пакет за сцену. Встав напротив микрофона, я обернулась к группе, которая просто разговаривала. Людей еще было мало, поэтому я решила поддержать разговор, своей не настоящей личностью. Уже было половина девятого, когда на центр зала вышел директор. — Этот вечер для всех нас особенный. Для начала, у нас новый владелец — мистер Паркер, — моё сердце перестало биться. Мужчина указал на Питера, который сидел далеко от меня, что очень радовало. Он встал и ослепительно улыбнулся. Вспышки камер. Мне хотелось закатить глаза. — И этот, как говориться, званый ужин посвящен, скорому открытию торгового центра напротив. Прошу наслаждайтесь едой и живой музыкой, всем приятного аппетита. Он уходит, а мне кажется, что моё горло покинуло меня. Гарри, наш главный, шепчет мне три названия песен, которые мы до этого репетировали. Слышу знакомые ноты и открываю рот. Лучше бы я с позором убежала от сюда, но мать его, я пела. Пела и прожигала взглядом ту стерву, которая уничтожила мою мечту и сидит рядом с моим Питером. Как мне хотелось чтобы она подавилась. Мы закончили петь первую песню, и, видимо, жевать ей надоело. Она поворачивает голову на сцену и видит меня.***
Старк отдал мне свой ресторан, якобы потому что он ему не нужен. Мы со Стеллой сидели за моим любимым столиком около окна. Тони с Пеппер и Морган тоже были здесь, но только в другой стороне. Я люблю живую музыку, но терпеть не могу итальянскую кухню, которую Стелла обожает. Я улыбаюсь камерам, киваю в знак приветствия знакомым. Мне надо до десяти подписать один из важных контрактов, который занимает большую часть моих мыслей. Но когда я слышу голос со сцены, бумаги отходят на второй план. Я как завороженный смотрю на сцену и вновь вижу Алексис. Мне стоит сходить к психологу, а ещё лучше к психиатру. Стелла бесится. А когда она видит ту же девушку около микрофона, что и в Джуллиарде, она чуть ли не взрывается. Господи, голос этой незнакомки заполнял меня с ног до головы. Мне плевать на еду, я слушаю то, как она божественно поёт до последних нот. А потом они кланяются и уходят.***
Это платье жутко неудобное. Допев последние строки последней песни мы забираем гонорар у директора. И мать его — тридцать процентов это три тысячи долларов. Я разгуляюсь. Как и договаривались, мы идем в клуб, снимаем себе вип столик, который, как ни странно, был свободен. В клубе шум и неразбериха, он под завязку набит пьяными лицами. Сегодня все намерены напиться в хлам. Мы покупаем кувшин Маргариты и разливаем её по бокалам. Мы разговаривали обо всём на свете. Приканчивая четвертый бокал, я понимаю, что пить столько алкоголя, может и в моё стиле, — но не самая лучшая идея. — Так что теперь? — пытается перекричать музыку Гарри. — Я работаю с вами, дальше не знаю, — я чувствую его руку на своей талии, но не в силах скинуть её. — Ещё Маргариты? — Лучше выпью пива, пойду схожу, — высвобождаюсь из объятий лидера и встаю из-за стола. Ого! Голова идёт кругом. Приходится схватиться за спинку диванчика. Нельзя пить столько коктейлей с текилой. Подойдя к бару, я решаю, что надо зайти в туалет, пока ещё ноги держат. Очень разумно, Алексис. Я проталкиваюсь сквозь толпу. Конечно же, там очередь, зато в коридоре тихо и прохладно. Чтобы не было так скучно стоять, достаю из кармана мобильник. Так… Кому я звонила в последний раз. Я хихикаю, когда вижу рядом с номером Эмбер, знакомый номер с именем, которое плывет перед глазами. С трудом сдерживая хотение в туалет, я нажимаю на кнопку «вызов». Смешно, Паркер так и не сменил номер, хотя стоило бы. — Да? — даже пьяной, моё сердце перестаёт биться, когда слышу его голос. — Питер, — сладостно протягиваю я. Что же я творю… — Алексис? — его голос меняется. Он становится таким обеспокоенным. Наверное, поэтому в Сиэтле я практически не пила, чтобы избежать этого. — Алексис, что с тобой? Ты жива? — Можно и так сказать, — я подпираю стенку. — Ты пьяна? — какие мы догадливые. — А тебе то что? — Где ты? — В клубе. — В каком? — его голос опять меняется. Слышу хлопок, видимо, он не дома. Ах да, он же у нас теперь крутой бизнесмен, бабки крутятся, времени совсем нет у бедненького. — Догадайся мол, как говорится, — я отбиваю. Ха! Я совсем пьяная — пока стою в очереди, голова всё время кружится. Но я ведь хотела напиться впервые за шесть лет. Мне это удалось. Хотя, наверное, повторять не стоит. Всё, подходит моя очередь. Плакат на двери кабинки восхваляет преимущества безопасного секса. Как иронично. Неужели я только что позвонила Питеру Паркеру? Ну ничего себе! Какая дура! Мой телефон звонит, и я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. — Алло, — мычу я в телефон. Я не ждала звонка. — Я сейчас приеду за тобой, — заявляет он и вешает трубку. Видимо, Паркер за эти годы стал кем-то величественным. Но я не буду бояться тебя, Питер. Черт! Я натягиваю шорты, которые успела переодеть ещё в ресторане. Сердце колотится, грозясь выпрыгнуть наружу. Приедет за мной? Лучше бы это был сон. Меня сейчас стошнит… нет… Все хорошо. Он просто морочит мне голову. Он не знает где я. Я же не сказала, сам он меня не найдет. Я мою руки и смотрю на отражение в зеркале. Щеки горят, взгляд расфокусирован, короткие волосы взъерошены. Хм… Текила. Я целую вечность жду у стойки, пока принесут пиво. Когда его наконец-то отдают мне, я залпом выпиваю пол литра. Вновь на моей талии чья-та рука. Поднимаю взгляд и жду минуты две, пока сфокусируется взгляд. Гарри. — Я хочу выйти подышать, — он продолжает держать меня и выводит из клуба. Меня начинает подташнивать, голова предательски кружится, и я не твердо стою на ногах. Даже хуже, чем обычно. От глотка прохладного вечернего воздуха ко мне приходит понимание того, как же сильно я напилась. Всё вокруг двоится, как в старых диснеевских мультиках про Тома и Джерри. Боюсь, меня сейчас стошнит. Зачем же я так сильно напилась? — Тебе плохо? — Гарри придерживает меня, не давая упасть. Лучше бы дал, стало бы легче. — По-моему, я слишком много выпила, — слабо улыбаюсь я. — Я тоже, — шепчет он, не сводя с меня пристального взгляда темных глаз. — Хочешь, обопрись на меня, — Гарри подходит ближе, совсем в плотную. Я пытаюсь оттолкнуть его, но у меня не осталось сил. Он прижимает меня к себе. Я пьяна, и использовать камни бесконечности слишком рискованно, я могу убить его. Одна рука остается на моей талии, а второй он держит меня за подбородок, откидывая мою голову назад. О господи… он собирается меня поцеловать. — Гарри, нет, перестань, — я отталкиваю его, но он как стена железных мускулов, а без камней я не могу его сдвинуть. Его рука в моих волосах, он не дает мне отвернуться. Он что-то не разборчиво шепчет, почти в самые губы. Он целует меня в щеку, чуть ниже уголка рта. Я испугана, пьяна, и беспомощна, мне трудно дышать. Он продолжает. — Мне кажется, дама сказала «нет», — доносится из темноты грубый голос. О господи! Питер… Гарри отпускает меня. — Паркер, — коротко произносит лидер. Я тревожно оглядываюсь на Питера. Он сердито смотрит на Гарри, глаза его мечут молнии. Черт! Я больше не в силах удерживать в себе алкоголь. Желудок подкатывает к горлу, я сгибаюсь пополам, и меня картинно тошнит прямо на землю. Гарри в отвращении отпрыгивает назад. Паркер убирает мои волосы с линии огня и, взяв под руку, мягко ведет к невысокой кирпичной цветочнице на краю парковки. С глубокой благодарностью я замечаю, что там относительно темно. Одной рукой он придерживает меня за плечи, второй собирает мои волосы в конский хвост, чтобы не падали на лицо. Я неловко пытаюсь его оттолкнуть, но меня снова тошнит… а потом ещё раз. Сколько это будет продолжаться? Даже теперь, когда мой желудок опустел и наружу больше ничего не выходит, тело сотрясают ужасные спазмы. Я молча даю себе клятву никогда больше не брать в рот ничего крепче пива. Совершенно измученная, я с трудом держусь ослабевшими руками за кирпичную стену цветочницы. Паркер отпускает меня и дает носовой платок. Ну в чьем еще кармане может быть чистый льняной платок с монограммой? ПБП. Невозможно поднять глаза и посмотреть на Питера. Как стыдно. Лучше бы меня проглотили азалии, которые растут в контейнере, или я провалилась сквозь землю. Но не так я хотела вернуться в его жизнь. Простонав, я закрываю лицо руками. Это один из худших моментов моей жизни. Я пытаюсь вспомнить самый худший, и мне в голову приходит только то, как я нелепо отвечала Наташе за засосы на шее. Наконец я набираюсь храбрости и украдкой бросаю на него быстрый взгляд. Питер смотрит на меня сверху вниз, и по его лицу ничего нельзя понять. Его руки в карманах, а верхние пуговицы белоснежной рубашки расстегнуты. Вроде бы алкоголя в организме нет, но я валюсь с ног, прямиком в его объятия. Паркер вздыхает, а на моём лице застывает довольная улыбка. Чему тут радоваться?***
Я стоял перед гостевой комнатой, в которой спит моя живая Алексис. Её телефон разрывался от звонков, из-за чего я его отключил. Теперь, когда я знаю, что она жива, мне вовсе не хочется ненавидеть её. Я подпирал дверной косяк. В коридоре горит свет, но он ей не мешает. Она мирно посапывает. Как давно я не видел её личика… — Я устал, — проговариваю. Только ей я мог рассказать всё, что меня гложет. Она спит. — Ты устал? — слышу её хриплый голос и поднимаю глаза. Алексис сидит пошатываясь двигается ко мне и протягивает руки. Я слышу её запах. Господи… Какая же она родная. — Устал, — я разрешаю ей обнять меня за шею и утыкаюсь в её плече. Я надел на неё свою рубашку. Она в ней всего от силы пол часа, но запах уже въелся. Алексис будто не изменилась. — Мне всё остачертело, — я обхватываю её тельце руками и вжимаюсь, пытаясь найти защиту. Она теребит мои волосы своими пальчиками. Именно этого мне не хватало. В ней есть то, чего нет в Стелле и других: она продолжает любить меня искренней любовью, не смотря на то, что я стал говнюком. Её. Моей Алексис.