watch the queen conquer

      Несмотря на их желание проспать всю неделю, они проснулись только через несколько часов после того, как заснули. К ним заходили две медсестры, чтобы проверить их состояние и, что более важно, посмотреть, появилось ли у них молоко. Учитывая, что их дети родились раньше, ни у кого из них оно не появилось, и вскоре девушки изо всех сил пытались держать глаза открытыми, так как к ним прикатили два инкубатора, и каждой вручили по небольшому свертку и бутылочке. Им показали, как правильно держать бутылочки, и дети начали сосать молоко с небольшими трудностями, учитывая тот факт, что они были недоношенными. Прижав сверток к своей груди, Кара почувствовала, как внутри нее вспыхнуло тепло, и она не могла не удивляться тому, как быстро оба ребенка обхватили пальчиками их мизинцы. Сила ее любви к ним обеим соперничала только с ее любовью к Лене. Вскоре, к большому сожалению Кары, у нее забрали ребенка и осторожно положили обратно в инкубатор, несмотря на желание Кары оставить их обеих в комнате. Вместо этого она слушала скрип колес на линолеуме, когда их детей снова увезли. У них забрали бутылки, и выключили свет, и Кара хотела что-то сказать, когда снова погрузилась в сон. Она заснула еще до того, как дверь за медсестрой закрылась. Когда она снова проснулась, было уже светло, ее веки распахнулись, и она посмотрела в сторону, увидев Лену— два темноволосых ребенка спали на ее руках— а девушка изучала их лица. Услышав, что Кара проснулась, Лена посмотрела на нее, и Кара поморщилась, осторожно приподнявшись, швы на ее животе слегка натянулись. Они обе улыбнулись, и Кара потерла уставшие глаза, чувствуя жар и усталость.  — Доброе утро, — пробормотала она, потягиваясь. — Который час?  — Доброе утро, дорогая, — тепло ответила Лена, явно в хорошем настроении, — сейчас десять часов. Медсестры привезли детей через час назад для кормления. Ты выглядела настолько спокойной, что я не хотела, чтобы они тебя беспокоили.  — Мм. Они в порядке? Как ты себя чувствуешь? Лена тихо рассмеялась, посмотрев на младенцев, лежащих в изгибе каждой руки. — Они спали все время. Они даже не плакали, поэтому доктор сказала, что я могу оставить их на некоторое время. Я чувствую себя…больше собой. И будет еще лучше, когда я умоюсь и приму душ. Я, наверное, ужасно пахну. Рассмеявшись, Кара тихо застонала, плюхнувшись на подушку. — Боже, я могла бы убить за то, чтобы принять ванну. И за крепкую чашку кофе. Три чашки. Аргх, я хочу все, что не могла кушать в течение последнего года. Сыр камамбер! И суши, и салями. И ты, наконец, сможешь получить бутылку виски, которую я тебе обещала. Вздохнув, Лена улыбнулась ей. — Спасибо, дорогая, но я не буду пить в течение некоторого времени. Не могу же я напиваться и одновременно кормить грудью. Если предположить, что я, правда, буду кормить грудью, если у меня появится чертово молоко. Хотя, я, наверно, не должна жаловаться; это будет чертовски больно. С другой стороны, после того, как я вытолкнула из себя целого гребаного ребенка, все остальное должно быть легко, верно?  — Прошу прощения, я не позволю, чтобы ты оказывала плохое влияние на моих дочерей, когда им еще дня не исполнилось, — рассмеялась Кара. -Ты хочешь подержать их? — Спросила Лена, нежный взгляд смягчил ее лицо, когда она посмотрела на Кару. Как бы она ни наслаждалась видом Лены с их дочерями на руках, Кара жаждала подержать их сама, и Лена осторожно встала с постели, ее ноги коснулись холодного пола.  — Я возьму одну, — сказала Кара, немного боясь держать обеих сразу, и на мгновение замерла. — Кто из них наша горошинка? Лена осторожно передала больший сверток, нежно поцеловав Кару в лоб, прежде чем нежно погладила лицо ребенка. — Вот эта. Мы должны дать им имена. Не можем же мы продолжать называть их персиком и горошинкой. Закатив глаза, Кара посмотрела на нее, наблюдая, как Лена забралась обратно в кровать, слегка морщась от боли при движении, стараясь мягко держать ребенка. — Я полагаю, что это просто вопрос выбора— какое из выбранных имен кому подойдет больше. Кара посмотрела на малышку, слегка подпрыгнув от удивления, обнаружив, что ее глаза открыты и с любопытством смотрят на Кару. В тусклом солнечном свете, пробивающемся сквозь жалюзи, она смотрела, как ее дочь медленно моргает, ее маленькие губы растянулись в зевке, и Кара слегка прищурилась.  — О, смотри… ее глаза, — удивленно сказала Кара и уставилась на дочку, смотрящую на нее. Один глаз девочки был такого же пронзительно синего цвета, как глаза ее сестры и Кары, а левый глаз был такой же зеленый, как глаза Лены. Малышка смотрела прямо на нее, и Кара улыбнулась, поглаживая круглую щеку ребенка. Пытаясь разглядеть со своего места, Лена слегка нахмурилась. — Что? Какого они цвета?  — Синего и зеленого.  — О, как смесь цветов наших глаз, — улыбнулась Лена. Покачав головой, Кара улыбнулась, осторожно поддерживая голову ребенка и положив ее перед собой, чтобы лучше изучить ее лицо. — Нет. Один как мой, а другой как твой. По одному цвету от каждой из нас.  — Гетерохромия? — Спросила Лена, удивленно моргая. Кивнув, Кара повернулась, чтобы посмотреть на Лену, и улыбнулась. — Она, — уверенно сказала Кара, — она—Лираэль. Лена улыбнулась, поглаживая щечку ребенка, которого держала на руках. — А это Эйлис. Они почувствовали удовлетворение, когда пришли к соглашению о том, какого ребенка как назвать, после столь длительного периода, когда они звали их персиком и горошинкой, и девушки обменялись улыбками. Наслаждаясь ощущением своей идеальной маленькой семьи, они тихо разговаривали, пока дети то засыпали, то просыпались, пока медсестры не вернулись и не забрали детей в отделение интенсивной терапии. Детей решили оставить в больнице на несколько дней, и Кара и Лена остались с ними, чтобы всем было удобнее. Когда детей снова забрали, девушки наконец-то рискнули встать с постели. Крошечная ванная комната, соединенная с их палатой, предлагала просторную душевую кабину, приспособленную для доступа инвалидных колясок, и Кара осторожно держалась за перила вдоль стены, когда принимала душ. Горячая вода была благословением, когда она смывала стерильный запах больницы дорогим мылом, которое принесла Лира или Джесс. Еще более приятно было помыть волосы, знакомый ванильный запах шампуня помог ей почувствовать себя лучше, и когда она вышла из-под горячей воды, выключив ее, она обмоталась одним из толстых полотенец, которые были упакованы для нее. Её живот всё ещё слегка выпирал, и было странно не чувствовать тяжёлый вес ребёнка, после того, как она так долго жила с этим ощущением, но Кара снова чувствовала себя больше похожей на себя. Переодевшись в одну из пижам, она надела мягкий халат и тапочки. Почистив зубы и вытерев влажные волосы, она вышла из ванной, от нее пахло дорогими увлажняющими средствами, что резко контрастировало с той женщиной, которая зашла в ванную часом ранее. Она позволила Лене воспользоваться ванной перед ней, и Кара понимающе улыбнулась своей жене, замечая ее мягкие темные волосы и свежую пижаму и то, насколько свежее она выглядела, несмотря на темные круги под глазами.       Джесс была там, и она сделала реверанс, когда Кара вошла, добровольно предложив ей помочь высушить волосы феном. Сев на край своей кровати, Кара позволила помощнице сделать свое дело, ее конечности болели, а живот слегка пульсировал от тупой боли после операции. В то время как Джесс работала над тем, чтобы уложить влажные волосы Кары, Лира прибыла с двумя серебряными подносами, любезно предоставленными их личным шеф-поваром, который взял на себя обязанность доставить еду в больницу, приготовленную в фудтраке, припаркованном снаружи на стоянке. Запах свежей еды, которая не была стандартным омлетом и сухим тостом из столовой больницы, которую Кара ела раньше, заставил ее желудок взреветь, и она быстро поглощала бекон, яйца-пашот и английские маффины, покрытые голландским соусом. Запив все свежим апельсиновым соком и двумя чашками чая, Кара послушно проглотила два болеутоляющих, которые принесла ей медсестра, и позволила своему врачу осмотреть ее. Она могла бы поспать еще несколько часов— Лена выглядела такой же уставшей— но они заставляли свою семью и друзей ждать достаточно долго. Вежливо распорядившись, чтобы их дочерей принесли в комнату, им дали по одному свертку, и дверь в их комнату открылась, чтобы впустить посетителей. Девушки увидели, как Алекс и Элайза вошли в комнату, сделав небольшие реверансы, прежде чем подойти к кровати Кары, которая лежала ближе к двери.  — Привет, — сказала Кара приглушенным тоном, устало улыбаясь им.  — Поздравляю, — сказала Алекс, выглядя нетерпеливой, когда она посмотрела на ребенка, лежащего на руках Кары. Ее глаза переместились на Лену, и она смотрела, как Элайза подошла к ней, выдавая свое волнение. — Она идеальна.  — Позвольте мне представить Ее Королевское Высочество Эйлис Александра Лилиан Нисса Мари Лютор, Наследная Принцесса Дома Эл, — сказала Лена с восхищением, ее глаза сверкали гордостью, когда она передала маленький сверток взволнованной бабушке. Кара рассмеялась, прежде чем представить свою дочь. — А это Ее Королевское Высочество, Лираэль Саманта Елизавета Лита Алура Лютор, принцесса Дома Эл.  — Звучит неплохо, — сказала Алекс, хотя улыбка, обвивающая ее губы, была искренней радостью. — Вы обеих назвали Люторами?  — Они являются такой же частью Дома Люторов, как и Дома Эл, так что это справедливо. Наверное, это будет своего рода… фамилия, хотя технически у нас ее нет, — пожала плечами Кара. — Я вроде как использовала фамилию Дэнверс, когда была ребенком. Алекс кивнула, а потом выгнула бровь, когда посмотрела на Лену. — А твоя мать знает об этом? Она может подумать, что ты охотишься за короной своего брата. Посмеиваясь, Лена закатила глаза. — Я уверена, что ей есть, что сказать по этому поводу, хотя она, возможно, даже будет рада этому. Бог знает, что невыносимая женщина любит немного сплетен, чтобы польстить себе большим вниманием. В любом случае, где она? Я удивлена, что она еще не ворвалась сюда.  — Она в доме, в котором остановилась, — пробормотала Элайза, уставившись на крошечное лицо своей внучки, нежно покачивая ее на руках, уже очарованная ею, судя по всему. — Я уверена, что она потребовала бы, чтобы их показывали ей в первую очередь, как дань уважения к короне.  — Я удивлена, что вы назвали одну из них в ее честь, — прокомментировала Алекс.  — Это старое обещание, — отмахнулась Лена от комментария, — а теперь, как насчет того, чтобы ты передала Лираэль своей маме и встретила свою крестную дочь? — Она засмеялась, увидев счастливую улыбку, которая появилась на лице Алекс, и отдала ребенка Каре, чтобы принять меньший сверток от Элайзы. Кара секунду смотрела на лицо Эйлис, прежде чем передать ее Алекс. Все они в течение нескольких минут ворковали над младенцами, а Кара и Лена устало отвечали на вопросы о рождении, недовольно комментируя ситуацию в целом. Вскоре приехала Сэм, она взволнованно улыбалась, когда вошла в комнату, тихо поздравив девушек, прежде чем подошла к Алекс, чтобы посмотреть на крошечного младенца. Сэм назвали их имена, и Лена предложила ей подержать ее крестницу, выглядя самодовольной, повторяя те же ответы на все ее вопросы.  — Они такие крошечные, — прошептала Сэм, — ты бы видела Руби, когда она вышла из меня. Клянусь, она была размера их обеих вместе взятых.       — Что ж, лично я очень рада их размерам, — сказала Лена, выглядя слегка испуганной при мысли о том, чтобы выталкивать из себя ребенка больше, чем она сама. — Доктор сказала, что они обе достаточно хорошо развиты, учитывая обстоятельства. Проблем со здоровьем нет. Им даже не нужны дыхательные трубки, но они подумали, что это неплохая мера предосторожности.  — Они прекрасны, — тихо сказала Элайза.  — Знаешь, Эйлис означает Элизабет по-ирландски, — устало сказала Кара, наблюдая, как на лице ее приемной матери мелькнуло удивление. Глаза Элайзы заблестели от слез, когда ее переполнили эмоции. — Я собиралась назвать ее в честь…- Кара на мгновение сжала зубы, пытаясь сохранить ровный голос, — моей мамы, но…ты была моей мамой большую часть моей жизни. Элайза слегка кивнула, с осторожным выражением лица, улыбаясь Каре. — Мне было интересно — я думала, что ты последуешь традиции и назовешь одну из них в честь погибшего члена семьи.  — Нет, — категорически ответила Кара, чувствуя, как ее живот невольно сжался, когда воспоминания о матери нахлынули на нее.  — Все в порядке? — Спросила Алекс, слегка удивленно подняв брови, обеспокоенно посмотрев на свою сестру. Вздохнув, Кара сморгнула слезы, покачав головой. — Нет. Нет, не совсем. Я должна вам кое-что сказать. Особенно тебе, Элайза. И мне нужны ваши обещания, что вы никогда никому об этом не расскажете. Эти слова никогда не достигнут чьих-либо ушей. Все твердо согласились, хотя выглядели немного встревоженными серьезностью тона Кары и поклялись, что сохранят все в тайне. Было бы почти смешно, если бы она и Лена не выглядели такими серьезными. Это явно не было какой-то чепухой, и в комнате все замолчали, когда Кара нерешительно начала объяснять, что произошло во время ее поездки в Даксам. Это ответило на все вопросы о том, почему она решила совершить путешествие через полмира, будучи почти на 8 месяце беременности, потому что все они знали, что встреча с Астрой сама по себе не потребовала бы времени или усилий от самой Кары. Когда Кара закончила объяснять, все в комнате сидели, ошеломленные новостями, особенно Элайза, которая была самой близкой подругой Алуры, и которой было поручено воспитывать ее дочь после ее смерти. Она была шокирована, узнав, что ее старая подруга бросила свою дочь и все это время жила тайной жизнью в роскоши, за пределами страны. Кара не была уверена, есть ли какие-нибудь слова утешения, которые она могла бы сказать Элайзе — она до сих пор не могла найти их и для себя — и тишина растянулась на несколько минут. Дети тихо спали, пока взрослые пытались осознать, что Кара сказала им.  — Что ты собираешься делать? — В конце концов спросила Алекс, на ее лице было жалостливое выражение, когда она посмотрела на Кару с беспокойством. Проглотив ком в горле, Кара нерешительно пожала плечами. — Я не знаю, — прошептала она. — Я просто… полагаю, мне приятно знать, что мои дети в безопасности. Что никто не пытается причинить им боль. Но в остальном… я не знаю. Я всегда говорила после того контракта, что если бы мои родители были живы, я бы простила их за то, что они заставили меня пройти через это. За то, что отдали меня кому-то. Но это… я не могу простить ее за это. Но я не могу заставить себя бросить ее гнить в тюремной камере всю оставшуюся жизнь. Она этого заслуживает, но я не могу…ради моей семьи, и того, что будет твориться в СМИ, я не могу этого сделать.  — Все в порядке, — успокаивающе ответила Элайза, передавая Эйлис Сэм, когда она встала с места, подойдя к кровати Кары и сев на край, включился ее материнский инстинкт. Поглаживая волосы дочери, она обнял Кару за плечи, а Кара выдохнула, чувствуя себя опустошенной и уставшей. — Ты в безопасности, и у тебя есть две прекрасные дочки. Вот и все, о чем тебе нужно сейчас заботиться.  — Точно. Дверь открылась, и Лилиан вошла с видом превосходства, ее брови слегка удивленно приподнялись, когда она уставилась на группу женщин, собравшихся вокруг двух новых мам. Все на мгновение застыли, глядя на нее с тонко завуалированной настороженностью, прежде чем она встретилась глазами с дочерью и резко улыбнулась. — Уже устроили вечеринку? Поздравляю. Теперь позвольте мне взглянуть на моих внучек. С некоторой неохотой Алекс передала ей Лираэль, виновато посмотрев на Лену, и Лилиан посмотрела на ребенка с чем-то, почти похожим на привязанность, перед тем, как отдать ее обратно Алекс, и вытянуть руки к Сэм, чтобы та передала ей Эйлис. Она также тепло посмотрела на вторую внучку, почти с нежностью, прежде чем передала ее обратно Сэм.  — Их имена?  — Эйлис и Лираэль. Они обе названы в честь вашего дома, а Наследная Принцесса также носит ваше имя. Коротко кивнув Каре, Лилиан посмотрела на Лену. — И Лекс станет крестным отцом одной из них.  — Да. Как и было обещано, — резко ответила Лена.  — Хорошо. Я остановилась в поместье недалеко отсюда. Оно принадлежит старому знакомому твоего отца. Я приду завтра. Лена не ответила, и Кара нерешительно поблагодарила Лилиан за то, что она зашла, прежде чем Королева-Мать исчезла так же быстро, как и пришла, пробыв в комнате всего пять минут. Это было милосердие, за которое Лена была благодарна, но Кара подозревала, что Лилиан еще доставит им неприятностей. Однако она не могла винить ее в том, что она хотела проявить интерес к жизни своих внучек, даже если это было надоедливое вмешательство, потому что, по крайней мере, она не была чокнутым социопатом, в чем ее пыталась обвинить Кара. Она обнаружила, что ее мнение о матери Лены улучшилось в последнее время, после всех ужасных террористических актов ее собственной матери. Постоянно вмешивающаяся в их жизни, жаждущая власти женщина бледнела в сравнении с убийцей. И все же ее облегчение и облегчение Лены было почти ощутимо, как только дверь за Лилиан закрылась. Посетителям дали еще пятнадцать минут, прежде чем появилась их доктор и всех прогнала, суетясь вокруг двух членов королевской семьи и настаивая на том, что им нужен отдых и тишина. Обнявшись со всеми и получив обещания, что они вернутся позже вечером, девушки остались наедине со своими дочками, обе довольные, каждая держала по свертку.  — Они милые, правда? — Выпалила Лена спустя некоторое время, когда полусонная Кара повернулась, чтобы взглянуть на нее.  — Хм?  — Они обе милые. Я ведь не из тех слепых мам, которые говорят, что их ребенок милый, когда очевидно, что это не так. Мы сделали красивых детей, не так ли? Кара расхохоталась, прикрыв рот рукой, когда Эйлис пошевелилась, и вздохнула с удовлетворением, глядя на ребенка с маленьким носиком, крошечными надутыми розовыми щеками и крошечными пальчиками, которые сжимали край тонко вязаной шали, обернутой вокруг нее. — Они обе абсолютно идеальные во всех смыслах. Так же, как их мать.