Дикий волчонок

      Дин Винчестер, вопреки всему тому, что творил его папаша, оставался на удивление выносливым парнем. Правда это никак не сказалось на его здоровье, оно давало сбои. Страшно сказать, но у четырнадцатилетнего подростка было несколько хронических заболеваний разной стадии запущенности и гастрит был не самым страшным. Две нелеченные, перенесенные на ногах ангины дали осложнения на сердце и суставы из-за чего те ныли на погоду. Хорошо хоть диклофенак можно было выклянчить у старой соседки под предлогом того, что у него живёт старый кот, который едва ходит, а после таблеток ему легче. И лекарство допекало его желудок, но снимало боль в суставах, правда не лечило. Сейчас Дин из окна смотрел, как чёрная импала скрылась за поворотом, подождал несколько минут и начал собираться, несмотря на дикую дурноту и усталость.       В последние дни, до того рокового вечера, когда папаша избил его и запер в подвале, он был погружен в свои невесёлые мысли о том, что неумолимо приближалось Рождество. Светлый и поистине семейный праздник, наполненный волшебством. Несмотря на тяжёлую жизнь, ему нравилась эта предпраздничная суета, эти спешащие люди в еще не закрывшиеся магазинчики купить подарки родителям, детям, друзьям…       Скоро во всех уголках города будет слышен колокольный звон праздничной службы и сердца будут замирать в ожидании чуда, ведь в эту самую ночь всегда происходит то, чего совсем не ждешь.       С улиц был слышен детский смех. Кто-то украшал дом, зажигая гирлянды, кто-то уже шёл в гости и все были счастливы… все, кроме Дина. Он сидел на крыльце и с грустью смотрел на счастливые семьи. В памяти невольно всплывали моменты из прошлого. Вот он радостно открывает огромный подарок, а мама с папой умиляются такой картине, стараясь запечатлеть все на камеру. А вот он лепит с папой снеговика, после чего падает с мамой в снег и она учит его изображать ангела. Тогда Винчестер и не думал, что всё это будет не вечно, что мама умрет и отец превратит их с братом жизнь в ад. А сейчас уже и не верил, что так вообще было. Что он мог помнить-то? Ему было четыре с половиной года, и если бы не старая фотография в его альбоме, то он и вовсе решил бы, что сам придумал эту счастливую жизнь, эту любовь родителей. Но фотография была и это ранило и разрывало сердце на мелкие кусочки.       А ведь его Сэмми все еще маленький. Он, как и все нормальные дети, все еще верит в сказку, верит в то, что в рождественскую ночь прилетает на своих санках, запряженных оленями, Санта Клаус и дарит подарки всем послушным детишкам.       Природа в этот раз тоже успела преобразиться и выглядеть как-то по волшебному: дорожки и улочки были чуть припрошены снегом, пушистые снежинки мягко и беззвучно опускались на деревья, одевая и их в белоснежные шубки.       Перестав терзать себя больными воспоминаниями, Дин встал и отправился на выход. Свой «налёт» на местный Волмарт он планировал долго и тщательно. В суете новогодних распродаж он планировал стянуть рождественский венок и, возможно, тёплый свитер для Сэма. А вот основной подарок, он будет покупать в книжном магазине совершенно законно. Это была книжка с очень красивой обложкой, на которой типография решила отобразить все и сразу: там были и изображения динозавров, и мамонтов, и солдата у танка. Особенно яркие картинки были нарисованы перламутровой краской, которая завораживающе играла цветами от попадания света и «цепляла взгляд». Книга носила гордое название «История с начала времен». Сэм увидел её на прилавке примерно полгода назад, буквально впился в неё взглядом, еле слышно попросил у Дина дать ее хотя бы полистать и старший, видя в глазах мелкого надежду на ободрение просьбы, разрешил. В книге, такой красочной снаружи, текста оказалось больше, чем картинок, но Дин уже тогда понимал, что Сэмми растет «ботаником» и ему больше нравится читать, нежели смотреть рисунки. Сэм долго держал тогда эту книжку в руках, стараясь запомнить и то, как она выглядит и то, что в ней было написано. Он так и не решился попросить у брата купить ее: денег было мало и едва хватало на еду и необходимые школьные принадлежности, а еще младший был умен не по годам и понимал как сложно достаются брату эти самые деньги. Идти было далеко, а нужно было успеть вернуться до приезда Джона. Он ведь поехал вместе с Бобби, так что кому сесть за руль было, и приехавший и нагрузившийся Джон наверняка захочет потолковать с Сэмми. Ему жизненно необходимо быть рядом.       Свой «налёт» Дин осуществил позавчера, и у него получилось стащить небольшой венок, состоящего из еловых лап и остролиста, красиво украшенных парой елочных игрушек и большим красно-пестрым бантом и зеленый свитер с изображением оленей, больше напоминавших лося. Он привык в шутку называть Сэмми лосенком, тот вымахивал в росте не по дням, а по часам и скоро обещал догнать, а может быть даже и перегнать старшего брата. Если Дин еще опасался привлечь внимание охраны вначале, двигаясь уверенно и сосредоточенно, как хищник перед атакой на свою жертву, то потом, схватив заветный венок и свитер и понимая, что в легкой осенней куртке он точно не сможет все вынести незаметно, пустился наутек. Если и охрана явится в полицейский участок для подачи заявления, приклепляя камеры с фото или видео подтверждениями того, что воровство было и что в нем участвовал никто иной, как Дин Винчестер, то ему со стороны закона все равно ничего не будет, отец побаивался «потерять погоны» и точно бы скрыл улики. Конечно, избил бы сына до полусмерти дома, но старший уже привык…       До книжного магазина Дин добрался быстро, сократив дорогу через парк. На прилавке, который располагался около окошка, где первый раз Сэм увидел книгу, ее не оказалось. Это была катастрофа. Он же три недели экономил на еде, все четыре с крохами доллара, что он получал от отца он не тратил. Делал Сэму завтрак, покупал обед, и, получается, ел пустую кашу, если было из чего её приготовить. Он так надеялся, что Сэм обрадуется, а подарка, получается не было. Чудес не бывает на свете, или всё-таки они есть. Пойти проверить было страшно, но что было делать?       Взявшись за холодную ручку, Дин глубоко вздохнул и толкнул дверь. Перед глазами предстала удивительная картина: высокие, от пола до потолка, резные стеллажи были выставлены вдоль стен и под завязку забиты книгами. От разнообразия цветастых корешков пестрило в глазах, особенно важные книги стояли на полках обложкой вперёд. Дорогие, пузатенькие подарочные альбомы были заперты на ключ в стеклянных витринах и загадочно посвёркивали иллюстрациями. Под весёлыми новогодними гирляндами лежали книжки для самых маленьких. В магазине приятно пахло корицей и чем-то цитрусовым.       Не задумываясь, Дин медленно двинулся вдоль стеллажей. Первый, второй, третий…все они проплывали мимо него, маня своими красивыми корешками: где-то было золотое теснение, где-то все было строго однотонное, где-то были небольшие картинки перед названием, но не на одном из них не было заветной книги. Казалось, что все они словно шелестят своими страницами с полок, негромко прося «купи именно меня…»       Немного расстроившись, он побрел вглубь магазина, где стеллажи уже располагались наподобие лабиринта. Дин шёл все дальше и дальше, петляя между высоких полок, но они все никак не заканчивались, казалось что помещение резко стало бесконечным. Иногда какой-нибудь том мог зацепить его взгляд и Дин останавливался напротив, рассматривал книгу и, с грустью, двигался дальше, понимая, что это совершенно не то, что ему нужно.       Неожиданно его взгляд привлекла ещё одна книжка, которая стояла на самой верхней полке и сильно выделялась напротив остальных. Воровато оглянувшись, будто за его спиной кто-то мог стоять, Винчестер цепкими пальцами попытался достать книжку, но у него ничего не получалось: на цыпочках было не дотянуться.       Нахмурившись, подросток решил немного подпрыгнуть и уже в прыжке схватиться за интересующий томик. Книга неожиданно легко легла в руку, но старший, не рассчитавши силу боли от постоянных ударов по ногам и больных суставов, он упал навзничь и стиснул зубы, чтобы не закричать от соприкосновения поврежденной спины с полом.       Встав и отряхнувшись, он посмотрел на книжку в своих ладонях и засветился от радости. Это была та самая книга, которую он искал и, вероятнее всего, осталась в магазине в единственном экземпляре. «Значит, есть всё же чудо в нашей жизни» подумал про себя Дин и посмотрел на стоимость его особенного подарка. И ещё раз он возблагодарил небо. Небольшой ярлычок, обозначивший цену в пятнадцать долларов был перечёркнут, а рядом мерцала наклейка распродажи. Всего десять долларов. Он засунул руку в карман и принялся считать свои сбережения: всего двенадцать с полтиной, на красивую упаковку не хватит, даже к бабке не ходи. Но этого бы хватило только на книгу и водостойкий пакет, в который тот хотел положить подарок и спрятать на крыше, а потом достать под предлогом очистки снега, но никак не хватит на красивую обертку. Идея, как спрятать заветную книгу, пришла в голову сразу: он засунет её внутрь свитера, а его уже красиво сложит и мелкий сразу ни о чем не догадается. Дойдя до кассы и расплатившись за пакет и книгу, он направился домой, на ходу убирая и заворачивая книгу.       Обратная дорога оказалась в разы труднее. Ведомый вглубь магазина в поисках заветной книги, Дин не заметил, сколько прошло времени, а сейчас, посмотрев на часы, он был отрезвлен страхом и паникой, которая медленно, но верно, начала подступать к горлу игольчатым комком.       Сначала он думал бежать, но потом вспомнил, что из-за постоянных простуд и отсутствия надлежащего лечения у него была дикая и тяжёлая отдышка и отмел сразу эту мысль: на марафонца он сейчас явно не тянет. Поморщившись и ругая себя за излишнюю недальновидность, Дин мысленно проклинал ситуацию «эта чёртова книга!», но быстро себя одернул: главное было не то, какая плохая книга, что так далеко спряталась от него в магазине, важнее было быстрее вернуться домой, чтобы не допустить рукоприкладства своего пьяного папаши.       Прикинув, что если он будет возвращаться так же, через парк, конечно существенно сократит время, но все равно можно не успеть, Дин решительно пошёл дорогой, ведущей через озеро, которое они с Сэмом перебегали зимой постоянно, если опаздывали в школу. Озерцо это, надо сказать, было рукотворным. Говорят, что лет сто назад здесь стояла мельница, а озеро, на самом деле было мельничным прудом. Наверное, так и было, и место было очень живописным, но Дин этого не замечал. Сейчас он стоял на самом берегу и смотрел на лёд.       Зима в этот год была сырой, ледяные ветра просачивались во все щели, вымораживали тепло, заставляли тело дрожать и промерзать до костей, но глубокие морозы так и не упали. Лёд, белёсый по краям, сковывал водную гладь, но ближе к середине озера он становился темнее, и где-то даже ещё оставались полыньи, но идти в обход было несколько миль. Усталость сказывалась, и Дин решился срезать путь. Он же не пойдёт по тёмному льду, а если и пойдёт, то будет очень осторожен. Да и не такой же он тяжёлый. Просто надо двигаться быстрее, вот и всё. И он сделал этот первый и самый страшный шаг. Лёд выдержал. Тук-тук-тук… Сердце гулко билось в груди, стучало в ушах набатом, готовое выпрыгнуть в любой миг, но выбора не оставалось. Ступать по тонкому льду — щекотливое и опасное занятие, но он не был бы Винчестером, если бы испугался этого. До середины озера лёд был крепок, он даже не затрещал ни разу, несмотря на то, что он был влажным и чуть покрывался подтаявшей водой. На середине лёд был тонкий и хрупкий, как хрустальное стеклышко, под которым плескалась ленивая чёрная бездна. Чуть дальше озеро вскрылось зияющей полыньей, способной в одну минуту поглотить человека и уже не каждому редкому счастливчику удавалось выбраться из этого «оконца». Здесь было неглубоко, но люди, попадая в ледяную воду, начинали паниковать и тонули, ведь, как известно, при желании можно и в луже захлебнуться.       Аккуратно ступая, Дин внимательно прислушивался, не трещит ли лёд, не решила ли прямо под ним вскрыться полынья, чтобы утянуть подростка в свои объятья, ведь если в кофте и штанах провалиться под лёд, то вылезти как-нибудь да сможешь, а вот в кожаной осенней куртке шансы окончательно камнем уйти на дно заметно увеличиваются. Дин услышал негромкий треск, и решил не обращать на него внимания, ведь он почти дошёл и оставалось всего немного до заветного берега. А зря! Через секунду чёрная водная гладь поглотила его, скрывая полностью под ледяным стеклом. Всё тело, казалось, превратилось в огромный кусок льда, лёгкие будто зажгло огнём от попадания в них воды. Погружаясь в пучину, Дин инстинктивно вскинул руки, пытаясь зацепиться за кромку, но ничего не получилось, пальцы онемели от холода и согнуть их не получалось. Озеро будто просило полностью отдаться в его власть и погрузиться в его омут, перестав сопротивляться, обещало тепло и отсутствие боли, ласково шептало о том, что больше не будет никаких чувств и эмоций. Паника схватывала в ледяные тиски. Страшно, дико страшно, но он быстро взял себя в руки: если он сейчас поддавшись соблазну решит сдаться, Сэм останется один и его никто не сможет защитить.       Дин хорошо умел плавать (а выныривать ещё лучше), но одежда тянула его вниз. Он понимал, что нужно снять куртку и тогда будет легче выбраться, но он не мог этого сделать: это была единственная куртка, которая подходила по размеру, да и за пазухой в водостойком пакете был такой необходимый для Сэма подарок.       Тело медленно немело, он еле соображал, вода заморозила не только его тело, но и мысли. Когда его ноги коснулись дна, Дин, собрав последние, как ему казалось, силы рванул вверх, навстречу воздуху и жизни. Ему повезло, что тут было неглубоко и вода покрывала его выше головы всего на пятнадцать сантиметров. Всплыв, Дин пытался уцепиться за лёд, но руки постоянно соскальзывали и вода снова накрывала его с головой, каждая попытка была неудачной и доставляла только дополнительный дискомфорт. Ледяная вода обжигала тело, перерывало дыхание, холод пронизывал его насквозь, впитывался в кровь, замораживая его до костей.       Дин все пытался ухватиться окоченевшими пальцами за край льдины и подтянуться, но лёд не выдерживал его веса, постоянно обламывался, от чего прорубь становилась только больше. Он уже успел не на шутку перепугаться, мысленно попрощаться с Сэмми и попросить за все его простить, но тут понял, что лёд крошится, а воды ему уже не выше головы, а до носа. Ещё несколько прыжков и воды было по грудь. Разламывая лёд, Дин тяжело ступая выбирался на берег…       Он лег на спину, не в силах пошевелиться и уставился на вечернее небо. Оно было особенно красиво сейчас, будто звезды горели ярче. Склонив голову набок, боясь переворачиваться и вставать на четвереньки дабы не вызвать головокружение, Дин судорожно пытался выкашлять воду, которая неприятно жгла трахею, лилась из носа и, казалось, была кислотой и разъедала всё.       Наконец, откашлявшись, он осторожно перевернулся на живот и медленно, дюйм за дюймом, начал ползти по берегу, почти теряя сознание от боли и переохлаждения. И всё же адреналин и страх смерти подстегнули его. Он поднялся на четвереньки, неуверенно и как-то рвано встал, и сначала побрёл, а затем мысленно обругав себя, побежал. Останавливаться было нельзя.       Морозец, казалось, срывал кожу и пронизывал до костей, пробирал до сердца, цеплял суставы, сковывая их дичайшей болью. Пальцы плохо слушались, в ботинках хлюпала вода, выплёскиваясь на каждом шагу. Штаны покрылись корочкой инея, а бельё стало орудием пытки. Куртка, набрякшая водой, казалась тяжеленной, тянущей на землю. Волосы, коротко стриженные, теперь встали ежиком и казались седыми, щёки начало обветривать. Но самое странное было то, что очень хотелось присесть и отдохнуть, но Дин бежал домой. Сесть — означало умереть. Было уже поздно, путь был неблизкий и Джон обратился к Сэму, не зная, что тот благополучно заснул на заднем сиденье. — Сэмми, давай сначала отвезем старика Бобби домой? Ответа не послышалось, Джон обернулся и увидел как умиротворенно спит сын, полностью вытянувшись на заднем сидении Импалы. На лице не было ни одной складочки, брови не были сведены и нахмурены, да и положение тела показывало полную расслабленность. Джон невесело подумал о том, что такое спокойствие и понимания того, что опасности нет в Сэма вселило отнюдь не трезвость отца, а его давний друг, сидящий напротив, на том самом месте, где в прошлой жизни всегда ездил Дин. Грустно вздохнув, Винчестер поехал дальше. Остановившись у небольшого домика Джон прихватил за руку друга и тихо, стараясь не разбудить Сэма, сказал — Бобби, сколько я тебе должен? Если нужно, давай пойдём и напишем расписку, под любые проценты, как и обещал — Это деньги парней. Дотации, которые приходили по потери матери. Точнее, малая часть, которую я успевал забрать у тебя до того, как ты их пропивал.       Стало тошно. Было бы не так горько, если бы он пропивал только свои деньги. Теперь Винчестер понимал, что он был не просто ужасным отцом, он был скотиной и неудивительно, что братья, не смотря на его адекватное поведения несколько дней, ему совсем совсем не верят. — Спасибо…и за то, что был рядом с парнями тоже. Как только Бобби скрылся за забором, Импала мягко тронулась домой.       С колотящимся сердцем он глянул на подъездную дорожку. Импалы не было, свет в доме не горел. Он распахнул дверь и влетел внутрь. Тепло. Его жаром обдало после улицы, можно было расслабиться, но он не поддался соблазну. Радуясь, что пол в коридоре выложен плиткой и его можно будет протереть насухо, он кинулся к ненавистному подвалу, спустился вниз и посмотрел на бойлерный котёл. Быстро стащил с себя куртку, шарф и шапку. Счастье, что ничего не утопил, и разложил на горячем боку «печки». Снял ботинки и носки, и как был, кинулся к себе в комнату. Подарок пока засунул под кровать. Носки, джинсы и мокрое бельё он разместил на горячей батарее, радуясь, что папаша включил отопление, и даже если завтра он отключит его, вещи всё равно высохнут.       Торопливо он натянул тренировочные штаны, чистого белья не было, пришлось надеть всё на голое тело. Старая рубашка была чуть-чуть коротковата, но куртка, оставшаяся с позапрошлого года была ещё хуже. Мало того, что она была странного горчичного цвета, так ещё и изрядно коротка. Нашлись летние кроссовки, вот в таком виде он и отправился на крыльцо встречать Сэма.       Приподнятое настроение Джона испарилось, как только они подъехали к дому. Дин стоял на крыльце. В своих старых и очень маленьких вещах, на ногах были тряпочные летние кроссовки. Было заметно невооружённым глазом, что он замёрз: зубы стучали друг о друга, на щеках был нездоровый румянец, но Джон не придал этому значения. — Вот, полюбуйся, — заметил в голове гневный голос Бобби — тебе не доверяют. Дин посмотрел на отца, на Сэмми, дремавшего в машине и тихо сказал: — Я отнесу его в дом. — Дин, я сам это сделаю, а потом у нас будет серьёзный разговор. Дин как-то съёжился после этих слов, что не укрылось от взгляда отца. Вот и что ему сказать? Что не тронет? Так не поверит, же, а сын уже глухо говорил и смотрел как волк. — Сборщики приезжали. Поставили кровать в комнату напротив. — А, да. Прости, не предупредил. Это для Сэмми. Он уже большой. И почему ты вышел на улицу после душа? — поинтересовался Винчестер, заметив мокрые волосы старшего сына. Как он и ожидал, ответа не последовало.       Сэм даже не проснулся когда отец, под нервные взгляды Дина, переодел его в пижаму и устроил на новой кровати. Прикрыл одеялом и поцеловал его в лоб. Он посмотрел на Дина и серьёзно, строго, но не допуская лишнего, сказал: — А теперь, что касается тебя. Для начала ответь, ты поел? — Да, сэр. Джона такое обращение из прошлой жизни не порадовало. — Уже лучше, но почему ты встал? Хотя, можешь не говорить. Ты мне просто не веришь и я тебя не виню, но знай, я позабочусь о вас. А теперь иди в кровать. Дин подчинился, он уже почти заснул, умиротворенный теплом, когда Джон вошёл в комнату и принёс ему чай с молоком и бисквит. — Поешь ещё, у тебя дефицит веса. Дин кивнул.