Дикий волчонок

      Безлунная ночь была черна как сажа. За окном снова завывал ветер, будто прося кого-то выйти к нему на улицу. Ветки бились о рамы и стеклянную преграду, царапали, скрежетали, стараясь разбить стекла в мелкое крошево под раскатистые аккомпанементы своего же треска, а после проникнуть внутрь и забрать маленького Сэма, что беспокойно спал в своей кровати. Белые снежинки, кружа, носились из стороны в сторону, создавая пургу.       Жалобный стон ребёнка, в момент перешедший в едва слышный всхлип, был задушен свистом за окном и его никто не услышал. Удача, а может быть и отсутствие Дина, что всегда держал его в кольце своих сильный детских рук и так по-родному дышащий куда-то в копну сэмовых волос, оберегая младшего от кошмаров, сыграли свою «тёмную игру».       Фортуна решила отвернуться от него и оставить наедине со своими страхами. Совсем скоро Сэм беспокойно метался по кровати, веки его подрагивали.       Ему снова снился кошмар из прошлого, в котором отец избил Дина так, что тот едва мог открыть глаза. После, устав слушать жалобные всхлипы и, обозвав старшего сына слабаком и размазней, которая не должна была появляться на свет, Джон все-таки сжалился и отвёз его в больницу. Так было и непонятно, зачем? Скорее всего страх за себя и своё положение взял верх, Сэм тогда напросился с ними, опасаясь за состояние брата и услышал неприятный вердикт врачей: сотрясение мозга, три сломанных ребра, множественные гематомы, синяки, заплывший глаз и самое страшное — трещина в нижней челюсти. Если бы отец ударил чуть сильнее, это грозило стать уже четвёртым переломом на теле подростка. Выглядело всё на самом деле страшнее, чем было, восьмилетний Сэм тогда этого не понимал. А сейчас всё вернулось. Мальчик во сне дёрнулся, вскрикнул и проснулся. Дина рядом не было. Да и место было незнакомым. Сэм кинулся на выход и вбежал в комнату Дина. Там он заполз брату под бок: — Дин, мне страшно, обними меня, — но тот не проснулся. — Дин? Дин?! Мальчик зажёг свет и несколько минут смотрел на брата. Лоб Дина был покрыт крупной испариной, между бровей залегла морщинка. Стало страшно: — Дин, умоляю, проснись. Дин…       Сэм сел на пол и начал думать, как быть, но выход был только один. Идти на поклон к отцу. Он прошлёпал ногами по коридору и робко постучал в дверь, надеясь и страшась, что её не откроют. Но дверь распахнулась. Заспанный Джон стоял на пороге. — Сэмми? Что случилось? — Там, т-там — Сэм начал заикаться, потом заплакал, а затем резко осекся — Сэр, Дину очень плохо. Я пришёл к нему в комнату, а он весь горячий, я пытался его разбудить, но он все никак не просыпается, — задыхаясь от паники продолжил ребёнок, — помогите ему, прошу вас. Я буду самым тихим и вы меня больше никогда не увидите, только помогите — Сэмми, сынок, что случилось? — Джон уже мысленно в голове накидывал варианты, почему у Дина могла подняться температура, но то, что у старшего действительно жар и, похоже, серьёзный, он понял сразу. — Не реви, пойдём, посмотрим, что не так — пытался успокоить свое чадо шериф. — Только умоляю вас, не сердитесь, это только я во всём виноват. Только я, это из-за меня он бывает слабым. Только из-за меня. — Винчестер пытался заступиться за брата. Не кулаками, конечно, как делал это старший брат, а просто словами, но он пока не умел иначе. — Сэм резко замолчал, он итак наговорил много лишнего. — Так, не плачь, этим ты ему точно не поможешь, — Сэм моментально утер слезы — для начала мне нужно понять, что с Дином. А ты берёшь телефон и вызываешь доктора Купера. Хорошо? Сэм кивнул и кинулся в кабинет. Джон резко отбросил одеяло Дина в сторону. Опыт и память прошлой жизни подсказывали где и что искать. Он осмотрел и обнюхал каждую ссадину на теле старшего сына, но ни красно-бордовых пульсирующих очагов, не «могильного» запаха не заметил. Всё было отлично. Подсохшие тёмно-коричневые корочки. Синяки на тели уже имели вид не багрово-красных расплывшихся пятен, а вполне оформленных сине-зелёных островков. Вздох облегчения сорвался с губ Джона. Всё же не Антонов огонь. Но что тогда? В той жизни по состоянию ран он мог легко догадаться, какая тварь укусила, и что с этим можно делать. Всё было как сквозь толщу ваты. Дин слышал какие-то приглушённые голоса, возню и следом плач Сэмми. Сэмми? Нужно было срочно очнуться, пока с мелким не случилось беды. Он почувствовал, как с него сорвали одеяло и начали вертеть как куклу. Руки были грубыми и боли не несли. Дин смог, он открыл глаза и осмотрелся. Над ним склонился Джон и он явно был зол, так во всяком случае показалось Дину. Джон заметил, что Дин приоткрыл глаза и смотрит на него. Может быть получится расспросить сына. Узнать где болит, и что вообще случилось. — Молодой человек, я, кажется, говорил, что вставать нельзя, — если бы Джон начал более ласково, спросил про самочувствие, то разговор бы состоялся. А так, жар и строгий голос отца сделали своё дело. Дин сглотнул и тихо выдавил. — Простите, сэр, я виноват, — но Джон явно был не в духе. Он покачал головой и продолжил. — Помнишь, что я обещал сделать, если ты не будешь слушаться? Тебя действительно привязать к постели? Жар и усталость доконали подростка, он начал ломаться. Не сразу, по мелким кусочкам, но видя, что Сэмми рядом нет, тревожась за него, и понимая, что он способен защитить братишку от взрослого человека наделённого властью, обвил себя руками и процедил: — Не надо. Прошу вас, сэр, не надо. Джон резко вздрогнул, понимая, что Дин боится его и будучи не в силах сейчас на это повлиять. Он хотел что-то возразить, но услышах судорожный всхлип. Это Сэмми, преодолев свой страх, вернулся в комнату. Никогда в жизни он не слышал, чтобы его брат просил о снисхождении. Дин всегда был самым сильным и самым смелым, а сейчас он сжавшись лежал на кровати. Джон повернулся к младшему, вздохнул и спросил: — Как? — Я… вызвал доктора. Простите, он сказал, что приедет сюда. Я не смог его отговорить. — Хоть одна хорошая новость. Я так понимаю, ты всё равно не уснёшь, так что найди в холодильнике что-нибудь перекусить, и будем ждать мистера Купера.       Если принять за истину, что самый тёмный час перед рассветом, то нужно было ожидать не обычный рассвет, а минимум рождение сверхновой. Городок благо был небольшой и Джон только и успел положить на лоб старшего сына смоченное в холодной воде полотенце, как на подъездной дорожке послышался шум двигателя. Старый пикап затих и доктор, прихватив чемоданчик решительным шагом направился к дому. Всю дорогу сюда он думал о том, как настоять на осмотре. И вообще, надо было заявить на Джона. С такими мыслями он нажал кнопку звонка. Послышались торопливые детские шаги и окрик, не грозный, а какой-то… Не такой, странный. — Сэмми, я сам открою. На пороге предстал Джон. За эти два дня он стал выглядеть намного лучше. Мешки под глазами изгладились, от него не несло перегаром. Он явно был рад видеть доктора. Это было что-то новенькое, обычно он ругался, на чём свет стоит, если его пытались беспокоить. — Проходите. Старшему плохо, лекарства я не давал, просто сделал компресс. Врач кивнул и проследовал за Джоном, замечая перемены в доме. До этой ночи он был здесь только один раз, когда Дин тайком вызвал его для Сэмми, пока отец был на службе. Тогда это было чистое, но неуютное жилище. И чистота была скорее от того, что не было никаких вещей. Сэм тогда находился в кровати Дина и на вопрос доктора о комнате напротив ничего не ответил. Сейчас же дверь была открыта и мистер Купер обратил внимание на кровать, застеленную бельём, мягкие тапочки рядом, хорошие тёмные занавески. Доктор присел рядом с Дином и начал осмотр, отмечая, что Джон нервничает именно так, как должен нервничать отец, когда речь идёт о здоровье ребёнка. — Странно, я бы сказал, что у него было переохлаждение. А теперь организм выдаёт ответную реакцию. В лёгких чисто, горло слегка красное. В любом случае, я собью жар. Главное, чтобы он больше не переохлаждался. И ещё, нужно следить за ним. — Я всё сделаю, — вмешался Сэм, опасаясь гнева отца. — Ну конечно же сделаешь, — поспешил ответить Джон. — Сейчас у тебя важная задача. Стеречь Дина, хорошо. — Да. — Тогда полезай к нему под бок. Врач удивлённо наблюдал, как Джон укрывал сыновей одеялами. Приглушил свет, оставив ночник. Доктор вышел из комнаты, он сейчас был тих и задумчив. Не знал, как отнестись к переменам в Джоне. Тот уловил его сомнения, но ничего не сказал. Решил доказывать делами. Проводив врача он вернулся наверх. Мальчишки спали и Дин снова обнимал Сэма.       Сна не было ни в одном глазу и Джон решил украсить дом к Рождеству. Он пошёл в подвал, где припрятал коробку с игрушками, и замер. На бойлере сушилась куртка Дина. Он пощупал её: почти высохла, но вот рукава ещё мокрые. Понюхал и запах оказался речной воды. Тут же лежали шарф и шапка. Значит Дин убегал из дома, срезал путь через мельничный пруд и провалился под лёд. И всё это за то время, пока он с Сэмом ездил по магазинам. Дав себе слово разобраться с этим, Джон пошёл на первый этаж. Камин в доме был и Джон самолично аккуратно закрепил гирлянду, обвил её еловыми ветками и развесил рождественские носки, не забыв положить в них много сладостей. Венок, честно стыренный Дином перекочевал на дверь. Возле неё он поставил санки и красивого оленя, саморучно сделанные из проволоки и обтянутые однотонной белой гирляндой. Стол и стулья на кухне он облачил в рождественские скатерть и чехлы, в центре положил подсвечник, сделанный из еловых веточек, красиво перевязанных между собой золотыми и красными лентами. Он поставил в подсвечник пару ароматических свечей, которые, если верить наклейке на упаковке, при горении выделяли запах корицы и мандарина. Для полноты украшений не хватало только ангелочков и маленьких эльфов и, совсем скоро, они сидели или лежали на столе, радуя своим присутствием взгляд и завершая неполную картину.       Джон посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж. В голове сразу зародилась идея и он поспешил воплотить её в жизнь: Джон нашёл много синтепона, порвал пуховую подушку, достал чистейшей красоты пингвинят, что лежали когда-то в кроватке старшего сына, из старого комода и принялся украшать перила. Сначала он обмотал все синтепоном, после аккуратно закрепил на неизвестно откуда взявшиеся маленькие железные прищепочки упитанных птенчиков и, в завершении, посыпал все сверху пухом из подушки, чтобы, едва задев перила, создавался эффект волшебного снегопада.       Этой зимней сказки, что сейчас царила в доме, старшему Винчестеру показалось мало. Он задумчиво почесал затылок и решил украсить ещё и окна. Вскоре, шторки были украшены огромными бантами, а окно было разрисовано, как на самый красивых и, к сожалению, несбыточных мечтах: с неба на санках мчался Санта Клаус, дом вдалеке был украшен гирляндами и весь аж искрился и двое маленьких мальчишек лепили снеговика. Джон нашёл много совместных фото, которые рука не поднялась выкинуть даже пьяным и он был искренне этому рад. Там были изображены и все семейство Винчестеров вместе, и маленький Дин, впервые державший Сэма в своих детских ручках, и Мэри, которая читала детям сказку, ласково обняв их, и просто маленькие Дин и Сэм, и то старое фото, что старший так бережно хранил все годы. Осталось только расставить семейные фотографии и можно идти отдыхать.       Конечно, оставалось ещё украсить дом снаружи и комнаты своих детей, но он решил сделать это чуть позже. Джон боялся разбудить шумом Дина, который наконец-то забылся в рваном сне и Сэма, который всю ночь оберегал старшего брата, постоянно менял холодный компресс на лбу и следил, чтобы тому не стало хуже.       Спал он плохо, урывками. В основном просыпался, шёл смотреть мальчишек, убеждался, что с ними всё в порядке и возвращался в кровать. Так что заснул он уже под утро, и пропустил тот миг, когда Сэм, озираясь и стараясь не шлёпать босыми ногами, чтобы не было гулкого звука по деревянной доске, помчался на кухню за водой для Дина. Он спустился на первый этаж и замер. Такой красоты в своём доме он не видел никогда. Он шёл, мягко ступая по лестнице и любуясь перилами. Сейчас он будто бы в кино очутился. В одной из тех романтических мелодрам, которые он смотрел каждый год и мечтал о глупом, предсказуемом семейном празднике. С гусем, ёлкой, украшениями. Он даже ущипнул себя, когда увидел перила, превращённые в светящиеся снежные горки, по которым катались очаровательные пингвинята. Конечно, Дин украшал для него угол комнаты, но всё это меркло по сравнению с тем, что он увидел. Сэм даже не услышал, как Джон спустился вниз. Он только подпрыгнул, услышав сонный вопрос: — Чего подорвался-то? Завтрак я ещё не готовил, проспал. И ты, поди, не выспался. Кивнув отцу он хотел уйти, тайком косясь на носки, закреплённые на каминной полке. Джон перехватил этот взгляд: — До Рождества ещё сутки. Слушай, не говори пока Дину ничего. Предлагаю ёлку поставить. — Ёлку? Правда? — не выдержал Сэм, и столько надежды было в его голосе, столько робкой веры, что Джон едва не прослезился. — Ну конечно. Только если ты мне поможешь. Я приготовлю завтрак, ты поешь, проследишь, чтобы Дин тоже поел, а я опять наведаюсь в магазин. Идёт? — Да, — согласился Сэм, боясь показать свой восторг. — Вот и умница. Одевайся и садись. Омлет будешь? — Конечно! — И какао, — Джон ставил на стол большую чашку. Дин проснулся, тупо посмотрел на стену и хотел встать. Нужно было принести венок, перепрятать ближе подарок, но сил ни на что не было. Послышался голос Джона: — И куда же ты убегал? Да ещё так, что провалился под лёд? А? — Простите, сэр. Джон вздохнул и помог ему сесть в кровати. Стало холодно, это одеяло сползло до пояса. Джон хмуро посмотрел на потрёпанную футболку. Дарить пижаму и вещи был не вариант, это же его обязанность. Идей не было никаких и он решил проверить табель успеваемости Дина. Подошёл к столу и взял конверт с печатью школы. Достал измятый лист, вчитался и нахмурился. Было понятно, что Дин еле переползал по программе. Почти все оценки были на уровне D, и то, если верить цифровому подтверждению, некоторые были 49 баллов. Учителя натягивали оценки из жалости. Добила оценка по физической подготовке, в листе стояла жирная F. Дин сжался, ожидая воплей папаши о том, что из-за наличия «щенка» в доме, старший сын позорит его, но Джон не орал. Тяжело вздохнул, опёрся о стол и тихо спросил: — А такие оценки… Ты физически не успеваешь или просто не понимаешь программу? Дин упрямо молчал, но Джон знал ответ. Когда ему успевать-то, если он был отцом Сэмми? А кто бы кормил младшего, а занимался бы с ним. И сейчас, он был более чем уверен, что у Сэмми оценки как раз в полном порядке. Дин умный парень, просто слишком сильно устал. Это нужно было менять. — Можно я посмотрю твои тетради? Не дождавшись ответа он открыл письменный стол и достал немногочисленные конспекты. История, несколько записей и ничего: она всегда шла первым уроком и Дин просто спал, математика: попытки что-то решить простейшим подбором к ответу, так и чего ждать, если он думал о том, как помочь Сэмми. А вот ботаника была оформлена: зарисовки, надписи, картинки и вопросы. Ему нравился предмет, но даже по нему едва получался проходной балл. Здесь же были вложены зарисовки органов, срисованных из анатомического атласа. Дину нравилась медицина, и Джон определился, что ему дарить. — Давай так, — сказал наконец Винчестер-старший, — ты выздоравливаешь, и я после службы помогаю тебе готовиться к тестам, каждый день. А в школе ты просто учишься. Знаю, ты мне не доверяешь, но Сэмми я больше не трону. И тебя тоже. — Я понял, сэр. — Хорошо. Пожалуй, тебе стоит позавтракать. Сейчас я помогу тебе. Дин хоть и не сопротивлялся, но чувствовал себя неуверенно. Джон помог ему пересесть на стул, а Сэм принёс кашу и какао. Есть Дину совсем не хотелось и от отца это не укрылось. — Дин, надо поесть. Понимаю, ты устал, но ты совсем ослабнешь. Сэм, опасаясь, что отец разгневается быстро закивал, а Дин с трудом проглотил половину порции. С сожалением Джон оставил мысли о жареном гусе, хотя он догадывался, как соблюсти традицию. Дело оставалось за малым. Нужно было приобрести хоть какие-нибудь вещи для Дина. Покупать носки и бельё почти что юноше Джон не рискнул бы, просто даст денег, когда сын сможет подняться на ноги, а вот куртку, свитер, футболки и хотя бы пару джинс. Благо всё это можно было купить уже в городе, заодно заехать в участок и всё проверить.