Дикий волчонок

      Послышался гул мотора. Импала уехала со двора и Дин немного расслабился. — Как думаешь, — неуверенно спросил Сэм, — он надолго в завязке? — Не знаю, — Дин пожал острыми плечами и тут же заскулил от боли в голове, — но лучше его не провоцировать. Сэм кивнул, понимая что брат прав, и не давая тонким лучикам надежды прорасти в сердце.       Порядок действий пришлось поменять. Вряд ли в городке что-то случилось. С пьяными прекрасно справился бы и помощник шерифа, при чём-то более серьёзном, его бы уже вызвали. И он был прав. В участке было тихо, помощник раскладывал пасьянс: — О, шериф! — поприветствовал он Джона. — Как здоровье? — Терпимо. Есть что новое? — А как же. Кража века. Какой-то босяк стащил рождественский венок и свитер с оленями. Общая сумма ущерба составила пять долларов тридцать один цент. Я еле уговорил не писать заявление. Сам посуди, где мы его искать будем? Правда кассету предоставили, но на ней ничего непонятно.       На записи, дёргающейся и прерывающейся, было видно спину удирающего подростка. Джон и не узнал бы его, но вот куртка. Тёмная, не по размеру. Именно её он видел сохнущей в подвале. Стало стыдно, ведь это из-за его поведения сын опустился до банальной кражонки. Наверняка хотел устроить праздник брату. И как тут быть? Рассказать о том, что всё знает? Не вариант — Дин только испугается, В итоге Джон решил сделать вид, что не догадывается ни о чём.       Закончив с моментами самотерзания о том, что он плохой отец, что Дин вырос воришкой только благодаря ему, что оба его сыновей физически едва ли тянут на свой возраст, Джон поехал на рождественскую ярмарку, где можно было купить ёлку, украшения к ней и, конечно же, подарки и упаковочные коробки для них.       Елка — символ скромности и душевной красоты с примесью чего-то по истине волшебного.       Винчестер-старший подошёл к выбору главного атрибута праздника с умом: он выбирал ёлку симметричную со всех сторон, пышную, высокую, с самыми темно-зелёными иголками и, несомненно, с настоящими шишками. За полчаса он оценил порядка десятка хвойных красавиц, но так и не мог найти ту самую. В этот день было холодно, щеки раскраснелись и покалывали, пальцы рук в тесных перчатках уже начали деревенеть и он изо всех сил пытался их расшевелить, но согреть их так и не получалось. Джон так и не понял, почему все люди, выбирая ёлку, чувствуют удовольствие и просто райское наслаждение. Все деревья были какие-то облезлые и правда не симметричны, не зелёными и вообще пожухлые.       Успев уже огорчиться, что придётся покупать самую красивую из самых страшных, Джон заметил ещё одно хвойное создание природы. «Вот оно! То самое! И цвет у неё какой, темно-оливковый, красивый и высота просто идеальна и симметрична, а ветки то какие хорошие: иголочки короткие, пушистые, растут близко и часто друг к другу, раздаваясь в разные стороны.» — весело и счастливо подумал про себя Джон. Когда дело было сделано, деньги продавцу отданы, он тщетно пытался скрыть торжествующую улыбку, снова и снова осматривая свою добычу. Джон терпеливо ждал, пока торговец подвязывал пушистые ветки друг к другу и, наконец, взвалив колючий зелёный кокон к себе на плечо, отправился к машине. Кажется, стало ещё холоднее, прозрачный и морозный воздух покалывал ноздри и щипал за щеки. Чтобы закрепить ёлку на крыше своей, как любил называть прежний Дин, «детке», Джону пришлось изрядно потрудиться, она все никак не хотела помещаться и мешала обзору на лобовом стекле. Наконец, удобно и уютно устроив зимнюю красавицу на крыше, прочно закрепив ствол верёвкой, Джон сел на водительское сидение Импалы. Осторожно стянув перчатки и обжигая пальцы и ладони горячим дыханием, шериф согрел руки. Не желая больше ходить по морозу, покупая все необходимое и заботливо поглаживая руль, он завёл двигатель и тронулся в огромный торговый центр, где необходимо было докупить игрушки, подарочные коробки и упаковки, подарки и, конечно же, вещи для Дина.       Никогда он не думал, что вещи подростку покупать настолько сложно. В той, другой жизни, Дин и сам справлялся с этой задачей. Он старался во всём походить на отца. Кожаные куртки, камуфлированные штаны, грубые ботинки и просто обожал всевозможные клетчатые рубашки… Здесь взять такое было не вариантом, кроме последнего, конечно. Дин был высок, но ещё и худ до болезненности, рубашки смотрелись бы мешком, несмотря на то одевал бы их старший нараспашку поверх майки или застегивал. Поэтому Джон ограничился парой спортивных костюмов, горчичного цвета курткой с меховым капюшоном, не забыл купить и зимнюю обувь, он помнил, что не видел у Дина ни меховых ботинок, ни утеплённых кроссовок. Запоздало подумав, что сын мог их беречь для младшего брата в ущерб своему здоровью, шериф сразу купил несколько пар. Так же Джон приобрел несколько футболок с символикой AC/DC. С подарками было труднее, и тут пришла идея. Он решил купить Дину атласы по ботанике, химии и биологии, а ещё дать двадцать пять долларов. Всё же парень уже взрослый.       Осталось только купить продукты к праздничному столу, и вот тут возникла серьёзная заминка. Что можно его мальчишкам в таком состоянии? В итоге он решил приготовить тушёного гуся, картофельное пюре и яблочный пирог. Такое меню должно было не нанести ущерб желудкам мальчишек.       Разобравшись с тем, что он будет готовить для себя и сыновей, Джон задумался о том, что они будут пить. Решив не нарушать традиции, шериф направился за безалкогольным вином, специями и мёдом, чтобы сделать глинтвейн дома. Для себя же Джон остановился на выборе виски. Пройдя чуть дальше вглубь магазина шериф купил все для украшения и создания рождественского настроения: ёлочные игрушки, мишуру, огромную звезду, которая меняла цвета и вся сияла, гирлянды, коробки для подарков различных форм и размеров. Запоздало вспомнив, хотя, надо сказать себе спасибо, что вообще вспомнил, Винчестер-старший зашёл в отдел с посудой, где приобрёл все необходимое для сервировки стола: бокалы для глинтвейна, расписные в рождественскую стилистику тарелки, блюдо для горячего, вилки и ложки и, конечно же, красочные салфетки, которые принято в ресторанах класть на колени.       Бегло прочитав список и убедившись, что все куплено, Джон утвердительно кивнул самому себе и, удобнее перехватив пакеты, отправился к машине. Подойдя к Импале и загрузив все пакеты на заднее сидение, Джон облегчённо вздохнул, завёл приятно рычащий мотор и поехал домой. На город стремительно надвигались сумерки. Световые блики от придорожных фонарей отражались в слегка прищуренном и сосредоточен ном взгляде Джона. Мужественные черты лица его были напряжены, глаза, обрамленные в густые, как у старшего сына, ресницы, были устремлены в черноту, которая сгущалась за пределами освещения фонарей и фар его верной подруги. Мысли же Винчестера были разные: что привело их к такой жизни, как уговорить детей помочь украсить ёлку, дом снаружи и их комнаты, а после спуститься к рождественскому ужину, как вернуть все в прежнюю правильную колею, чтобы у Дина и Сэма больше не было шатаний и неуверенности в отсутствии опасности. В машине было так тихо, что только гул мотора заглушал тишину и от этого было больно. В той, прежней жизни, рядом на пассажирском сидении был Дин, на заднем, сразу за водителем был Сэм и они вечно смеялись и шутили друг над другом, вызывая улыбку отца. Импала в то время делала плавные повороты по петляющей дороге, даже держа огромную скорость — было пусто, ни одной машины или человека.       Наконец, добравшись до дома и заглушив машину, шериф посмотрел на окна в доме — свет везде был выключен, а дети, как он посчитал, спали. Вытащив покупки из салона и, аккуратно отцепив ёлку с крыши Шеви, он, стараясь быть как можно тише, зашёл в дом. Темнота и тишина, никто не ждал его возвращения, как он думал, но послышались всё же тихие шаги и Сэм робко вышел к отцу. — Я кормил его. Дин сейчас спит и… Он во все глаза уставился на ёлку. Отец не соврал. В доме будет настоящее Рождество. — Молодец, — он хотел потрепать Сэма по голове, но тот отпрянул, опасаясь подзатыльника. Джон вздохнул. — А ты сам ел? Сэм кивнул и хотел было уйти, но Джон подошёл к нему, присел на корточки и заглядывая в глаза попросил: — Давай завтра украсим ёлку все вместе? — ответа не было. Мальчик убежал. Испуганный он заскочил в комнату Дина и спрятался под кровать. Старший вскинулся и был готов защищать Сэма вновь. — Что случилось? — Он… Он… — Сэм уже рыдал, просто не знал что сказать и Дин додумал за него. — Ударил тебя? Нет, я всё же убью его! Он с трудом поднялся с постели, сделал несколько шагов и был перехвачен Джоном. — Куда опять? Спиртным не пахло, да и Джон не был зол. Он наклонился к кровати и тихо попросил: — Вылезай, не нужно лежать на холодном полу. Сэм не подчинился, а Дин снова напрягся, опасаясь, что отец просто перевернёт кровать и тогда Сэму не сдобровать, — Хорошо, тогда я тоже здесь лягу. Дин, ты как? Примкнёшь к нашему обществу? Только уж извини, тебе придётся лечь в кровать. На полу тебе спать нельзя. Видя, что Джон не зол, а скорее расстроен, хоть и пытается шутить, Сэм выбрался из-под кровати. Встал, размазывая слёзы по лицу и поник головой. — Пойдём, я тебе какао сделаю, — он неловко обнял сына. — Дин, ложись, тебе я принесу сюда. Сэм успокаивался, прихлёбывая какао и наблюдая, как вернувшийся от Дина Джон вздохнул и заговорил: — Я дал Дину лекарство, он сейчас засыпает, так что не шуми. Ты сам спать хочешь? — Не особо, — Сэм кинул взволнованный взгляд из-под косматой чёлки, и Джон подумал, что неплохо бы его постричь. — И у меня сна нет. Я тогда начну готовить на праздничный ужин, а ты… Тут он жестом фокусника извлёк яркую книжку и положил её перед Сэмом. — Хочешь, читай, а хочешь будем готовиться к праздничному ужину. Младшему сыну шерифа было очень страшно, но он старался не показывать этого. Ожидание боли и опасности было безумием, грудь как-будто сковывало льдом и он никак не мог нормально вдохнуть. Если Джон увидит этот взгляд, как смотрит кролик на удава, если заметит, как окаменело тело «ненавистного отродья», то у Сэма будут очень, очень большие неприятности и никто его теперь не спасет: Дин, разморенный болезнью и лекарствами беспробудно спал на втором этаже и даже крики маленького беззащитного братца не смогли бы его сейчас разбудить. — Сэр, я хочу почитать — тихо и почти не слышно, стараясь заглушить дрожь в голосе, быстро протараторил Сэмми и уткнулся в книжку. Название книги «Алиса в стране чудес» заинтересовало сразу. Автор Льюис Кэрролл был неизвестен ребенку, но картинка на обложке, где была изображена девочка, распивающая чай с кроликом, который держал в руках часы, точно повествовала о том, что там будет интересная сказка.       Внимательно вчитываясь, переворачивая страницу за страницей, маленький Сэмми забывал о своих проблемах, посещал необычный и странный, но такой очаровательный мир, знакомился с забавными и немного сумасшедшими героями, Алиса помогала перевернуть тот мир с ног на голову, вывернуть его наизнанку и вместе посмотреть, что же там внутри. Сэму очень нравилось, что книгу разбавляли небольшие стишки, в ней так же присутствовал и юмор, который украшал ее дополнительными красками.       Изредка, когда глаза уставали от обилия текста и картинок, младший из семейства Винчестеров смотрел, чем занимается Джон. Шериф уже успел вымыть тушку гуся, обсушить его, срезать лишний жир и кончики крыльев, наполнить брюшко овощами, яблоками и черносливом и отправить в духовку, а сейчас занимался тем, что готовил тесто и чистил яблоки для приготовления пирога. — Сынок, — обратился Джон к Сэму, когда тот отвлекся от книги — сходи, пожалуйста, наверх, посмотри как там Дин. Два раза повторять не потребовалось и Сэмми быстро шмыгнул на второй этаж, к комнате, за дверью которой боролся с простудой его старший брат.        Так и не дождавшись, когда Сэм спустится назад и расскажет о состоянии Дина, Джон, вымыв и насухо вытерев руки и стараясь быть как можно тише ступал по лестнице. Он приоткрыл внезапно ставшую тяжёлой дверь и взору его предстала картина: его маленькие сыновья, так отчаянно цеплявшиеся за друг друга всю жизнь, лежали вместе. Дин спал, откинув одеяло, Сэм же уютно примостился под боком и сосредоточено следил за градусником.  — Если у него снова поднялась температура, — Джон резко замолчал, делая паузу, чтобы младший поднял на него глаза и показал, что действительно слышит отца — жаропонижающие таблетки лежат на столе, в жёлтой упаковке. Дашь ему половину и ложитесь спать. Скоро рассвет, а ты ещё не смыкал глаз. Это губительно для твоего детского организма. Закончив монолог и не дожидаясь ответа, шериф закрыл за собой дверь. Безумно хотелось остаться рядом, но он понимал, доверия у детей к нему нет и им спокойнее, когда его нет в поле зрения. Да и за пирогом, который он уже сделал и положил запекаться в духовку, нужно было следить, а после успеть сбегать в магазин за молоком и хлопьями для завтрака.       Голова уже кружилась и в итоге, достав пирог из духовки, Джон отправился в спальню, а не в магазин, едва нашёл сил на душ, а после лёг спать. И, что странно, был почти счастлив. Каким-то чутьём он понимал, что теперь всё будет хорошо.       Дин приоткрыл глаза, силясь понять, сколько он проспал. По его подсчетам выходило что-то около пятнадцати часов с перерывами на туалет и еду. Сэм лежал рядом, свернувшись в маленький клубочек. В доме было тихо, не слышался пьяный храп и ругань, не громыхала посуда. Он потянулся, охнул от боли в плече и спустил ноги на пол. Как есть он пошёл в коридор, осторожно заглянул в спальню отца, обнаружив того спящим, и, судя по отсутствию запаха перегара в комнате, трезвым, он решил спуститься вниз. Немного удивляли украшения, но мыслей, что отец взялся за ум не было ровно до тех пор, пока он не увидел фотографии. Те детские фотографии из прежней, нормальной жизни. Не приснилась Дину та правильная жизнь, и от вида фотографий стало только больнее. Никогда раньше он не думал, что сможет плакать. Он ведь не имел права на слёзы, нужно было быть взрослым для Сэма. Он единственный, кто мог его защитить. Сейчас, как есть, он опустился на нижнюю ступеньку и заплакал, уткнувшись в перила лбом. Пух, так бездумно раскиданный Джоном поверх синтепона и пингвинят, начал осыпаться, медленно кружась в воздухе. Он падал на волосы, плечи подростка, который в упор этого не замечал за пеленой подкатившей истерики и слез. Это была безысходность в чистом виде. Сколько он так просидел он не знал, но почувствовал, как тяжёлая рука опустилась на его плечо. Джон умел ходить совершенно бесшумно.       Сейчас он был обескуражен, обнаружив Дина плачущим. Он глядел как поджимались пальцы на босых ногах. Заношенная футболка на худых, острых плечах делала его и вовсе жалким. Джон даже не знал, что предпринять. Как ему успокоить Дина, а не напугать его? И сделал в итоге всё от себя зависящее. Положил руку на плечо, Дин вздрогнул. — Давай помогу, — он помог Дину подняться, проводил в свою спальню, завёл в ванную комнату и начал осторожно умывать лицо старшего сына. — Сам, — попытался отступить Дин. — Конечно, сам. Только в другой раз, — Джон смыл слёзы со щёк парня, вытер лицо полотенцем. — Так легче?       Дин кивнул. Его начало отпускать. Джон усадил его на кровать и вышел. Через несколько минут он вернулся, держа в руках спортивные штаны, новую футболку и рубашку в клетку и тапочки, что заботливо поставил прямо перед ногами. Помог натянуть вещи, вздохнул и тихо сказал: — Не забывай про тапочки, ты болеешь и тебе нельзя переохлаждаться и мёрзнуть. А хлопьев я так и не купил. Прости, проспал, — и Дин ответил, что уже упрощало общение. — Есть яйца, я проверял. Можно сварить, и тосты с маслом сделать. Я сейчас займусь. — Нет, этим займусь я. А ты, если хочешь и можешь, составь мне компанию. А потом, когда Сэмми встанет, будем наряжать ёлку. У нас слишком долго не было Рождества. Это нужно исправить. Дин сидел на кухне и смотрел, как Джон делает омлет, выливает яйца на сковороду и гасит огонь. Он хотел сначала пожаловаться шерифу на ломоту во всем теле, боль в плече и общую слабость, но не стал этого делать. Раньше детские робкие попытки надавить на жалость пьяному папаше и показать, что Дину действительно нужна помощь, встречалась насмешками и побоями. Джон никогда не скупился на оскорбления, дети для него были и щенками, и слабыми немощными девчонками, и отродьями, которые не должны были появиться на свет… Если всё его красноречивое сквернословие слышали оба сына, то физическую расправу всегда получал только старший, который, как и в той жизни, слишком быстро вырос и потерял детство.       Сейчас, несмотря на то, что Джон, вроде, адекватен и трезв, пытался как-то коряво заботится, Дин не давал себе возможности попросить помощи, опасаясь снова вызвать гнев. Он боялся боли. Каким бы храбрым себя не показывал человек, он боится боли. Кто-то больше, кто-то меньше, но все же боятся все и это, к сожалению, неизменно.       Тостер, купленный, как оказалось, вчера, радостно пропищал, звуком заставив подростка вернуться в реальность из своих совсем не радужных мыслей, и выплюнул партию поджаренного хлеба. Джон щедро намазал тосты арахисовым маслом и поставил перед Дином. — Пойду Сэма разбужу, — но старший напрягся. — Я не обижу его, обещаю.       Джон неспеша поднимался по лестнице, чтобы слишком быстрыми и резкими движениями не пугать старшего сына еще сильнее. Скрип половиц, из которых была сделана лестница, раздавался эхом в этой давящей тишине. Дверь в спальне Дина бесшумно открылась и закрылась. Окна были плотно занавешены, легкое сияние утреннего солнца все же пробивалось снизу, заливая своим мягким и ровным светом кровать, на которой спал Сэм, но лучи не слепили, даже наоборот, грели тело и душу измученного тяжелой жизнью ребенка.       Почувствовав нахождение кого-то в комнате, Сэмми встрепенулся, вытаращив заспанные глаза, и начал озираться везде, но так и не нашел брата. — Папа, г-где Дин? — осипшим голосом, будто он не пил несколько дней, спросил ребенок, — что ты с ним сделал? «+1 к карме. Хотя бы младший спросонья и на рефлексе назвал меня отцом, значит, еще не все потеряно» мысленно сделал заметку Джон, только комната, какими бы счастливыми не были внутренние мечты, в момент наполнилась звуками всхлипов, судорожных вздохов и у Сэма началась истерика. Он выл и скулил, обнявши себя за плечи и раскачивался на постели из стороны в сторону. Джон понимал, чего так сильно испугался сын, но не знал, как остановить это безумие и успокоить его.       Услышав, как из комнаты раздался хрипловатый вопль, наполненный дрожанием от слез и пропитанный страхом, Дин мигом бросился в комнату, забывая о своей слабости. Зря он решился поверить отцу и остаться на кухне, нужно было сразу идти вместе с ним. Он спотыкался почти на каждой ступеньке толи от усталости, толи от того, что торопился, толи от того, что отвык носить одежду по размеру и путался сейчас в штанинах собственных треников. Дин норовил каждый раз «встретиться» лицом с лестницей, разбив себе и нос, и брови, и губы, окропляя всё кровью и создавая импровизированную «красную дорожку». Кое-как добравшись наверх до комнаты, Дин застыл в дверях, чувствуя как началось головокружение и замечая краем глаза, что брат цел и отец вроде бы не зол. До слуха Джона дошел хлопок за спиной. Повернувшись, он увидел сына, который пошатываясь пытался сохранить равновесие, уперевшись рукой в косяк. — Так дело не пойдет — проговорил шериф, в миг оказываясь рядом и не позволяя упасть — я же обещал тебе, что не трону его, чего ты подорвался?       Дин же в ответ лишь напрягся в его руках, стараясь сгруппироваться в ожидании ударов и боли так, чтобы защитить сразу и живот, и голову, и ребра. — Сэмми, подвинься, брату нужно сесть, а лучше прилечь.       Младший моментально успокоился, растирая солёные дорожки слез по всему лицу, не хватало еще, чтобы Дин сейчас получил за его истерику, как это бывало всегда. Брат был слишком слаб, он это видел и новые побои могли быть фатальными. Осторожно усадив старшего сына на постель, Джон уверенно и спокойно сказал: — Я надеялся, что мы позавтракаем все вместе на кухне, а потом будем украшать ёлку, но Дину плохо, поэтому вы будете кушать тут. Я сейчас принесу чай, омлет и тосты. Потом, если захотите, вы можете спуститься вниз и помочь мне с украшением, но ты, Дин, — он пытался посмотреть сыну в глаза — будешь просто сидеть на диване и подавать игрушки. Другой физической нагрузки тебе на данный момент нельзя допускать, ты слишком ослаблен болезнью. Сэм с некоторой тоской посмотрел на дверь, уж очень ему хотелось увидеть украшения ещё раз. Дин осторожно сжал его руку и Джон это заметил. И даже догадался о причинах. Вздохнул и подошёл к Дину, разворачиваясь спиной: — Ладно, цепляйся за шею. Отнесу тебя вниз. А Дин устал, очень устал. В итоге он попробовал отпустить ситуацию. — Я не голоден, просто посижу внизу. Подожду доктора, он же приедет… — Хорошо, — и Джон на спине отнёс Дина вниз и даже уговорил его съесть несколько ложек омлета и попить чай. Радовало только одно, у Сэма проснулся аппетит, он съел всё и был несколько обескуражен, когда отец положил перед ним шоколадный батончик. — Это тебе на десерт.