Перерождение блогера

— Госпожа Савада, Вам нужно поесть, — уважительно прошептала молодая горничная, потупив глаза в пол, — Вам нужно пое… — А она поела? — слабим и хриплым голосом спросила Нана, бессильно подняв голову и с неудовлетворением поджав сухие губы, — мой ребенок поел? — она внезапно начала скулить точь-точь ребенок, покрасневшие глаза опухли настолько, что женщина чувствовала боль, пытаясь их открыть, — он.нна в.ведь не п.поела… у меня так м…много молока, мне больно… где… где мой ребенок… — Если Вам больно я позову врача, — невозмутимо ответила горничная, повторяя эту фразу едва ли не в сотый раз, — пожалуйста, поешьте. Нана всхлипнула, она опустила голову в подушку и начала натужно рыдать, ее пальцы тряслись, а в голове была звенящая пустота. После родов не прошло и недели, японка отказывалась от еды, кричала, плакала, ненавидела себя за потерю дочери. Нана засыхала и блекла на глазах, она не смогла дать мужу первенца сына, а теперь не будет даже дочери. Нана не верила в ее смерть, но для этих людей крики и угрозы слабой японки были схожи с жужжанием мухи. Она так и не увидела свою собственную плоть и кровь. — О боже… — послышался слабый скрип двери, а затем презрительный девичий голос, — поешьте, сегодня вечером ваш муж заберет вас в свой замок на берегу океана, и вы продолжите плодиться, у вас будет еще много деток — на губах девушки растянулась неестественная улыбка, она вздернула подбородок и подошла ближе к японке. Нана задрожала, глядя на незнакомку, что была немногим младше ее. Девушка казалась смутно знакомой, да и ее глаза очень уж пугали. — Как ты смеешь так говорить со мной! — возмущённый крик был слишком слабым и хриплым из-за усталости, Савада воспитывалась как госпожа и редко встречала кого-то, кто был готов оспорить ее превосходство, а после удачного замужества уверенность в статусе лишь возросла. Для финального шага не хватало лишь сына. Девушка жестом попросила испуганную горничную уйти прочь. Колетт подошла поближе и присела на край кровати, чувствуя, как ее спину прожигает взгляд жены внешнего советника. Маленькая и хрупкая с обвислым животом после родов и красным от слез и криков лицом. Кажется, ей лет девятнадцать. Одногодка ее старшей сестры Розалии. — Ты… — Не переходи на «ты», — прервала ее Савада, голос был совсем не властный, это больше напоминало ласковую просьбу, несмотря на то что Нана явно пыталась приказывать. — Вы уже восстановились? Если вам лучше я распоряжусь принести к вам вашего сына. — Ха? — Нана замерла, посмотрев на говорившую как на сумасшедшую, — у меня дочь! Принесите мне мою дочь! — она закричала, сжав пальцами белоснежное одеяло, и в тот же миг замерла, скрючившись под насмешливым взглядом рыбьих глаз Колетт. — Это сын, здоровый мальчик. — Но узи… — … соврало, — продолжила ее фразу Колетт, — если так переживаешь, позже попроси муженька сделать тест ДНК, ты здесь еще на несколько часов. — Но… сын? — голос Наны дрогнул, она опять была на грани слез, пальцы беспокойно мяли ткань в руках, — н-неси мое дитя, — Нана решила сначала посмотреть на «сына», но мысль о том, что ее ребенок мальчик наполняла жизнью потухшие глаза женщины. Савада даже не спросила кто такая эта незнакомка. Колетт слегка улыбнулась и направилась к двери, на пороге ее уже ждала высокая и крепкая женщина в деловом костюме с младенцем на руках. — Агата, не томи мать, — самоуверенным голос произнесла Колетт, боковым зрением наблюдая как дрожит в возбуждении жена внешнего советника при приближении Агаты с ребенком, что даже будучи таким маленьким очень напоминал Емитцу. Колетт захотела засмеяться в голос, нет, ну где вы еще увидите, чтобы жена так радовалась бастарду мужа. Нана схватила ребенка и прижала к себе, она больше не обращала внимания ни на Колетт, ни на Агату, впившись взглядом в малыша, словно дикий коршун. — Пошли, Агата, не будем мешать воссоединению матери и сына, — равнодушно бросила Колетт, выйдя из комнаты пленницы, радостная мать и глазом не повела, зачаровано прижимая к себе ребенка. Выйдя в коридор Колетт обессилено прижалась к стене. Как же она была зла. Еще вчера все было хорошо, она могла пользоваться властью Вонголы и ее людьми. И сотрудничай она дальше с Внешним Советником семья Торрегросса беспрепятственно двигалась бы вверх под ее началом. Но черт, ее бестолковый брат решил сбежать и прихватить с собой долбаного золотого младенца. Колетт устало вздохнула и покачала головой. Она надеялась, что дочь Савады жива. Ей стоило убить Кристоффа вместе с отцом, и зачем только пожалела. Она была уверена, что трусливый брат сделает все так как ему скажут, и Колетт получит власть, оставив при себе семью и немного совести. Конечно, девушка была готова убить идиота, если тот побежит спасать отца, но… Критофф удивил ее. Он плюнул на отца и принял очередное тупое решение. Сбежал с сыном и племянницей прихватив с собой маленькую бомбу с замедленным действием. Догнать так и не удалось, прошло более шести часов… Девушка ясно осознавала, что потеря ребенка — значит потеря союза с Вонголой. Внешний Советник будет в ярости, да и не только он. Поскольку семья Торрегросса не сможет предоставить тело девочки их будут обвинять или в похищении, или в торговле детьми с Эстранео, ведь их семья уже уличалась в связях с этими психами. Так как Емитцу знает о Мукоро создать иллюзию трупа тоже не получится. К счастью, никто кроме нее, Емитцу, персонала их семьи и людей, которых приставил Савада, не знают, что родилась дочь. Все, что известно массе — узи показало девочку. Но это мелочи, ведь узи может и лгать, а ребенок действительно от Емитцу. Но не от Наны. Маленький милый бастард. В идеале Емитцу промолчит, ведь правда не только ранит Нану, но и накалит до предела отношения с японской мафией. Колетт не верила в то, что Внешний Советник забудет ради чего он вступил в брак. Также девушка решила не скрывать смерть отца, обвинив в убийстве брата, а еще она свалит на брата вину в конфликте с Вонголой, хоть это и не совсем ложь, и в похищении жены Внешнего Советника. В этой версии ее отец будет доверчивым стариком, который передал власть сыну, а затем был им предан. Она же будет героиней, которая хочет лишь отомстить за смерть отца и убрать беспорядки за братом. — Отличный план, надежный как швейцарские часы… — Колетт прикусила щеку, почувствовав вкус крови. Емитцу может и наплевать на проблемы с японской мафией поддавшись эмоциям, а даже если он сыграет в этом спектакле Колетт станет его личным врагом. Более того, бастарду Емитцу уже шесть месяцев, к счастью у Колетт есть Мукоро, но… иллюзию нужно обновлять раз месяц. После года разница будет не так заметна, и больше не будет нужды в иллюзиях. Но вот пока что… Не говоря уже о том, что возможно она не сможет контролировать слухи, или Емитцу вовремя подсуетится и вмешается в эту информационную войну. А ведь раньше ей просто нужно было разыграть выкидыш и передать ребенка Емитцу, обо всем остальном Савада позаботился бы сам. Чертов Кристофф. Бесполезный мямля. У него нет связей, о которых она бы не знала, да и денег наличными тоже немного, а если он воспользуется картой — его в секунду поймают. Но много небольших ценных вещей пропали, Колетт послала своих людей в ломбарды и рынки, также они мониторят аэропорт, вокзалы и порты. Пока ничего. Все его друзья и знакомые уже проверены, для них она ищет убийцу отца. Колетт не могла поверить, что шесть часов ищет придурка с тремя маленькими детьми на руках. Он же ничего не умеет! Бесполезный рохля! — Который поставил меня в такое положение… Колетт за эти дни влюбилась во власть Вонголы, и не хотела ее терять. Кто бы знал, что ее благосклонность к этому дерьму поставит семью Торрегросса в такое положение. — Госпожа, а как же мать ребенка? — подала голос Агата, — Она сейчас в темнице под поместьем, говорит, что не хочет денег и требует своего сына. — Тц, — Колетт махнула рукой, — убей ее, на сегодня с меня хватит бесед с подстилками Емитсу. — Да, Госпожа, — кивнула Агата без единой эмоции на лице. — Через три часа последние переговоры с Вонголой, пора заканчивать приготовления.

***

— За все это время ты ни разу не заплакала… — протянул Кристофф, его голос был хриплым и спокойным, но мрачные и слегка покрасневшие глаза выдавали душевное состояние юноши, — ты казалась мне той еще истеричкой. Парень сидел на полу, опираясь всем телом на старенькую кровать у стены где с трудом помещались три маленьких ребенка. Его мысли разбегались, а живот болел от волнения. Беспокойство за себя и скорбь по отцу сдавливали виски. Возможно, он почувствовал бы себя лучше, если бы знал о проблемах сестры, но смутные догадки о неприятностях причиной которых был он уже давно перестали удовлетворять. Ну вот он украл одну из претендентов на трон Вонголы. И что он хочет этим добиться? Взбесить Колетт? Как мелочно, особенно если учитывать, что пострадает не только его сестра, а вся семья Торрегросс. Как бы бездушна и жадна не была Колетт, она как минимум знала, чего хотела и всегда добивалась успеха во всем. То, что она сделала с их отцом — чудовищно, но это было на благо семьи. Хорошо подумав, Кристофф счел себя недостойным осуждать ее. Он ведь вообще ничего не сделал. Кристофф никогда ничего не делал. — Кроме тебя… я сделал тебя… — он перевел взгляд на спящего Леонардо, мальчик мирно посапывал, уткнувшись носом в грязно-желтую подушку. Кристоффу было стыдно приводить своего сына и племянницу в эту забытую богом дыру. В существование такого места кто-то вроде богатенького Кристоффа мог никогда и не узнать, но два года назад он помогал Розалии сбежать из-под венца, и в поисках временного убежища они наткнулись на своеобразный приют для сбежавших от тиранов жен или девушек из неблагополучных семей. Беззаботный Кристофф и нежная Розалия были особенно близкими, поистине два бесполезных аутсайдера. Так как семья Торрегросса и семья Ревади, с которыми отец заключил брачный контракт, прочесывали Сицилию как сумасшедшие в поисках Розалии, им пришлось воспользоваться этим приютом дабы залечь на дно. Розалия проводила время с сбежавшими женами, а Кристофф запутывал следы. Теперь черед Кристоффа спуститься на дно. Он прибежал сюда в грязном и изодранном костюме горничной, с париком на голове и тремя детьми. Выдал себя за женщину, получил горячий ужин и комнату. Кристофф первый раз в жизни радовался своему хрупкому телосложению. Он назвал себя Керол, а детей выдал за своих. К счастью Луна была слишком испугана и не назвала его дядей при всех. По легенде он убил своего мужа, когда тот пьяный пытался убить их детей и сбежал. Кристофф сказал, что его «муж» был богатеньким, оттуда и дорогие безделушки. Кристофф перед побегом успел украсть немного вещей, но куда с ними идти и сколько те стоят понятия не имел. Близких друзей у парня тоже не было, а просто знакомые наверняка уже проверенные Колетт. Здесь его точно искать не будут, к тому же хозяйка сего «заведения» забрала все украденные из поместья ценности и пообещала помочь с поддельными документами. И вот он здесь. Подвальное помещение полуразвалившегося дома в переулке недалеко от борделя. Кристофф перевел взгляд на бодрствующую дочь Емитсу. Девочка постоянно двигала ртом, словно пыталась говорить, а еще плакала, хоть и без звука. — Твоего папочку хватил бы инфаркт, узнай где ты… терки Вонголы с небольшой семьей Торрегросса приковало множество взглядов, уверен, скоро тут и там будут ходить слухи о пропавшей дочери Емитсу. Девочка нахмурилась и протянула к нему руки, Кристофф даже прыснул от смеха, ему на минуту показалось, что маленький ребенок понял каждое сказанное ним слово. Былая злость на девочку ушла, он устало поднял глаза вверх. Младенец не виноват в смерти его отца, дон Торрегросса умер потому что не признавал свою дочь в качестве наследницы. Дитя Емитсу как и война с Вонголой лишь дали возможность Колетт взять то, чего она так желала. Если бы Кристофф выполнял свои обязанности наследника… а Розалия скрепила браком их союз с семьей Ревади… Все могло бы быть по-другому. — Кхк… — Кристофф вздрогнул от странного звука, исходившего от дочери Емитцу, словно та утратила возможность кричать и прилагала все силы мира ради хоть какого-то звука. — Тц, ну только не говори что ты заболела! — Кристофф не хотел заниматься проблемами чужого для себя ребенка, да и кроме того он уже решил для себя продать девчонку в Эстранео, они-то точно заинтересуются потомком примо и не сдадут его местонахождение, дабы сохранить в тайне эксперименты над дочерью Емитцу. Звучит ужасно, но ему нужны деньги, чтобы убежать с Лео и Луной подальше получив поддельные документы. Нельзя оставаться в Сицилии. Кристофф решил или бежать к Розалии, или к биологической матери Лео. Дочь Емитцу жалко, но… иногда приходится идти на жертвы, она же не умрет, да и не будут же они жестоки к подобному экземпляру. Не так и много потомков Примо ходят по миру. Неожиданно в дверь постучали. Кристофф вздрогнул от неожиданности, взгляд невольно упал обратно на младенца с удивительно красивым фарфоровым личиком, при виде которого сложно не улыбаться. — Кэрол, ты спишь? — голос принадлежал немолодой даме. — Нет, входи, — по привычке приказал Кристофф, но быстро осекся, продолжив говорить более плавно и мягко, дабы голос казался женственнее, — вы что-то хотели, сеньора? С большим трудом дверь отворилась. Она была старой, но очень прочной, и так просто ее не откроешь. В небольшую комнатушку размером с гардероб Кристоффа медленно вошла высокая и сухая как треска женщина лет пятидесяти на вид с пучком седых волос и темно-синем поношенном платье с серой накидкой, на руках она держала плетеную корзину. Кристофф вспомнил ее, она стояла рядом с владелицей сего «заведения», когда он пришел искать тут укрытие. — Сеньорита я, — с улыбкой ответила женщина, она медленно подошла к Кристоффу и присела рядом, положив корзинку на пол, — давно уже не замужем. Больно уж хорошенькие у тебя ребятишки. Хоть она и сказала «ребятишки», но ее взгляд был прикован к третьей наследнице на пост Вонголы. Кристоффу хотелось покачать головой, а ведь если бы все прошло как нужно, если бы не было бы похищения, кто-то вроде этой женщины из трущоб даже прядь волос этой золотой мялявки не увидел бы. — В отца, — сухо ответил Кристофф, он едва сдерживал желание отсесть подальше, от сеньориты воняло чем-то кислым. — Меня зовут Дебора, — женщина перевела тему, скорее всего она постеснялась упоминать отца детей. Ну хоть что-то, — у тебя так много деток, покорми их, и сама поешь, Энни через неделю закончит с документами, сегодня спи, завтра дадим тебе работу. — Через неделю! — вскрикнул Кристофф, получилось излишне грубо как для девушки, Луна беспокойно заворочалась, но, к счастью, не проснулась. — Через неделю, — сухо кивнула женщина, — и это еще очень быстро, будь благодарна, на дно корзинки я одежку положила, переоденься, ибо срамно так ходить, вся рваная и грязная, а ведь ты женщина и мать. — Д…да, — блуждающий взгляд Кристоффа опять наткнулся на дочь Емитцу, та казалась сосредоточенной и не отводила своих янтарных глаз от женщины. — Я пойду, Мэри скажу пусть водицы в ведре и тряпку принесет, омоешься, и пусть расчёску достанет, во кубло у тебя! Кристоффа немного передергивало от ее манеры говорить. К счастью та сразу встала и ушла. Юноша вздохнул с облегчением. Некоторое время он раздумывал во что вляпался, и не поздно ли уйти к Колетт обратно, но… дело сделано, он должен понести ответственность за свое решение, возможно это позволит сохранить хоть каплю достоинства. Да и жить с сестрой в поместье Торрегросс, делая вид что ничего не случилось? Нет, он никогда не забудет, как улыбалась Колетт, пока он обнимал труп их старика. Пусть он и принял решение не осуждать ее, но называть ее сестренкой и есть с ней за одним столом желание не возникало, как и позволять ей выигрывать дальше. — Почему она вообще не в Вендикаре! Предательница и отцеубийца! Кристофф почувствовал копошение позади себя. Малышка размахивала руками и ногами, ее глаза в который раз налились слезами. — Ты голодная? — она давно ела, странно, раньше она кричала на всю Сицилию, когда ее что-то не устраивало, — черт, ты и правда больная? После этих слов младенец возобновил активность, словно она пыталась что-то сказать. — Ха? Ты объявила мне забастовку? — фыркнул Кристофф, с удовлетворением найдя в подаренной корзинке бутылочку с прохладным молоком, — итак… Ребенок перед ним был маленьким нежным и хрупким, она отличалась от уже окрепшего годовалого Леонардо. К тому же Лео никогда не был его проблемой. Он был проблемой слуг и отца. — Теперь нет ни слуг, ни отца… Кристофф взял ее на руки. От нее приятно пахло молоком, и Кристофф ужаснулся мысли, что его трое детей впитают смрад трущоб. Совсем еще слабые пальцы ребёнка в его руках схватили прядку от парика. Кристофф почувствовал, что близок к очередной ошибке, о которой будет жалеть всю жизнь.