Рождество, в которое ничего, совершенно ничего не случилось

— Это то что я думаю? — подозрительно прищуривается Кэсси. — Или ты просто рад меня видеть? Слегка смущенно Тим трет шелушащийся от солнца и ветра нос. Между волейболом и серфингом она ощутила что-то твердое в его пляжных шортах, когда он наклонился чтоб намазать солнцезащитным кремом ее спину. Не то чтобы Кэсси нуждалась в креме, но это приятный процесс. Для обоих. Шумит рядом лазурное, теплое море Гаваев, они безмятежно валяются на белом песке в окружении шумных и веселых гражданских, тут и там продают ароматные цветочные ожерелья и играет тягучая местная музыка. Это странное Рождество, которое они заслужили хоть на один денек. И смартфоны они сегодня обещали друг другу оставить в номере. Сунув руку поглубже в карман его шорт, Кэсси извлекает на свет чертов запрещенный девайс. Над пляжем нависает гроза. Над Тимом тоже. — Мы же договаривались, Тимоти Джексон Дрейк, — приподнявшись на шезлонге, мрачно сводит она брови на переносице. — Меня что ли не тянет попереписываться с девчонками и Дианой? Или накидать рождественских фото в Инсту? Тим виновато бубнит: — Это же просто звонилка. Кнопочная. — А то я не знаю что ты и с кнопочной звонилкой запросто хакнешь сервера какого-нибудь АНБ, едва я отвернусь. Без отрыва от сока со льдом. Он выглядит одновременно виновато и польщенно, и от этого еще более мило, так что на мгновение Кэсси забывает что злилась. Но они действительно обещали хоть один единственный день в году посвятить только друг другу, забыть про Аутсайдеров, про Лигу, про Диану и злую большую Мышь… И вот. — Прости, Кэсси. — Тим утыкается подбородком в ее горячие, испачканные песком коленки, — Мне… Мне просто неспокойно без связи. Как будто что-то обязательно случится, стоит на минуту отвлечься... Это и правда как паранойя. — он огорченно вскидывает на нее глаза, он выглядит усталым и задерганным, он обычно не расстается с кучей девайсов, смартфонов и передатчиков, а это… Одна дурацкая звонилка. Это все-таки Рождество, и она не хочет злиться и ссориться на Рождество. Кэсси сжимает руку чуть сильнее и обломки телефона падают на песок. — Ну что мне сделать чтоб ты меня простила? Хочешь мороженого? Или сходим куда-нибудь? — старательно перебирает Тим. — Ну что мне сделать, скажи? Все что угодно, только не лимбо, пожалуйста. Ненавижу лимбо. В поисках чего-нибудь эдакого Кэсси вертит головой по сторонам: цветы вместо венков из остролиста и омелы, юбки из шуршащей соломы, загорелые смешливые люди — Рождеством, к которому они привыкли дома, здесь и не пахнет. Нет ни снега, ни Санты. Внезапная идея кажется ей хорошей. С ухмылкой она быстро шепчет что-то ему на ухо, почти касаясь губами. — Нет, Кэсси, — тихо стонет Тим. — Только не это. Лучше уже лимбо. Сможешь даже заснять это и хранить до конца дней как напоминание о моем позоре. Кэсси весело и оживленно мотает головой, так что светлые волосы рассыпаются по голым плечам. На мгновение он отвлекается, засматривается… Улыбается ей. Вздыхает и соглашается. Вечером пляж переполняется людьми еще гуще — смех, веселые детские крики, болтовня, кто-то прячет пиво от полицейских. Сменив купальник на джинсы и майку, Кэсси пристраивается у воды и ждет, пока волны лижут остывший без солнца берег. Сначала линия горизонта чиста и темна. А потом откуда-то из волн возникает серфер в красном. Ловко причалив на доске, он раздает конфеты и сладости из своего водонепроницаемого мешка, смеется, довольно неубедительно изображая басовитый хохот Санта-Клауса, поздравляет всех с Рождеством. На нем красно-белый колпак — почти даже не мокрый, окладистая белая борода… И ярко-красные шорты, прилипшие от воды к телу. Сначала Кэсси беззаботно смеется, шалость, кажется, удалась. Но какого черта он выглядит как стриптизер в костюме пляжного Санты? Почему вместо милых детей за конфетами тянутся девчонки в бикини и даже без? И почему вон та рыжая пытается облапать его за зад? Впрочем, эти красные шорты… Тим красивый, даже в дурацком колпаке и с бородой красивый, даже если она помнит его шрамы наизусть, хотя самые неприглядные им пришлось замазать как следует водостойким гримом. Спустя минуту Кэсси уже в бешенстве, и идея уже не кажется ей хорошей как в начале. Когда какая-то наглая блондинка уже пытается написать ему на ладони свой номер телефона, терпение ее лопается. Перекинув пляжную сумку через плечо, Кэсси толкается от рассыпчатого песка, взмывает в воздух, хватает Тима подмышки и спустя минуту они уже летят над темной поверхностью океана, там и тут расцвеченной пятнами яхт. — Ты мой Санта, — обиженно ворчит она ему на ухо, закладывая вираж чтоб не столкнуться в воздухе с большим альбатросом. — Только мой. Тим беззаботно висит в ее крепких руках. Дурацкая борода срывается и остается колыхаться в волнах. — А ты Гринч, похититель Рождества. — А я тебя сейчас в море сброшу. Оба вдруг смеются, задыхаясь свежим, соленым воздухом. Покружив немного, Кэсси находит уединенное место на склоне горы с классным видом, и едва ноги касаются каменистой земли они с Тимом почему-то целуются, долго и с упоением, и даже не замечают, когда над океаном начинают взрываться цветные снопы рождественских фейерверков. Что-то твердое снова упирается ей в бедро. — Ты все-таки рад меня видеть? Фыркнув, Тим достает из кармана шорт ее любимый шоколадный батончик. — Всегда рад, — с немного неловкой улыбкой он водружает ей на макушку чудом не слетевший колпак с белой опушкой. — С Рождеством, Кэсси. В дурацком колпаке, вдалеке от снега, омелы и падуба Кэсси вдруг ощущает себя в эпицентре праздника. Мелочные обиды без труда забываются в Рождество. За последние годы им пришлось научиться и худшее забывать — но сегодня они все еще вместе, все еще счастливы. И не вспоминают о смартфонах.