Двадцать девятое декабря. Утро…
Москва…
Во что бы то ни стало, Марго решила вернуть к жизни Елену Александровну, а уж если Жданова во что-то упиралась рогом, то можно было не сомневаться, что она обязательно выполнит задуманное, пусть и насильно. Так было с женитьбой Андрея, когда мать взяла абсолютно сломленного и раздавленного сына под руку и привела в ЗАГС, так же было и с разводом, стоило ей осознать, что брак ее сына, это катастрофа для обоих молодоженов, что спать с женой ее сын никогда не будет, а стало быть и наследников ей не дождаться. И, как Кира не сопротивлялась, Марго устроила им развод всего за пару часов, правда при этом лишилась пяти процентов акций «Zimaletto», подарив их невестке в качестве отступного, о чем впоследствии пожалела не раз. Но это же Маргарита Рудольфовна, уж если она что-то решила… На очередном Совете директоров Киру поджидал большой сюрприз, когда оказалось, что у Воропаевых не просто нет контрольного пакета, но и доля их значительно уменьшилась. Как? Очень просто! Сашка, брат бывшей невестки проигрался в казино, вот Марго его и выручила, увеличив при этом пакет акций Ждановых на десять процентов. Ох, что-то мы очень далеко отошли от темы, пора возвращаться. Хотя… нам же надо было понять, кто такая Марго и откуда взялись лишние пять процентов акций в активе Ждановых.Двадцать восьмое декабря. Поздний вечер…
— Леночка, собирайся, мы сейчас едем к нам, — тоном, не допускающим возражений, заявила Маргарита, как только они выпили по чашке чая. — Как к вам? Зачем? Почему? Нет-нет, я никуда не поеду. Да мне и ехать-то не в чем, прежняя одежда не налезает, а новой я не покупала. Как-то ни к чему мне были обновки. — Да и нам ни к чему твои обновки, так что можешь не кокетничать. Собирайся. — Зачем? Нет-нет, я никуда не поеду. Елена оказалась не менее упрямой, чем сама Жданова, но гораздо более простодушной. — Нам нужна твоя помощь, Леночка, — выбрав единственно верный на данный момент метод воздействия, Марго упорно шла к цели. — Мы все, и я, и Андрей, и Павел, и ты страшно виноваты перед Катюшей и Юленькой. Нужно исправлять наши ошибки, а кто знает Катю лучше, чем ты? Никто! Кто может нам помочь избежать новых ошибок? Только ты, Леночка. Так что ты, уж пожалуйста, нам помоги. Да и себе тоже. Андрей диву давался, не понимая, как мама могла так безошибочно угадать на какую точку Елены Александровны надавить, чтобы обезоружить. Все верно, прежняя Пушкарева-старшая не успевала услышать: «помоги», как бросалась спасать, прикрывая своей грудью, вот Марго и воззвала к ней, к прежней. — Я привез видео с Катиного дня рождения, — на всякий случай добавил Жданов-младший, чтобы дополнительно стимулировать будущую тещу поехать к родителям. — Мы сможем его посмотреть вместе. И она сдалась! Уж не знаю, что победило, просьба о помощи или желание увидеть дочку и внучку хотя бы в записи, но Елена Александровна сдалась, поехала к Ждановым. И почти всю ночь по кругу смотрела видео и плакала, и смеялась, и снова плакала. А, проснувшись, почувствовала, что избавилась от огромной тупой иглы, засевшей в сердце в день смерти мужа и не дававшей ей свободно вздохнуть.Двадцать девятое декабря. Утро…
Марго проснулась от одуряющего аромата сдобной выпечки, корицы и только что смолотого кофе. Павла будить не стала, он так по-доброму улыбался, прижав щекой фотографию Юленьки, видно и во сне не мог с ней расстаться, что не стоило торопить его вернуться в реальность с ее хлопотами и заботами, быстренько приняла душ, набросила халат и поспешила на кухню. — Доброе утро, — приветствовала она всех, чмокнула сына в щеку и обратилась к Елене: — Как спалось? — Замечательно. Ты уж прости, что я тут похозяйничала. — Мммм, — простонала Марго, откусив чуть ли не половину рогалика. — Сто лет не ела такой вкуснятины, во рту тает. Лен, уж не вздумала ли ты отбить у меня мужа? Пашка проснется, попробует твою выпечку и уйдет к тебе, — расхохоталась она и тут же, не давая Пушкаревой опомниться, сказала как бы между прочим: — Сейчас позавтракаем, Павел с Андреем займутся делами, а мы с тобой будем приводить себя в порядок, будем делать Юленьке красивых бабушек. Через час придет стилист, а потом нам привезут новые вещи. Она не спрашивала, хочет ли Елена заняться собой, просто поставила ее пред фактом, и все. При этом сделала это тактично, сказав «нам», а не «тебе». Мол, нам обеим нужно хорошо выглядеть. — Ты что удумала? — попыталась возразить Елена Александровна, но услышана не была, собеседники уже перешли на другую тему. — Я очень боюсь, — грустно сказал Андрей, ни к кому конкретно не обращаясь, — что Катя мне не поверит. Решит, что мне от нее что-то нужно, и я не сумею ее переубедить. — Что за ерунда, что тебе может быть от нее нужно? — резко спросила Маргарита. — Мама, вспомни, что я рассказывал. Катюша вполне может подумать, что я хочу у нее забрать Юленьку… — Или, — перебила Пушкарева, — что вы опасаетесь за «Zimaletto». — А это тут каким боком? — удивилась Жданова. — Точно! — Андрей даже побледнел. — Она же думает, что я в прошлый раз… — он запнулся, но, подумав секунду, решил быть с потенциальной тещей откровенным до конца. — Катя думает, и не без основания, что я соблазнил ее ради компании. — Ты действительно соблазнил мою дочь ради… ради, — в глазах Елены показались слезы. — Я же тебе говорила, что мы все перед ней виноваты. Прошлого не вернешь, надо думать, как исправлять сделанное, а не тешить обиды, согласна? — Да, я поступил, как свинья, даже хуже, и я заслужил любую кару. Меня оправдывает только одно — я полюбил вашу дочь, и сейчас люблю. И ее, и Юлиану. Если она меня не простит, я вообще не знаю, как дальше жить. — Так каким боком здесь «Zimaletto»? — вернула Марго разговор на круги своя. — Как каким? — удивился Андрей. — У Катеньки наследница растет. Если я один раз мог играть с ней, опасаясь за компанию, значит, я и теперь, узнав, что у меня растет дочь, могу испугаться, втереться к ней в доверие, опять влюбить в себя и заставить подписать какую-нибудь бумагу об отказе от претензий на акции. Она может так подумать, у нее есть это право, я полный подонок в ее глазах. Его затрясло, он обхватил себя руками и отвернулся к окну, чтобы никто не увидел его состояния. Марго подошла к сыну, обняла его со спины и прислонилась головой к его плечу, не зная, как помочь своему такому взрослому и такому запутавшемуся чаду. Но вот проблеск какой-то шальной мысли мелькнул в ее глазах, она потрясла головой и рассмеялась. — Мам, ты чего? — опешил Андрей. — А мы лишим Катю шанса даже подумать о корысти с твоей стороны. — Как это? — в два голоса спросили Елена и Палыч. — Очень просто. Андрюша, буди отца, есть дело.Двадцать восьмое декабря. Вечер…
Санкт-Петербург…
Катюша вошла, раскрасневшаяся от мороза, но Ирина Игнатьевна обратила внимание не на щеки, а на глаза своей девочки. Они были живыми, ясными, словно Катенька очнулась от долгой спячки и начала жить. Прежде такой взгляд у нее был только когда она смотрела на Юленьку. — Ужинать будешь, Катюша. — Буду, я голодна, как… — Как бродячий пес, — подхватила Юлиана, — которого мы еще не успели накормить. Правильно? — Правильно, солнышко, — Катя подхватила дочку на руки, покружила ее и чмокнула в нос. — А ты со мной перекусишь? — Нет, я уже ела. Пусти меня, я пойду к себе. Мне Снеговик подарил очень красивую куклу, пойду играть, — и тихо, чтобы мама не услышала и не рассердилась, добавила, — это папа ему передал. — Ириша, вы снова балуете Юльку. Зачем вы тратились, разве мало у нее кукол? Да еще придумали какого-то Снеговика. Она же потом… — Садись за стол, — перебила няня, — и рассказывай, что у тебя случилось. — С чего вы взяли, что у меня что-то случилось? Хотя, вы правы. Случилось! И за это я должна вас поблагодарить, Ирина Игнатьевна. Вы просто Ангел-хранитель для нас с Юлькой…