В пяти километрах от кафе «Beggroff Bakery». Время примерно то же…
Катя задумалась, но совсем ненадолго. В конце концов, почему бы и нет, почему бы не встретиться? Ей вчера рядом с Леней было уютно. Он спокойный, надежный, нескучный и теплый, он любит детей, на каждый праздник и день рождения Юленьки всегда пытался передать ей какой-нибудь подарок. Нет, она совершенно не видела повода отказываться от свидания. Тем более, что он не наглый, да и целуется хорошо. От последнего доводя Катюша в миг покраснела и тут же выдала: — Я позвоню Ирочке, а потом сообщу о своем решении. Хорошо? — Спасибо, что не лишила надежды. — Леонид тепло улыбнулся, слегка сжал руку Кати. — А что Юленька любит? — Ты о чем? — Ну, цирк, или каток, или… Что ей интересно? — Арбузы любит, — нервно хохотнула Катя. — Пожалуйста, не беги впереди паровоза. Я вначале позвоню, а уж если мы пойдем с Юлькой, она сама скажет, куда ей хочется пойти, и хочется ли вообще. — Ты права, извини. Просто я бы хотел, чтобы вам обеим было интересно и весело, а про арбузы я подумаю, — и ушел в курилку. Это было приятно, впервые мужчине хотелось, чтобы ей было хорошо. И ей, и ее ребенку. Не раздумывая больше ни секунды, Катюша набрала номер Ирочки.Тридцатое декабря. Время то же. Кафе «Beggroff Bakery»…
В кафе, меж тем, бурлили Шекспировские страсти. Как ни странно, но скандал устроила, хорошо разогрела его на большом огне и довела до кипения не кто иная, как Ирина Игнатьевна. Пока Ромка, пораженный улыбкой бывшего друга, двумя руками тряс руку Андрея, словно не веря, что удостоился рукопожатия, няня несколько настороженно рассматривала обоих, а затем она очень внимательно вслушивалась в их диалог. До поры до времени вслушивалась… — Значит, женился? — спросил Жданов, заметив кольцо на правой руке Романа. — А… — неопределенно махнул тот рукой. — Официально женат, но давно не живем вместе. — Дети есть? — Да, сын. Только вижусь я с ним не часто, почти совсем не вижусь, — с такой болью ответил Малина, что Андрей опешил. А впереди его ждало уж и вовсе немыслимое… Роман Дмитриевич Малиновский, некогда балагур, острослов и бабник, изобретатель немыслимых планов и авантюрист, шутник, заводила и оптимист нелепо скривил лицо и громко протяжно всхлипнул: — Андрей, ты прости меня, идиота. Я ведь ничего тогда не понимал в жизни. Ничего. Я искренне верил, что забочусь о тебе, о твоем благе и сво… Вот тут скандал и случился. И начала его, как мы уже говорили, Ирина Игнатьевна. — Андрей Палыч, — воскликнула она, ничуть не смущаясь, что перебила при этом Малиновского, — уж не тот ли это паразит, который писал инструкцию рядовому Жданову? — А вы откуда знаете? — задал Ромка самый нелепый из всех возможных вопросов. — Пазл у меня сложился, — гневно ответила она и зашипела: — И ты ему еще руку жмешь? Мне все ясно, — стараясь протиснуться между столом и стеной, чтобы не пришлось проходить мимо парней, и не дай Бог о них не испачкаться, рассержено заявила женщина Андрею. — Права была Катюша, что даже слышать о тебе не хотела. А я… Ох, дура я дура, зачем только написала тебе о Юленьке? Недаром говорят: «скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты». — Ирина Игнатьевна, погодите. Постойте, давайте поговорим. Ну, пожалуйста. — Жданов попытался остановить няню, придержав за рукав, но она разошлась не на шутку. — Не прикасайся ко мне, я буду кричать, — тоненько взвизгнула Ирина и почти бегом, чего никак нельзя было ожидать в ее возрасте, бросилась к двери. — Можешь считать, что мы расторгли договор, — крикнула она уже от порога. — Я снова тебе что-то испортил? Я сейчас все исправлю, вот увидишь, — и, не успел Андрей глазом моргнуть, как Ромка выскочил из кафе вслед за Ириной Игнатьевной. Жданов внутренне содрогнулся, представив, что еще может учудить Ромка, и тоже дернулся к выходу, но его задержал официант, потребовав расплатиться, а потом уже не было смысла куда-то бежать — балагуря и шутя, словно прежде, Малиновский вносил в двери кафе смущенную, зардевшуюся, вяло отбивающуюся от него старушку. — Представляешь, Андрей, — усадив няню на стул все за тот же столик, сказал Роман. — Я стоял перед этой дамой на коленях в самом оживленном месте Невского проспекта, я умолял ее поверить, что я раскаиваюсь, что я изменился, и это слышали посторонние люди, я уговаривал ее вернуться, это тоже граждане слышали, в конце концов, я два квартала нес ее на руках, плюнув на все приличия. Теперь, как честный человек, вы просто обязаны выйти за меня замуж, Ирина Игнатьевна. — Вот какой у тебя друг, Андрюша. Он весь в этом! — и, гордо повернув голову к балбесу, строго сказала: — Запомните, молодой человек, предлагать руку и сердце порядочной женщине прежде, чем разведешься с предыдущей женой, это моветон. А вы, как я слышала, еще женаты. — Она фыркнула не то сердито, не то пряча улыбку, а потом попросила, но таким тоном, словно приказала: — Закажите мне, пожалуйста, кофе, и пусть туда нальют пару капель коньяка, что-то я разнервничалась. Ну, идите, идите, Роман, заказывайте, я не намерена ждать официанта. — И тут же, как только Малиновский отошел, зашептала Андрею в ухо. — Я бы не простила и не вернулась, но он умирает. — Что? — Жданов дернулся и с испугом посмотрел на Иришу. — Он просил ничего тебе не говорить, но я должна была сказать, а ты делай вид, что ничего не знаешь. У него рак почек, последняя стадия, поэтому он такой опухший, ему жить осталось от силы месяц. Понял? — О, Господи! — простонал Андрей, и уже открыл было перекошенный от ужаса рот, чтобы что-то сказать, но тут подошел Ромка, и он усилием воли заставил себя проглотить слова и даже сделать бесстрастное лицо. — Ваш кофе, мадам, — Малиновский галантно поставил чашечку перед няней, присел и повернулся к Палычу, тот сразу опустил глаза, чтобы друг не увидел в них боль, и не понял, что няня все рассказала. — Что у тебя случилось, кому нужно объяснить, что он полез в чужой огород? Я краем уха слышал ваш разговор, но ничего не понял. Ирина Игнатьевна сказала, чтобы я не совался и близко, потому что речь идет о Кате Пушкаревой. Это правда? — Да. — И то, что ты все еще ее любишь, тоже правда? — Да. — И то, что она от тебя роди… — Малиновский словно захлебнулся своими словами, закашлялся, а когда поднял на Андрея глаза, в них были слезы. — У вас есть ребенок, девочка, но ты об этом даже не догадывался… Это тоже правда? — Да. — Мммм… — простонал Роман, как от зубной боли, бросил быстрый взгляд на Ирину, та, казалось, была поглощена лишь питьем шоколада, и он заговорил быстро, глотая слова, словно боялся, что его перебьют и он умрет, не успев раскаяться. — Прости, я очень прошу, прости. Я ведь знаю, как ты все эти годы жил, издалека следил за тобой, понимал, что ты не живешь, а доживаешь. И знаешь, мечтал найти тебе твою Катю. Вот, думал, найду ее, бухнусь в ноги, объясню, что ты ее давным-давно любишь, вымолю прощение и к тебе приведу. Где только не искал, всю Москву вдоль и поперек облазил, и не нашел. А когда у нее отец умер, я… Я такой идиот… Пошел к ее матери, та как услышала, кто я, стала кричать и плакать, обвинять нас с тобой в смерти Валерия Сергеевича. Я тогда вообще чуть с ума не сошел. — Малиновский судорожно вздохнул. — Андрей, прости. — Малина, хорош, хватит устраивать душевный стриптиз. Ты извинился, я принял твои извинения, и заканчивай с этим. — Поверь, — словно не слыша Жданова, продолжал говорить Роман, — жизнь сполна расплатилась со мной и за тебе, и за Катю, и за твою дочку. Знаешь, я ведь в ЗАГС пошел не по любви, а по залету, злился на Таню… ее Татьяна зовут… Злился, что она не сделала аборт, что меня захомутала. Смирился только когда на УЗИ увидел, как бьется сердце моего Андрюшки, но пить, гулять, менять баб еще чаще, чем раньше, не перестал. Правда Таня ничего об этом не знала, ну, или делала вид, что не знает. — Ты сына Андреем назвал? — отчего-то взволнованно спросил Жданов. — Да. Только я и его… предал. Представляешь, я был на родах, я держал на руках сына, я впервые понял, что такое ребенок, твой собственный ребенок… — Ромка резко замолчал и с тревогой взглянул на друга. — В общем, прямо из родильного зала я пошел обмывать ножки сыну. Обмыл… Очнулся через неделю, когда Таня с Андрюшей на руках стояла над нашей кроватью, в которой валялся я с очередной девкой. — Да я б тебя на месте кастрировала, паразит! — вскрикнула «занятая исключительно питьем шоколада», Ирина Игнатьевна. — Тебе повезло, что не я твоя жена, — и сделала глоток, отворачиваясь. — А она меня и кастрировала. Собрала все мои вещи, выставила за двери, и меня туда же пинком отправила. И ни видеть, ни слышать больше меня не хочет. С тех пор я сына вижу только тайно, то к детскому саду подойду, то у дома их караулю, смотрю издалека. И развод не даю, боюсь, что тогда уж точно потеряю Андрея. — А что ты хотел? — снова вмешалась Ирина. — Если ты отнял у женщины даже возможность делать вид, что она не знает, какой ты бабник, какая сволочь, чего другого ты мог от нее ждать? — Ничего не хотел, ничего не ждал, никого, кроме себя, не виню. Таня во всем была права, только я остался без сына. — Ромка уронил голову в руки и надолго замолчал. Андрей тревожно переглянулся с няней, она пересела на стул поближе к Малиновскому, и начала его гладить по голове. — Что ж вы такие глупые, мальчики? Что ж вы делаете со своими жизнями и с жизнями близких вам людей? А ты ей сказал, что умир… — Андрей, — резко встрепенулся Роман, перебивая женщину, хотя она и сама уже поняла, что сказала лишнее, он же просил ничего никому не рассказывать, — я очень хочу тебе помочь вернуть Катю. Пожалуйста, позволь мне тебе помочь, давай подумаем, как можно этого… как его? — Леонида, — Ирина тут же поняла о ком идет речь. — Да, Леонида. Давай подумаем, как его можно нейтрализовать. Мобильный в кармане у няни зазвонил так неожиданно, что вздрогнули все. — Да, алло! — откликнулась она, потом долго слушала, то кивая, то мотая головой, словно собеседник мог ее видеть. — Нет, Катя. И не проси… Потому что… Да? Между прочим, ты обещала сводить ее на елочный базар… Да-да! Новый год уже завтра… Да!.. Да, я не хочу ее утешать весь вечер… Нет. И пойти с ней я тоже не могу… И не надо на меня обижаться… А уж это как хочешь. — Она собралась на свидание? — с замирающим сердцем спросил Андрей. — Не просто собралась, она пойдет на свидание. Я не согласилась посидеть с Юленькой, так она пойдет вместе с ней. — С Юлианой? На свидание? Как это? — Жданов так растерялся, что начал хлопать руками по карманам в поисках сигарет, напрочь забыв, что он никогда не курил. — А вот так! Леня не против, он будет рад поближе познакомиться с девочкой. — Познакомиться с Юлькой? С моей Юлькой? — злость вернула Андрею способность соображать. — Во сколько у нее это чертово свидание? — Они пойдут на елочный базар? — заинтересовался Ромка. — Куда? Хотя и это неважно. Палыч, не переживай, я все придумал!..