***
За завтраком они поговорили о политике, и когда Фабрицио чуть позже спросил, как поживает его палец, Эрмаль не смог не ощутить теплого чувства, вновь разлившегося в груди. – Всё в порядке, как новенький. Вчера у меня действительно была самая лучшая медсестра, – ответил он, после чего его друг звонко рассмеялся. И это прозвучало, словно музыка. Чуть позже они прогулялись по окрестностям, а затем снова устроились в саду; погода действительно была прекрасной, чтобы сидеть в доме. Бицио протянул Эрмалю одну из своих гитар, и некоторое время они просто пели друг другу песни, которые нравились им обоим; иногда немного не в своей тональности, но всегда с большой радостью. На секунду младший подумал о том, чтобы начать играть одну из песен Фабрицио, поскольку они принадлежали к числу его любимых, но затем решил всё же этого не делать. И был счастлив, когда старший спросил, есть ли у его друга идеи для будущего альбома. – На днях я даже сочинил небольшую мелодию, если ты хочешь её послушать, – предположил мужчина, а затем изо всех сил постарался не обращать внимания на то, что волнение в глазах Фабрицио сделало с его сердцем. – О да, конечно, я был бы польщен, если бы ты сыграл её для меня, – ответил он, а затем слегка наклонился вперед на своем стуле; его глаза сосредоточенно смотрели на Эрмаля. Кудрявый взял гитару в руки и начал играть, его пальцы плясали по струнам, создавая мелодию, которую он придумал, сидя в том самом гостиничном номере с прекрасным видом на море. Он не пел под неё, хотя слова проносились у него в голове – они принадлежали музыке, и на середине песни он начал тихонько напевать в такт мелодии. Только после того, как последняя нота была сыграна, Эрмаль снова поднял голову. Моро по-прежнему не сводил глаз с музыканта, но сейчас младший не мог понять, что означает выражение глаз его друга. Это было что-то необычное. – Ну и что ты об этом думаешь? – спросил он через мгновение, и Фабрицио лишь улыбнулся ответ. – Мне очень понравилось, – тихо ответил он, но Мета уже чувствовал, что это далеко не всё, что он хотел бы сказать. И как раз в тот момент, когда он раздумывал, стоит ли ему спросить об этом Моро, у старшего зазвонил телефон. Мужчина вошёл в дом, чтобы ответить на звонок, и вернулся с чем-то мягким в руках. Младший удивленно взглянул на своего друга, когда тот протянул ему сверток, а затем улыбнулся, когда понял, что это был яркий свитер. – Я заметил чуть раньше, что поднялся ветер. Не хочу, чтобы ты замерз, – объяснил музыкант, немного запинаясь на своих словах. Это было невероятно мило, и Эрмаль на мгновение спрятал довольную улыбку под свитером, когда надевал его. – Большое спасибо. Кто тебе звонил? – О да, я всё равно хотел поговорить с тобой об этом. Это была Джада, дети находятся у неё на этой неделе, но завтра состоится важная встреча, поэтому она спросила меня, могут ли Либеро и Анита приехать сюда, и я надеюсь, что ты… – Может, мне стоит уйти? – спросил Эрмаль, и Фабрицио встретил его взгляд широко раскрытыми глазами. – Нет, я вообще-то хотел сказать, что, надеюсь, ты не будешь возражать, если мы проведём время все вместе. Я действительно не хочу, чтобы ты уходил, если только ты сам этого не захочешь. – Я бы с удовольствием провёл этот день с тобой и твоими детьми, – ответил младший, и лицо Моро просияло.***
Вечер вновь встретил их вопросом о том, что они будут есть на ужин, и Фабрицио предложил заказать суши. – Я не так часто их ем, потому что детям они не нравятся, но я действительно люблю их, что ты думаешь об этом? Мета согласился, и примерно через полчаса они сидели на террасе со небольшим пакетом суши, и, как только они открыли его, стало очевидно, что возникла небольшая загвоздка – в нём была упакована только одна пара палочек для еды. – Может, будем есть ими по очереди? – поинтересовался Эрмаль, с улыбкой доставая палочки. – Нет, все в порядке, бери их себе, а я могу использовать свои руки, – ответил Моро, на что младший только пожал плечами, и они принялись за еду. Пока Фабрицио внезапно не обнаружил перед своим лицом кусочек суши, заботливо протянутый Эрмалем с улыбкой, граничащей с нахальством. После секундного колебания старший открыл рот, позволив Мете скормить ему лакомство. После он так и не смог побороть мысль о том, что им следует чаще задумываться о японской еде…