– Поцелуй на ночь, – произнёс Мета, не отрывая взгляда от тёмных глаз друга.
Фабрицио открыл рот, снова закрыл его и сглотнул. Он смотрел на Эрмаля широко раскрытыми, растерянными глазами, и кудрявый пожалел, что не может взять свои слова обратно. Это была совсем не та реакция, на которую он надеялся, и, о боже, что если он просто разрушил их дружбу, что если…
– Эрмаль?
Старший положил руку на плечо миланца и заметил, что его друг дрожит. В его глазах было такое глубокое сожаление, и этого почти хватило, чтобы ответить на вопрос, который так и вертелся у Фабрицио на языке.
– Ты... ты хотел сказать, что это просто поцелуй на ночь, или ты, о, Эрмаль, пожалуйста, скажи мне, что ты...
– Я хотел бы целовать тебя на ночь и будить поцелуем каждое утро все последующие дни. Я… – младший глубоко вздохнул, прежде чем продолжить, – думаю, что влюбился в тебя по уши, Бицио.
При этих словах на лице Моро вспыхнула яркая улыбка, он убрал руку с плеча друга, мягко коснувшись его щеки.
– Я был бы очень рад сделать именно это, – прошептал Фабрицио и наклонился к мужчине.
Их первый поцелуй был всего-навсего коротким, нежным соприкосновением губ, и когда они отстранились друг от друга, Моро с усмешкой спросил.
– Так ты действительно чувствуешь то же самое?
Удивление в голосе Фабрицио, его радость заставили Эрмаля усмехнуться.
– Бабочки в моем животе заставляют меня чувствовать себя подростком каждый раз, когда я вижу тебя, каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, – признался он.
И при словах что-то в улыбке старшего изменилось, теперь это была почти довольная ухмылка. Он шагнул ближе к Эрмалю, зарывшись одной рукой в мягкие кудри.
– Ах, вот как?
Когда их губы встретились во второй раз, это было больше похоже на страстное желание, которое возникло между ними – губы изучали друг друга, языки встречались, Фабрицио теребил локоны младшего, руки Эрмаля скользнули под рубашку римлянина. Казалось, это длилось целую вечность, только они вдвоем терялись в ощущении, вкусе друг друга, и в то же время это было слишком быстро. Потребность дышать вынуждала завершить поцелуй слишком рано.
– Что же нам теперь делать? – тихо спросил Эрмаль, и ответ Фабрицио удивил его. Потому что Мета, безусловно, имел в виду их жизнь, большие вопросы – он просто обозначил, что любит Моро, и что он хотел бы провести с ним всю свою жизнь, а Фабри, похоже, совсем не возражал. И вот теперь они стояли здесь, они только что поцеловались, и, наконец, каждое прикосновение их губ было таким волнующим, словно возвращение домой.
Эрмаль был почти уверен, что это означает, что они теперь встречаются, так что стоит ли им рассказать об этом людям? Это было слишком рано, не так ли? А как насчет совместных прогулок, романтических ужинов в ресторане, цветов? Должны ли они сообщить об этом детям Бицио? Что бы это значило для их музыки, для их жизни?
– Как насчет того, чтобы посмотреть вторую часть «Властелин колец» и немного пообниматься?
Фабрицио с улыбкой прервал витающие мысли «друга», и младший не мог не влюбиться в этого потрясающего человека еще больше. Одна только эта мысль уже успокаивала его, и старший прекрасно это понимал. Ведь выбор фильма был сделан совсем не случайно.
Как-то вечером в Лиссабоне они вместе смотрели первый «Властелин колец» – это был один из тех моментов, когда им обоим отчаянно хотелось отвлечься от мыслей об Евровидении, но они всё время возвращались к этой теме, пока в какой-то момент Эрмаль не упомянул один из фильмов. Они начали говорить о них, и тогда Мета не мог поверить тому, что сказал Фабрицио: «Как это возможно, что ты никогда не видел расширенного издания? Ведь это будто совсем другой фильм!»
Итак, старший приготовил чай и закуски, пока миланец доставал свой ноутбук, потом они вместе смотрели фильм, сидя на маленьком диванчике в гостиничном номере. Их бедра соприкасались, и когда Эрмаль подумал об этом сейчас, он понял, насколько далеко он зашёл уже тогда.
***
– У твоего телевизора есть подключение к интернету, верно?
– Ну, теоретически есть, но почему-то мне так и не удалось этого сделать, – признался Фабрицио.
Эрмаль на секунду задумался, не попытаться ли ему это исправить, но Моро уже спросил его, не может ли он быстро забрать свой ноутбук из студии.
Мета отправился туда, оглядываясь в поисках ноутбука, и невольно улыбнулся, остановившись. На фортепиано стояла их официальная фотография, а рядом со столом Фабрицио на стене висела пробковая доска. Эрмаль снова увидел своё собственное лицо, хотя селфи, которое Фабри прикрепил там, было личным – никто из них никогда его не публиковал. На снимке Бицио смотрел не в камеру, а скорее на Эрмаля, и теперь, когда он сосредоточился на этом, все еще ощущая губы Фабри на своих, он ничего не мог поделать с довольной ухмылкой, вспыхнувшей на его лице. Не то чтобы он был против – в этот момент он не чувствовал ничего, кроме чистого счастья, и ему это нравилось.
– Эрмаль? Ты нашёл ноутбук? – спросил римлянин, входя в комнату. Тут он увидел, куда смотрит его друг. Их селфи, окруженное фотографиями семьи Фабри, его группы – людей, которых он любил.
Он улыбнулся, приблизившись, а затем встал позади Меты, прижавшись грудью к спине своего друга (парня? они должны поговорить об этом), осторожно взял его за руку, положив голову на плечо.
– Это был замечательный день, – тихо произнёс он, на мгновение погрузившись в воспоминания; воспоминания о них в чужом городе, о вкусной еде, о том, как они вместе исследовали мир, не понимая ни единого слова из того, что говорил кто-то из местных, но не обращая внимания, потому что был только один человек, о чьих словах он действительно задумывался.
Эрмаль кивнул.
– Так оно и было, хотя сегодня мне куда больше нравится.
– Скажи мне, почему? – спросил Фабрицио с ухмылкой, и младший вновь усмехнулся. И это было чудесно – беспечное счастье, которое сумел пробудить в нем один римлянин.
– Потому что тогда у меня не хватило смелости попросить тебя о поцелуе, – прошептал он, и честность в его голосе заставила сердце Фабри растаять.
***
Им потребовалось несколько минут, наполненных то поцелуем, то чем-то другим, пока они, наконец, не устроились на кровати Моро, чтобы посмотреть фильм; одна рука мужчины обняла Эрмаля за плечи, их головы склонились друг к другу. Когда Халдир умер, Фабри крепче прижал миланца к себе, потому что почувствовал, что тот слегка дрожит, а затем, ближе к концу, римлянин и сам сморгнул слезу.
– За что мы сражаемся, Сэм?
– В этом мире есть что-то хорошее, мистер Фродо. И за это стоит бороться.
Вскоре после этого пошли титры, и ни Фабри, ни Эрмаль не пошевелились – ни один из них не хотел, чтобы этот момент закончился так скоро. Наконец, когда музыка закончилась, старший закрыл ноутбук и положил его на прикроватный столик, а затем посмотрел на друга. Мета, с растрепанными кудрями и улыбкой на губах, положил голову на подушку Бицио.
– Ты не хочешь остаться здесь на ночь?
– Да, да, мне бы очень этого хотелось, – ответил Эрмаль, плотнее закутываясь в одеяло.
Да, Фабрицио мог бы к этому привыкнуть…
