***
– Доброе утро, пора просыпаться! Фабрицио моргнул, с неохотой открывая глаза, и немного растерянно огляделся вокруг – он не мог понять источник голоса, который услышал несколько секунд назад, тем более он явно не принадлежал его спальне. – Что..? Он невольно зевнул, всё ещё не понимая, откуда взялся этот голос и что вообще происходит. – Бицио? – теперь это был другой голос, и этот... О, Фабрицио не мог себе представить, что когда-нибудь не узнает его из тысячи других. Наконец, руки мужчины нашли телефон под подушкой, уведомление на экране которого сообщало ему, что Эрмаль и его видеозвонок длились всю ночь, ещё одно сообщало ему о низком заряде батареи, и единственной важной вещью было то, что его парень улыбался ему прямо сейчас. Кудри миланца были взъерошены сном, и Фабри жалел, что не может запустить в них пальцы, чтобы сделать чужую причёску ещё беспорядочнее. – Эй, caro, как спалось? – Очень хорошо, спасибо, amore – ответил Эрмаль, делая ударение на последнем слове, и Моро услышал на заднем плане что-то вроде фырканья. — Если бы я знал, что это ожидает меня, я бы не пришел тебя будить, — Мета лишь усмехнулся на эти слова, а Марко появился рядом с ним на экране телефона. И неожиданно это приобрело смысл для Фабрицио, ведь он, похоже, обнаружил источник загадочного голоса, который так озадачил его ранее. — Утро доброе, Фабрицио, — поприветствовал Марко, и было всего лишь немногим позже семи часов утра, но мужчина уже звучал уставшим от этого дня. Они обменялись несколькими фразами, прежде чем Эрмаль вернулся к их разговору, и не было похоже, что они делали это нарочно, как говорил ранее Марко, просто не могли полностью скрыть, насколько были влюблены, когда разговаривали вот так, глядя друг на друга. Когда Моро пожелал миланцу удачи на концерте этим вечером, его возлюбленный послал ему воздушный поцелуй, и Марко застыл от досады, в которой не смог скрыть собственную довольную улыбку. – Ну, мне пора уходить, пока, Фабрицио! И Эрмаль, не думай, пожалуйста, что завтрак собирается ждать тебя целую вечность, влюбленный ты идиот! Мета в ответ только швырнул подушку в сторону Марко, прежде чем его друг со смешком покинул комнату, а затем снова посмотрел на римлянина. И вдруг в его взгляде появилось что-то почти… нервное? – У тебя все в порядке? – обеспокоенно спросил он. – Да, конечно, просто... Бицио, у тебя есть еще минутка? – Конечно, конечно, – и после того, как он сказал это, Эрмаль на мгновение исчез из зоны видимости. Через мгновение он вернулся с гитарой в одной руке и изменил положение телефона так, чтобы он показывал большую часть комнаты, и на мгновение Моро перестал фокусироваться на своем парне, будто бы что-то заметил. Знакомый плюшевый крокодил, который сидел между подушками; если бы Фабрицио уже не был по уши влюблен в Эрмаля Мету, то он бы, безусловно, сделал это сейчас. – Итак, ты помнишь мелодию, которую я играл тебе в саду на прошлой неделе? – Да, конечно, я помню… это действительно было прекрасно! Эрмаль улыбнулся в ответ, часть его нервозности исчезла, но не полностью. – Ну, если честно, это была не просто мелодия, а целая песня. На самом деле я написал её в гостиничном номере, но не был уверен, что когда-нибудь поделюсь ею, тем более... скажем так, многое произошло, и я действительно хотел бы, чтобы ты услышал эту песню. – Мне бы очень хотелось её услышать. Сделав глубокий вдох, Эрмаль начал играть – играть мелодию, которую Фабрицио успел полюбить всем сердцем, когда впервые услышал её в саду, но на этот раз его голос присоединился к музыке. И это было так нежно, так соответствовало атмосфере песни о том спокойствии, которое испытываешь, когда чувствуешь прикосновение летнего солнца к своей коже, ветер, пробегающий по волосам, привкус соли в воздухе. Спокойствие и в то же время волнение, волнение, которое накатывало, как волны на берег. И как всё это было похоже на чувство влюблённости. Миланец закрыл глаза в процессе игры, но потом вдруг появилась строчка об объятии, которое было немного похоже на фруктовый пирог из воспоминаний о беззаботном дне в его детстве, которое было немного похоже на грозу, оно напоминало солнце, освещающее волны волшебным образом. И Эрмаль посмотрел на него, на Фабрицио, который улыбнулся в ответ, потому что, наконец, понял. Понял, что кудрявый написал эту песню о нём, для него… и что она, вероятно, не будет последней.Глава XIII
14 января 2020 г. в 12:00
Прошло уже пять дней с тех пор, как он проводил Эрмаля до аэропорта, и Фабрицио как раз убирался в гостиной, когда зазвонил телефон. Увидев имя миланца на заблокированном экране, мужчина невольно улыбнулся. Как только он увидел своего парня по видеосвязи, сидящего на гостиничной кровати за полстраны отсюда и улыбающегося ему в ответ, он почувствовал, как всё затрепетало у него внутри. (Он изо всех сил старался сосредоточиться только на них, а не на чувстве тоски по чему-то неопределённому, по своему Эрмалю, почти по части самого себя.)
– Добрый вечер, Бицио, – поздоровался Эрмаль, и Моро бросил косой взгляд на настенные часы, убедившись, что в Риме и в самом деле уже довольно поздно: он немного забыл о времени, пока убирался.
– Добрый вечер, amore – ответил Фабрицио, и даже на маленьком дисплее своего телефона он заметил, как улыбка его возлюбленного стала чуть ярче, когда он услышал это ласковое обращение.
Ещё он заметил усталый взгляд музыканта; круги под его глазами казались немного темнее, чем обычно, и Фабрицио не смог подавить лёгкое волнение.
– Тебе удаётся спать хоть немного?
– Ну... – начал было Эрмаль, но тут же опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом с Фабрицио. – На самом деле не совсем, по крайней мере, я сплю не так часто, как спал у тебя.
На губах миланца всё ещё играла лёгкая улыбка, но теперь она казалась слегка печальной. Моро безумно хотелось протянуть руку к телефону и обнять своего парня, показать ему, что он в безопасности, защищен, любим; ему хотелось играть с его кудрявыми волосами, пока тот не заснет с расслабленной улыбкой на губах. Но он не мог, как бы ему не хотелось – так много километров между ними, и он совсем ничего не мог с этим поделать, и это было как-то… неправильно.
Они поговорили о своих буднях, хоть говорить было особо и не о чем – накануне вечером они также позвонили друг другу, а затем обменялись несколькими текстовыми сообщениями, но всё это было как-то незначительно. Эрмаль весь день был занят репетициями предстоящего концерта, у Фабри было немного времени, чтобы поработать над новой песней, прежде чем прибраться в своем доме; в следующий вечер Моро предложил просто желать друг другу спокойной ночи и закончил видеосвязь после того, как кудрявый рассказал ему историю о том, как Марко угрожал спрятать его «чёртов телефон» после того, как мужчина в третий раз слишком влюбленно улыбнулся новому текстовому сообщению прямо во время репетиции.
Но сегодня он этого не сделал, потому что что-то такое было в глазах Эрмаля… Римлянин чувствовал, что его возлюблённый нуждается в нём прямо сейчас, как можно лучше. Ему нужна была его компания, очевидно, и у Фабри была небольшая идея для совместного отдыха.
– Как ты смотришь на то, чтобы посмотреть вместе какой-нибудь фильм? Мы можем включить что-то одновременно.
Мета, наконец, кивнул, позволив себе широкую улыбку, после которой мужчина почувствовал облегчение.
– Дай-ка я посмотрю, что можно найти по телевизору, в этом отеле не так уж много каналов.…
Миланец взял пульт дистанционного управления и положил телефон на кровать, чтобы Фабри мог видеть, как он с сосредоточенным лицом переключает каналы. Он услышал отрывок из какого-то выпуска новостей, затем что-то похожее на футбольный матч, но внезапно Эрмаль неожиданно громко рассмеялся.
– Боже мой, Бицио, ты должен это увидеть!
Фабрицио быстро подошел к дивану и включил собственный телевизор, но тут же нахмурился, как только пролистал до канала, на который Эрмаль велел ему переключиться.
– Хм, Эрмаль, что это…? Что это, чёрт возьми?
– Понятия не имею, но там есть летающие акулы! И, ах, смотри, теперь они сражаются против них! С бензопилой!
Мета тихо хихикал, и мужчина не мог не присоединиться к его смеху – фильм был нелепым, абсолютно нелепым и в каком-то смысле даже абсурдным. Фабри понятия не имел, что именно там происходит – он был на английском языке, но он очень сомневался, что смог бы разобраться в сюжете, если бы всё было на итальянском. Тем более что люди на Луне внезапно начали сражаться с акулами…
Они продолжали смеяться над фильмом какое-то время, хотя, по общему признанию, что они действительно развлекались, но когда Моро задался вопросом, откуда, черт возьми, на экране так внезапно появился Дэвид Хассельхоф, он заметил, что прошло уже несколько минут с момента последнего комментария со стороны миланца. Он взял телефон в руки, лежавший на кровати во время разговора по громкой связи, и выяснил причину молчания Эрмаля: он не видел своего мужчину полностью, в обзор попадали только кудри и неинтересная мятная зелень гостиничного номера, но Фабрицио смог разглядеть намек на один из глаз музыканта. И этот глаз был закрыт.
Он улыбнулся, прежде чем уменьшить громкость своего телевизора – он всё еще мог слышать, как акулы борются в чужом телевизоре, но его парень, казалось, не возражал против шума. Затем Фабрицио подошел к своей кровати с телефоном в руке и положил его на подушку рядом с головой; засыпая, он прислушивался к дыханию Меты.