Часы на руке показывали десять, и чем ближе было время закрытия, тем сильнее нервничал Поль. Он старался не подавать виду, но проницательная Эдит всё равно что-то почуяла и демонстративно, не говоря ни слова, поставила на полку за стойкой бутылку неплохого коньяка.
На заинтригованно-нервный вопрос начальника «Какого?..», она молча похлопала его по плечу и прогудела:
- «Сегодня пятница, тебе не помешает немного расслабиться. Может, напьёшься и, наконец, закадришь уже кого-нибудь...», - Поль был, конечно, польщён такой верой в свой подкорковый дар Казановы, но, вместе с тем, умирал от ужаса при мысли, что объект соблазнения может оказаться совершенно не тем, который планировался изначально.
«Главное, выжить после дипломатической встречи с Данте, а там уже как карта ляжет», - решил он, украдкой отпивая дарёного допинга.
Макаронник явился ближе к одиннадцати. К тому моменту коньяк испарился из бутылки уже примерно на треть.
- Ну, здравствуй, Бэмби, - расплылся в развязной улыбке Поль, окидывая взглядом хрупкую фигуру в чёрном. Данте не переоделся после смены, лишь избавился от форменного фартука, оставшись в своей классической чёрной рубашке и брюках. Только отсутствие галстука и расстёгнутая у ворота пуговица говорили о том, как сильно хотел расслабиться ди Нери.
- Вы звали меня сьегодня, Поль... Я не перепуталь? - растянув губы в вежливой улыбке, осведомился итальянец, и де Бланш в очередной раз отметил, что ему не показалось: Данте и впрямь улыбался чересчур кокетливо для человека, не заинтересованного в том, чтобы понравиться собеседнику.
- Нет, ты всё понял правильно. Садись! - он сделал широкий приглашающий жест рукой и, дождавшись, когда оппонент с облегчением плюхнется на барный стул, достал трофейный коньяк и споро разлил в два бокальчика для ликёра, обнаруженных среди невинно громоздящихся рядами коктейльных стаканов и кофейных чашек.
- Мы будем пить прямо сейчас? - как-то странно косясь на действия де Бланша, уточнил тот.
- Ну да. А разве мы собрались не за этим? - озадаченно вздёрнул кверху бровь уже слегка догнавшийся француз. Ди Нери приоткрыл рот в озабоченном жесте:
- Я помниль, что вы говорили о планах на дальнейшее сотрудньичество... - начал он.
- Да брось, - хмыкнул Поль, перекрывая сомнения соперника своей беззаботной лёгкостью: - Мы ещё успеем поболтать об этом. Пока ты такой занудный, я не думаю, что мы будем способны прийти к какому-либо консенсусу... - последнюю часть фразы он выговорил чётко, пожалуй, лишь с помощью виртуозного чуда: хоть выпил он и не очень много, но на голодный желудок коньяк довольно быстро ударил в голову, и ему оставалось лишь надеяться на силу своего обаяния, которое - не стиснутое более контролем трезвого рассудка - горячечно рвалось в бой навстречу видимому объекту.
Данте не нашёлся, что ответить такому наглому заявлению и послушно принял от бретонца бокал, после чего опрокинул в горло под тост за процветание, затем - за удачное сотрудничество, а после - за вечную дружбу.
К четвёртой порции итальянец уже чувствовал в себе способность сдвинуть ось земную: рассудок разболтался и вышел из берегов здравого смысла, а язык перестал его слушаться окончательно. Но, вот что удивительно - несмотря на это, они стали лучше понимать друг друга:
- Вот ты говоришь, Бэмби, что владеешь «лавкой чудес»... - Поль, навалившись животом на стойку, насмешливо изобразил пальцами в воздухе кавычки, - ... хотя на деле это всего лишь мошеннический приём современного искусства: ты кидаешь людям какую-то маловразумительную хрень, на манер чернильных пятен этого... ну, ты понял [1]... а после того, как они увидят в этом отражение собственных тараканов в голове, стоишь и киваешь с умным видом, типа, ты заранее это и так знал, - на что пьяненький Данте возмущённо замахал руками, словно ветряная мельница и воскликнул:
- Наклайа ложжь! Ти вообче знайешь, что такойе мьет-од ассоцьяций?!
- Знайю, - передразнил его, хихикая, Поль, - Это то, что я тебе, макаронник, только что описал!
- Ньет... ньет... - упрямо мотал каштановой головой Данте, тем самым начиная вызывать смутное раздражение в расторможенной коньяком душе Поля, - Нье знаешь.
- Тогда давай проверим, - с вызовом предложил француз, - Я точно также смогу составить тебе коктейль, который, как ты говоришь, «освободит твои желания». Заодно и посмотрим, что это за желания, - опершись локтем на стойку, он плутовато и одновременно с вызовом посмотрел в глаза итальянцу, которые, из-за расширившихся зрачков, стали совершенно бездонными.
- Н-ну... хорошо, - наконец, с сомнением выдавил тот, и, поманив баристу пальцем, направился к выходу из кофейни.
Не мешкая, Поль устремился следом.
В кафе Данте было темно, и де Бланш успел поприветствовать бедром несколько стульев, пока юркий тосканец не проскользнул к выключателю и не зажёг одну из ламп рядом со стойкой. В остальном, кофейня осталась погружена во тьму, что ужасно понравилось разморённому алкоголем и вечерней усталостью Полю. Всё-таки, этот парень умеет со вкусом обставить помещение.
- Ну что ж, мсье Поль - вперьёд. Вьесь ассортимьент в твойём распрьяжении... - насмешливо хмыкнул Данте и, покачиваясь, обрушился на барный табурет, глядя на приближающегося де Бланша.
- Я же сказал - Поль, - ласково, но не совсем, поправил его бретонец, и тот, нервно выпрямившись по струнке, невольно сел ровнее.
- Поль.
- Что ж... - зайдя за стойку, блондин по-хозяйски огляделся, - Держи меню и выбирай, чего хочешь больше всего.
- Эт-то неинтрьесно... - подперев щёку ладонью, лениво протянул Данте, - Я вьедь знаю наизусть все эти ингридьенты. Лучше ты сам сдьелай мне напиток, который по твьему мненью мне подходит...
- Так нечестно, макаронник... - погрозил ему пальцем де Бланш, - Сам прикрываешься своими шпаргалками, а мне предлагаешь пальцем в небо?.. - на что итальянец гаденько захихикал. Поль сдался: - Ладно, так даже интереснее. Только покажи мне, где тут у тебя что лежит...
Спустя двадцать минут коктейль для врага был готов, и Данте, отпив из стакана, сморщился:
- Ты уверьен, что угадал, Поль? - на что тот самодовольно ухмыльнулся, облокачиваясь на стойку по ту сторону напротив:
- Ещё бы. Пей до конца, и увидишь, что это - именно то, что поможет тебе, наконец, перестать кривляться направо и налево, как разукрашенной шлюшке, - тот аж подавился и с громким звоном поставил стакан обратно на стойку, глядя на оппонента слезящимися от кашля и ярости глазами.
- Ч-что?.. - не веря свои ушам, с трудом выдавил ди Нери, судорожно сжав стекло в руке. Поль засмеялся и склонился ещё ниже, приблизив лицо к уху Данте:
- Ты же всё слышал, Бэмби. Зачем переспрашивать? - прошептал он, чувствуя, как передёрнулся его собеседник и сжался в тугой комок, - И вот мой диагноз: я думаю, что ты просто мечтаешь о том, чтобы тебя отымели - иначе почему ты смотришь на меня весь вечер такими блядскими, молящими глазами?.. - он чуть отстранился, глядя на вытянувшееся от изумления лицо Данте. Парень был так ошеломлён, что не мог проронить ни слова не то от шока, не то от возмущения. Де Бланш же, не желая ждать, пока жертва очнётся, бесцеремонно сграбастал объект желания рукой за голову и, перегнувшись через стойку, нетерпеливо впился в ошарашенные губы, чувствуя лишь хмельной и пряный привкус кофе и специй, разогревших собой желанный рот, и должных в скором времени довести до нужного градуса всё остальное.
Итальянец что-то протестующе мычал, сильно вцепившись руками ему в рубашку на плечах, а, когда Поль выпустил его, чтобы выйти из-за стойки, сорвался с места и попытался сбежать. Но француз оказался проворнее: нагнав объект желания возле крайнего столика, сцапал за запястье и, резко дёрнув, швырнул на одну из столешниц.
- N-no! - воскликнул Данте, разрывая настойчивый поцелуй и с силой упираясь локтем в грудь повалившего его на стол блондина, - Già abbastanza![1] Тольк-ко нье здесь! Умоляю... - Поль замер, глядя в сверкающие испугом серые глаза, на частое, загнанное дыхание, и, с трудом вернув себе контроль, медленно отстранился, тем не менее, продолжая крепко стискивать предплечье ди Нери. Он не мог и не хотел отпускать его - только не сейчас: кровь, разогретая алкоголем и длительно сдерживаемыми желаниями, кипела, дурманя и без того улетевшую голову.
- Как скажешь, - дёрнув за руку, Поль потянул его в дальний конец помещения, вслед за чем увлёк в темноту, к двери, за которой располагались лестница, ведущая на второй этаж - прямиком в квартиру Данте, и подсобные комнаты.
Ступив в тень, где их при всём желании не заметили бы с улицы, Поль притиснул подозрительно притихшего визави к стене и снова занялся его ртом, лаская язык парня своим, попутно безо всякого стеснения исследуя скрытое под одеждой отзывчивое тело: плавные изгибы рельефных шеи и плеч, беспокойно вздымающуюся грудь с возбуждённо напрягшимися под накрахмаленной чёрной рубашкой сосками, тонкую талию и упругие, весьма соблазнительные на ощупь ягодицы, которые хотелось бесконечно гладить и сжимать, проникая пальцами между ними, а после - в глубь...
- Поль... - Данте сладко и тяжело дышал, судорожно ловя ртом воздух между жаркими поцелуями, которыми раз за разом оглушал его де Бланш, бессовестно тиская за самые чувствительные места, из-за чего оставаться в здравом рассудке ди Нери становилось всё труднее: соски, под узурпацией чужих пальцев, горели и разносили по трепещущему телу электрические разряды возбуждения; член стоял, как каменный, напряжённо ожидая своей очереди за лаской, а, когда рука Поля, наконец, спустилась и к нему - и вовсе послал разум ко всем чертям, заставив тело обмякнуть в безвольной жажде удовольствия. Однако, Поль не торопился приступать к основной части ночного пиршества: нежно, но требовательно надавив Данте на плечи, он заставил итальянца, покрывавшего в этот момент его губы и шею поцелуями, спуститься вниз.
Звякнула пряжка ремня, волнующе вжикнула молния, и глазам Данте предстал довольно толстый, примерно семи дюймов в длину член - багровый от возбуждения и страждущий горячей ласки.
Со знанием дела оценив размер и чувствуя, как кружится от опьянения и страсти голова, Данте упёрся лбом в обнажённый живот любовника, неторопливо вбирая губами светлую кожу, после чего окончательно сел на колени, обхватывая ртом яички и, чуть оттянув зубами тонкую плоть, услышал глухой стон сверху: Поль, прикрыв глаза, порывисто вжался лбом в стену и, в нетерпении зарывшись пальцами в тёмные волосы на затылке, неосознанно подался бёдрами навстречу ласкам. Данте, решив больше не мучить своего захватчика, обхватил затвердевший пенис ртом, почти сразу же чувствуя, как тот устремляется ему в горло, невольно вызывая рвотный спазм. Зажмурив слезящиеся глаза, он попытался расслабиться и судорожно вцепился пальцами в бедро Поля, чувствуя, как тот, шумно вдыхая, слегка сбавляет напор, после чего итальянец, понемногу входя в ритм, принялся сосать и массировать член, вспоминая свой последний сон: тогда Поль доставил ему просто бешеное наслаждение при помощи минета, и вот теперь - слыша приглушённые стоны де Бланша и чувствуя мощную пульсацию его прибора у себя во рту, Данте словно бы оторвался от реальности. Ему казалось, что он снова спит: в голове не осталось ни единой здравой мысли, низ живота буквально свело от адского желания ощутить в себе раскалённый член, а изо рта будто бы сами собой вырывались отрывочные, смутно-довольные стоны.
В какой-то момент, Поль окончательно потерял контроль над собой: плотно сомкнувшийся рот и умелый язык Данте лишали рассудка и заставляли желать только одного - ощутить всё это сильнее, брать этот источник наслаждения лишь быстрее, исступлённее, глубже...
Со свистом выпустив воздух сквозь стиснутые зубы, он покрепче сжал в кулаке мягкие волосы и плотнее прижался бёдрами к желанному отверстию - вколачиваясь в рот итальянца так интенсивно, что под конец попросту прижал его голову к стене, и лишь с силой обхватившая каштановый затылок ладонь не давала ди Нери ударяться о твёрдую поверхность. Настолько потрясных в своей остроте ощущений он не испытывал ещё никогда: чувствовать тугие, раскалённые стенки скользкого горла и гибкий язык, вкрадчиво обнимающий его дружка, чувствовать под ладонями пылающее лицо любовника, видеть его закрытые, блестящие ресницами от выступивших слёз глаза; губы, непрерывно сосущие влажный, почти стальной от напряжения ствол... Всё это было словно бы хорошо знакомо и одновременно сочно и ново: смотреть на мужское возбуждённое лицо и чувствовать всю силу его оголённой грубоватой страсти - вот что ему было нужно на самом деле. Вот что заставляло его содрогаться и стонать от вожделения. И хотеть снова и снова этой первобытной вакханалии.
Жаркое, тесное удовольствие в темноте стремительно достигло своего взрыва: он последний раз толкнулся во влажную глубину и замер, чуть дрожа в сладкой сокрушительной истоме; чувствуя, как пенис изливается внутрь постанывающего в дурном запале горла.
Пытаясь отдышаться после гонки и слыша надрывный, придушенный кашель Данте, Поль обессиленно прижался щекой к прохладной стене, постепенно приходя в себя и машинально пряча член обратно в брюки. Но ему смерть как не хотелось так быстро закругляться. Он и не подозревал, что секс с мужчиной окажется настолько крышесносным, и теперь - видя сидящего у своих ног растрёпанного и раскрасневшегося парня, который смотрит на него снизу вверх таким шальным и вожделеющим взглядом - он чувствует, как всё его тело скручивает в немом беспрекословном приказе: «Возьми!». Он ни за что не смог бы отпустить его так просто. Созерцая влажные, чуть опухшие и налитые кровью губы, растерзанную рубашку и недвусмысленно вздувшийся под брюками бугор, Поль был готов разорвать греховодника на куски: он уже знал, что и у него, и у ди Нери назавтра будет выходной, потому что то, что он собирался сотворить с Данте в ближайшие несколько часов, после никак не подразумевало активную деятельность в последующие два дня как минимум.
- Куда... показывай, - схватив за грудки и подняв разомлевшего парня с пола, низким, рокочущим от ударяющего в голову томления голосом велел де Бланш, после чего, притянув его к себе вплотную, вновь вгрызся в с готовностью подчинившиеся губы, увлекая желанного конкурента за дверь к лестнице, о наличии которой смог догадаться лишь инстинктивно: чуть не упав на ступеньках, вцепился рукой в перила, другой отчаянно прижимая к себе такого же забывшегося Данте, что-то хрипло шепчущего ему в губы на своём тосканском: «Ti voglio... Voglio...» [3].
Кое-как добравшись до второго этажа, они ввалились в квартиру, где, наконец-то, Поль смог узреть настоящего ди Нери во всей красе: тот самый откровенно плотоядный взгляд, всё время преследовавший его во снах; то, как соблазнительно он умеет раздеваться, прикрыв ресницами потемневшие от возбуждения глаза, и как громко и бесстыдно стонет, лишь ощутив кончики пальцев Поля, дразняще проникшие вглубь тесного горячего ануса всего на полдюйма.
- Так и знал... Развратная шлюшка Данте... - прошелестел, после сплетаясь с ним во влажном, откровенном поцелуе, Поль, - ...Так сильно хочешь его?.. - после чего, обласкав языком солоноватую смуглую шею со взволнованно пульсирующей артерией, весьма ощутимо впился зубами в соблазнительно сокращающееся рельефными мышцами плечо любовника, удовлетворённо слыша, как Данте удивлённо охнул, прижимаясь к нему сильнее, вслед за чем швырнул тосканца на постель и рывком подтянул к себе за бёдра, наслаждаясь видом жилистой загорелой спины - чуть расплывчатой в сиреневатом ночном полумраке комнаты. Ему до дрожи в коленях нравился такой Данте: покорный, почти что спятивший от сладострастия, и готовый на всё ради ощущения горячего члена в заднице.
По телу итальянца пронесся мимолётный озноб, когда Поль стянул с него штаны, оголяя округлый зад, при взгляде на который ощутил, как мгновенно пересохли губы, а яйца скрутило в зверском напряжении. Ещё сложнее стало, когда он поймал на себе пристальный взгляд из-за плеча: лихорадочно блестя глазами в пробивающемся из окна фонарном сумраке, Данте смотрел на него так томно и сногсшибательно голодно, что Поль не смог удержаться от странного садистского желания помучить его ещё немного: наклонившись вперёд, он, медленно, смакуя удовольствие, жадно приник к одной из загорелых половинок губами, слегка прикусывая упругую, нежную плоть и массируя её в пальцах, слыша, как беспокойно завозился тосканец, украдкой усиливая своё удовольствие трением члена о кровать.
- Тц... Какой же ты нетерпеливый, mon cher, - запустив руку под живот обречённо застонавшего любовника и стиснув в кулаке подрагивающий пенис, де Бланш в предвкушении скользнул горячим языком вдоль изгиба уязвимо проступившего позвоночника, - Развлекаешься без меня?.. Ты будешь наказан, - после чего, оставив партнёра лежать, наклонился и, взяв валяющийся у кровати ботинок, вытянул из него шнурок.
К его удивлению, ди Нери не протестовал, лишь настороженно смотрел, как тот довольно туго перевязывает его пенис у основания, протягивая конец шнура между яичками и стискивая их в своеобразном капкане. Такое в своё время не пришло в голову даже Луке, и потому Данте был взбудоражен и, чего уж таить, слегка встревожен, ощущая, как состояние возбуждения резко усилилось едва ли не вдвое под давлением самодельных пут.
Когда же он вновь перевернулся на живот, то не удержался от возгласа: пленённый член под весом тела чувствительно набух и теперь заставлял своего хозяина испытывать смутное болезненное наслаждение, однако, совершенно не приносящее облегчения своей тотальной невозможностью кончить.
- О... Ч-что ты сделал?..
- Нравится, Бэмби? - раздался совсем рядом шёпот, и Данте содрогнулся от приятного прикосновения горячего дыхания к уху, - Вот что случается с плохими, эгоистичными мальчиками... - Данте ощутил, как его ноги решительно раздвигают и слегка приподнимают за бёдра, притягивая ближе. Невольно, он напрягся, чувствуя разносящиеся по всему телу волны болезненного жара от связанного члена, смешанные со сладким предвкушением чего-то грандиозного.
Внезапно, зад обожгло, будто огнём, и Данте вскрикнул, невольно вцепляясь в постель: член буквально взвыл от напряжения, подстёгиваемый теперь ещё и разлившимся по ягодицам пульсирующим теплом. Но совсем не по себе ему стало, когда он ощутил скользнувший меж тугих половинок обжигающе-живой язык Поля - скользкий и гибкий, и, стиснув в кулаках покрывало, судорожно вздохнул, рефлекторно сжимаясь и чувствуя, как жар стыда и возбуждения заливает щёки.
- Н-не надо... нгх... П-Поль... нет...
- Тебе неприятно, Бэмби? А вот твой горячий дружок так не считает... - усмехнувшись, блондин кончиком пальца пощекотал изнывающий в сбруе пенис, отчего итальянец дёрнулся, как ужаленный:
- Не трогай!
- Хорошо, да? А сейчас станет ещё лучше... - он снова без лишних церемоний вернул горящего парня в исходную позу и уже вплотную занялся смущённо розовеющей задницей, бесконтрольно лаская ртом промежность и тугие потяжелевшие яички, дразня кончиком языка беспокойное колечко мышц, после чего решительно проникая внутрь и слыша, как глухо стонет в покрывало и мечется по постели Данте, раздираемый противоречивым смешением безграничного, влажного удовольствия и жгучего стыда одновременно. Когда же Поль напряг язык и начал толкаться в глубину всё сильнее и ритмичнее, итальянец не выдержал, с громким нервным возгласом выгибаясь в пояснице и на согнутых локтях утыкаясь перекошенным лицом в простыни. Распалённые, покрытые краснеющими следами от крепких захватов и шлепков Поля, ягодицы напрягались и расслаблялись, движимые контрастными, попеременно накатывающими ощущениями.
- No... Basta... Per favore, abbastanza... no... [4] - задыхаясь, горячечно и несвязно бормотал Данте. Он уже не помнил ни слова по-французски, сходя с ума не только от потрясающих ощущений, но и от самого факта того, что Поль делает с ним что-то настолько же извращённое и грязное, как и то, что он порой представлял в своих тёмных фантазиях. Член стоял так, что Данте становилось больно от его ритмичного трения головкой о грубый гобелен. Он дрожал и не мог, и не хотел прекращать этот угар, если бы ни дискомфорт. И, когда Поль, наконец, дал ему передышку, задыхаясь, простонал, с трудом выговаривая инородные слова:
- Разв-жи... Нье могу... больше... развяжи...
Тот наклонился к нему вплотную, и Данте почувствовал как по внутренней стороне бедра скользнул влажный ствол де Бланша. Он больше не мог терпеть, он хотел кончить, но Полю, похоже, слишком уж нравилось издеваться над ним.
- Обязательно, Бэмби... - приподняв от постели, француз прижал ди Нери спиной к себе, глубоко целуя в блестящую от пота шею, и с лёгким нажимом поглаживая пульсирующие приятным жаром соски, - ...Но у меня есть одно условие...
- У...Ус?.. - содрогаясь, с трудом выдохнул тот, стараясь игнорировать разворачивающийся внизу живота ад. Де Бланш сладко улыбнулся в дурмане вседозволенности, лаская кончиком языка ухо под каштановыми прядями:
- Ты сам подготовишь себя, детка. Я хочу увидеть, как ты это делаешь.
***
Он понятия не имел, зачем согласился на это. Всего лишь трах, сексуальная игра, но такой силы, что он чувствовал себя ничтожной соломинкой, влекомой неудержимой, мощной волной похоти, и теперь - вне зависимости от того, наслаждение или отвращение испытывает, просто не мог остановиться. Боль, удовольствие и стыд смешались в единое марево, порабощающее волю и тело, подчиняясь лишь приятно-хрипловатому голосу рядом, вкрадчиво шепчущему:
- Вот так... поиграй с ним немного... Нежнее, ещё... Сногсшибательный вид. А знаешь - ты невозможно горяч, Данте... - ощущения в заднице провоцировали и без того измученный член возбуждаться ещё сильнее, в итоге делая общее состояние попросту невыносимым.
И вот, когда он был уже готов в изнеможении потерять сознание, Поль дёрнул за шнурок, развязывая узел и выпуская тёмный от перенапряжения орган на свободу.
***
Озвучив своё условие, де Бланш с плохо скрываемым нетерпением жадно наблюдал за тем, как Данте, отодвинувшись на противоположный конец постели, поднимается, и, стоя на коленях, медленно выпрямляется, после чего, бросая на Поля томный, безумный взгляд из-за плеча, демонстративно кладёт два пальца себе в рот, начиная неспешно обводить каждый из них языком, облизывать и сосать, заставляя единственного своего зрителя напряжённо смять в хрустнувшем кулаке покрывало.
Поль крепился из последних сил, глядя на то, как итальянец, сгибая красивую спину, опускается на четвереньки - так, что упругая соблазнительная попка оказывается от него всего лишь на расстоянии вытянутой руки - и, заводя за спину обильно смоченные слюной пальцы, с глубоким судорожным вздохом проникает в анус сначала одним, а, после подначивающих комментариев Поля - и вторым.
Всё тело Данте было напряжённым и влажным от пота, дыхание хрипловатым и тяжелым, а медленно толкающиеся внутрь и массирующие всё больше поддающуюся дырочку пальцы - странно ослабевшими.
Решив, что пора освобождать пленника от верёвок, пока тот не хлопнулся в обморок, Поль нащупал шнурок и, развязав, сжал в руке до поры до времени.
Ди Нери обессиленно рухнул на кровать, содрогаясь всем телом, но от перевозбуждения был не в состоянии кончить.
Не желая и дальше оттягивать момент наслаждения, Поль - как следует обмазав собственный член предэякулятом, приподнял любовника за бёдра и медленно, с усилием, вошёл, чувствуя, как неохотно растягивается плоть вокруг пениса. К его вящему изумлению, Данте оказался чертовски тесным, и от нахлынувших феерических ощущений Поль на мгновение даже остановился, давая себе и задохнувшемуся в болезненном крике ди Нери немного прийти в себя и сдержать позыв к мгновенному оргазму.
- Чёрт... вот это задница... - пытаясь отдышаться и буквально растекаясь от распространившегося по всему телу горячего кайфа, пьяно выдохнул де Бланш, после чего, растворяясь в эйфорических ощущениях, медленно качнул бёдрами, и, слыша такой же полный противоречивого удовольствия стон Данте, отдался целиком и полностью своим стремлениям: тугое отверстие дарило просто незабываемые ощущения, и он, в животном азарте, с удовольствием преодолевая сопротивление мышц, брал желанное быстро и жадно, погружаясь на всю длину, то и дело меняя угол вхождения и буквально рыча от удовольствия. Громкие же стоны Данте, то и дело перебивающиеся захлёбывающимися криками не то муки, не то исступлённого экстаза, окончательно срывали тормоза, подстёгивая и возбуждая его тем больше, чем несдержаннее становился сам итальянец. Поля до красного тумана в глазах возбуждал вид его блестящей залапанной задницы с распухшим покрасневшим анусом, в котором с невероятной скоростью орудовал его оголодавший член. Ему нравилось то, каким откровенно грязным всё это выглядело: смачное чпоканье багрового ствола в безжалостно растянутой дырке, пошлый шлёпающий звук отяжелевших от зверского возбуждения яиц, то и дело ударяющихся об мокрую от стекающей смазки промежность и мошонку ди Нери; хриплые с придыханием, чуть капризные стоны итальянца, будоражащие слух своей неприкрытой откровенностью и совершенно распутной прямотой. Поль наслаждался тем, что мог расслабиться и дать себе волю: что больше не нужно быть нежным и бережным до абсурда, не трястись над тем, что партнёр может “сломаться” под его напором. Они оба крепкие мужчины и Данте явно нравится то, как его трахают во весь опор: вон как прогнулся - чуть ли не воет от удовольствия, соблазнительный паршивец. Ничего, так просто он не отделается - Поль намерен выжать из него все соки. Кто знает, когда ещё ему предоставится такой изумительный шанс...
Чувствуя, что оргазм уже на подходе, Поль резко остановил свои атаки, и, слыша протестующий стон Данте, безапелляционно рванул его на себя, прижимая мокрой пылающей спиной к себе и, отвлекая приходящего в себя итальянца, впился глубоким, властным поцелуем в разморённые и уже мало что понимающие губы.
- Не торопись, Бэмби, вся ночь ещё впереди... - вкрадчиво пройдясь влажным лобзанием по линии мягкой щетины на изящной скуле, де Бланш, под жалобные стоны любовника, ловко связал тугими узлами шнурка потемневшие, остро торчащие от перевозбуждения соски, - Поиграем ещё немного... - после чего, намотав на палец свисающий меж ними шнур, и прижав тосканца к себе, вновь проник головкой внутрь, толкаясь в распаханное нутро плавно и сильно, насаживая уже дошедшего до крайности парня на всю длину почти вертикально, от чего член то и дело прохаживался по чувствительному бугорку простаты, заставляя ди Нери ахать, умолять и материться по-итальянски так эмоционально, что Полю, слушающему все эти совершенно порнушные возгласы, стало даже нравиться. В итоге, он сам стал подначивать Данте:
- Ну давай, Бэмби, скажи мне... Нравится, когда тебя ебут во все щели, как портовую шлюшку? - ласковым и ублюдски-нежным тоном уговаривал его Поль, для убедительности натягивая шнурок и усиливая темп, из-за чего узлы стискивали изнывающие соски сильнее, вызывая у итальянца новый приступ острого возбуждения, а, прижатое к стене на коленях тело, беспрестанно пронзаемое горячим фаллосом, металось в лихорадке, скребло ногтями по обоям и тряслось от переполняющих его штормовых ощущений.
- Sì... Altro... altro... Più forte... agh... Paul... [5] - скомканно и нечленораздельно, закрыв глаза в полубезумной горячке, то ли агонизирующе дышал, то ли бормотал Данте. Француз снова ненадолго связал его друга, и теперь он вновь изнывал от пугающего и, одновременно, резко-сладостного чувства тотальной переполненности. Наконец, он не выдержал и непослушными пальцами сам развязал стискивающие член путы, незамедлительно кончая с громким, истеричным стоном: было одновременно больно и охрененно до такой степени, что он почти отключился, где-то издалека чувствуя сквозь облако душного экстаза, как его сокращающееся нутро стремительно наполняется горячей спермой Поля, и как крепко стискивают его бедро и запястье пальцы де Бланша; как тот, в оргазмическом забытьи вжимаясь пахом в его зад, вдавливает его в стену; слышит низкий, довольный стон бретонца и его жаркое страстное дыхание в затылок и шею...
После же, всё меркнет.
