***
- Привет, Белый Рыцарь. Ну что, охота была удачной? - ехидно осклабилась цикламеновым ртом Эдит, когда он, тенью проскользнув в собственную кофейню, озадаченно остановился возле стойки. Видя его замешательство, женщина насторожилась: - Ты чего это, Поль? Что-то случилось? - она обеспокоенно придвинулась к нему, но де Бланш просто зажмурился и, сжав пальцами переносицу, покачал головой. - Ничего. Просто... - он неопределённо зажестикулировал, - ...вчера перебрал слегка и теперь мне хреново. Очень. - Ясно... - сочувственно покачала головой Эдит, - Совсем пить не умеешь, дорогой. Может, тебе сегодня отлежаться дома? Я подменю. - Нет-нет, только не домой! - замахал руками де Бланш, - Там ещё хуже. Я... Я сейчас, - и, шмыгнув в подсобку и забаррикадировавшись, обессиленно присел на мешок с кофе, обхватив руками гудящую от похмелья и ужаса голову: «Не может быть - я напился и переспал с макаронником. Чёрт... Сам затащил его... поверить не могу... - он забился головой об руки, - Чёрт! Чёрт! Чёрт! Блядство!.. Как теперь быть...», - ситуация была до такой степени банальной, что казалась уже попросту невозможной. - «Но ведь тебе же понравилось, - тут же всплыла контр-мысль, - Этого ты не можешь отрицать. Ты драл его с таким наслаждением, как не драл ни одну сучку за всю свою жизнь. И это был не сон». - «Ну... ладно, хорошо, мне понравилось, - нехотя сдался Поль, - Но ведь это же не обязательно означает, что я гомик? Ведь до него ни на одного мужика мне не случалось западать», - он артачился до последнего, но всплывший следом ответ оказался последней соломинкой, ломающей шею верблюду: - «А кто же ты тогда? Ещё скажи, что у тебя всё в порядке с женщинами, и что его перепуганные оленьи глаза тебя не возбуждают. Как сегодня, например. Хорошо ещё, что не споткнулся. Ты ведь тот ещё изврат, дружище, да?..». «Господи... Ну, всё, хватит, - де Бланш поднялся и решительно отодвинул мешок от двери, - Надо работать. И таблетку - срочно. Обо всей этой херне подумаю как-нибудь в другой раз. Всё равно ведь ничего не понимаю...» Но мысли на эту тему вернулись уже к вечеру, когда Поль, выходя из кофейни, заметил Данте: в мягком оранжевом свете лампы он неторопливо и как-то скованно-неловко скользил между опустевшими столами, убирая на поднос пустые чашки и тарелки. За стойкой суетилась верная блондинка в голубой блузе с ромашками. В какой-то момент Поля обуяло сильное желание зайти и поговорить с итальянцем, но он тут же остановился, понимая, что не представляет, что скажет - да и зачем? Разве же ди Нери когда-нибудь вызывал в нём что-то, кроме сопернического раздражения и иррационального желания насадить его на член?.. Можно сказать, что Поль поимел его во всех смыслах этого слова, но, почему-то этого было ему недостаточно. Он продолжал хотеть чего-то настолько сильно, что, кроме как убить, зажарить и сожрать Данте, ему в голову больше ничего не приходило. Поспешно убравшись из поля зрения противника, пока его не заметили, де Бланш зашагал по направлению к дому, но на полпути остановился, и, поразмыслив, повернул обратно. Гей-клуб «Голубой Сёрфер» был единственным, который он знал, да и то - мельком. Ещё давно, как-то проходя мимо по делам, обратил внимание на неоновую вывеску с пальмами и рельефной фигурой с доской: супермен, но спец немного по другим волнам. Днём это место представляло собой удручающую пустыню, но к вечеру наполнялось разного рода сбродом: трансами, андрогинными бучами, фемками и геями всех мастей. Скользя в радужной развесёлой толпе, то и дело ловя на себе заинтересованные, похотливые взгляды, Поль чувствовал себя до дрожи неуютно. Он смотрел, как в лучах цветомузыки танцуют под рейв десятки мужских тел - обнажённых и не очень, но, в основном, красивых и подкачанных, и у него буквально сводило зубы от какого-то липкого, отвратительного ощущения сахарной инфантильности и, одновременно, тревожного цинизма всего происходящего. Такими же были и жесты, лица, одежда присутствующих: яркие, гламурные тряпки, девичье гримасничанье или раздутая самцовость, накрашенные глаза, маслянистые взгляды, покачивающиеся бёдра в низко спущенных тесных джинсах... - Как дела? - подняв взгляд, Поль обнаружил перед собой стройного невысокого парня - лет двадцать, не больше - улыбавшегося с милой развязностью начинающей солдатской проститутки. На его серой майке с глубокими вырезами, к слову, демонстративно болтался блестящий армейский жетон на длинной цепочке. - Ничего, - усмехнулся Поль, - Где служил? - он указал горлышком пивной бутылки на жетон. Парнишка подобрался и с гордостью выпалил: - На границе. - Ого, - засмеялся де Бланш, - И уже отпустили? - Выгнали, - засмущался тот, - Мутил там с двумя... Долгая история... - О, ясно, - хмыкнул Поль и потерял к незадачливому бойцу интерес. - Меня зовут Антуан, а ты?.. - Поль снова посмотрел на полусмущённо-полупошло ухмыляющегося и уже в открытую рассматривающего его типа. - Слушай, Антуан - иди погуляй, - Поль зевнул и поставил бутылку на стойку, собираясь уходить. Ему было откровенно скучно и вся эта гейщина вызывала только ленивую неприязнь, не более. Но пограничник, похоже, решил так просто не сдаваться. Поль даже удивился: он и не ожидал, что будет пользоваться популярностью среди «чу́дного народца». - Ты ждёшь кого-то? - не отставал Антуан, идя за ним по пятам через вихляющуюся в такт музыке толпу, - Точно не хочешь пройтись? - Поль даже зарычал, после чего остановился: - Сказал же тебе - отвали. Я ухожу. - Ну и пошёл ты!.. - скорчил обиженную гримаску парень и, одарив Поля двумя выразительными факами, оскорблённо растворился в океане тел. Выйдя на прохладный весенний воздух, блондин с облегчением вздохнул: нет, это точно не его сорт развлечений. «Значит ли это, что я не гей? Или просто принадлежу к категории тех педиков, которые знакомятся в библиотеках?..», - с горьким весельем подумал он, и, посмеиваясь себе под нос, неспешно побрёл по направлению к дому. Ночь была пряной и душистой, окутывая мощёные камнем парижские улочки благоуханным шлейфом, точно юную кокетку духи от «Chanel». Проходя мимо тёмных витрин «Desidera il gusto», де Бланш остановился и поднял усталый взгляд вверх, на окно квартиры, расположенной прямо над кофейней. Оно было таким же пустым и тёмным. Данте наверняка уже спит: на той же самой постели, где прошлой ночью они занимались... нет, не любовью. Горячим, разнузданным сексом; трахались; играли в сильного и слабого, в захватчика и жертву, но не более того. И, глядя на вытянутый прямоугольник окна, Поль, кажется, начинал понимать, чего же на самом деле хочет от Данте: близости. Он хотел снова ощутить тепло его дыхания и аромат живого тела - смесь терпкого мужского запаха с, кажется, намертво въевшейся в него кофейной ноткой. Но, помимо этого, ему захотелось получше узнать скрытного итальянца: почему он приехал в Париж, о чём думает каждый день, что любит и ради чего живёт. Кое-как усмирив себя и решив зайти к ди Нери завтра перед закрытием, Поль зашагал дальше, мимо тускло пламенеющих на стенах фонарей рю Монторгёй.Глава 10:«Похмелье».
2 февраля 2020 г. в 15:06
Он проснулся, когда солнце уже вовсю светило в распахнутое балконное окно. Будильник почему-то не звонил... Данте вспомнил, что сегодня суббота, и успокоился: сегодня дежурит Жозефина, а значит, необязательно...
Внезапно, он осознал, что ему не просто хреново, ему - Хреново...
Помимо мерзкой похмельной тошноты, всё тело ныло и болело так, словно его спустили с лестницы. Но, противнее всего саднило основание члена и близлежащие области.
«Идиот... - с трудом заставив себя двинуться, Данте понял, что в его заднице всё ещё пребывает ствол Поля, - И как я мог так наивно повестись на это?..», - на мгновение смутившись от мимолётных ощущений сзади, он осторожно соскользнул с «крючка», а после с трудом сполз с кровати на пол и медленно заковылял по направлению к душевой.
На полпути обернувшись, обнаружил, что его так называемый «деловой партнёр» - взъерошенный и уставший, спит сном праведника, по-хозяйски вытянув руку на ширину кровати там, где секунду назад лежал Данте.
Сокрушённо покачав головой, ди Нери скрылся в ванной и, заперев дверь, втиснулся в кабину, после чего позволил себе шумно и тяжело выдохнуть.
Хотелось проблеваться. Ужасное состояние похмелья - от сочетания алкоголя и жёсткого секса накануне, в совокупности с сокрушительным чувством испанского стыда при восстановлении в памяти событий прошедшего вечера, вызывало непреодолимое желание застрелиться.
Решив начать с обыкновенного душа, Данте повернул кран и минут десять просто стоял под прохладными струями, прислушиваясь к своим ощущениям и обдумывая план дальнейших действий. Он был совершенно растерян и не знал, что будет дальше: Поль и впрямь гей или же это выпивка толкнула его на столь радикальные эксперименты? Но, даже если он не гей, то почему среагировал именно так? Вариант с влюблённостью Данте отмёл сразу же, вспомнив всё, что говорил ему ночью де Бланш.
«Может, он просто хотел унизить меня? - бессознательно сжав кулаки в приступе холодной ярости, подумал Данте, невидяще глядя в белый кафель стены в потёках воды, - Да, это было бы более чем вероятно. Значит, мне не показалось, что он издевается, когда я пришёл поговорить... То-то так ехидно скалился... Ублюдок... Мудак белобрысый... Я тебе это ещё припомню, тварь... Однако, надо отдать должное, скучным в постели его точно не назовёшь, чтобы там ни сплетничали его бывшие. Трахается эта сволочь бесподобно...», - основательно помывшись и, всё же обнявшись с белым другом, Данте обернулся полотенцем, после чего приблизился к раковине и уставился на себя в зеркало. Выглядел он ни много, ни мало, как жертва в меру гуманного изнасилования: вся шея в багровых засосах, на правом плече у её основания лиловый круглый синяк от укуса, а соски воспалены и пунцовеют, будто тёмные вишни. Губы припухшие и искусаны вдоль и поперёк, но тут уж сам виноват. Заглянув под полотенце, тосканец обнаружил у основания члена лёгкий розовый след от шнурка. Тот всё ещё слегка болел и ходить в туалет было неприятно. Про анус же он вообще предпочитал не думать - отверстие воспалилось, горело и щипало так, что Данте шёл в раскоряку и никак не мог найти для себя хотя бы мало-мальски удобный способ незаметно скрыть от окружающих своё состояние.
Всё это ужасно раздражало и он с огромным удовольствием остался бы сегодня в квартире, но стоило ему подумать о том, что снова придётся встречаться и разговаривать с этой двуличной бретонской мразью, как перспектива провести свой день в многолюдной кофейне начинала казаться не такой уж дурной затеей. К тому же, теперь он не был уверен, что знает о том, что творится на уме у Поля, посему оставаться с ним наедине не решился.
С трудом одевшись и повязав на шею вместо обычного галстука переливающийся шёлковый платок цвета шоколада, Данте тихо выскользнул из квартиры, оставив дверь открытой. Он не боялся, что его обворуют, ибо всё самое ценное хранил в хорошо запрятанном сейфе в подсобке. Коварный конкурент мог, разве что, упереть пару книжек из монументальной живописной горы старика Робера, но их сохранность мало заботила Данте: среди них для него не нашлось ничего интересного. В конце концов, даже бывшему владельцу квартиры они оказались до лампочки.
Поля он узрел примерно в первом часу дня: выйдя из подсобки, тот направился к выходу, но возле стойки баристы на мгновение затормозил, смерив настороженно застывшего со стаканом в руке Данте странным, не поддающимся однозначному описанию взглядом: сперва он мог бы показаться оценивающе-скабрезным и даже слегка враждебным, а с другой стороны, от него как будто веяло недоумением и лёгкой растерянностью, словно Поль и сам не вполне понимал, как здесь оказался.
Не сказав ни слова, де Бланш вышел наружу, звякнув дверным колокольчиком.