***
Господи, скорей бы вечер. Нет, не так. ГОСПОДИ, ПОСКОРЕЙ БЫ ЧЕРТОВ ВЕЧЕР!!! Джон нервно ходил кругами по своей маленькой комнатушке, весь день не находя себе места — казалось, что все часовые пояса мира устроили заговор, и заставили стрелки на циферблате безбожно медлить, накручивая взвинченного до предела парня. Он буквально сходил с ума от нетерпения — с Фредди они договорились на шесть вечера, и, предвкушая в голове предстоящий вечер, Джону совсем не спалось, не читалось, не работалось и вообще не жилось. Стоило ему отвлечься, взять в руки книгу (между прочим, через месяц начало нового учебного года, Джонни!) или блокнот с незаконченными текстами песен, как влюбленный до одури мозг упорно сворачивал с праведного пути и подкидывал картины одну интереснее другой — вот Фред берет его за руку, и ведет в темноту кинозала, вот он хочет поделиться с Джоном увиденным, и поворачивает к нему голову, почти соприкоснувшись губами, а вот они немного увлеклись, и совсем перестали следить за происходящим на экране… Святая матерь Божья, Дикки, что с тобой такое?! Кажется, именно это называется влюбленностью? Фредди. Фредди. Фредди. Фредди… Одно имя на устах, один образ в голове, заполнивший собою весь Диконовский день и, судя по всему, всю оставшуюся жизнь — и от осознания этого хотелось глупо и бесконечно улыбаться. Это — счастье. Безусловное. Не имеющее аналогов, греющее больше, чем весь солнечный свет… Джон еще раз посмотрел на часы — уже пять вечера. Наконец-то… Каждая минута приближала его к встрече с Фредди, и чем меньше оставалось этих самых минут, тем сильнее билось его сердце, грозящее выпрыгнуть из груди. Наконец-то. Наконец-то… Наконец-то!!! Заготовленная с вечера, тщательно отглаженная черная рубашка дождалась своего часа. Аккуратно поставленные у двери ботинки начищены до блеска — Дикки готовился основательно. Напевая незатейливый мотивчик, он молниеносно оделся, пригладил распушившиеся волосы и еще раз взглянул на себя в зеркало — красавчик, не иначе. Ему обязательно понравится… Подмигнув оставленной в одиночестве красавице-гитаре, Джон улыбнулся — очень хотелось верить, что после сегодняшней встречи у него появится повод сыграть на ней что-нибудь романтичное. И словно в ответ, ее серебристые струны ослепительно блеснули, поймав танцующий в проеме окна солнечный луч.***
Субботний вечер преобразил вечно туманный и спящий Лондон — уставшие от будничной суеты прохожие буквально наводнили его, разбавляя погодную серость весельем взрослых и полным радости детским смехом. Фредди яростно рассекал эту толпу, боясь опоздать — конечно, о его «пунктуальности» знали все, особенно, когда ее в красках описывал Роджер, встречая Фредди на репетиции, но сейчас он словно кожей ощущал, что опаздывать нельзя. Его ждет Джон, и ждет не на какую-то там рядовую репетицию или встречу в баре. Сегодня, в шесть часов вечера, должно начаться их первое настоящее свидание. Именно поэтому он полдня разговаривал с зеркалом, примеряя бесчисленное количество сногсшибательных образов. Именно поэтому он волновался, как старшеклассница на первой в жизни дискотеке. Именно поэтому он лихорадочно всматривался в толпу, заполонившую вход в Грин-Парк, боясь не увидеть там стоящего Джона. А вдруг Джон передумал? Вдруг их общение — всего лишь дружба, и Фредди ему вовсе не нужен? Вдруг он испугался, или рассказал обо всем родителям, а те запретили Дикки выходить из дома, не желая, чтобы их правильный, воспитанный сын путался с парнем? А вдруг ему и вовсе нашли невесту, и сейчас он сидит с ней за праздничным столом, посмеиваясь над наивностью влюбленного дурачка?! Конечно, а еще именно Джон убил Кеннеди, изнасиловал маленькую девочку и готовит мировой заговор с помощью атомной бомбы. Ну, он же физик, черт его знает, чем они там в своем колледже занимаются? Ну что за бред, ей-богу. Меркьюри, ты просто истеричка! Спрятанная во внутреннем кармане синяя роза несильно кольнула его в бок. Да, ты истеричка, к тому же еще и сентиментальная. Действительно, зачем Дикки такой человек? Но вот — чудо, не иначе, — он подходит, наконец, ко входу, и в суете толпы встречает единственно нужный взгляд. Зеленые глаза с лисьей хитринкой улыбаются, вмиг одаривая его теплом, и все непрошеные мысли исчезают, уничтоженные взрывом той самой атомной бомбы. Джон здесь, он пришел… Он пришел! Щеки стремительно наливаются румянцем, но, к счастью, его почти не видно на смуглой коже Фредди. Лишь улыбка — искренняя, до ушей, и взгляд, который хочется спрятать (хоть куда, только бы не смотреть ему в глаза), выдавали Фредди с головой — но сейчас это было неважно. Сейчас не важно было все. — Дикки, ты пришел… — счастливо улыбается Фредди, и неловким движением, чуть не роняя, достает из кармана синюю розу. Я бы заплел ее в твои волосы, будь мы на берегу реки. Такой же синей, как эти чудесные лепестки. — Это мне? — удивленно спрашивает Джон, но все-таки берет цветок в руки, — Она… Она очень красивая, Фред. Он говорит почти шепотом, но Меркьюри все слышит. — Тебе. — Но здесь же люди… — грустно озирается Джон по сторонам. — И что с того, Дикки? Разве это их дело, кому я дарю цветы, и кто дарит их тебе? И правда — заходящие в кинотеатр люди не обращают на них никакого внимания. — Ничего, — кивает головой Джон, и, набравшись смелости, целует Меркьюри в гладко выбритую щеку, пахнущую тем самым восточным ароматом. Запах его одеколона мгновенно рождает воспоминания, и по телу Дикона пробегает колючий разряд тока. Боже… Я хотел бы с тобой гораздо большего, чем может позволить мне разум. — Пойдем? — кажется, глаза Фредди затуманены не меньше, но, все же, он берет себя в руки и тянет Дикки за собой внутрь. У них ведь все только начинается, верно?***
Нет, все же Фредди не ошибся, пригласив Джона именно в кино — лучшего места для молчаливого, но такого важного разговора душ просто не придумаешь. Сейчас все казалось ему таким ярким, красочным и единственно верным — и оглушающий звук, льющийся из динамиков (слава богу, никакой неловкой тишины), и запахи карамели, попкорна и молочного коктейля, что уплетал Дикки, уставившись в экран, — сейчас он больше походил на ребенка, чем на его парня: брови то и дело удивленно подскакивали, когда на экране происходило нечто особенно динамичное, а щеки забавно надувались, когда Джон в очередной раз выпивал свой коктейль через трубочку. Вскоре происходящее на экране увлекло и Фредди, и какое-то время они сидели молча. Лишь рыжее облако кудрей то и дело случайно касалось его щеки, а длинные мозолистые пальцы приближались все ближе, чтобы в один прекрасный момент переместиться на бедро, обтянутое черным шелком брюк. Господи, только не это. Еще чуть-чуть, и теснота около расположившейся на бедре руки становится очевидной. Срочно отвлечься, срочно! — Фредди, — вдруг повернулся к нему Джон, видимо, продолжая свою хитрую тактику, — Как ты думаешь, кто убийца? Нет, Джон, ты серьезно?! — Дикки… — нервно сглотнул Фредди, — Смотри фильм… Пожалуйста… — Ты не хочешь со мной разговаривать? — шепот становится интимным. Хорошо, хоть места взяли на последнем ряду, как положено… — Джон Ричард Дикон, ты играешь с огнем, помяни мое слово… — прошипел Фредди, чувствуя, как сбивается дыхание, — В последний раз тебе говорю… — Хорошо, — улыбается Джон и отворачивается обратно, оставаясь при этом возмутительно спокойным. Может, ему просто показалось? Только вот рука все так же осталась на его бедре, продолжая будоражить воображение. И это малыш Дикки, вот так спокойно соблазняет его прямо в кинотеатре?! Ну уж нет. Так дело не пойдет! — Джон, — едва сдерживаясь, обращается к нему Меркьюри, — Мне кажется… Вдруг Дикон резко поворачивается к нему лицом, и долгожданно, невыносимо сладостно целует его в губы, обхватив руками лицо. Как же хорошо. Просто преступно прекрасно… Легкий, едва уловимый стон вылетает с губ Фредди, и он перехватывает инициативу, облизывая тонкие розовые губы, запуская внутрь язык, распаляя себя и Джона еще и еще… — … Убийца — помощник… — внезапно стонет он, и разрывает поцелуй, понимая, что еще немного, и обратного пути для них двоих уже не будет. Слишком остро ощущается сейчас это волшебство. Голову нещадно ведет, и Фредди еле удерживается в кресле, рискуя упасть и утащить за собой все так же хитро улыбающегося Джона. — А я знал, — довольно смеется он, и сплетает свои пальцы с пальцами Фредди. — Откуда, Дикки? — Я уже смотрел этот фильм, — невинно сознается Дикон, и прижимается к теплому телу, — Дважды… — Тогда почему мы пошли на него?! — окончательно обалдел Меркьюри, обнимая его настолько, насколько позволяет перегородка между креслами. — Может, потому что знал, что до самого фильма мы так и не дойдем? Черт побери, Джон, ну точно — хитрый лис… — Между прочим, Джон, я не смотрел его вообще, — обиженно скривил губы Фредди, и шутливо показал ему язык, — И вот что теперь прикажешь делать? Отвлек меня, значит, своими поцелуями… — Я обязательно расскажу тебе сюжет. Но только при одном условии, — продолжил невинно светиться Джон, — И скажу я его только на ушко. — И при каком же? Фредди почти лег на сидящего вплотную Дикки, и вплотную ощущал жар его тела. Как же это… крышесносно… Вдруг Джон перестал улыбаться, на секунду замолчал, и, наконец, серьезно, полным надежды голосом ответил: — Ты пригласишь меня на чай. Вместо ответа Фредди лишь мечтательно закрыл глаза, и, не задумываясь, поймал любимые розовые губы своими.***
— Джонни, ну прости, я не знал, что это был твой последний рейс… — Фредди виновато смотрел возлюбленному в глаза. Действительно, как можно догадаться об этом, когда на улице полночь, а ты уже час целуешься со своим парнем на остановке, пропуская один автобус за другим? — А по-моему, ты просто не хочешь, чтобы я уезжал, — улыбнулся Джон, и запустил озябшие от ночного ветра руки в карманы куртки Фредди. — Может быть, — Меркьюри вновь прижался к нему, утягивая в новый поцелуй, — Но я знаю, как можно решить этот вопрос. — И как же? — Ты едешь ко мне прямо сейчас. — Серьезно, мистер Булсара? — Не ерничай. И прекрати меня так называть! — насупился Фред. — Не буду. — Вот и не будь! — Зануда, — показал ему язык Дикон. — Ох, и нарываешься же ты! — На что? — На чай! — рассмеялся Фредди, и потянул Диккину руку за собой, — Пойдем, мы еще успеваем на мой автобус! Еще поцелуй. И еще. И опять. И снова… — Фред, — оторвался Джон от бархатистых губ. — Что? — А у тебя пластинки есть? — Что, прости? — Я люблю слушать музыку, прежде чем ложиться спать. Фредди остановился. — Это весь список ваших пожеланий, мистер Дикон? Чай. Они должны не забыть купить чай… — Пожалуй, да. — Тогда пошли за чаем. — А может, кофе? — Джон! — Молчу. — Нет, ты все-таки нарываешься! — На чай? — На то, чтобы я тебя заткнул! — Заткни, — повернулся к нему Дикки, обнял за шею и почти повис на горячем теле, увлекая Фредди в новый поцелуй. Кажется, до дома им придется идти пешком… Синяя роза, лежащая в Диккиной руке, едва заметно кольнула их шипом.