Это было бы самым большим несчастьем: найти приятным человека, которого решила ненавидеть!
Джейн Остин «Гордость и предубеждение»
Табурет так и лежал посреди комнаты, опрокинутый на бок. Сколько времени прошло с тех пор? недели? месяцы? Но в тот день никто так и не удосужился поднять табурет. Теперь же он одиноко лежал посреди пустой комнаты. А ему казалось, что он видит на нём следы от обуви (соседи сказали, что на ней были её лучшие туфли), которые прерывались у самого края, когда её ноги соскользнули, а табурет опрокинулся. Ему казалось, что он видит, как она делает шаг в забытье. — Мы уже прошли мимо детского сада. Ты можешь вести себя нормально? — А ты можешь не бурчать, как какой-то старикашка, а, Мика-кун? — Не называй меня так. Мы не друзья. — Будто бы я виновата, что ты не можешь не с кем поладить, — фыркнула Томоэ и продолжила перепрыгивать с колышка на колышек, из которых состоял высокий забор. — Больно надо, — буркнул себе под нос молодой вампир. — Мика-кун, — обратился к нему Шахар, — не знаю, говорили ли тебе уже об этом, но у вампиров слух куда лучше, чем у людей. Поэтому мы слышим всё, что ты там себе бормочешь. — Да разве Мика-кун когда-нибудь кого-нибудь слушает? — Да прекратите меня так называть! Лакус и Рене шли в конце отряда, молча думая, за какие такие грехи эти трое свалились им на голову. Аристократы приставили их к Шахару, чтобы новообращённый «ничего не начудил», хотя сами они тогда и десяти лет в вампирах не проходили. Прошло уже около ста лет, но вот только он до сих пор не избавился от того, что не давало ему покоя при человеческой жизни, что могло обернуться большой бедой. Не все способны вынести груз бессмертия, некоторые просто сходят с ума и тогда подлежат немедленной ликвидации. Память — это просто чудовищная штука. Но, к счастью для самого Шахара, даже если он и был немного не в себе, то его можно было отнести скорее к «тихо-помешанным», чем к «буйным», ибо он не нёс никакой опасности для окружающих. Но вот сам вполне мог куда-нибудь вляпаться. Поэтому, да, им до сих пор приходилось за ним присматривать. Микаэла это вообще отдельная история. Этот «любимчик аристократов», как его за глаза называли многие рядовые, то и дело рвался на рожон. То чуть в драку в казарме не влез, то куда-то запропастился прямо посреди миссии (а на деле просто залезал на какую-нибудь крышу и вглядывался в прекрасное постапокалиптическое далёко), то рвался прямо в гущу боя — словом, делал всё, чтобы они, как старшие по отряду, заколебались бегать за этой четырнадцатилетней детиной. Томоэ, вопреки ожиданиям, приносила меньше всего проблем. Девочка быстро поняла, что упираться и отрицать свою новую сущность смысла нет. Ко всему прочему, на поле боя она проявила себя отличным снайпером. Лук — редкое оружие среди вампиров, но отнюдь не бесполезное — прикрытие нужно всем. Конечно, отголоски её человечности ещё остались, но в основном они проявлялись лишь в том, что она тщательно проверяла имена новых поступивших скотинок. И после каждой проверки выплёскивала всю свою злость на людишек на очередной миссии, ведь многие, если не все вампиры были убеждены, что виновник апокалипсиса находится именно в рядах ЯИДА. И вишенкой на торте было то, что Рене мог в любой момент уйти по поручениям Пятнадцатой основательности. И здесь возникал казус, который сильно беспокоил Лакуса — а где сама Мария Вуйчик? Апокалипсис прогремел без малого шесть с половиной лет назад, но почему-то он ни разу не видел её в Сангвинеме. Конечно, не в его компетентности судить аристократов и выяснять, что они делают, но Лакусу это казалось более чем странным. — Интересно, если они вцепятся друг в друга, то кто победит? — голос сослуживца вывел вампира из размышлений. Вельд замер на месте и, потянувшись к оружию, настороженно произнёс: — Кто ты и что сделал с Рене? Это же какие звёзды должны были сойтись, чтобы ты начал пускать шутки? — смеясь над реакцией Симма, спросил вампир. — Ставлю на Томоэ. — Нет, я серьёзно. — Я тоже. Она на три года старше Мики-куна. — Но у неё оружие дальнего боя. И к тому же, его обратила Королева. — Так ты ставишь на Мику-куна? — Даже не знаю, — пожал плечами Рене. — Я просто к тому, что нам, кажется, сейчас придётся их растаскивать. — Так, ну хватит вам двоим ставить на уши всю округу, — Лакус подошёл к новообращённым и примирительно поднял руки. — Хотите нарваться на отряды скота или всадников? — Скажи этой истеричке, — буркнул Микаэла. Его что, в детстве роняли? Конечно, вампиры не испытывают эмоций, но эта каменная физиономия иногда раздражала. — Я не истеричка! А ты вообще… Ай! Томоэ резко развернулась на колышке с округлым концом, её нога соскользнула и вампирша, потеряв равновесие, полетела вниз. Ему казалось, что он видит, как она делает шаг в забытье. Лакус едва успел подхватить Томоэ, не давая ей грохнуться на землю. Девушка смотрела на него, удивлённо хлопая глазами. — Эм… Ха-ха, спасибо тебе, Лакус-кун! — зардевшись, сказала она. — Э… Так ты можешь поставить меня на землю? После битвы за Нагою всё шло через пень-колоду, а неясность сеяла смятение среди бессмертных и вроде как безэмоциональных тварей. Лакуса же не особо волновало, что происходит в рядах аристократов. Туда-то уж точно лезть не следует: проблем и без того хватало. Незадолго до битвы за Нагою куда-то делся Шахар, хотя буквально несколько недель ранее он едва не погиб от рук скота. А тут прямо посреди ночи ушёл не весь куда. Интересно, как он это объяснит, когда вернётся? (если вернётся вообще). Мика же не переставал удивлять: сбежал после битвы с отрядом скота. После Лакус видел его мельком на общем собрании, но молодой вампир точно не собирался перед ним отчитываться. (больно надо). Но ситуация всё равно была весьма странной. Ну, и наконец, Рене вновь куда-то ушёл по поручению своей «матери» аккурат после битвы за Нагою. И до сих пор не вернулся, хотя прошло уже больше месяца. Обычно подобные миссии длились не больше недели, а после апокалипсиса так и вовсе ограничивались единичными ночными вылазками. И последний раз, когда они виделись, был очень и очень странным. На обычно спокойном лице Рене читалось явное беспокойство и… грусть? — Я вернусь так быстро, как только смогу. Лакус тряхнул головой, словно стараясь отогнать ненужные мысли. Память — это просто чудовищная штука. — Где тебя носит? — обратился он к Томоэ, которая наконец-то нашла его в толпе других вампирских стражей. — Переодеваться ходила. Юбка как часть военной униформы — сплошное издевательство. — А как раньше женщины только в юбках ходили? — Так они раньше по всем крышам и не прыгали! Ты хоть представляешь, как это: лазить по этой разрухе в юбке, которая цепляется за каждый торчащий кусок чего-либо? А про прыжки я вообще молчу… Лакус хмыкнул: этот ребёнок точно не даст соскучится. То с забора грохнется, то через порог перецепится, то во время тренировки упадёт так, что и юбка задерётся… Да, лучше ей ходить в брюках и удобной обуви — так менее травмоопасно. — Рене ещё не вернулся? — А ты его где-то здесь видишь? — Ты можешь ответить нормально? — А ты можешь задать нормальный вопрос? Томоэ цокнула языком и, развернувшись и вздёрнув вверх голову, зашагала прочь. — И куда ты собралась? — Я снайпер, если ты не запамятовал. Мне нужно занять позицию где-то повыше. — Ну и вали, — буркнул себе под нос Лакус, когда Сатомэ запрыгнула на ближайшее подходящее здание. Её беспечность беспокоила вампира. Ей всего девятнадцать, а в этом возрасте голова ещё туговато соображает. Она же ещё ребёнок. А дети на войне всегда рвутся в первые ряды (и первыми погибают). Рене и Шахар могут о себе позаботится, а Микаэла, хоть ему и шестнадцать, вроде как под опекой аристократов, а значит — не его забота. А вот за Томоэ нужен глаз да глаз, ведь у девушки просто талант вляпываться! Совсем недавно она едва не погибла на очередной вылазке — пришлось дать ей людской крови, тем самым окончательно обратив в вампира. Видимо, это и послужило причиной того, что девушка последнее время была, мягко говоря, не в духе. Лакус сел на землю и облокотился на кусок разрушенной бетонной конструкции. Да уж, с этим ребёнком проблем не оберешься. Поскорее бы Рене вернулся… На самом деле, особого смысла в патрулировании данной кучи обломков не было. Людишки же не такие идиоты, чтобы соваться туда, где собрались сильнейшие вампиры Совета. Их сюда сослали просто так, чтобы под ногами не путались. Отсюда открывался хороший обзор на патрулируемую территорию. Так он и скажет, если кто-нибудь решит к нему придраться. Летняя жара уже спала, и сентябрь дал о себе знать: солнце светило тусклее, а прохладный, но ещё не холодный ветер хозяйничал среди разрушенных зданий. Да уж, хорошо, что кровь помогает им восстанавливаться не хуже полноценного сна, иначе он бы уже отправился в страну Морфея прямо на вахте. Война — не лучшее время для спокойного сна. Вельд встал и выпрямился, заметив какое-то движение в нескольких десятков метров от себя. А это ещё что за черти? Вроде как вампиры, но вместо стандартной белой униформы — какие-то серые плащи. Из какой они фракции? И куда это они идут, если в том направлении находятся «нейтральные территории», то есть те, которые не представляют стратегической ценности ни для вампиров, ни для скота. В любом случае, как стражник, он имеет все полномочия задать им вопрос в лоб. Добравшись к ним в несколько прыжков, вампир замер. Какое-то предчувствие, кольнувшее там, где раньше билось человеческое сердце, остановило его. Не нужно, не нужно к ним подходить. Но вместе с тем, инстинкт, отточенный за десятилетия, подсказывал ему, что оставлять их в покое тоже не следует. — Мы можем возвращаться на базу в Сакай — аристократы слишком заняты руганью между собой, дабы мешать нам. А вот это уже не хорошо. Эти вампиры — шпионы, но чьи? — Но ведь мы так ничего и не узнали об экспериментах Пятнадцатой прародительницы. — Вряд ли она кому-нибудь об этом говорила. В любом случае, Мария не могла зайти далеко. — Ты уверен? — Господин Сайто уверен. А это ещё кто? — Или ты сомневаешься в его словах? — Да нет. Просто, если господин так в этом уверен, зачем ему понадобилась шавка Пятнадцатой основательницы? — Можешь спросить его лично, если ты такой любопытный. В любом случае, пленник долго не проживёт. И сейчас Лакус был готов поклясться, что услышал взрыв. Он раздался совсем недалеко. Да нет же, не было никакого взрыва. Не было ни дыма, ни огня, ни запаха гари. Даже ветра не было. Но ведь это произошло. Снаряд попал в двигатель. Какой снаряд? Какой двигатель? Какой самолёт, если Первая мировая закончилась более ста лет назад?! Да, это было более ста лет назад. Но всё его яство вновь сжалось в комок с одной-единственной мыслью «Только не он. Пожалуйста, только не Рене. Только не снова». Лакус выхватил меч и без малейших раздумий набросился на одного из них. Шпионов всего четверо, он должен справиться. Первый даже не успел отреагировать — и тут же рассыпался в прах. Со вторым и третьим проблем тоже не возникло. А вот последний уже выхватил оружие и явно был настроен на серьёзный бой. «Да пожалуйста», — промелькнуло у него в голове. Но не успели вампиры накинутся друг на друга, как в шпиона прилетела стрела и тот отправился в небытие вслед за остальными. «Молодец, Томоэ» — уже хотел сказать Лакус, как тут демоническая стрела полетела в него. Вампир едва успел отскочить, но проклятое оружие всё же задело его, оставив зияющую рану в плече. Чёрт. Скота здесь только не хватало. Вельд покрепче сжал рукоять меча и поднял глаза на атакующего. Кажется, он уже где-то видел этого мальчишку. У скота такая нехватка кадров, что они детей на фронт выпускают? Но что он здесь делает? Других людей и в помине рядом нет. А тем временем снайпер молча сверлил его взглядом, полного ненависти, и натягивал тетиву демонического лука. Что-то знакомое было в чертах его лица, но вот что? И этот пылающий ненавистью взгляд: в нём читалась не ненависть ко всем вампирам в мире, это было что-то личное. Чёрт, рана не заживает. А с пробитым плечом сражаться будет весьма затруднительно, тем более, что боль волнами расходилась по всему телу, сковывая движения. Он уже и забыл, каково это: быть парализованным болью. Нет-нет, сейчас ему умирать нельзя. Он должен спасти Рене. Он должен защищать Томоэ. Не сегодня. Но вот только у вылетевшей стрелы были другие планы. Лакус почувствовал, что он отлетел и врезался в что-то. Всё лучше, чем если бы в него прилетела очередная стрела. — Ты жив? — спросила Томоэ, направляя лук на солдата ЯИДА. — Как видишь, — поднявшись, ответил Вельд. Что-то произошло. Томоэ вздрогнула и опустила оружие. Мальчишка стоял, дрожа всем телом, а по его щекам градом катились слёзы. Что происходит? — Йоичи? Йоичи, что, что ты здесь делаешь? — с трепетом в голосе спросила вампирша. Она стремительно приблизилась к нему. Человек отпрянул на несколько шагов, но всё же не сопротивлялся, когда его заключили в объятия. У Томоэ же есть младший брат. Лакус молча смотрел на эту отнюдь не утешительную картину. — Йоичи! — раздался совсем близко девичий голос. Их настигла светловолосая девушка с оружием наготове. — Забери его отсюда! — Томоэ наконец-то оторвалась от парализованного шоком брата и несильно толкнула его к прибывшей девушке. — Йоичи, уходи! Вас здесь убьют, уходите, убегайте! Йоичи плакал, закрыв лицо руками, а девушка стояла в ступоре, не понимая абсолютно ничего из происходящего. Томоэ подбежала к сослуживцу и, схватив его за рукав, начала оттаскивать назад, словно боясь, что он решит напасть на этих детей. — Уходите! Светловолосая девушка наконец-то вышла из ступора и потащила Йоичи прочь. Томоэ же волочила раненного Лакуса в прямо противоположном направлении. — Можешь отпустить меня. Я не собираюсь их преследовать. Томоэ молча села на первый попавшийся выступ. — Почему он был там? Почему, почему? Они оба прекрасно знали ответ. Потому что хотел отомстить за сестру, которую убили вампиры. Но вот ведь незадача — его сестра теперь такой же вампир, которых Йоичи ненавидел все эти годы. И конечно, они оба прекрасно знали, кто в этом виноват. — Что мы теперь будем делать? — Томоэ… — Спасибо, я знаю, как меня зовут. Лучше скажи, как нам спасти Рене? — Что? — А ты что, не слышал, что говорили те вампиры? Он в беде, мы должны его спасти! — Ты в курсе, как это опасно?! Кто бы его не держал, он явно собирается идти против Совета. А если так, то у него предостаточно сил на это! Переть против него это чистой воды самоубийство! — И ты собираешься просто сидеть сложа руки, зная, что твой друг в беде?! — Конечно нет. Но я пойду сам, а ты останешься здесь. — Ну уж нет! Рене и мой друг тоже. и я сделаю всё, чтобы спасти его! — Томоэ вскочила. — Я не собираюсь сидеть и ждать у моря погоды, пока ты не весь где будешь шастать! — Это опасно. Кроме того, твой брат… — Что мой брат? Ребёнок, которого людишки выпихнули на войну. Снайпер вражеской армии. Понятно, что я больше никогда его не увижу и что мы больше не сможем быть вместе, как в детстве. По крайней мере, я знаю, что он жив, — Томоэ отвела взгляд в сторону, стараясь сдержать эмоции. — Я — одна из вас, ты сам мне это говорил. Значит, я пойду спасать своего сослуживца. — Даже если мы выживем в этой безумной авантюре, — Лакус был непреклонен, — то нас ждут большие проблемы по возвращению. — Но мы ведь в подчинении у Королевы и Ферида-самы, а у них, как ты мог заметить, и без нас проблем хватает. Пока они их уладят, мы уже успеем вернуться. Кроме того, раз на то пошло, то мы добудем ещё и полезную информацию. И да, кто такая Пятнадцатая основательница? — Мария Вуйчик, она обратила Рене. Её же, по всей видимости, обратил Ферид-сама. По крайней мере, раньше она постоянно находилась в компании Седьмого и Тринадцатого основателей. Но, в отличии от них, почти никогда не вмешивалась в политические интриги, а проводила какие-то эксперименты и исследования, которые служили на благо всему вампирскому сообществу. Странности начались около двадцати лет назад, когда она сложила полномочия главы лаборатории в Сангвнеме и с тех пор редко туда наведывалась, пока не прекратила совсем, и перестала давать о себе знать. Рене был единственным посредником между ней и остальными. Но, ты же его знаешь, из него нужно по слову добывать. — Она как-то давала о себе знать после апокалипсиса? — Нет. Говорю же, от неё уже двадцать лет ни слуху, ни духу. — А она вообще жива? Этот вопрос вогнал Вельда в ступор. А ведь никто наверняка не знает, что именно случилось с Пятнадцатой основательницей и где она пропадает. Никто, кроме Рене. Так что если она попала в беду, то его будут пытать долго и мучительно. Томоэ и сама понимала, что у них нет однозначного ответа на её вопрос. — Значит, — вампирша выпрямилась, — мы отправляемся в Сакай. — Ты точно уверена, что пойдёшь со мной. Ты ведь можешь попасть в беду. — Уверена, — кивнула Томоэ. Слишком много навалилось на неё в одночасье. Йоичи жив. Она рада, нет, она просто счастлива! Но ведь его жизнь всё ещё под угрозой. Может ли она что-то сделать? Хоть что-нибудь? Нет. Стоит ей сунуться к людям — и её убьют. Поэтому, остаётся только молиться, чтобы он выжил во всём этом безумии. «Я не хочу потерять ещё и тебя», — эти слова завертелись у Лакуса на языке, но так и не вырвалась во внешний мир. Что с Рене? Жив ли он сейчас? Он не может знать. Остаётся только надеяться. Конечно, полагаться на чудо нельзя, но ведь оно уже однажды произошло. Только это чудо шло не от Бога, а от проклятых им красноглазых тварей. Остаётся только надеяться. Но имеют ли они право на надежду?