Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.
Эрих Мария Ремарк
Боль заполонила каждую клеточку тела, бешеный ритм бьющегося сердца отдавался гудением в висках, сросшиеся рёбра ныли, а вывихнутое предплечье неприятно пульсировало, словно рука норовила отпасть от находящегося в агонии тела. Осколки памяти потихоньку сложились в мозаику, давая Айко понять, что, даже если она до сих пор жива, ничего хорошего ожидать не следует. Конечно, неподвижно лежать до скончания веков у неё не получится, как бы этого не хотелось. Глаза начали медленно открываться, и тут же зажмурились от света лампы, что после длительного пребывания во тьме казалась ярче тысячи солнц. Тугой тягучий ком засел где-то в горле, явно намереваясь взорваться очередным приступом кашля, и Айко приложила все свои человеческие усилия, дабы это не произошло. Нельзя дать вампирам понять, что она уже проснулась. Это в ней говорила не столь надежда на спасение, сколь первобытный животный страх перед неизвестным (и необратимым). Нет, нужно что-то делать. Её друзья живы, они нуждаются в ней, и она должна их спасти! Она что-нибудь придумает, как-нибудь сбежит, найдёт их и спасёт. И она сделает ради этого всё. С горем пополам продрав глаза, Айко быстро обвела взглядом помещение, больше похожее на какой-то склад или магазин, нежели на темницу. Сквозь закрытые роллетами окна не просачивался даже малейший лучика света, что наводило на мысль о том, что на улице ночь. Единственным источником света была стоявшая на полу лампа, которая отбрасывала на стену тень человеческого силуэта. Нет, вопреки всем призрачным надеждам, эта тень не могла принадлежать человеку. Тот вампир… Как же ей сбежать? Айко окинула себя взглядом — на ней была какая-то не по размеру большая сорочка, напоминавшая больничную пижаму. Вот ведь. Получается, этот вампир её переодевал? Смущение смешалось с испугом и гневом. Учитывая произошедшее на той базе, девушка уже ставила под сомнение то, что вампиры не испытывают полового влечения… Тут Айко наконец поняла, что она лежит на чём-то, напоминающем футон, да ещё и укрытая одеялом. Не цепей, ни верёвок. Демонический лук лежит в нескольких метрах от неё вместе с формой. Как это понимать? Получается, кто-то спас её от того вампира? Или же нет? Наконец девушка перевела взгляд на предмет, лежащий возле подушки. Заколка. Буря эмоций вновь настигла её, давая понять, что её лучшая подруга скорее всего мертва. Как иначе объяснить то, что эта заколка оказалась у вампира? (Этот упырь что, трофеи собирает?) Больше не в силах сдерживаться, Айко всхлипнула. Она закрыла рот рукой, в надежде, что её не услышат, но у приступа кашля были свои планы. — Уже очнулась? — прозвучал низкий мужской баритон. Айко была готова вскочить на ноги и набросится на ненавистного упыря, но тягучая слабость в теле позволила ей лишь приподняться на локтях. — Где Кими?! Что ты с ней сделал?! — Кими? — кажется, на каменной физиономии вампира отобразились какие-то изменения. — Надеюсь, сейчас она в меньшей опасности, чем мы. — Что с ней? Она жива? — не унималась девушка. Словно вампир обязан ей отвечать. — Да. По крайней мере была, когда я последний раз её видел. — Где она?! — Айко перешла на крик, что было ошибкой. — Что с… Приступ кашля прервал своеобразный «допрос». — Я не знаю, что с ней сейчас, — абсолютно никак не отреагировав на её начавшуюся истерику, ответил вампир. — Тебе нужно попить. Айко впала в настоящий ступор, когда вампир протянул ей стакан с вроде как водой. Девушка недоверчиво смотрела то на упыря, то на сосуд со спасительной жидкостью. Человеческая гордость хотела махнуть рукой и отправить подачку от врага в ближайшую стену, но жажда буквально молила взять стакан у него из рук и залпом выпить содержимое. — Не бойся. Травить не буду, — всё ещё демонстрируя ноль эмоций, произнёс вампир. Айко потянулась к стакану, но травмированная рука заходила ходуном, не давая и надежды на более-менее нормальное функционирование. Тогда вампир не церемонясь сел рядом с девушкой на футон и приставил стакан к её губам. Приняв решение, не испытывать его терпение, Айко молча выпила воду. Теперь, когда жажда отступила можно (по крайней мере попытаться) задавать вопросы. — Зачем ты спас меня? Зачем я тебе? Что-то внутри дрогнуло. О, нет. Худшим из всех раскладов, о которых знали люди, было попасть во владения к вампирам. Не в плен, где у тебя есть шанс стиснув зубы умереть достойной смертью, подтвердив звание солдата Японской Демонической Армии и доказав, что ты — воин человечества. А стать «ручным зверьком» красноглазых ублюдков, которые будут питаться твоей кровью, пока ты не умрёшь от анемии или не надоешь им. И кажется, именно это её ждёт. Иначе зачем он с ней возится? Словно прочитав её мысли, вампир посмотрел на Айхару и спросил: — Ты помнишь меня? Что? — Ты был в Нагое с ещё двумя вампирами. Из-за вас троих умерли мои друзья, — не думая, ляпнула Айко. — Ясно, — подымаясь, произнёс вампир. На его бледном лице вновь проскользнула тень какой-то эмоции. Сожаление? — Я спас тебя, потому что ты друг Кими, — вновь заговорил он. Он сделал это ради Кими? Но почему? — Твой демон хорошо справляется с регенерацией. Завтра ты уже будешь почти полностью здорова. Тогда я отведу тебя к ближайшей базе ЯИДА, — вампир говорил таким ровным и спокойным голосом, словно перед ней был робот, похожий на тех, что она видела в детстве на выставках, не существо из плоти и крови, или какая там у этих упырей анатомия. — Но Кими… — вырвалось у неё. — Кими нельзя возвращаться к людям. Ей нет места среди вас. И среди вампиров тоже, — выпалил мужчина. Кажется, он сболтнул то, чего ей знать не следовало, а иначе как объяснить, что упыря практически передёрнуло после сказанных слов? — Послушай, Айко, — после недолгого молчания заговорил он. — Я знаю, что вы с Кими были близкими друзьями. И я полагаю, что ты понимаешь, что то, что я тебе только что сказал никому в штабе знать не следует. Придумай байку о том, как ты выжила и… — Кими в опасности?! — перебила его Айхара. — Кими в опасности с самого момента её рождения, — сухо бросил вампир. — Тебя это не должно волновать. — Ну уж нет! — Айко вскочила на ноги и подлетела к мужчине. — Слушай сюда, вампир! Кими — моя лучшая подруга с раннего и детства, и буду защищать её, и мне плевать, какие опасности меня ждут! Кроме того, тот вампир из лаборатории сказал, что помимо меня они воскресили и весь мой отряд. И я не собираюсь отсиживаться в штабе, пока эти черти не весь что с ними творят! Я собираюсь спасти их, чего бы мне это не стоило! Уж не знаю, почему ты так беспокоишься о Кими, но раз ты хочешь её защитить, тебе придётся принять тот факт, что у неё есть друзья, готовые на всё ради неё! Закончив свою пылкую речь, девушка уставилась на вампира. Глаза упыря расширилась от удивления: не каждый день раненый слабый человек орёт на него, намекая, что им как бы придётся сотрудничать. — Когда Кими узнает, что ты и твои друзья живы, то без малейших раздумий ринется их спасать… «Раз вампир так горит о Кими, то он точно хорошо её знает». — Ладно, утром я расскажу тебе кое-что, что может заставить тебя изменить мнение… А пока надо заняться твоей рукой. Словно подтверждая сказанное, предплечье накрыло новая волна ноющей боли. — Сядь и сожми это во рту, — произнёс вампир, протягивая ей чистый платок. Айко молча выполнила инструкцию, старясь не думать, насколько абсурдна эта ситуация. Девушка нервно зажевала платок. Хоть она на фронте с четырнадцати лет, боль — это не то, к чему можно привыкнуть. — Ааахх! Платок вылетел изо рта, а на глазах выступили слёзы. — Всё, теперь дело за твоим демоном. Там на столе еда и вода, если нужно. Но лучше быстрее ложись спать — тебе нужно восстановиться. Пока Айко ела слегка подсохший хлеб с сыром, запивая это всё большим количеством воды, то старалась не думать, как вообще могло произойти то, что сейчас твориться. Вампир, один из тех, что напал на них в Нагое, теперь помогает ей. Конечно, она не маленькая наивная девочка и прекрасно понимает, что в этом есть некий подвох. Вот только какой? Ну не по доброте же душевной он вдруг решил стать на защиту Кими! (Тем более, все прекрасно знают, что у вампиров нет души). Ладно, это она выяснит позже. Лёжа на футоне, Айко вертела в руках заколку для волос. Она случайно попалась ей в одном из заброшенных магазинов, когда она искала подарок для Соры. Воспоминания неприятно кольнули где-то в глубине души. Она спасёт их. На сей раз она выполнит свой долг командира. Даже если придётся заключить сделку с самим Дьяволом. — Попрошу, — наконец-то обозвался Санкоджицу. — Сделку ты, помнится, заключала со мной. А этот вампир ничего так: и спас тебя, и ранки перевязал, и переодел… — Давай без подробностей, — мысленно ответила Айко контрактёру. — Какие мы грубые! И вот это в благодарность за то, что я её, видите ли, лечу. Айко бесшумно хмыкнула. Что этот вампир имел ввиду, когда говорил, что что-то может заставить её изменить мнение? Нет, она непоколебима в своём решении. Боже мой. Сотрудничать с вампиром… «Ради ребят. Всё ради ребят». — Ты помнишь меня? — вновь прозвучало у неё в голове. Что? Что именно она должна помнить? Сказать, что дела обстояли плохо — ничего не сказать. База в Сакае была пустой. Причём, по всем признакам это произошло относительно недавно — на полу ещё виднелись следы быстрой эвакуации. Конечно, причиной этого были явно не они — того количества вампиров, которое понадобилось бы на содержание базы было более чем достаточно, дабы разделаться с целым отрядом. Так что те четверо шпионов, по всей видимости, просто присматривали за опустевшей базой. Но эта была далеко не единственная база некой организации — судя по найденной карте, на одном только острове Хонсю их было штук двадцать. С другой стороны, была и хорошая новость: базы связывались между собой, и от одной исходил сигнал тревоги — сбежали двое пленных. Конечно, они не могли знать наверняка, что это был именно Рене. И они уж тем более не имели не малейшего представления, кем мог оказаться второй пленный. Но некая надежда всё же проскользнула. — Да нам до этой базы несколько дней добираться! — выдала Томоэ. Последнее время всадники апокалипсиса проявляли просто небывалую активность в тёмное время суток, что значительно замедляло любые передвижения. — Ты можешь вернуться обратно, — напомнил ей Лакус. — Да у тебя что, с японским проблемы?! На каком ещё тебе языке сказать, что я не собираюсь бросать своего друга в беде? Друг. Какой смысл вампиры вкладывают в это слово? Какие вообще могут быть друзья у безэмоциональных тварей, движимых лишь жаждой крови? В то время, когда Томоэ только-только стала вампиром, Рене был единственным, с кем она хоть как-то контактировала. Может, тогда остатки человечности в ней зацепились за то, что у людей принято называть дружбой? Вполне возможно, ведь человечность уходит не в самый момент обращения, а слегка позже. Но что сам Лакус? Он вампир уже чуть больше столетия. Но ведь он никогда в жизни не думал о Рене иначе, чем о друге. Даже когда они оба ещё были людьми. Так дело в этом? Их дружба была всего лишь привычкой, явления инертности, подобная фантомном болям в ампутированных конечностях? Нет. Лакус не знал, как это правильно объяснить с точки зрения отсутствия человечности (а ведь все знают, что у вампиров её больше нет), но их дружба была не просто оставшейся с далёких времён привычкой. Это было нечто больше, чем способом скрасить скуку. Именно поэтому он найдёт и спасёт Рене. В дорогу они выдвинулись немедля. На базе были запасы человеческой крови, которые двое вампиров без малейших раздумий забрали себе — всё равно шпионам они больше не понадобятся. Забравшись в первый попавшийся относительно исправный транспорт, они уже несколько часов ехали в абсолютной тишине. Это было не особо похоже на Томоэ: у девушки был хорошо подвешен язык и явно зияло шило в одном месте, но вся эта ситуация угнетала и её тоже. Конечно, буквально через несколько недель после становления полноценным вампиром, ты с интервалом в несколько минут узнаёшь, что твой друг и сослуживец попал в плен к каким-то чертям, которые непонятно на чьей стороне находятся, и что твой младший брат, которому и шестнадцати-то нет, о котором ты столько лет переживала, мысли о котором не давали тебе спокойно спать по ночам, ради которого ты была готова отдать жизнь — теперь служит во вражеской армии. Закончившийся бензин заставил их выйти из машины и пойти пешком. — Лакус, — наконец обозвалась Томоэ. — Что мы будем делать, если тех вампиров окажется слишком много? — Ты — ничего. Я ведь уже говорил, что это опасно, тем более для таких неопытных новообращённых вроде тебя. — Я не слабачка! — выпалила Томоэ. — Я не и не называю тебя слабачкой. Я всего лишь говорю, что ты ещё неопытная, — пожал плечами Лакус. — Мне бы хотелось тебе напомнить, что несколько часов назад я спасла тебя от ещё более неопытного человека. Уф! Что это за кошмарный запах? В нос ударил запах гнили и разлагающейся плоти. — Может собака где-то померла, или крыса сдохла. Сейчас пройдём это место. Но запах лишь усиливался. Спустя несколько десятков метров, к смраду гнили добавился металлический аромат крови. Томоэ взвизгнула и закрыла рот рукой, когда они вышли на местность, что некогда была городской площадью. Всё было усеяно телами солдат. Но разве здесь была какая-то битва? Здесь же поблизости нет ни единой базы вампиров! Чтобы здесь ни произошло, это явно случилось от силы несколько дней назад — тела скота только начали разлагаться. Лакус небрежно пнул один из трупов. И всё же, от чего они умерли? Кто их убил? Вокруг было много крови. Вернее, всё было буквально залито ею. Вампиры бы не оставили столько еды портиться на воздухе под солнцем среди ошмётков тел. Да и у всех солдат была почти что одинаковая сквозная рана на груди или животе. Словно кто-то пробил их всех насквозь, причём одновременно, чем-то очень и очень длинным. Но кто? — Ладно, пой… Лакус застыл, глядя на то, как Томоэ, дрожа словно от озноба, ходила среди тел, всматриваясь в лица убитых. Дойдя до фонтана, вода в котором уже давно застоялась и зацвела, и была бы зелёной, если бы кровь не обагрила её, сделав практически чёрной, девушка села на выступ и закрыла лицо руками. Томоэ плакала не сдерживаясь, всхлипывая во весь голос. — Ты это чего? — Они же… они же просто дети… Действительно, на вид солдатам было лет шестнадцать-семнадцать, хотя нередко были и тела армейцев ещё младше. — Боже мой, вы же ещё дети. Куда вы идете? Зачем вы идёте на эту войну? — Они же… они не виноваты… — всхлипывая продолжала Томоэ, — они же дети… боже мой… они же просто дети… они же не виноваты… От этого надрывистого плача у вампира внутри что-то кольнуло. — Я думала, что ненавижу всех людей, из-за того, что они сделали, — немного успокоившись, продолжила девушка. — Но я не могу, не могу ненавидеть этих солдат! Они были такими же детьми, когда всё это произошло, они были просто детьми. Они же просто хотели жить, как и я, как и мой брат! А что теперь будет с этими детьми? Что теперь будет с Йоичи? А со мной, со мной что будет? Разве это правильно, ненавидеть всех, за проступок человека, призвавшего апокалипсис? Разве есть что-то правильное в этой ненависти? Какая же она дура. Ей просто повезло иметь хороших родителей и быть оторванной от людей после их смерти. Она не знает, какими людишки могут быть ужасными. Она не знает, что люди куда больше монстры чем сами вампиры. — Боже, защити этих детей, ибо у них нет греха пред тобой, — вновь донеслось из глубин памяти. — Томоэ, — он подошёл к ней. — Томоэ, пойдём. Томоэ, нужно уходить. Им-то ты точно уже не поможешь. Но девушка не прекращала всхлипывать, стараясь смахнуть всё набегающее и набегающее слёзы. Плохи дела. На шум могут прибежать всадники апокалипсиса, отряды ЯИДА, если командование удосужится направить кого-то проверить, что здесь произошло, шпионы той непонятной секты, да и вообще чёрт знает кто. Лакус молча подхватил девушку на руки и быстрым шагом направился прочь. Уже смеркалось. Не лучшее время для ночных брождений. Нужно поскорее найти укрытие. — Я могу сама идти. — Да я уже заметил. — Я серьёзно. — Я тоже. Всё ещё держа Томоэ на руках, Лакус забежал в какое-то здание, некогда бывшее школой и, когда добрёл до спортивного зала, наконец-то опустил девушку на мягкий мат. — Спасибо, — тихо сказала она. — Угу, пожалуйста, — Вельд забросил плащ на подоконник. — У меня всё плечо в твоих слезах. — Прости. — Да ладно уж. Лучше поспи. На неё слишком много навалилось. Наверное, ему было её даже немного жаль. «Я не могу ненавидеть этих солдат». В некотором роде, это даже справедливо. Но вот только они на войне, а на войне солдатами движет либо ненависть, либо желание защитить то, что дорого. Но Томоэ и Йоичи по разные стороны баррикады. Даже если бы девушка и хотела найти того, кто привёл мир к этому безумию, то ничего бы из этого не вышло. Остаётся только стричь людей под одну гребёнку, ненавидеть их всех. Но она не может. Лакус сел рядом со спящей девушкой. А что насчёт его? Она его ненавидит? Это было бы вполне логично, учитывая то, что он стал катализатором её обращения и косвенно способствовал к зачислению её обожаемого младшего брата в ряды ЯИДА. Будь у него хотя бы жалкие остатки эмоций и совести, то он бы сам себя ненавидел. Но это всё осталось в его прошлой, человеческой жизни. И единственным, кто знал его в обоих обличьях был Рене. Знал и в обоих случаях молча принимал, несмотря на все его грех. Рене. Он найдёт его и спасёт. Маленькая девочка держала его ладонь одной рукой, а второй вытирала набегающие слёзки. Крошка ненадолго сжала губки, стараясь успокоится, но тут же снова пустилась плакать. — Я ненавижу его, ненавижу! — всхлипывая, повторяла малышка. Рене присел рядом с девочкой и погладил её по голове, стараясь успокоить. — Ну всё, Кими, не плачь. Может быть, он окажется не таким уж и плохим. У детей хорошо работает фантазия. И вот сейчас девочка плакала из-за того, кого вряд ли встретит в ближайшие десять-пятнадцать лет. — Как же он может не быть плохим, если он заберёт у меня Айко? Пятилетняя девочка на полном серьёзе возненавидела будущего мужа своей подруги. — Айко же такая красивая, а когда она вырастет, то в неё обязательно влюбится самый прекрасный и умный принц. И он увезёт её далеко-далеко! И больше никогда не увижу свою лучшую подругу! — почти что с отчаяньем сказала Кими. — Твои друзья всегда будут с тобой. Даже если будут не рядом. — Это как? — девочка вытерла слёзки и посмотрела на вампира кроваво-красными глазами. — Скоро поймёшь, — слабо улыбнулся Рене и мягко потрепал названую сестру по голове. Он был единственным вампиром, помимо, конечно, матери девочки, кто знал о её существовании. Полукровки подлежат немедленной ликвидации вместе с родителями. К счастью, Пятнадцатая основательница была достаточно хорошо осведомлена об этом, чтобы спрятать свою семью. Почему во время битвы за Нагою они набрели именно на отряд Айко? Почему он её не заметил и не узнал? С другой стороны, а чтобы он мог сделать? Если Лакуса ещё как-то худо-бедно можно было убедить, то упрямец Микаэла, ненавидящий людей, был бы непреклонен. Кроме того, едва ли сама Айхара его помнила. Вряд она полностью ему доверится, даже если всё вспомнит. В таком случае, можно ли ей доверить знание о том, что Кими — полукровка? Можно. Айко не из тех людей, кто бросает друзей в беде. Это видно по тому, как она рвётся спасать свой отряд. Сейчас девушка спала, закутавшись в одеяло. Полосы на демоническом луке светились зелёным цветом, ка бы давая знать, что демон её лечит. Она ведь ещё совсем ребёнок. Хотя, чему тут удивляться? Дети всегда рвутся на войну первыми. Они тоже не были исключением. Рене откинул голову, облокотившись о стену. Конечно, он не говорил Лакусу, куда направляется. Выдав дежурное «Я отправляюсь по поручениям своей матери», он ушёл, надеясь, что когда-нибудь снова увидит их с Томоэ. Потому что, несмотря на мнение, что все вампиры — бесчувственные эгоистические твари, он бы никогда не подверг их опасности. Лакус. Лишь бы он не попал в беду в его отсутствие. Лишь бы он был цел.