Наследие: Неожиданные союзники

      

Друзья детства, даже когда они не пленят вас исключительными достоинствами, имеют над нашей душой власть, какая редко достаётся друзьям позднейших лет.       Мэри Шелли «Франкенштейн, или современный Прометей»

      Всем сказали, что он упал с лестницы. Всем: и полиции, и соседям, и детям. Никто даже не удивился: подумаешь, пьяница не устоял на ногах, упал и свернул себе шею. Правду знали только Лакус и его мать. Но это была не та страшная правда, которая не даёт спать по ночам, заставляя вздрагивать от каждого шороха. Напротив, после смерти отца все в семье стали спать значительно лучше.       Несмотря на это, вскоре было принято решение переехать. Небольшой город недалеко от восточного побережья и прилагающих к нему портов был бы отличным местом для детей. Мама уехала на несколько дней, чтобы уладить какие-то дела по переезду и выходу на новую работу. А пока её не было, за старших оставались Лакус и Эйда.       — Братик, — обратилась она к нему, отрываясь от складывания своих скудных пожитков в чемодан. — Скажи, ты же не плакал на похоронах?       Лакус слегка помедлил с ответом, боясь сказать что-то грубое. Он глубоко вздохнул и бросил:       — Никто не плакал.       — И я тоже не плакала. Лиззи, Филип и Артур ещё слишком маленькие, чтобы всё понять. Но я же, я должна была плакать? — Эйда подняла на брата зелёные глаза, в уголках которых заблестели слёзки. — Он же был нашим отцом. Разве я не должна была его любить только поэтому? Но мне его не жаль, понимаешь? Ни капельки не жаль! — девочка закрыла лицо руками. — Я монстр, да? — совсем тихо спросила она.       — Ну конечно же нет! — Лакус присел рядом с сестрой. — Мы все его ненавидели. И он заслуживал эту ненависть. И он заслужил то, что с ним случилось!       — Так нельзя говорить! Он же был нашим отцом!       — И что? Думаешь, он любил тебя или меня? Или маму? Или кого-то из нас? Человек, который тебя любит никогда не будет намеренно причинять боль, а потом ещё и наслаждаться этим! Поэтому, Эйда, — он мягко обнял сестру, — всё в порядке. Ты не монстр. Мы скоро навсегда уедем отсюда и забудем всё, что было с ним связано. Всё будет в порядке.       Тоненькие ручки обхватили тело брата, словно объятия могли как-то защитить от ужасных мыслей, поселившихся в детском сознании.       Конечно, он никогда не скажет им правду. Это будет только его ноша, его первый грех.       «Первый и единственный. Я не стану монстром. Я вырасту хорошим человеком», — твёрдо решил он.       — Мама, — из спальни донёсся тоненький голосок Лиззи.       — Мамы нету дома! — обозвался Артур.       — Я кушать хочу! — прозвучал голос Филипа.       — Подождите, я сейчас что-нибудь приготовлю! — спохватилась Эйда и умчалась на кухню.       — Стой! Не трогай спички! Я сам включу газ! — Лакус бросился вслед за сестрой.              Они заселились в дом на рассвете и сразу же стали громыхать чемоданами, обустраиваясь на новом месте.       — Вот соседи разозлятся, — тяжело вздыхала мама. — С раннего утра всю округу на уши ставим, ещё и в выходной день!       Не так уж и сильно они шумели, чтобы разбудить «всю округу». Но около десяти утра из соседнего дома вышла приятная на вид пожилая женщина.       — Бог в помощь, — произнесла она, опираясь на забор. — Вижу, вы с самого утра вещи разбираете.       — Мы вас разбудили? Простите пожалуйста!       — Какой сон в мои годы? Раз мы теперь соседи, то давайте знакомиться.       Мама представила их, а пожилая женщина (все в округе звали её просто бабушкой Кэти) рассказала больше о городе, о соседях и о своей семье: внуке, его жене и двух их сыновьях.       — Старший из них ровесник вашего мальчика. Будет замечательно, если они подружатся — Рене нужно чаще бывать на улице, а то он скоро себе зрение посадит, читая до полуночи.       Где-то через полчаса вся оставшаяся семья бабушки Кэти спустилась во двор.       Пока взрослые разговаривали, а его младшие братья и сёстры играли с соседским мальчишкой Джоном, Лакус сел под дерево на заднем дворе.       Новый город, в котором их никто не знает. Больше не нужно будет с ужасом ждать вечера, пропускать школу, натягивать воротник рубашки чуть ли не до ушей, дабы скрыть синяки…       Лакус не сразу заметил, что на него кто-то смотрит, выглядывая из-за забора, что отделял их двор от соседнего.       Мальчику было столько же лет, сколько и ему. У него были тёмные, беспорядочно уложенные волосы, что так контрастировали на фоне бледноватой для лета кожи и небольших кругов под зелёными глазами.       Осознав, что на него наконец-то обратили внимание, мальчик произнёс:       — Так это вы теперь наши новые соседи?       Прозвучало не шибко гостеприимно, но судя по растерянному взгляду, мальчику не особо-то давалось общение с незнакомцами.       — Да, — переняв инициативу на себя, кивнул Лакус. — Кажется, наши семьи хотят, чтобы мы подружились.       — Тебе тоже это сказали? По правде говоря, у меня не так уж и много друзей…       — Это можно исправить! — Лакус улыбнулся, подбежал к забору и протянул руку. — Меня зовут Лакус Вельд.       Мальчик протянул руку в ответ:       — Рене Симм.              Прозвучал долгожданный звонок на большую перемену, и дети высыпались на улицу. Рене разложил на траве листы с более-менее сносными зарисовками.       — Думаешь, полетит? — спросил Лакус, откусывая кусок от ломтика хлеба.       — Если взять нужный материал, то да.       — Братик, не говори с набитым ртом! Это некрасиво! — Эйда слегка нахмурилась.       — Но что делать, если я голодный? — пожал плечами Лакус.       — Ты всегда голодный. Ох, не завидую я твоей будущей жене.       — Очень смешно, Рене, — Вельд сложил руки на груди и шутливо отвернулся.       — А куда мы полетим на нём? — спросил Джон.       — Джонни, не глупи! Это будет совсем маленький самолёт, на нём даже кошка никуда не улетит! Ладно, нужно найти Гарри — он обещал помочь найти детали и материал.       Гарри был старшеклассником, умным, воспитанным, вежливым, хорошо учился, а вечером подрабатывал в книжной лавке — словом, он был таким молодым человеком, на которого матери ровняли своих сыновей, но это сравнение, как правило, не вызывало негодования, а лишь желание через несколько лет стать таким же, как Гарри.              — А ты точно уверен, что он полетит?       — Не полетит, так сделаем новый, — Рене был полон решимости испытать их самодельный летательный аппарат.       Ветер был сильный, а холмистая местность располагала как минимум к удачному запуску.       — Должен полететь — наши бумажные самолётики летали даже без ветра.       — Ты дурак, Филип. Они же из бумаги, а этот из дерева.       — Сам дурак!       — А ну прекратите оба! — Эйда встала между младшими братьями, не давая им начать драку. — Ведите себя нормально, иначе никогда больше вас брать с собой не будем!       — Почему же? Будем! Следующий самолёт сделаем большим, как раз чтобы вы вдвоём туда влезли. И будете лететь, пока не помиритесь! — засмеялся Лакус.       — А-а-а, нет, нет, нет! Мы больше не будем драться! — Артур испуганно обнял младшего брата, демонстрируя их примирение.       — Но на самолёте же нельзя долго летать. Вот если бы на дирижабле или воздушном шаре… — мечтательно произнёс Джон.       А тем временем Рене сосредоточенно держал в руках деревянную модель самолёта. Полетит? Вроде должен. Мальчик разбежался и отпустил своё творение в свободный полёт.       — Летит!       Шестеро детей побежали за миниатюрным самолётом, что летел вместе с птицами, гордо расставив деревянные крылья.              — Гарри, Гарри, он полетел! И даже приземлился без поломок! — ребята вбежали в книжный магазин.       — Какие же эти дети шумные! Почему их вообще пускают в приличные места?       Помимо стоящего за прилавком Гарри, в магазине был ещё Томас Сангер — владелец местного бара.       — Будь моя воля, я бы детей вообще никуда не пускал. Пусть сидят в школе, пока не научаться вести себя прилично. А когда вырастут — то пожалуйста. Тех, кто покрасивее, я бы даже взял к себе на работу, — как-то странно всем подмигнув, он вышел из магазина.       — Он мне не нравиться, — буркнула Эйда.       — Он никому не нравиться, — успокоил её Джон.       — Гарри, Гарри, он полетел! — Рене и Лакус бросились к прилавку. — Он так долго и высоко летел! Как же жаль, что тебя с нами не было!       — Поздравляю! Вы, мальчики, просто молодцы.       — Гарри, у тебя всё в порядке? Ты какой-то невесёлый.       — Вы же слышали, что на следующих выходных в школе будут танцы? Туда идут все старшеклассники. И я пригласил Мэгги Вуд.       — Чего?! — удивились дети.       Мэгги Вуд была самой красивой девушкой в их городе и училась вместе с Гарри в старших классах. Наверное, во всей школе не было такого мальчишки, который бы не был в неё влюблён. И конечно, выбор кавалеров для танцев был очень велик.       — Ох, Гарри, нам очень…       — Она согласилась.       — Чего?! — а вот теперь ребята были повергнуты в абсолютный шок. — И что же ты такой печальный?       — А-а-а! — Гарри уткнулся головой в прилавок. –Я поверить не могу, что такая девушка согласилась пойти со мной на свидание.       — Но это же так романтично! — Эйда всплеснула руками. — Будете потом об этом детям рассказывать.       — О чём ты говоришь, Эйда? Свидание это же не свадьба.       — А свадьба будет потом, — она сложила руки на груди и нахмурилась. — Девочки это дело нутром чувствуют.       Гарри и Мэгги действительно поженились через два года после окончания школы.              — Что-то ты сегодня невесёлый, — обратился Лакус к другу, когда они собирали очередную модель самолёта.       — Бабушке Кэти совсем нехорошо, — очень тихо ответил Рене.       Лакус лишь грустно кивнул. Конечно, у неё уже такой возраст…       Бабушка Кэти была удивительной женщиной во всех смыслах этого слова. Вечерами она собирала детей вокруг себя и рассказывала истории, которых насобирала целую кучу за свою долгую жизнь во время работы иллюстратором детских книжек и многочисленных поездок.       И их желание увидеть мир, однажды став пилотами, во многом подкреплялось её рассказами.       Но сейчас годы брали своё. Видимо, старость затуманила рассудок пожилой женщины — она постоянно что-то бормотала.       — Мария, Мария, — вторила она, молясь святой деве.       А ещё бабушка Кэти практически не выпускала из рук карандаш, рисуя один и тот же портрет. Молодая женщина на нём была просто внеземной красоты, с вьющимися волосами цвета льна, и необычного цвета глазами. Казалось, что бабушка Кэти была буквально одержима ею.       Конечно, никто не спрашивал, кто эта женщина, дабы не будоражить возможно не самые приятные воспоминания. Вскоре бабушка Кэти умерла.                     — Получается, твоя бабушка видела вампира?       — И не одного. Когда она была ещё ребёнком, её отец устроился садовником в особняк, вот только он не знал, что вампиры собираются устроить в нём бойню. Но по какой-то причине госпожа Мария пожалела их и дала уйти.       Рене молча хмыкнул — судьба удивительная штука. Он посмотрел на Айко. Сколько черёд событий, сколько случайных поступков и решений, совершённых ещё задолго до их рождения, привели к тому, что они сейчас здесь? Бывший пилот британской авиации и сержант ЯИДА. Вампир и человек. Названный брат полукровки и её лучшая подруга. Союзники. Да уж, у судьбы весьма специфическое чувство юмора.                     Уже вечерело, и на алом небе появлялись первые звёзды. Два друга сидели на косой крыше дома, наслаждаясь приятной весенней погодой. Совсем скоро они закончат школу и вступят во взрослую жизнь. Но вот только что делать с этой «взрослой жизнью» они не имели ни малейшего понятия.       — Думаешь, нам когда-нибудь удастся стать пилотами? — нарушив царившую вокруг тишину спросил Рене.       — Когда-нибудь… — протянул Лакус, и лёг на крышу.       Обучение стоило дорого. Очень и очень дорого. Конечно, можно было бы отправиться на заработки, дабы воплотить мечту в жизнь, но вот только чем больше они об этом думали, тем больше осознавали, что их семьям придётся без них туго — даже те копейки, которые они получали, разнося газеты и иногда разгружая склады, были лучше, чем ничего. Отец Рене после полученной на производстве травмы совсем плохо ходил, лекарства были недешёвыми, а Джон в четырнадцать не мог найти нормальную работу в их городе — родители настаивали, чтобы он нормально закончил школу. В семье Лакуса дела обстояли не лучше — в следующем году Лиззи должна была идти в школу, Артур и Филип были ещё совсем маленькими, а Эйда тащила на себе большую часть домашней работы, дабы хоть как-то облегчить жизнь матери, которая с утра до вечера пропадала на работе.       Ситуация была невесёлая. Но что обстоятельства, когда есть мечта? Им всего по восемнадцать — столько лет ещё впереди! И у них есть семьи, которые их любят и поддерживают. И они есть друг у друга — лучшие друзья, которые будут вместе до самого конца.       Летом 1914 года они закончили школу, полные надежд и светлых целей.       4 августа 1914 года Британия вступила в Первую мировую войну.                     Лунный свет пробивался сквозь щели жалюзей заброшенного магазина.       — Вас призвали в армию? — спросила Томоэ.       — Мы пошли добровольцами, — хмыкнул Лакус. — В нашем городе сформировался целый батальон.       Сколько их было? Как бы не сотня, если не больше. Вернулись не все. Ах нет, не так. Не все погибли — так лучше. Прошло столько лет, что он стал забывать имена и лица своих товарищей. Он не помнил практически никого из них.       — А что случилось с вашими семьями? — спросила Томоэ.       Что-то кольнуло внутри.       — А что могло случиться с теми, кто жил более ста лет назад? Томоэ, завтра утром мы уже доберёмся до базы, на которой держали Рене. У нас осталось совсем мало запасов крови, так что лучше отдохни, — не желая продолжать разговор, произнёс Вельд.       Он не помнит их имён и лиц. Какая там фамилия была у Гарри? Как выглядела бабушка Кэти? Он не помнил ни лица матери, ни лиц братьев и сестёр.       Единственный, кто связывал его с прошлым, с человеческой жизнью, был Рене. И он должен его спасти.       Лакус повернулся к спящей на соседнем диване Томоэ. Она помнит лица своих родителей? Брата-то узнала. Вряд ли эта история будет иметь счастливый финал. В конце концов лицо Йоичи растворится в памяти с течением времени, вместе с остальными воспоминаниями.       Так же и должно быть? Или же нет?