Наследие: Неожиданные союзники

Свет пройди, — нигде не сыщешь, Не случалось видеть мне Дружбы той святей и чище, Что бывает на войне. Александр Твардовский

      Лаборатория секты была единственным зданием в городе без следов повреждений. Двухэтажное строение с белыми стенами и практически без окон, а главное — никакой охраны у входа.       — Давай я пойду на второй этаж, а ты обыщешь первый? — предложила Томоэ.       — Нет.       — Хочешь поменяться?       — Я хочу, чтобы ты подождала снаружи и не путалась под ногами, но, поскольку ты всё равно попрёшься следом, разделяться не будем — нас и без того двое.       — Да, но охраны же нигде нет! Значит, их там мало, и бы быстро их перебьём.       — Делаем так, как я говорю, ясно?       — Да ясно, ясно, — буркнула Томоэ.       Выломав двери, два вампира вошли в здание. Никого. Они обошли по периметру весь первый этаж, заглянули во все комнаты, часть которых служили спальными местами или кладовыми, а часть была доверху завалена оборудованием неизвестного назначения. В одной из таких комнат им посчастливилось найти запасы крови. В самом центре здания был большой просторный зал, служивший лабораторией. И, судя по засохшим пятнам крови на лежанке, опыт, эксперимент (или что там они делают), проходил относительно недавно.       — Здесь никого нет.       — Да вижу я. Пойдём на второй этаж.       И снова ряд комнат без окон, с диванами и рабочими столами.       — А вот это уже интересно.       Открытая на распашку дверь в комнате без освещения. Кого бы в ней не держали, он точно сбежал, о чём свидетельствовали вмятины на полу и стенах и капли крови — следы драки с охраной. Но «двое сбежавших пленных» было слишком обобщённой фразой, чтобы точно быть уверенным в том, что среди них был Рене.       Раздались шаги, и вампиры едва успели скрыться за углом. Царящий в лаборатории запах каких-то препаратов должен был перебить следы их присутствия.       — Поиски дали результаты?       — Нет. Эта шавка Марии не так уж и плох, как мы думали.        — А что с подопытной?       — Пока не нашли. Они могли сбежать вместе?       — Сержант ЯИДА с вампиром? Ты в своём уме?       — Но он же отродье Марии, с него станется.       — Судя по записям с камер, так всё и было.       — Да? Неужто нам вскоре предстоит убить маленькую полукровку?       Сектанты рассмеялись. А Лакус и Томоэ тем временем переглянулись, стараясь понять, что же им делать. Вельд боролся с желанием наброситься на других вампиров, что ржали как кони и явно не подозревали об их присутствии на базе. Нет, так он Рене не поможет, а лишь подвергнет опасности не только себя, но и Томоэ. Их друг по всей видимости жив, что не может не радовать. Значит, нужно найти его раньше сектантов.       Лакус подал сигнал снайперше, что пора бы валить. Тихо, незаметно. Но не дошли они и до середины коридора, как до вампира дошло: если камеры зафиксировали, как Рене убегал отсюда с какой-то девушкой, то…       — Они правда думают, что мы дадим им уйти?       Лакус схватил Томоэ за руку, и они побежали к выходу.       — И куда это вы собрались? — им преградили дорогу двое сектантов с оружием наготове.       Томоэ остановилась и пустила в одного из них стрелу.       — Да не стой же ты! Беги! — крикнул ей Лакус, вступая в бой со вторым.       Когда сектант рассыпался в прах от удара меча, вампиры вновь пустились в бег. Буквально вылетев из здания, они запрыгнули в машину и, ударив по педали газа, умчали, подняв за собой столб пыли.       — Чёрт, и надо же было так влипнуть! — отдышавшись, произнесла Томоэ.       — Всё могло быть и хуже.       — Да куда уж хуже-то?!       — Нас могли взять в плен. Или и вовсе убить. А ещё мы знаем, что Рене жив — из тех, кто попадает под определение «шавка Марии», в Японии находятся двое: Рене и Юонг, но эта детина и мухи не обидит, поэтому вынужден до скончания веков протирать штаны в лаборатории. Так что теперь мы точно можем быть уверенны, что Рене был здесь и сбежал.       — С человеком? И не просто с человеком, а с сержантом ЯИДА, по их же словам.       — Ситуация странная…       — Как солдат ЯИДА вообще мог согласиться сотрудничать с вампиром?       Вместо ответа Лакус выдал:       — Ты ведь не ненавидишь людей? — он не заметил, что вместо привычного «скот» произнёс именно «людей».       — Я с удовольствием пущу стрелу в того, по чьей вине произошла катастрофа. Но я не могу ненавидеть тех, кто восемь лет назад был таким же невинным ребёнком, как я.       Молчание.       — Что означали их слова про полукровку? Такое вообще возможно?       — Конечно же нет. Шутки у них тупые, да и только.       Вампирам никто не запрещал вступать в отношения со скотом. Под «отношениями» подразумевалась одна ночь, после которой удовлетворялась ещё и потребность в еде. Даже в процесс «воспитания» новообращённого вампира обычно входило подкладывание под него или же неё смазливой скотинки. Конечно, это не касалось тех, кто был обращён в детском возрасте.       Но полукровки? Что за бред? Вампиры не могут иметь детей.       Значок бензина жалобно пропищал, и машина остановилось. Нужно было попетлять улицами, чтобы окончательно сбить преследователей со следа, а после забраться в какое-нибудь здание и сидеть там до самого утра. Так они и сделали.       Было около пяти часов вечера, и после всплеска адреналина и выпитой из пополненных запасов крови, сна не было ни в одном глазу. И вампир продолжил рассказ о тех далёких временах, когда он ещё был человеком.                     На вокзал съехались жители всех соседних городов — добровольческие батальоны отправлялись на фронт.       — Боже мой, вы же ещё дети. Куда вы идете? Зачем вы идёте на эту войну?       — Тише, мама, тише. Не плачь. Эта война быстро закончится. Мы будем дома к Рождеству, — Лакус обнял мать и поцеловал её в щёку. — Так, вы трое, — он посмотрел на Филиппа, Артура и Лиззи. — Не баловаться, маму с Эйдой не доводить, в школе слушаться учителей и хорошо учиться. Понятно? — он встал на одно колено рядом с детьми. — А теперь идите и обнимите любимого братика, — малыши кинулись к нему, борясь за право повиснуть у Лакуса на шее. — Эйда, — сестра, рыдая, уткнулась ему в плечо. — Ну не плач. Эйда, не плач, слышишь меня? Ты нужна маме и детям. Подумай о них.       — Ты же вернёшься?       — Ну конечно вернусь.       — Мы же, мы же ещё увидимся, правда?       — Только если ты не сбежишь с каким-нибудь офицером…       — Да ну тебя! — Эйда несильно хлопнула брата по плечу. Ей было уже четырнадцать, она расцветала, подобно розе, и на смену детской красоте пришла юношеская.       — Не переживай, всё будет в хорошо. Обещаю, я вернусь домой.       Рене провожали мать с братом. С отцом юноша простился ещё дома — мистер Симм из-за болезни совсем перестал ходить. Поцеловав плачущую мать, Рене обратился к Джону:       — Я рассчитываю на тебя. Помогай родителям. И не распускай сопли, слышишь? Прекрати плакать! — он крепко обнял брата. — Мы скоро вернёмся.       Новоявленные солдаты начали втискиваться в поезд.       — Гарри, поезд ждать не будет!       — Иду, иду! — крикнул молодой мужчина. — Ну всё, я должен идти! — он поцеловал Мэгги на прощание. — А ты, — Гарри опустился на колени и поцеловал едва выступающий живот жены, — я тебя уже люблю. Обещаю, что вернусь до твоего рождения.       Поезд тронулся.              Они были на фронте уже несколько месяцев. Солдаты, одетые в новенькую униформу, с оружием в руках защищающие страну и Его Высочество Короля, а глаза так и горят отвагой и гордостью…       Где-то вдалеке прозвучал взрыв. У немецких чертей отличная артиллерия. На войне всё совершенно не так, как рисуют на плакатах и пишут в романах. Если Ад и существует, то он уж никак не под землей — он здесь, на поле боя. Но вряд ли Ад вообще существует: его создал Бог, но уже за первые недели войны они убедились в том, что никакого Бога нет.       Рене остановился, пытаясь отдышаться. Как бы хотелось опереться о дерево или хотя бы корявый пень, но вокруг было лишь безжизненное серое поле. Останавливаться и стоять столбом на открытой местности — верный путь к смерти. Но если он не даст себе передохнуть хоть минуту, то попросту свалиться по дороге. До своих ещё идти и идти, патроны закончились, армейский нож где-то потерялся, а сил и вовсе не осталось.       Иного выхода не было. Им пришлось разделится, дабы не попасть в плен всем вместе. Солдат перевёл дыхание и побежал дальше. Он должен добраться до своих. Он обещал. Родителям, Джону, Лакусу. Ему нельзя останавливаться.       Вдалеке виднелся британский флаг. Совсем близко. Ещё чуть-чуть. Он зазевался — непозволительная роскошь на фронте. Откуда только взялся этот немец?       Он навалился на Рене, сшибая его с ног. В рукопашную? Значит, у врага тоже закончились патроны, а это хоть приблизительно уравнивало их шансы.       Немец был здоровым и широкоплечим, и да, чёрт возьми, у него было оружие. Даже не нож, а хороший такой стилет. Но сдаваться Рене всё равно не собирался.       Попытка подняться была пресечена пинком в живот. Враг замахнулся, но Рене отскочил, и стилет воткнулся в сырую землю, а сам немец едва держался на ногах. Ему хватило одного удара кулаком в голову, чтобы упасть. А затем ещё один. И ещё. И ещё. За то, что объявили войну. За то, что они в сотнях километрах от семей. За то, что многие их товарищи больше никогда не вернуться домой.       Рене не сразу понял, что избивает уже мёртвое тело. Он вынул из сырой земли чужой стилет — будет отличным трофеем — и направился к штабу.       Уже взбираясь на холм, где расположился лагерь, он увидел знакомый силуэт, бегущий ему на встречу — Лакус. Значит, он и остальные добрались до штаба живыми и здоровыми, и это всё было не напрасно.       Кое-как доковыляв до медпункта, Рене наконец-то смог спокойно выдохнуть.       — Все вернулись? — спросил он у друга       — Все, — кивнул он. — А ты мог и не вернуться. Чёрт, зачем мы вообще согласились на твой план? Больше в жизни тебя слушать не буду!       — Вот ты как значит, — Рене шутливо нахмурился. — Даже не скажешь: «Я рад, что ты жив»?       — Только попробуй умереть — и я тебя точно прибью.       — Удачи тебе, — улыбнулся Рене, вертя в руках стилет.       — Что это?       — Подарок от немца. Любезно завещал, так сказать. А я как раз свой где-то посеял.       — Отличный стилет — рядовые такие не носят.       — Хорошо. Новый нож всё равно выдадут, а стилет приберегу на особый случай. Может, Джону на совершеннолетие подарю.       — Какой ты у нас запасливый — это через четыре года будет.       — Думаешь, не дотянет? — Рене ловко перебросил стилет в другую руку, а после спрятал за пояс.       — Некоторые вещи переживают целые поколения, — Лакус хмыкнул. — Будет сын — подаришь.       Рене засмеялся.       — Мне бы для начала жену найти.       — Может ты для начала с войны вернёшься?       — Гарри! Как ты?       — Живой, как видишь, — молодой человек слегка улыбнулся.       Лакус был прав. Тот стилет действительно пережил большинство из них.                     Не легко жить с мыслью, что твой нынешний союзник — вчерашний враг. Но куда труднее принять то, что остальные враги (или те, кого ты считаешь врагами) по-прежнему друзья твоего друга.       — Лакуса тоже обратила мама Кими? — Айко решила зайти издалека.       — Нет. Его где-то на год позже обратил Седьмой основатель Ферид Батори. Но, поскольку и его, и госпожу Марию обратил Риг Стаффорд, мы с Лакусом приблизительно равны по силе.       — Приблизительно? — ляпнула девушка.       — Да. Мы не проверяли.       Ей показалось, или он пошутил?       — Он может пойти тебя искать?       — Не знаю. Надеюсь, что нет.       Он не имеет право втягивать сюда ещё и Лакуса. Да и сам Вельд был бы явно не в восторге от происходящего. Защищать Кими — может быть, разве что забавы ради, но не её друзей. Ни Айко, ни её отряд, ни командира отряда Кими. Лакус ненавидит людей. Нет, не из-за вампирского высокомерия, когда ты видишь в них только скот. Вельд возненавидел людей, когда сам ещё был одним из них. К тому же, защита полукровки, и противостояние секте Хакуя и её лидеру — дело гиблое. Если Пятнадцатая основательница умерла, то что уж говорить об обычных вампирах?       Тактичность не позволила Айко задать ещё один интересующий её вопрос. Вампир и так говорил на удивление откровенно, и девушка сама не понимала почему, но боялась спугнуть его, словно история человеческой жизни и обращения была жемчужиной, которая исчезнет меж створками ракушки от одного неосторожного движения и больше никогда не предстанет её взору.       — Как ты могла понять, я так и не отдал Джону тот стилет.       Молчание. Но если Джону было четырнадцать, то он не попадал под мобилизацию…       — Так стилет всё ещё у тебя?       — Я отдал его Кими. А она в обмен дала мне твою заколку. Ты отлично выбираешь украшения для волос — я смог вскрыть ею замок на кандалах.       — Ха-ха! — раздался голос демона. — А этот вампир знает толк в комплиментах!       Мысленно послав Санкоджицу к чёртовой бабушке, Айко провела рукой по заколке.       — Ну что уж поделать? Волосы вечно в глаза лезут, — решила отшутиться она.       И да, Рене едва-едва, уголками рта, улыбнулся.       Она и не думала, что вампиры могут улыбаться. Не ухмыляться, демонстрируя клыкастый оскал, а именно улыбаться.       — Как ты думаешь, что сейчас с Кими?       — Надеюсь, ей хватило ума никуда не вляпаться.                     Пятеро сектантов брели по разрушенному городу. Шины автомобиля, на котором удирали пробравшиеся на базу вампиры, оставляли следы, которые, если повезёт, приведут их прямиком к беглецам.       — И угораздило же нас упустить каких-то двух вампирских шавок, — вздохнул один из них, оглядываясь по сторонам.       — Подумай, что всё не так уж и плохо: вряд ли они успели что-либо разузнать. Нам явно влетит куда меньше, чем тем идиотам, у которых из-под носа сбежал полуживой человек и вампир, который едва мог стоять на ногах.       — Всё равно, нам желательно найти всех беглецов прежде, чем они успеют уйти слишком далеко. В противном случае, господин Сайто очень сильно разозлиться, — добавил третий.       — Не переживай, ты умрёшь куда раньше.       Из-за угла выскочила девушка, облачённая в серый дорожный плащ, и набросилась на одного из сектантов. Тот не успел никак среагировать и рассыпался в прах от секущего удара. Второй оказался проворнее и заблокировал её атаку. Скрещивая с противником мечи и отражая удары, девушка старалась уловить боковым зрением остальных сектантов, которые, как она думала, должны были прийти на помощь защищавшемуся. Но нет. И вот, пропустив очередной её удар, он рассыпался, оставив за собой лишь упавший на землю плащ.       — И как ты с такими боевыми навыками всё ещё жива?       Кими обернулась. Три плаща валялись под ногами ухмыляющегося аристократа.