Наследие: Неожиданные союзники

Испытай один раз полёт — и твои глаза навечно будут устремлены в небо. Леонардо да Винчи

      О возвращении к Рождеству и речи быть не могло. Никто не знал, как скоро закончиться война. Всем оставалось только надеяться, что они доживут до её завершения. Увы, не всем было суждено дотянуть даже до её середины.       Гарри погиб весной 1915 года в битве при Нев-Шапель. На следующий день пришло письмо, в котором Мэгги сообщила, что у них родился здоровый мальчик.       Письма из дома были подобны глотку воды в пустыне, с ничем не сравнимым счастьем — держать в руках лист бумаги, которого касались родные руки, читать слова, которые тихо проговаривали уста матерей, отцов, братьев, сестёр, друзей, любимых.       Но каждый раз, держа в руке драгоценное письмо и заглядывая через плечо друга, ему казалось, что эти письма пишет один и тот же человек. Умело создавая новый почерк на каждом новом листе бумаги, переставляя слова, подбирая синонимы, но совершенно не меняя смысл и содержание написанного. Манера письма этого безымянного писаря была одинаковой: сначала он выводил ровные бодрые буквы, уверенные и задорные, какими были они, солдаты, когда набегу запрыгивали в поезд, везущий их на линию фронта, но к середине письма рука уже была не такой твёрдой, буквы вздрагивали, словно висельник в конвульсиях, бумага становилась мятой, словно на неё вылили стакан воды, а затем высушили, и только потом продолжили писать, к концу письма буквы и вовсе ложились и безжизненно обвисали на строчках.              Спустя почти два года службы им дали отпускные. Никто не питал иллюзий, что война чудесным образом закончится в их отсутствие. Ненадолго, совсем ненадолго они смогут вновь ступить на родную землю, увидеть семью. Только чтобы получить полноценный глоток кислорода, прежде чем вновь отправиться в пучину рвущихся снарядов.       Но домой они так и не доехали. Пришлось подписаться под дюжиной документов и написать целую кипу писем домой с извинениями, получить столько же слёзных писем в ответ.       В поезде они ехали с сэром Блэквудом — майором Королевского лётного корпуса, который рассказал молодым солдатам о наборе пилотов для боевых самолётов. Учитывая тяжелое финансовое положение населения, Корона брала на себя все расходы за обучение. Майор долго рассказывал о чести, которой удостоены те, кто защищает Британскую империю в небе, о перспективах в военной карьере, о возможностях развития гражданской авиации после победы, и ещё о чём-то, и ещё о чём-то.       Но они уже это не слушали. Одного взгляда хватило, чтобы прочитать в глазах друг друга утверждение. Мечта, которая казалась несбыточной в мирные дни, стала реальностью во время войны.                     — Так вы стали пилотами?       Рене кивнул.       — И тем самым упустили последний шанс увидеть семьи, — произнёс он, но тут же спохватился.       Внутри закололо.       Айко, которая всё это время не отводила взгляд от вампира, едва заметно стиснула губы, дабы не сказать лишнего. А что она вообще может сказать? «Мне очень жаль?» Кого? Тех, кто жил более ста лет назад и давно умер? Или же самих вампиров? Нет, ей жаль людей. Ей жаль человека, которым он был. Это было не просто история. Это была его история. Но когда, когда умер человек и родился вампир?              Весь следующий день они шли молча. Октябрь скоро разминётся с сентябрём. Уже дул холодный ветер: скоро начнутся дожди.       День близился к закату. Рене огляделся. Никого. Вампир спрыгнул с крыши и вновь оценочно посмотрел на само здание. В нём можно было бы переночевать. До наступления темноты ещё около часа, и они могли бы продолжить идти.       Он посмотрел на сидящего на бордюре человека. Айко экономила еду точно так же, как он запасы крови. За весь долгий путь, что они, дабы не привлекать внимание, прошли пешком, она ни разу не сказала, что устала, ни разу не попросила остановиться для отдыха. Настоящая армейская выдержка. Даже теперь, когда на улице холодало, она твёрдо держалась в одной лишь летней униформе и сапогах на тонкой подошве — не так критично для начала октября, но порывы ветра заставляли девушку вздрагивать и отворачиваться о вампира, дабы он не заметил, что ей холодно. Но он замечал.       Он видел, как на коже у человека появляются мурашки, и как она ёжится, прижимая голову к воротнику кителя, но при этом ни на секунду ни теряет бдительность. Заметив, что вампир спустился с крыши, Айко выпрямилась, словно никогда и не слышала о таком явлении, как холод. У неё была потрясающая выдержка.       — Ты замёрзла?       — Всё в порядке.       Ещё не хватало, чтобы она заболела. Рене снял с себя белый плащ и подошёл к девушке, намереваясь накинуть его ей на плечи.       — Нет! — поняв, что он собирается сделать, Айко отскочила на добрых полметра.       «Какой же я идиот».       — Прости, — произнёс он, надевая плащ обратно. — Я не подумал.       — Всё нормально, — бросила Айхара.       Они стояли молча, слегка отвернувшись друг от друга, словно едва не совершили какой-то страшный грех. Лучи заходящего солнца отбивались в окнах золотистыми бликами, в небо поднялись стаи чёрных птиц.       — Как это — летать? — вдруг спросила девушка.       — Потрясающе. Словно ты впервые стал свободен. Ты просто ощущаешь свободу. И небо — это всё, что у тебя есть. Это небо принадлежит тебе, и вместе с тем ты принадлежишь небу.       Айко смотрела на вампира. В его глазах горел закат.       — Ты когда-нибудь летала? Это совершенно другие ощущения, когда сам пилотируешь, — пояснил вампир. — Когда ты пассажир, то ты никак не контролируешь ситуацию. Но быть пилотом — это совершенно другое. Твоя ответственность — это тоже твоя свобода.       Айко мотнула головой.       — Нет, я никогда не летала. Да и боюсь я… Высоты боюсь, — покраснев, призналась она.       — Снайпер, и боится высоты?       — Быть снайпером не означает зависать в воздухе в металлическом аппарате, который может в любой момент рухнуть на землю из-за поломки! — защищая честь снайпера, выпалила девушка.       — Ладно-ладно, я не спорю. Это совершено-о другое, — отшутился Рене.       Девушка улыбнулась.       Вампир над чем-то задумался, а после выдал:       — Это будет не совсем то, но я хочу, чтобы ты тоже испытала чувство полёта.       — Что ты делаешь?! — шокированная Айко даже не сопротивлялась, когда Симм подхватил её на руки.       — Держись крепче.       У Айко перехватило дух, когда вампир подпрыгнул. Этажи зданий пронеслись перед глазами, словно на быстро движущемся лифте. Девушка испытала облегчение, когда они на удивление мягко приземлились на крышу, но лишь на секунду, ведь вампир тут же перепрыгнул на другую. Ветер свистел в ушах и обдувал кожу, а она лишь сильнее прижималась к Рене, отдаваясь новым ощущением. Полёт. Свобода. Доверие.       Айко больше не было страшно. Она не сама, с Рене она в безопасности. Он не позволит былым страхам настигнуть её, он защитит, он не обидит.       Наконец-то вампир остановился на крыше и опустил её. Вечернее небо словно горело огнём, а стаи птиц взмыли в воздух, сплетаясь в только им известном танце. Свободны. Они свободны.       Вампир и человек молча стояли на крыше практически вплотную друг к другу, наблюдая за полётом пернатых. Их ладони почти соприкасались.       Сквозь ткань перчаток Айко чувствовала, как чужие пальцы едва-едва касаются её собственных. Но вампир одёрнул руку, а девушка плотно прижала свою к бедру.       Нельзя. Это неправильно.              Айко спала на широкой кровати, закутавшись в плед. Тёмно-каштановые волосы контрастировали со светлой кожей, обрамляя мягкие черты лица. Красивая. Да, она красивая. Когда спит, когда твёрдо держится там, где не всякий мужчина сохранил бы воинское достоинство, когда чем-то напугана, когда слегка улыбается. Ему хотелось увидеть её искреннюю улыбку и счастливый смех.       Когда-нибудь. Может быть когда-нибудь.       Нет. Для них нет никакого «когда-нибудь».       Рене поднялся с кресла и подошёл к окну. Сквозь грязное, запыленное стекло открывался вид на окутанный ночью полуразрушенный город. Там, в дали, в одном из окон здания, которое не так давно было то ли жилым домом, то ли отелем, то ли офисным центром, слабо горел свет. Ни люди, ни рядовые вампиры бы не стали так рисковать. Даже от сектантов, который чувствовали себя полноправными хозяевами нейтральных территорий не следовало ожидать такой самоуверенности. Значит, аристократы. Кто бы из них там ни был, вряд ли ему есть дело до них. Они хорошо спрятались.       Позади послышался приглушённый полукрик. Айко явно снилось что-то нехорошее.       А сколько ему самому снилось таких кошмаров и до обращения, и после?       Рене подошёл к девушке и молча лёг рядом. В ночном полумраке её лицо казалось совсем детским.       Айко вновь затряслась. Рука вампира нависла над ней, но он тут же застыл. А вдруг проснётся? Хотя, ей же лучше. Когда его будили от подобных снов, он был более чем благодарен. Рене мягко, почти невесомо коснулся головы девушки и начал аккуратно поглаживать темно-каштановые волосы. Кажется, это помогло. Он коснулся своей холодной ладонью её щеки. Спит. Пускай поспит.       Ему же лучше не засыпать.       Поморщившись от утренних лучей, что били прямо в лицо, Айко открыла карие глаза. Она встрепенулась и отскочила, увидев рядом с собой вампира. Неужели он просто заснул рядом с ней?       Хотя, всё, что происходило с ней в последнее время иначе, как абсурдом, и не назовёшь. Могут ли вампир и сержант ЯИДА находиться в полуметре, не пытаясь убить друг на друга? Видимо, могут.       В лучах восхода его лицо казалось менее бледным. Рене лежал неподвижно, от чего его можно было бы принять за обычного солдата, спящего в лазарете, а нездоровый вид можно было бы списать на какое-нибудь ранение.       Вот только у человека бьётся сердце.       Девушка аккуратно коснулась его запястья пальцами.       — Один удар в минуту.       Она просто смотрела в открытые красные глаза.       — Иначе наши организмы не смогут функционировать. Природу не обманешь.       Сердце вампира, вопреки распространённому убеждению, бьётся. Один удар в минуту. Слабо. Критически слабо. Человек бы не выжил. Вампиры же существуют столетиями. Существуют, но живут ли? Один удар в минуту. Ради кого раздаётся этот удар?