Наследие: Неожиданные союзники

Лишь тот, кто познал ужас ночи, может понять радость наступления утра. Брэм Стокер "Дракула"

      За последние несколько недель армейцы уже так привыкли к потрясениям, что возвращение в строй больше сотни солдат, ранее считавшимися погибшими, уже не вызвало удивления. Пока все воскрешённые отлёживались в больнице, остальные патрулировали территории у стен.       — Интересно, раз отряд подполковника вернулся, то кто теперь будет капитаном Лунных Демонов? — спросил Тсунео, сидя на вышке с луком наготове.       — Думаю, им останется Тэкуми-сама, — ответила Айко. — Семье Хиираги важно быть в курсе всего, что происходит в наших рядах. А у капитана Мацубары с верностью им проблем нет. К слову, Шинья-сама возвращается на должность командира снайперов.       Айко было непривычно спокойно. Что-то в этом умиротворении казалось ей подозрительным. Словно затишье перед бурей.       — А тебе бойню и сражение на завтрак обед и ужин подавай! — возмутился демон. — Неужели так сложно хоть немного расслабиться и наслаждаться спокойствием?       — Война ещё не закончилась. Пусть мы заключили перемирие, но Совет основателей с остальными вампирами и секта Хакуя никуда не делись. Да и неизвестно, сколько будет длиться перемирие.       — Я и не думал, что ты такая пессимистка, — буркнул Санкоджицу.       — Реалистка, — поправила его Айко.       — Или просто не хочешь давать себе слишком большую надежду, чтобы потом снова не реветь в подушку? — ехидно спросил демон. — На тебя это не похоже. Ты бы не спасла своих друзей, если бы думала так же.       — Тогда всё было по-другому. Помощи ждать было неоткуда, кроме как от Рене, но и приказов мне никто не давал. Всё зависело только от нас. А теперь мы бессильны. Последнее слово остаётся за командованием. И то, они не могут гарантировать, что вторая сторона будет соблюдать договорённости.       — Ты просто боишься, что твоё желание быть вместе со своим вампирчиком не сбудется. Вот и накручиваешь себя. Мне-то можешь не лгать. Не забывай, Айко, я тебя насквозь вижу, — хмыкнул демон.       — Катись в пекло, — огрызнулась девушка.       — Уже, дорогой мой человек. Уже.       Но всё действительно было спокойно. Они сидели в сквере возле больницы всем отрядом вместе с Хиро и болтали обо всём на свете, кроме войны и работы. Солдаты, спасённые от сектантов, иногда проходили мимо них в куртках поверх больничной одежды, но вялыми они не выглядели. С каждым днём им становилось всё лучше.       И можно бы сказать, что всё было как раньше, до того, как они узнали, что на этой войне всё не так просто и однозначно, как кажется. Но нет. Как раньше уже не будет. Кадзай-сан мёртв, Кими больше не вернётся, а сами они прошли через слишком многое, дабы продолжать делить мир на белое и чёрное.       Кроме того, теперь в сердце Айко живёт любовь. Запретная любовь, на которую у неё нет ни права, ни мизерной надежды. Но если мир действительно наступит, может, шанс будет? И тогда уже никто не сможет встать между ними.       И за такой мир она будет бороться.                     Согласно договору с ЯИДА, вампиры японской кампании вернули себе Сангвинем. Шахар, в отличие от остальных своих собратьев был отнюдь этому не рад. Он не может забрать сюда Рико, ибо теперь в вампирской столице нет ни единого человека. О его сестрёнке есть кому позаботиться, особенно учитывая то, что с проведением ритуала воскрешения людей, в том числе и детей, в особняке Седьмого основателя стало больше. Шахар обещал, что будет как можно чаще её навещать, что это всё временно, и что он обязательно придумает, как сделать так, чтобы они смогли снова жить вместе. Если, конечно, он переживёт эту войну.       Завалы в Сангвинеме уже успели убрать, и теперь улицы были чистыми, даже пустынными. Здесь не было людей, не было детей. Это хорошо — малыши больше не были скотом в загоне, они были в безопасности. Но это лишь напоминало о том, что на дворе апокалипсис, что ни на одной улице мира больше не играют дети, и их смех не взлетает до небес.       Увидит ли он мирную жизнь вновь? Сможет ли он снова ходить между людьми, которые не будут бояться его как огня?       — Шахар! — окликнул знакомый женский голос.       Мужчина обернулся, а вампирша тем временем подбежала к нему. Капюшон слетел, открыв кучерявые чёрные как смоль волосы, заплетённые в длинный хвост. А расшитая геометрическими узорами юбка показывалась из-под серого плаща при беге. Она выглядела как-то чересчур взволнованной.       — Эсмиральда?       Ах, ну да. В рядах подчинённых Совету вампиров твориться такой бардак, что часть из них прибилась к ним. И свидетельница его «подвига» тоже была в их числе.       — Так ты жив? Я боялась, что Седьмой основатель может убить тебя за помощь людям.       — Как видишь, я жив.       — А что с теми людьми?       — Они вернулись к своим. Откуда ты вообще знаешь о том, что нас тогда нашёл Ферид-сама?       — Я видела его. Он был в городе вместе с Пятнадцатой основательницей. Помнишь, тогда, когда Двенадцатый загнал вас в ловушку, я сказала ему, что вокруг чисто. Я соврала. Я наделась, что аристократы начнут биться друг с другом, и вы сможете убежать.       — Благодаря тебе Рико и Сора тогда смогли ускользнуть. Не знаю, зачем ты помогла нам, но спасибо, Эсмиральда.       — Эсми. Я просила звать меня именно так, забыл? — женщина немного склонила голову на бок и встала на цыпочки, заглядывая ему в глаза.       — Помню, — Шахар слегка отшатнулся, испугавшись подобной близости.       — Спрашивать, зачем Батори и Вуйчик понадобилось помогать людям будет бесполезно, я полагаю, — не унималась Эсми.       — Так получилось. Но это была не Пятнадцатая основательница. Мария-сама уже дано мертва. Кими просто на неё похожа.       — Так это и есть та полукровка, о которой все говорят? Не думала, что такие дети вообще могут рождаться. Так те люди, они в порядке?       — В полном. Они были друзьями Кими, она позаботилась о том, чтобы они дошли до штаба в целости и сохранности.       — А та маленькая девочка?       — Она тоже в безопасности. Почему ты спрашиваешь? Не сочти за грубость, я благодарен тебе за то, что помогла нам, но я до сих пор не могу понять, почему ты это сделала?       — Ты рисковал головой, чтобы помочь людям, с которым сам же воевал восемь лет, — вместо ответа выдала женщина. –Ты не должен был становиться вампиром. Ты слишком добрый.       — Для вампира это скорее минус. Может, ты и права, и мне лучше было бы умереть человеком. Но при чём тут ты? — не понимал мужчина. Разговор зашёл в слишком тёмные дебри, а выворачивать наизнанку душу сейчас не хотелось.       — Помнишь нашу первую встречу? В середине прошлого столетия? Тогда просто уйма вампиров съехались в Париж, и пока аристократы часами сидели на собраниях, мы были предоставлены сами себе.       Я тогда была одной из тех, кто заманивал людей в ловушку. Это было так легко: я просто выступала на улицах, выдавая себя за танцовщицу. Некоторые могли часами на меня смотреть, а вы в это время сидели в засаде. Потом, когда представление было окончено, я предлагала им продолжить шоу, но уже у меня дома. И люди шли толпами, особенно мужчины. Отсутствие нравственности — это вовсе не болезнь начала нового тысячелетия — я даже боюсь спросить, когда вообще была эта порядочность. Поверь, я знаю, о чём говорю, — Эсмиральда слегка скривилась, но потом с улыбкой продолжила: — И мы загоняли их в ловушку. Тогда-то мы и познакомились, на одной из таких охот. И первое что ты мне сказал, помнишь?       Ты спросил, удобно ли мне было танцевать целый день босиком на брусчатке. То, что вампиры куда выносливее людей и что у нас есть регенерация тебе не смутило. А знаешь, что меня обычно спрашивали? — она вновь нахмурилась. — Ты был первый, кто за столько лет проявил ко мне заботу. Поэтому я и рада, что ты выжил. Да и со смертью Двенадцатого основателя мне проще живётся.       Ладно, мне уже пора.       Она развернулась и пошла вниз по лестнице.       — Эсмира… Эсми! — окликнул её Шахар.       Вампирша вновь обернулась.       — Если нужно будет что-то… Какая-то помощь… Обращайся, если что…       Женщина кивнула и улыбнулась.              «Семья поневоле» — так называла их госпожа Мария. Будучи далеко не самой слабой аристократкой, она обратила множество вампиров, но именно они трое были любимчиками основательницы. Ева Шпиц была её первым «ребёнком», Юонг Лим — самым младшим среди них. Обращён он был во время Корейской войны, а обратили внимания на юношу благодаря его таланту к наукам. И конечно, госпожа Мария не могла позволить ему умереть посреди разрушенного города во время очередного авианалёта.       Юонг был низким и худощавым, и чертами лица, и его выражением больше походил на подростка, нежели на взрослого мужчину, а выступающие при разговоре клыки и красные глаза казались такими инородными, что больше походили на грим для маскарада. Он всегда говорил и двигался оживлённо, но вместе с тем выглядел невинно, даже беспомощно.       О том, что от этой детины в военном деле толку как с козла молока они поняли довольно быстро, и Пятнадцатая основательница поручила присматривать за ним Еве и Рене.       — Без нас он и нескольких недель не протянет, — как-то раз сказала Ева. — И толку от того, что Юонг стал вампиром — он про-прежнему эталон беспомощности. Конечно, не мне обсуждать решения госпожи Марии…       — Он просто слишком добрый, чтобы стать как мы. Госпожа Мария прекрасно это понимала. Поэтому мы и должны быть рядом с ним, — произнёс Рене, не отрываясь от наблюдений.       — Конечно я буду его защищать. Он, как-никак, член нашей семьи.       — Так для тебя это взаправду? — Рене оставил записи и развернулся к «сестре».       — Обычно то, что люди называют «семьёй» и близко не тянет на адекватные взаимоотношения, — с призрением в голосе сказала Ева. — А госпожа Мария будто бы и любит нас. Конечно, мы не можем испытывать эмоции. Но почему бы не называть группу вампиров, связанных одной кровью и состоящих в хороших отношениях, «семьей», пусть даже мы стали ей поневоле? Мне нравиться нас так называть. А коль игнорировать малейшее общение, то так и сума сойти можно. Ты же воспользовался моим советом найти себе друга. И я не припомню, чтобы ты жаловался.       — Ты права, Ева, — произнёс Рене, возвращаясь к работе. — Наверное, в этом даже что-то есть.              Многое изменилось с тех пор. Ева покинула их, став помощницей Урда Джиллеса, Юонг так и остался в лаборатории Сангвинема, а для Рене появилась новая забота в лице родной дочери госпожи Марии. Юонг не факт, что всё ещё жив, а с Евой они теперь могут сойтись как враги. Мало того, что вампиры японской кампании пошли против Совета, так ещё и под защитой их Королевы находится Кими.       Но в мире есть ещё одна полукровка. Маленькая девочка, которую она с Кими встретили прежде, чем нарваться на неприятности, и бежали от неё, как от огня, ведь эта встреча могла обернуться для них катастрофой. По какой-то причине девочку держал при себе Второй основатель. Но, раз так, то Ева тоже могла быть в курсе о ней.              Среди сидящих на скамьях и парапетах вампиров выделялась одна фигура. Слухи о том, что среди них есть полукровка — дочь аристократки и простого смертного мужчины — быстро расползлись по столице, и теперь любопытных глаз было вдосталь. Кими натянула капюшон дорожного плаща, чтобы как-то скрыть лицо, что, впрочем, не избавило её от косых взглядов — чёрная мантия отличалась от привычной униформы рядовых вампиров.       — Кими, — обратился к ней Рене. — Я понимаю твои чувства, но пожалуйста, перестань смотреть на всё так, словно ты на экскурсии в Освенциме. Если тебе станет легче, то дома, где держали детей, были построены аккурат перед началом апокалипсиса. Они же и были разрешены во время вторжения людей в Сангвинем.       Зачем ей понадобилась сюда тащиться, девушка не имела ни малейшего понятия, хотя что-то ей подсказывало, что инициатором был Седьмой основатель.       — Тебе не обязательно сидеть здесь, если не хочешь. Томоэ и Мике это место тоже не особо нравилось, — шепнул ей Рене.       — Если я пойду бродить по Сангвинему в одиночку, то наверняка привлеку ещё больше внимания. А с моим везением ещё и заблужусь, — мотнула головой Кими.       — Мы можем пойти в лабораторию. Сейчас доступ к ней неограничен.       — Лабораторию? — глаза девушки загорелись.       — Да, — уловив настроение названой сестры, кивнул Рене. — Есть вероятность, что люди оставили после себя полнейший бедлам, но что-то же должно было уцелеть?       Вопреки ожиданиям, здание лаборатории было целым, а отсутствие слоя пыли на полках и грязи на полу наталкивало на мысль, что кто-то успел прибраться к их приходу.       — После апокалипсиса лаборатория стала эксплуатироваться реже– большая часть вампиров отправилась на войну. Но, по правде говоря, работа здесь пришла в упадок после ухода госпожи Марии.       Взгляд Рене пробежался по многочисленным полкам с документами. Это то, над чем работала госпожа Мария, то, за чем она проводила долгие бессонные ночи, то, в чём была частичка неё. Нет, Пятнадцатая прародительница никогда не была создана для ненависти и войны — она была рождена для того, чтобы познавать этот мир и нести эти знания другим. Он сам когда-то помогал ей в этом.       — Я прошу прощения, — из размышлений его вырвал голос, такой, что сразу и не скажешь, принадлежал он взрослому или ребёнку. — Сюда можно только персоналу.       — Юонг?       Вампир спустился с лестницы, ведущей на второй этаж. Он был одет в привычные для вампиров белые брюки и чёрную рубашку, но вместо плаща или кителя поверх неё был накинут белый лабораторный халат.       — Рене, привет, давно не виделись, — лицо Юонга оживилось.       — Я рад, что ты выжил, — с неким облегчением произнёс Симм.       — Рад? Ох, Рене, ты никогда раньше так не говорил! — в голосе Юонга читалось удивление, смешанное с радостью. — Хорошо же вас всех потрепала война. Слышал, наша Королева, согласилась заключить мира с людьми. Это, кажется, хорошо. То есть, наши собратья же больше не будут умирать, верно?       Кими, которая едва войдя в лабораторию принялась рассматривать всё вокруг, вышла из-за ряда шкафов и молча прислонилась к стене.       — Мария-сама, — Юонг наконец её заметил. — Вас так долго не было! Я так ждал вас! Мария-сама…       Вампир запнулся и уставился на девушку, удивлённо округлив глаза.       — Ты не Мария-сама…       — Юонг, послушай… — уж начал Рене. Вампир был сильно привязан к госпоже Марии, но о её смерти ему было до сих пор неизвестно.       — Она мертва, — перебила брата Кими.       — М-мертва? Но почему? Мария-сама, она же, она ведь была такой сильной! — пока он говорил это, кроваво-красные глаза вампира наполнялись слезами.       — Тот вампир, что убил её, был гораздо сильнее.       — Почему? Почему она умерла? — он словно не слышал.       Вид плачущего Юонга отнял у обоих дар речи. Так плачет ребёнок, которому сказали, что его мать больше не вернётся.       И теперь они постепенно понимали, что Мария Вуйчик была матерью не только для Кими, но и обращённых ею вампиров тоже, что, когда Рене говорил «наша мать», он называл её так не только из-за принятых в вампирском обществе формальностей, и он тоже чувствовал боль от её потери.       Кими всхлипнула — встреча с Юонгом пробудила в ней притаившуюся в глубине души боль. Оставив плачущего вампира на брата, девушка убежала прочь.       — Кими!       — Рене, всё в порядке. Ты сейчас нужнее Юонгу, — дрожащим голосом произнесла полукровка.       Вампир замер посреди большого зала лаборатории. Что ему делать? Бежать за Кими или остаться успокоить Юонга? Решив довериться сестре, он подошёл к плачущему вампиру и положил руку ему на плечо.       — Где ты был? — поднял на его глаза Лим. — Почему, почему ни разу с начала катастрофы не зашёл к нам в лабораторию? А почему не сказал, что наша мать мертва? Ты же знал, так почему… почему вы все меня оставили?       — Юонг, прости… Смерть госпожи Марии была большой тайной, которую я хранил, дабы защитить Кими. А потом… Зачем я был нужен тебе? Я пошёл на войну, а ты не создан для сражения. Ты не из тех, кто пойдёт на убийство, дабы выжить самому. А я был на войне и убивал людей ещё будучи человеком.       Почему Юонг так на него смотрит? Неужели он был так ему нужен?       — Спрашиваешь, зачем? — Юонг всхлипнул. — Потому что для меня всё это было взаправду, понимаешь? Вы были для меня той семьёй, которую я любил, и которая не относилась ко мне как к мусору! Моя родная мать и не смотрела в мою строну, всё нянчилась с любимыми младшими детьми, а отец… Я был страшим ребёнком в семье военного и должен был оправдать все его ожидания, но я был не таким! Видел бы ты, с каким призрением в глазах он отправлял меня в технический университет. Словно от мусора избавлялся! А госпожа Мария проявляла ко мне доброту, как настоящая мать, а вы с Евой заботились как о брате. Я был счастлив в нашей семье! А потом вы все ушли и бросили меня, словно наигравшись с куклой. Почему вы это сделали, Рене? Я правда… правда такое ничтожество, что не стою вашего внимания. Ты ведь так обо мне думаешь, да?       — Нет, Юонг, нет. Я не должен был… Это и для меня было по-настоящему, и для госпожи Марии тоже. Даже несмотря на то, что её больше нет, мы можем снова стать семьёй. Кими, та девушка, которую ты только что видел — она дочь нашей матери. Родная дочь, полукровка. Для неё семья — это не пустой звук. Она мне как сестра, и я уверен, вы с ней тоже сумеете поладить.       Юонг смахнул слёзы, которые продолжали капать из алых глаз.       — Всё будет хорошо. Прости меня, обещаю, ты больше не будешь одинок.       И тут дверь распахнулась, отлетев прямо к стене и едва не сойдя с петель.       — Ева?       Обычно сдержано-нейтральное выражение лица с мягкими чертам вмиг исказилось, и она стала похожа на демона с картинки. Кажется, женщина явно встала не стой ноги. Не тратя времени на приветствия, она подлетела к Юонгу.       — Что ты творишь, жалкое ничтожество?! — вампирша схватила его за горло и подняла над землёй.       — Ева, прекрати, не трогай его…       — Заткнись! — особо не церемонясь, женщина отпихнула Рене так, что вампир отлетел на несколько метров. — А ты, чёртов нытик. Да как ты вообще до сегодняшнего дня дожил? У меня нет полномочий осуждать решение аристократов, но госпоже Марии не следовала обращать тебя! Неужели ты забыл, чему нас учили? Забыл, что тебе говорили об эмоциях?! — вампирша сорвалась на гневный крик.       — Но разве то, что ты сейчас делаешь — это не проявление эмоций? — прозвучал голос полукровки.       Ева ослабила хватку — и Юонг шмякнулся на пол, схватившись за горло.       — Прости меня за несдержанность, госпожа Мария, — Ева сделала несколько шагов вперёд и почтительно поклонилась. — Совет основателей прислал меня для переговоров с вами. Господин Джиллес пожелал, чтобы наш разговор прошёл втайне от вампиров японской кампании…       Ева запнулась, и целая палитра неподдельных эмоций отобразилась на её лице.       — Я не она, — практически шёпотом сказала Кими.       — П-полукровка?! Но как?! Почему?! Госпожа Мария не могла…       — Наша мать мертва, — уже громче произнесла Кими. — Её убил Второй основатель Риг Стаффорд за несколько лет до апокалипсиса. Но ты ведь уже знаешь о полукровках? Ты ведь знаешь о Василине?       Кажется, столько эмоций, как сейчас, Ева при них не проявляла за все долгие годы знакомства.       — Откуда ты о ней знаешь?! Мне не важно, зачем Королеве Японии понадобилось оставить полукровку в живых, но я не дам никому тронуть Василину!       — Вот как. А если Совет основателей решит, что нас с ней нужно убить? Имей ввиду, я жива только потому, что до недавних пор никто из аристократов не знал о моём существовании. Наша мать хорошо меня спрятала и скрыла мою сущность даже от меня самой. Разве она не спасла и тебя тоже, Ева? — Кими решила зайти с козырей. — Последние годы своей жизни наша мать потратила на попытки доказать, что у вампиров есть эмоции и что они могут жить в мире с людьми. И она бы точно не хотела, чтобы её дети вот так вот ссорились…        — Заткнись! — выпалила Ева. — Что ты вообще знаешь о госпоже Марии? Ты не должна была существовать, такие как ты — надругательство над миром! Госпожа Мария не должна была умирать из-за тебя!       Рене передёрнуло. Как Ева может так говорить? Как можно обвинять ребёнка в том, что мать любила его больше жизни? Почему Ева так себя ведёт? Огрызается и бросается на всех словно раненый зверь? Раненый? Да. Потому что ей тоже больно. Но разве это повод срываться на других, особенно на тех, кто считает тебя семьёй?       Кими сама с трудом сохраняла самообладание, но всё же продолжила:       — Ты сама себе противоречишь. Ты ведь только что сказала, что никому не позволишь тронуть Василину.       — Ты не понимаешь! — Ева прикрыла рот рукой, четно пытаясь не заплакать.       Семейную драму прервало появление ещё одного вампира.       — Да вы посмотрите, кто тут у нас! Давненько же тебя не было, Ева. Очень мило, что ты решила навестить свою семью!       Батори стоял у входа в зал, скрестив руки на груди, а вместе с ним было несколько городских стражей, готовых в любом момент схватить нарушительницу покоя.       — Я перешла в подчинение господина Джиллеса с согласия госпожи Марии. Я не являюсь вашей подчинённой и… — перешла в оборону Ева, но к оружию и не думала тянуться. Шансов у неё не было.       — Но ты пришла сюда, когда те, в чьём подчинении ты находишься, не очень-то и дружелюбны по отношению к нам. Кроме того, ты напала на моих подчинённых — на своих сводных братьев по совместительству. Это бы ужасно расстроило вашу мамочку. Ах-ха-ха, что-то я заговорился. Ты…       — Мы должны отпустить её, — понимая, к чему клонит Батори, вмешалась Кими. — Она пришла сюда как переговорщик. Брать в плен посланника — не лучший дипломатический ход.       — Но если Ева переговорщик, то почему она здесь, а не в тронном зале?       — Её прислали для разговора с Пятнадцатой основательницей. Никто из Совета не знал, что она уже давно мертва.       — Знаешь, Кими, а ты права. Вот только, — Седьмой основатель кивнул в сторону растрёпанного Юонга, — разве так себя ведут мирные посланники?       — Приношу извинения за мой неподобающий вид, Ферид-сама, — Юонг поднялся и отряхнулся. — Небольшая семейная ссора.       Ева покинула Сангвинем, Кими проводила её, дабы избежать новых конфликтов.       — Зачем Совету основателей понадобилась госпожа Мария? — немного успокоившись, спросил наконец Юонг.       — Хоть мы и заключили перемирие с людьми, война ещё идёт, и в ней куда больше, чем две стороны, — Рене сделал паузу. –Приход Евы означает лишь то, что мы должны начать действовать раньше наших врагов.