Поколения

      Дождь отбивает ритм по каменной дорожке, нарушая гробовую тишину вечерних улиц. Изредка слышны раскаты грома. Двое мужчин сидят в дорого обставленном кабинете за дубовым столом. Ни один из них не решается заговорить уже довольно продолжительное время. Российская Империя поворачивает голову в сторону окна и наблюдает за каплями на стекле. — Многоуважаемый Российская Империя… — британец опускает голову, как виноватый котёнок, и ожидает хоть какой-то реакции. — Да, друг мой? — чуть погодя отвечает русский Царь и, не отрывая взора от окна, помешивает чай в небольшой фарфоровой чашке. — Я прошу Вас о помощи, — страна поднимает взгляд на собеседника и, не дождавшись ответа, продолжает. — Один из моих… сыновей решил поднять восстание, представляете? Захотел, мол, независимости. И я прошу Вас о содействии британским войскам в целях его усмирения. Россия поворачивает голову в сторону англичанина и, подперев её рукой, тяжело вздыхает. — Неслыханная наглость с его стороны, — русский задумывается на пару секунд, обдумывая просьбу. — А какого же имя юного революционера? — Америка. — Империя откладывает серебренную ложку в сторону и хмурит брови, перебивая в голове какие-то мысли. — Несносный мальчишка, кричащий о правах и равенстве. — следует пауза. — Так… могу я рассчитывать на Вашу поддержку? — Нет. — спустя пару секунд отвечает Россия и, поймав на себе непонимающий взгляд собеседника, вздыхает. — Я не стану вмешиваться в это, разбирайтесь сами со своим отпрыском, сударь. — Н-но Россия… — не ожидавший такого расклада, Британия немного теряется. — Вам ведь это ничего не стоит, а мне Вы окажите огромную услугу. Кроме того, кому вообще не наплевать на этого сорванца? — Простите, дорогой друг, но мой ответ — нет. Я не стану вмешиваться. Ещё один отказ. Великобритания озлобленно рычит, сжимая пальцами рукоять трости со всей силы, и бьёт кулаком второй руки по столу. Чашка Империи опрокидывается на бок и содержимое растекается, портя документы и другие важные бумаги. Такими темпами можно и проиграть этому мелкому отпрыску. — Так тому и быть, — Брит встаёт и надевает свой цилиндр, который до этого держал на коленях. — Но не смейте более полагаться на меня ни в чём, ибо ответом моим будет нет. Сказав это, он направился прочь, в сторону выхода, и как только дверь за ним захлопнулась, Царь, встав со своего места, велел подать ему карету и, забыв о пролитом чае, медленно направился на улицу, по дороге накидывая на себя плащ.

***

1780 год. В Штатах во всю уже четвёртый год горит пламя революции. Юный американец, четыре года назад провозгласивший независимость от своего отца, сидит за столом в небольшом домике в одном из городов и в тусклом свете свечи изучает карту. Он обдумывает недавние события и строит планы на ближайшее будущее: провозгласить то независимость он провозгласил, теперь её нужно отстоять. Не то, чтобы Америка надеялся на то, что Британия так запросто возьмёт и подпишет декларацию, вовсе нет, — он никогда не был особо дружелюбен к сыну, так что парень с самого начала готовился к военным действиям, но он не рассчитывал, что всё это так затянется. Уже четыре года прошло, а англичанин до сих пор даже не рассматривает вариант о принятии поражения в войне. — Америка? — дверь приоткрывается с тихим скрипом, и в комнату заходит француз. — Да? — Штаты, отрываясь от своего занятия, разворачивается на стуле и смотрит на вошедшего, который в свою очередь протягивает ему запечатанный конверт. Революционер принимает подношение, и, вскрыв его, кладёт содержимое на освещённый участок стола и принимается читать, после чего широко улыбается и, закинув письмо в ящик стола, вновь оборачивается на гостя. — Что же там? — Франция облокачивается о стену и вопросительно приподнимает бровь. — Он объявил о вооружённом нейтралитете.

***

3 сентября 1783 года Великобритания принимает факт поражения в войне и теряет всякий контроль над Соединёнными Штатами Америки. Ну, так, во всяком случае, казалось последнему… — К Вам прибыл гость, Ваше Высокопревосходительство, — слуга кланяется, заходя в кабинет царя после позволения. Последний не очень довольно хмыкает, устраиваясь в кресле поудобнее, но проявляет больший интерес после следующих слов. — Соединённый Штаты Америки, сэр. Прикажите пригласить к Вам в кабинет? — Нет, я спущусь сам, — Империя встаёт с кресла, как только слуга удаляется, и довольно приподнимает края губ. Америка сами забрался в эту ловушку. Всё складывается как нельзя лучше.