Светлый огонь. Ход королевой

После разрешения недоразумения с Джослинн третьему принцу Неблагого двора изрядно душевно полегчало. Было бы, конечно, лучше, если бы не пришлось полежать без сознания, попроще восстанавливаться — признаться, Бранн не скучал по незабвенным видам мира теней, у благих еще более мрачного, чем у неблагих. Особенно, если учесть, что после прибытия он уже побывал на грани состояний жизни и смерти примерно пять раз, включая последний, где ничто не предвещало такого исхода. Подвоха Бранн привык ожидать от многих вещей, еще большего количества событий, и подавляющего большинства ши. Не от Джослинн — и тут он слегка просчитался. Конечно, сама Джослинн была не виновата совершенно ни в чем, но собственная непредусмотрительность удручала. Бранн и без того, наверняка, выглядел в глазах важных ему ши ходячей неприятностью. Думать о подобном было грустно, того хуже — пытаться смириться. Неблагой королевский волк с неожиданной тоской вспоминал о времени, когда был никому не важен и не нужен. Изо всех живущих в благом и неблагом мирах о нем тогда беспокоились разве что дед (естественно), сестра (почти необъяснимо) и Трясина (которой очень хотелось есть, и Бранн ее понимал, пожалуй, небесталанного мага можно было бы назвать вкусным). Бранн честно пытался понять принципы жизни благих, и пока, к его невысказанному разочарованию, получалось ужасно. У благих существовало огромное количество нигде не записанных правил, что усложняло изучение в разы, а жизнь делало почти невыносимой — причем, для самих благих. У отдельных дела обстояли настолько плохо, что им пришлось расстаться с жизнью. Выводы из ситуации опять сделал один Бранн, ну, может быть, еще советник, но с Джаредом никогда нельзя было сказать точно, куда его приведет благая логика. Временами Бранн опасался, что его слова звучат для всех как-то не так, однако любая попытка говорить с благими знакомыми для них понятиями приводила к возрастанию всеобщей путаницы. Бранн очень устал стараться понять основы коммуникабельности словами, поэтому занялся самым недвусмысленным занятием, которое смог придумать — засел расшифровывать звездные карты с Джослинн. Дело это было спокойное, неторопливое, уютное, особенно потому, что занимались картами они вдвоем, запершись в ее покоях, недоступных взгляду обычных ши, на самом верху спрятанной башни Звездочета. Спрятанной так основательно, что даже Бранн смог проникнуть в нее не сразу и не просто так, а лишь с помощью Джареда и разрешения Джослинн. Джаред, как истинный волк, пусть и отрицавший свое родство с этим домом, просто не мог оставить без попечения бедную девушку. Джослинн, возможно, не вполне одобряла такое времяпрепровождение Бранна, но ничего не сказала вслух, поэтому он счел, что совсем вопиющих нарушений нет, и позволил себе немного расслабиться. Звездные карты успокаивали, близость родной стихии, свистящая в ушах, подбадривала: если все пойдет плохо, он всегда сможет шагнуть в окошко. Джослинн, правда, погрустнела, когда он так сказал, и уточнять, что разминка крыльев всегда очень ему помогала, Бранн не решился. Благие и общение с ними требовали очень много сил и терпения даже от него, хотя Бранн всегда считал себя умеренно вспыльчивым и небеспокойным ши. Еще полгода назад он бы сказал, что просто очень спокойный и выдержанный, чему немало способствовали триста лет болотного одиночества, но общение с благими показывало слишком наглядно: не так уж не правы были Джоки, взывая к браннову разуму — собственная невыносимость для посторонних, видимо, со времен детства еще выросла. Одним словом, сейчас Бранн старался расслабиться, Джослинн неутомимо выискивала нестыковки и вновила поправки в пергаменты с расчетами личных судеб отдельных благих, день был прекрасен и остался бы таковым, но смутное беспокойство кольнуло в затылок. За время жизни на болоте Бранн уяснил о себе три вещи. Первое: если смутные предчувствия не спешат оформляться в разумно объясняемые, надо больше есть и спать. Второе: если у смутных предчувствий есть сопровождение из некоторых намеков, вроде рычащего над головой шатуна, к ним стоит прислушаться, и побыстрее. Третье: смутные опасения вполне могут быть неразумными, но проверить в любом случае стоит, ведь шатун может обернуться видением или порывом ветра. Четвертое и самое новое: при Благом дворе может случиться любая совершенно непредсказуемая вещь, случиться именно тогда, когда ты едва расслабился, и сразу потребовать приложить все возможные усилия, чтобы просто остаться в живых и оставить в живых окружающих. Как бы его жизнь ни выглядела со стороны, расставаться с ней Бранну не хотелось, опускать руки он никогда не любил, тем более, если от его личного участия что-то зависело. В данном случае и в этом Доме от него стало зависеть сразу как-то неприлично много, и Бранн уже опасался вздыхать с облегчением (дурная примета) или засыпать в хорошем настроении (примета еще хуже). Поковыряться бы в книгах, где Бранн всегда находил ответы… Но в библиотеку теперь не хотелось совсем, после непродуктивного общения с Упыриным Листом, прочтения ядовитого фолианта и несостоявшегося суда над ни в чем не повинным Флинном. Отказ от любимых увлечений несколько подрывал спокойствие, а в подобном состоянии, слишком хорошо Бранну знакомом, он был способен подсыпать честно выловленных в саду пауков в кровать Джоку старшему. Случайно подсыпать, от неожиданного визга Джока-младшего, но тогда разбираться никто не стал. Что уж говорить о менее опасных для жизни проказах! В общем, Бранн себе сейчас не очень доверял, практически не нравился, так что не он удивился, что вслед за ним самим, Джаред тоже его сейчас не любил и не собирался доверять. Даже для Дея это было объяснимо, тем более что в королевских покоях именно сейчас что-то ощутимо грохнуло — по воле королевской длани. Значит, Дей злился или думал. Поэтому Бранн очень аккуратно работал над звездными картами и совершенно никуда, кроме чернильницы и карманов, не лез. Шайя тоже куда-то подевалась, и Бранн с легким интересом вслушивался в присутствие магии — общий уровень, конечно, несколько вырос с тех пор, как пало Проклятье, и все же Бранн не мог избавиться от чувства, что при должном сосредоточении вполне может расслышать каждый отдельный «пилик» Шайи, оброненный в другом конце замка. Что было хуже, он не слышал. Собственная безопасность не беспокоила его так, как состояние малютки-феи, которая была из боевых, конечно, но только в области характера. А обучение в библиолечебнице сможет помочь только при лечении недугов. Вероятно из-за обостренного внимания и повышенной нервозности Бранн услышал, как содрогнулись линии силы, довольно грубо сдвинутые советником со своих мест — сильная пространственная магия поколебала замок, заставила вздрогнуть волшебные создания и наверняка причинила ощутимую боль Джареду. Бранн даже не постарался подавить тяжелый вздох: для чего тут вообще он, спрашивается? Наблюдать опасные для жизни, но ежедневно проворачиваемые опыты? Или беречь свои острые уши от топора Джоков? А может, выступать наставником для великовозрастных ши, не смыслящих в магии настолько, что перья на голове шевелились безо всякого намека на ветер? Ежеутренне Бранн удивлялся, что просыпается все еще в замке, а не в руинах — при общей волчьей энергичности это действительно поражало. Конечно, сообщать об удручающих результатах теперешних наблюдений Бранн никому не спешил, слава Лугу (который не ящер) или Ллиру, при Благом дворе имелись достаточно взрослые и опытные волки, на которых можно было положиться. Одним из которых был Джаред. Который сейчас потрясающе грубо порезал себе руки мало не до костей. Магией. Бранн тяжко вздохнул еще раз. Джослинн, все еще огорошенная его высказыванием про полеты, то есть окна, то есть выход куда-то прочь от нее, наконец перестала таращиться в одну точку, случайным образом найденную на лежащем перед ними пергаменте и посмотрела на него (как подозревал Бранн, точкой послужила самая яркая звезда созвездия Лиры, неплохой выбор). — Бранн, ты как? — очаровательная звездочет спросила настолько тихо, что при собственном отменном слухе пришлось замереть и вслушаться в нежный шепот. Бранн был бы больше рад, если бы этот нежный шепот Джослинн употребила на что-нибудь другое, ибо в этом воплощении все смотрелось так, будто дунь на Бранна — и он развалится, но нужно было ответить. — Прекрасно. Если сравнить с другими, — покачал рукой, подбирая сравнение, делая выбор между сожженной Трясиной, обезглавленным Франтом и расчлененным Змеем, — ну, знаешь, некоторыми другими. Я бы сказал, исключительно хорошо, — потому что ожогов не было, и Бранн был одним куском на данный момент уже больше суток. — О, Бранн, — Джослинн явно ему посочувствовала и не слишком поверила. — Ты можешь сказать мне всю правду! Неблагой очень сомневался, что Джослинн требуется прямо вся, прямо правда, поэтому он сказал ту часть, которая, как он надеялся, ее не травмирует. — Алиенна нас покинула, — оглядел вытянувшееся лицо Звездочета и понял, что, видимо, нужны детали. — С детьми вместе. И с Шайей, кажется. Может еще с Лугом, не уверен. Но это произошло с благословения советника! Джослинн не успокоилась после упоминания Джареда, так и сидела с приокрытым ртом, округлившимися в ужасе глазами. Бранн лихорадочно прикинул варианты, снова подбирая слова. — Он плакал? — Джослинн успела вставить неуместный и уводящий в сторону вопрос. — Ему было, конечно, очень больно, но он вряд ли плакал, — Бранн, видимо, ее опять не утешил, что побудило продолжить фразу, пока она сама не заплакала, а судя по слезам в глазах, момент был близок. — С Алиенной ушла часть магии… — Проклятье вернется?! — из глаз Джослинн все-таки брызнули слезы. — Что там происходит, Бранн?! Слезы Джослинн впились в самого Бранна так, что он почувствовал моральное родство с расчлененным Змеем как раз в момент его расчленения. — Нет, Проклятье не вернется, если никто вроде не-сущих-свет нас опять не проклянет, — Бранн покачал головой, отодвинул пергамент, оригинально предвещавший Дею дальнюю дорогу. — С Джаредом все будет в порядке, если он догадается немного подлечиться, Алиенна вернется, если у вас из Дома Неба возвращаются, я пока плохо представляю себе благую политику… — Так Алиенна не умерла! Бранн поперхнулся, а Джослинн зарыдала. Видимо, от облегчения. Бранн смирился, опять пододвинул пергамент на ту самую точку, в которую так пристально всматривалась Джослинн последние полчаса и восхитился ее умом. Все сложилось, правда, как-то странно, но вины звездочета тут не было. Кроме дальней дороги Дея ждал еще чужой дом, железные стены и какие-то обольстительные женщины, причем в большом количестве. Бранн зажмурился, стараясь успокоиться, его явно выбили из колеи переживания Джослинн, а звезды, как назло, болтали всякую чушь. — А тут дальняя дорога, — Джослинн, внимательно следя за Бранном, тоже придвинула деев пергамент, покрутила, смахивая последние слезы. — Ты видишь? — Да, — Бранн не знал, что еще прибавить, чтобы снова ее не расстроить, и решил перейти к делу. — Там вдобавок много каких-то обольстительных чаровниц, но мне трудно представить Дея не с Алиенной. Или много-много обольстительных алиенн! Теперь Джослинн счастливо рассмеялась. Бранн решил, что пытаться понять благих — дело неблагодарное и бесполезное, но результатом остался доволен. Пожалуй, всем, кроме состояния советника, однако Джаред был недосягаем в данный момент, в отличие от пророчеств и предсказаний, покоившихся перед самым длинным бранновым носом. Джослинн радостно придвинула стопку, Бранн проглядел первый попавшийся сверху лист и опять приложил к Джослинновой точке: звезды настойчиво посоветовали заняться руками и привести себя в душевное равновесие, которое пригодится во время потери нового командира и странного частичного возвращения старого. Имя на верхнем краю листа опять заставило тяжело вздохнуть — предсказание снова касалось Джареда. Звезды определенно были сегодня в ударе. — Может быть, перерыв, — Джослин посмотрела с надеждой, — и никаких выходов в окно? — Может быть, перерыв, — Бранн очень осторожно тяжело вздохнул, повторив за Джослинн и дополнив личным, — но только если с выходом. Я немного полетаю, Джослинн, и вернусь, нужно размять крылья. А ты не хочешь побегать волчицей? Быстрая смена темы, кажется, сработала опять — Джослинн засияла, будто засветилась изнутри, на взгляд Бранна, даже лучше Алиенны, но он был в данном вопросе пристрастен. Дей, например, с ним бы не согласился. — Хочу, очень хочу! — Джослинн согласилась слишком порывисто, чтобы Бранн не насторожился. — Давай я тебя внизу подожду, и мы вместе побегаем? Волками? Легче не стало, вот ни на сколько. Оборачиваться волком Бранн не пробовал, а сразу позориться перед девушкой своей мечты неблагому не улыбалось. Бранн и без того слишком явно ощущал разницу между Джослинн, которой стоило всего лишь умыться, вынести из жилища пыль и желание быть незаметной, чтобы стать настоящей красавицей, отринув друидские предсказания о поцелуе смерти. Джослинн стала собой — никто не смог бы назвать ее некрасивой или неинтересной серой мышкой сейчас. А вот в его случае вода совершенно ничего не решала. Что бы благие ни называли красотой, вряд ли Бранн вписывался в любое, самое широкое понимание. Джослинн, конечно, смотрела на него весьма определенно, целовала дважды и трижды призналась в любви (да, Бранн считал), однако рисковать сразу всем, еще почти не сбывшимся счастьем, неблагой не желал. Поэтому аккуратно покачал головой, расправил пергаментный свиток с именем «Алан», прочертил линии с поправкой, почти механически прочел «освобождение», «прибавление в семье» (троекратно), «заботы о доме», «смерть», повертел на плоскости, «смерть» могла обернуться «жизнью», в остальном звезды настаивали на своем. — Не хочешь побегать? — Джослинн собиралась опять расстраиваться. — Или не хочешь побегать именно со мной? Бранн замер с бумагой в руке. Насколько он мог судить, эти рассуждения были опасны. Неплохо было бы ошибиться, но звезды, начерченные по краям пергаментов, сложились в стопке как «беги». Он недовольно отпихнул стопку, она разъехалась, и звезды сложились в «говори». Не иначе, потому что Джослинн ждала ответа. — Это не то, Джослинн, не то, что я хотел сказать, — покосился на нее Бранн. — Понимаешь, я еще никогда не был настоящим волком. Это беспокоит. Не уверен, что именно побегу, скорее полечу на двух лапах. Или прохромаю на четырех крыльях? Не уверен. Девушка-звездочет окатила Бранна таким взглядом, будто оценивала, куда он хочет в таком виде убежать. И пришла к каким-то неутешительным выводам относительно лапокрыльев. Бранн только начал опасаться и действительно примериваться удрать в окошко, когда Джослинн огорошила его выводом: — Нам срочно надо пожениться! Все высказывания звезд не складывались ни во что менее осмысленное, чем это. За весь вечер. Бранн примерился, снова перебросил в голове факты: его превращение непредсказуемо, надо развеяться, все устали, Алиенна переместилась в Дом Неба, советник порезался. Понимание, как именно Джослинн сделала свой вывод, не приходило. Звезды ничего дельного не сообщали, только одно слово «смирись» подо всеми углами. Бранн решил признаться. — Джослинн, я не понял, — подождал возможного ответа. — Как это все связано? — Очень просто! — она-то как раз сияла и не ждала ничего. — Ты еще не был настоящим волком! Самое время им стать! Ты станешь чуть больше благим, если мы получим подтверждение нашего брака от Книги Семей! Благие не уставали огорошивать Бранна, и едва он начинал что-то понимать, снова выбивали почву у него из-под ног. Не то чтобы Бранну не нравились полеты, но не в конкретном смысле, исполненном благой логики и неописуемого коварства. Упомянутая Книга Семей могла оказаться чем угодно и принять какое угодно решение. Бранн подозрительно прищурился, переспросил: — Книга Семей? — А у вас не так? Бедные, как вы живете вообще в своем неблагом темном мире! — Джослинн горько вздохнула о судьбе всех неблагих разом. Бранн логично засомневался, что слово «темный» было употреблено с пониманием предмета. Да, их мир звался темным, но в основном потому, что его наполняли создания темной магии, в то время как природа края, а также умы жителей были в большинстве своем болезненно светлыми. У кого больше «болезненно», у кого больше «светлыми», но все прекрасно обходились и без участия странных книг в жизни молодой семьи. — Ее можно прочесть? — Бранну сразу захотелось изучить новую благую литературу от корки до корки. — Прочесть? Не знаю, думаю, никто не пробовал, Бранн, надо спросить Джареда, но это совершенно не обязательно, — Джослинн, кажется, думала, что утешает. — Процедура очень простая, положить на нее руки, сказать, чего хочешь, и все само сработает! — А если я хочу чего-то не того, а оно возьмет и случится! — расплывчатость описаний ввергала в ужас. — И как это ее никто не читал? Это точно книга? Что это за книга, которую никто не читал? — Разумеется, Бранн, ты задаешь так много вопросов только потому, что не видел книгу в действии! Будь уверен, все пройдет, как надо, мы все исправим, — воодушевление Джослинн Бранна совсем не грело. Подозрительно самостоятельные магические артефакты с древней собственной волей? Действительно, что может пойти не так? А если учесть, что Бранн неблагой? Шансы, прямо скажем, нулевые, да. — Вы уже пробовали сочетаться браком с неблагими? — Бранн попытался нащупать почву под ногами. — Я не отрицаю, возможно, мне знакомы не все факты. — Насчет неблагих не поручусь, но ты можешь быть уверен, за пять тысяч лет Книга Семей не допустила ни одной ошибки! — Джослинн понизила голос, переходя на доверительный тон. — Я слышала, что брак Мидира и Этайн тоже там записан. А ты помнишь, что Этайн всего лишь человек. К тому же, Бранн, с чего ты взял, что к нашим порядкам стоит относиться с подобным недоверием? В голосе девушки послышалась обида, Бранн окончательно разочаровался в передаче сведений словами. Обидеть-то он ее когда успел? — Видишь ли, Джослинн, — мысленно он готовился к любому развитию событий, поэтому говорил помедленнее. — Если Книга Семей действительно предназначена для создания порядка, и все, что ты сказала, неоспоримый факт, также неоспоримый факт — Книга серьезно этот порядок поколебала. Джослинн промолчала, видимо, ожидая продолжения. Бранн собрался с духом. — Видишь ли, Джослинн, — нервы сказывались, разнообразие фраз терялось. — Дело в том, что у Этайн на момент брака с Мидиром уже была настоящая семья, истинная любовь и все то, что принято называть основаниями для брака у благих. Она была замужем. Муж был жив и здоров. Этайн околдовали. Книга все одобрила, а чем данный брак завершился, лучше не вспоминать. Ты точно хочешь в эту Книгу? Джослинн выглядела оторопевшей. Бранн аккуратно расправил скатавшийся в трубочку пергамент и придавил уголки небольшими камнями, чтобы просто занять руки. — Поправь меня, если я ошибаюсь, — Джослинн смотрела с недоверием, — ты боишься, что наш брак спровоцирует новое проклятье? И это опять был не тот вывод, к которому Бранн ее подводил. — Нет, — он снова аккуратно передвинул камни по краю пергамента. — Я боюсь, если здесь употребимо это слово, что своевольный древний артефакт может повести себя так, как захочет он один, поверь, у него будут для этого разумные основания. — Тогда давай спросим Джареда, — Джослинн выглядела… распалившейся. — Ему-то ты доверяешь?! Бранн вспомнил грубейший пространственный сдвиг пятиминутной давности, руку советника на собственном горле при первой встрече, выразительное угрожающее шипение прямо в лицо, собрал все факты в одно впечатление. — Конечно, я ему доверяю, — снова оценил поведение взрослого, старшего и разумного ши. — В том, что касается благих и их диких обычаев. Однако с магией позволь мне разобраться самому, — представил, как саднят изрезанные ладони у Джареда прямо сейчас, — желательно, заранее. Джослинн, вероятно, ждала другого ответа, на пару минут повисло задумчивое молчание, не показавшееся, однако, неуютным. Бранн не смог бы сказать точно, о чем думала Джослинн, но лично его тянуло полетать, помахать крыльями и сбросить скопившееся напряжение. Отдельно его бы утешил момент полета из окна — острые ощущения Бранну очень нравились, однако не хотелось беспокоить девушку, которая сама (ее никто не заставлял) предложила Бранну связать себя узами брака. Словам он последние полчаса не очень доверял, поклялся себе, что это последняя попытка, нет так нет, и рискнул. — Если мы не можем побегать, Джослинн, мы вполне можем полетать? — вопрос явно привлек ее внимание, глаза прояснились, снова засеребрились волосы. — На всякий случай: я помню, что ты не птица. Ты, однако, имеешь дело с неблагим принцем, поэтому у нас есть некоторое разнообразие вариантов. Весьма крупных, с большим размахом крыльев. Джослинн подумала пару мгновений. — Ты меня удержишь? Бранн даже не думал. — Удержу. В этот момент обстановка опять переменилась неясно как, но очень быстро. Джослинн повеселела по-настоящему. Потом снова задумалась: — Но Джаред советовал нам разобраться с предсказаниями... — Джаред — советник, — никакой неразрешимой дилеммы Бранн не видел. — Он посоветовал. Мы можем последовать его совету или нет, в этом обычно неблагие подразумевают свободу воли. Правда, и столкнуться с последствиями нам придется самостоятельно. Ты готова? — Пожалуй, да, — Джослинн решительно собрала пергаменты опять в кучку, поправила и придавила окончательно сверху, камнем побольше. — Мне было бы любопытно с тобой полетать. Вдобавок, посмотреть, что это за птица такая — неблагой принц… Бранн заподозрил, что над ним смеются, однако обиды не было — королевским орлом он и сам себе очень нравился. — Тогда пошли, посмотрим, что я за птица такая, — улыбнулся, ощутив настораживающее облегчение. — В воздухе совершенно ничего не надо объяснять, уверен, ты все поймешь сама. *** Нынешняя королева Благих земель, отработавшая лекарем весь день до заката, устала так, что тряслись руки и расплывалось в глазах. Она, вздохнув в который раз, присела рядом с одром сестры. То есть, конечно, рядом с постелью! «С постелью! — сурово напомнила Алиенна сама себе. — И никак иначе! А то, что небесные обронили насчет склепа, так это мы еще посмотрим! Свет всегда проложит себе дорогу, и погасить его невозможно!» Алиенна понимала, что ей надо бы подбадривать себя девизами Дома Волка, который она приняла как свой, обменявшись признаниями в вечной любви с Деем, а не девизами собственного Дома, любимого, пусть униженного и уничтоженного. Но «Сила и Честь!», так замечательно подходившие волкам, не очень вдохновляли юную ши. Как в ситуации затянувшегося проклятого сна могла помочь воинственная сила или гордая честь, опять же, понятно не было. Как одежды и титулы Алиенны не выдавали в ней последнюю солнечную принцессу, так покои сестры тоже не выдавали принадлежности Аноры солнечному Дому. Может быть, именно это и спасло ее когда-то от страшной смерти, а может быть, Анора, принявшая Дом мужа, старалась во всем следовать его обычаям. Алиенна провела ладонью по небесного цвета шелку простыней и улыбнулась: следом за ее рукой по лазури пробежали белые тучки! Это было необычно, волшебно и прекрасно до слез. — Алиенна, свет мой, как ты там? — раздалось из-за закрытых дверей. Обращение царапнуло слух, Алиенна поймала себя на том, что вздернула бровь совсем как Дей или советник. Ну надо же, кто это такой храбрый или такой, как тут говаривают, бестуманный выискался? Она бы поняла, если бы так, без приставки «королева» или хотя бы «госпожа» ее звали Дей, или советник, или Гвенн. Даже Алан никогда не фамильярничал с ней, четко обозначая статус воспитанницы Дома Волка, и этим много раз выручал солнечную девочку. Заложницу все норовят обидеть, а задеть воспитанницу — оскорбить самих волков. Теперь, в чужом Доме, ее, королеву Волка и всех благих изволят прямым текстом звать возлюбленной? У Алиенны появилось несколько вопросов к местным родственникам. В дверь постучали, осторожно, словно бы трепетно. «Ладно, можно и открыть», — решила, она, немного помявшись. Не съедят же ее? И не нападут? И не принудят к каким-нибудь ужасным альянсам? Все, что она могла в альянсах, по мнению Алиенны, она уже сделала: стала женой Дея. Остальные пусть разбираются своими силами. Мысли о муже отрезвили и успокоили, Алиенна погладила едва обозначившийся живот и оглянулась на проделанную работу. Выполнено было удручающе мало. Она только начала распутывать сложные заклинания, без нужных знаний попробовать развязать их — означало потянуть за веревку, что могло равновероятно Анору задушить, иссушить ее тело, отсечь душу или столкнуть в смерть окончательно. Настойчивый проситель постучал еще раз. Алиенна вздохнула с сожалением и бережно расположила распутанные концы очевидным веером, как при отставленном вышивании или вязании: чтобы потом сразу найти и продолжить, будто вовсе не останавливалась. — Кто бы вы ни были, разрешаю вам вход в мой временный дом, если вы согласны быть вежливым и почтенным гостем, — напевно произнесла Алиенна. Уж азам магического словосложения Джаред ее выучил. Попробует входящий дерзить — сама магия вмиг вышвырнет невежу! — Алиенна, свет мой, все готово! — дверь распахнулась, и на пороге появился небесный. Голубые глаза его сияли, рот растягивала улыбка. Он протянул руки и продолжил: — Пойдем же! — Куда? — чуть не поперхнулась Алиенна. — На нашу свадьбу! Солнечная девочка, не так давно ставшая волчьей королевой, призвала солнечное терпение своего Дома и военную выучку приемного, припомнив, что является его первоосновой (кроме гордости и чести, разумеется). Волки всегда были стойкими воинами! Очень терпеливыми и выдержанными, если того требовала ситуация! Алиенна представила Дея, которому кто-то из лесных прелестниц предложил сочетаться браком, и сразу поняла, что пример неудачный: возмущение перехлестнуло свои рамки, выливаясь уже в негодование. Оскорбление за оскорблением! Алиенна подышала, прогоняя пелену с глаз, надеясь, что тело напомнит разуму о том, что вокруг союзники… Ничего не помогало. Гнев кипел в пальцах, просился наружу. Странный и отныне неприятный небесный, был очень юн и весьма хорош собой, однако Алиенна сейчас была не в состоянии оценить красоты лица и гармоничности черт — этот ши оскорбленно замер, словно статуя из Джиневры и Риннана. Сквозь туман негодования до Алиенны доходило, что не похвалить внешность собеседника по канонам Дома Неба было чрезвычайно грубо, тучки гордились красотой и художественными талантами. Следом вспомнилось иное: в Доме Неба были исключительные актеры, они полностью вживались в роль, может быть, и этот безумный ши возомнил себе что-то подобное? По крайней мере, жечь и пепелить безумца будет не очень вежливо. Здесь Алиенна натолкнулась на привычную браннову формулировку, и ей немного полегчало. Учит же ее магии неблагой? И еще никто не умер! Каких только странных вещей на свете не бывает! — Юноша, я несомненно рада видеть вас в здравии телесном, — очень медленно и тихо начала она, припомнив рассказы неблагого о душевных недугах. Желательно спорить с такими поменьше, говорить помягче и при возможности бежать подальше, что хотелось сильно, а было невозможно. — Пусть тучи вас несут, а небеса держат… Алиенна споткнулась, забыв, что именно должно нести, а что держать. Даже в жар бросило. Юноша опустил руки, улыбнулся шире… и понял ее слова явно по-своему. — Я рад, я рад! — Чему? — еще раз вздохнув, справилась Алиенна. Бросила взгляд в коридор и на лестницу позади странного ши, но он закрывал весь проход высотой собственной фигуры и широтой плеч. Неплохо для небесного, обычно они не были такими мощными, но Алиенну подобным не удивить. Да она и не собиралась сравнивать! Разочарованный вздох, могущий показаться очарованным, вырвался всего-то потому, что оттолкнуть гостя и сбежать из комнаты Аноры она точно не сможет. — Как чему? Я до безумия рад лицезреть ваш дивный образ! Небесный прокашлялся, и… запел. Пел, похоже, на древнем, о собственном счастье и собственной любви. Прямо как соловей. Даже лучше. Алиенна могла это понять. Пел, признаться, неплохо, но все о себе, любимом, и собственном счастии. Что-то там сзади подпевало и подхватывало мелодию, Алиенна несколько раз пыталась прервать певца, но он только распалялся. Оставленная работа, нужная, важная, жизненно необходимая! Требовала к ней вернуться. «Где же дядя? — начала злиться Алиенна. — Как в Черный замок, так каждые полгода, не обижают ли сиротку, в достатке ли платьев и вдоволь ли еды, а как бросить тут одну с этим…» — Алиенна не удержалась и поморщилась. Певец затих. — Вам не понравилось? Да, немного недоработано, но у меня много еще! — Послушайте, как вас там? — Джад, у меня еще нет собственного имени! — обрадовался общению небесный. — Я люблю другого, я замужем и жду ребенка! — отчеканила Алиенна, позабыв, что надо говорить спокойно. — Это все пустяки, — приложив руки к груди, заверил ее Джад и улыбнулся. Алиенну передернуло. Джад сделал шаг вперед, Алиенна поднялась с постели сестры и отступила. Джад опять шагнул навстречу, и она опять отступила. Небесный в замешательстве нахмурился, возможно, не хотел ничего плохого, но потянул руку к ее животу, и пламя вырвалось само, выставив перед Алиенной пламенный щит. Она еле успела немного притушить напор. Джад отдернул обожженную ладонь. — О, сколько огня! — потрясывая кистью, он находил возможность восхищаться. — Оставьте меня, пожалуйста, — Алиенна поняла, что чуть было не сделала две вещи: не сожгла этого юношу и не начала умолять. И то и другое было непозволительно. — Выйдите вон, — железным тоном старого волчьего короля выговорила она. — И позовите Джалрада! Не-ме-длен-но! Джад поклонился, видимо, с голосом она угадала, а вот собственные силы предательски оставили Алиенну в трудную минуту. Ото всех непониманий, эмоций, песен и прыжков вдруг захотелось спать. Непреодолимо. Невыносимо. А рядом с сонным проклятьем — нельзя, невозможно. — Я тут, моя солнечная девочка, наше сокровище, — будто сквозь вату донесся до Алиенны голос дяди. — Не волнуйся, все будет хорошо! — Дядя! — с отчетливыми слезами в голосе выкрикнула Алиенна. — Слава Лугу! «Не спешила бы ты радоваться», — донеслось от ворчливого создания, примостившегося на ее руке. Алиенна привычно повела плечом, призывая талисман солнечного Дома выполнить свою работу, то есть висеть и молчать, будь ты хоть трижды самостоятельный и разумный с некоторых пор ящер. Луг оскорбился про «с некоторых пор», но послушно замер и примолк. Алиенна приободрилась. Дядя всегда помогал ей, заботился, поможет и теперь! Он смотрел сверху вниз и улыбался. Видимо, у небесного повелителя оказалось много дел, раз улыбка вышла непривычно холодной. Он даже не спросил, как дела с распутыванием заклинаний! Наверное, сомневается в племяннице и не хочет унижать ее при чужих ши явным отсутствием подвижек к лучшему. — Все получается, не так быстро, как я бы хотела, но получается, — заторопилась Алиенна, кивнув на сестру, обмотанную черной лозой с отвратительного вида шипами. — Ничего, — с прохладой в голосе ответил Джалрад. — Принцесса Анора спит давно, неделя-другая ничего не изменит. — Он положил руку на плечо стоящего рядом Джада, продолжающего восторженно таращиться на Алиенну, и пока та набирала воздуха для ответа, продолжил. — Ты уже познакомилась со своим будущим мужем? «Дею это не понравится, — пробормотал ящер как-то сонно. — Прости, Лили, на этой высоте жутко тянет спа-а-ать… Ничего удивительного, что твоя сестра впала в сон-жизнь, особенно если ей постоянно вливали в уши этакое самохвальное занудство». Дядя и Джад ждали ответа, поэтому Алиенна оценила свои шансы и шагнула вбок по стеночке. Поближе к выходу, подальше от одуревших из-за высоты небесных… — Дорогая моя Алиенна! — распахнул руки небесный повелитель в приветственном объятии. — Я столько сделал, чтобы ты оказалась тут, стольким пожертвовал! Я даже пропустил пятидесятилетний Сход! Моя милая девочка, ты же не хочешь огорчить своего единственного родственника? Алиенне уже с первых слов стало понятно, что помощи ждать не придется, но размер ловушки вырисовывался все более грандиозный. Дяде не было дела до судьбы Аноры, его больше волновал выгодный брак! Стоило избежать корней лесных, чтобы попасть в силки небесные! Объятиями Алиенна пренебрегла, слабо и царственно, как она надеялась, улыбаясь. — Дядя, — она вновь очень осторожно отступила по кругу и попыталась воззвать к его разуму. — Ты же знаешь, что я ношу ребенка от Дея. Дальше была только весьма громоздкий для ажурных конструкций небесных шкаф. Алиенна повернулась вполоборота к полкам, провела пальцами по безделушкам, похоже, магическим, пальцы кольнуло холодом, теплом и чем-то мягким, но сейчас было не до этого. — Да, я наслышан, — кивнул Джалрад и опустил руки, продолжая смотреть так, словно Алиенна уже расстроила его. «А уж как расстроится Дей, — закудахтал Луг. — И Джаред, и Мэй, и Майлгуир, и Алан, и Дженнифер…» «Помолчи! — рявкнула Алиенна, снова раздражаясь на поголовное непонимание простых истин. Мысленно, но громко. — Не можешь помочь, так хоть не мешай». — У меня будет двойня! — погромче сообщила она небесному повелителю. — Это чудесная новость, такое богатое пополнение нашего Дома! — Джалрад не издевался, но ей очень хотелось… Лучше бы издевался. Алиенна топнула ножкой, уперла руки в бока и нахмурилась так, как Бранна очень убеждало: при таком выражении лица неблагой сразу соглашался отложить обучение магической науке. Потом, правда, непредсказуемо отрывал в любое другое время, но это другая история. — Как невежливо, — всего-то поморщился Джалрад. — Это волчье воспитание виновато. Мы это поправим. «И у него будет свой Майлгуирчик, хе-хе, — лениво протянул Луг, ощутимо поворачиваясь на другой бок. — Что? Ты не знала, что твой дядя бе-е-ез ума от папы Дея?» «Я сейчас сама ума лишусь», — сердито выговорила Алиенна. Вышло, что вслух, так как и Джад, и Джалрад — оба уставились на нее. — Дядя, — вкрадчиво продолжила Алиенна. — Боюсь, если ты решишь удержать меня, это очень не понравится Дею. Королю не только Дома Волка, но и всего Благого мира. — О, не переживай из-за пустяков, — потрепал ее по плечу Джалрад. — Всегда знал, что политика — это не женское дело. — Дядя, поясни, пожалуйста, для меня, непонятливой, — смиренно произнесла Алиенна, припомнив, что ее вообще-то считали самой милой, тихой и приветливой девочкой во всем Черном замке. Сейчас ей хотелось завыть об бешенства, царапнуть стену когтями — она уже научилась их выпускать! — или просто вцепиться в руку того, кто посмеет потянуться еще раз! «Угу, с волками поведешься, они тебя плохому ка-ак науча-уа-уа-…» — буркнул Луг и смолк на полуслове. — Майлгуир все еще в тенетах сон-жизни, ваш брак, по счастью, так и не появился в новостях благого мира. А это значит, что я, как ближайший твой родственник, несу ответственность за твою судьбу. — Само провидение привело тебя сюда! — восторженно вскрикнул Джад остолбеневшей Алиенне. «Джаред, — тихо позвала Алиенна, припомнив все магические знания. — Джа-ре-е-ед!» Вышло опять вслух, небесные поморщились. «Далеко, — доложил Луг. — Он не услышит и не поможет». — Боюсь, дитя мое, ты не оставляешь мне выбора, — печально вздохнул Джалрад и потянулся к ней. — Боюсь, вы мне тоже, — шепотом ответила Алиенна и вытянула руки, загоревшиеся серебряным огнем. Обоих небесных волной вынесло прочь из покоев. Дверь с шумом захлопнулась, затрещала, спаиваясь, как и окна, со стеной в одно целое. Алиенна опустилась на пол, потушила пламя о серебристый камень. — Знаешь что, Луг? Джаред знал, не мог не знать. Как же плохо сейчас в моем доме, что он счел нужным выслать меня сюда? Он знал, что я не пойду ни за какого мужа, но я могла бы. Я прежняя, послушная солнечная девочка. Могла бы… — она вздохнула, глядя на остывающую, потрескивающую от жара стену. — Луг, проверь, что тут с едой и питьем. Я выйду отсюда только под руку с Анорой, а ее еще будить и будить. Джад заголосил за стеной подозрительно различимо: — Как она не понимает, это же очевидно, очевидно! Алиенна замерла и присмотрелась — в сплавленном массиве стены было полно пустот. Материал стен замка небесных был настолько легким и тонким, что не потерпел насильственного изменения формы. Алиенна тихонечко простонала, а с той стороны стены уже подступился красноречивый родственник. — Что в них хорошего, в твоих волках? — не утихал дядя, глядя бирюзовым глазом сквозь выжженную скважину. — Даже девиз хуже не придумаешь, «Сила и честь»! Потому что у них все решает именно сила! — Сила бывает разной, дядя. У волков она великодушна и добра, — Алиенна обратилась к лучшим воспоминаниях, и кроме прочего нашла, что ввернуть для чувствительного дяди. — Именно поэтому Майлгуир может быть столь щедр на добрые дела. Именно поэтому и его, и Дея так любят, несмотря ни на что. Здесь дядя странно завздыхал, пробормотал что-то, смутно напоминающее согласие, а королева волков решила, что на этом с нее родственных задушевных разговоров достаточно. Лили посмотрела на занавесь, и она опустилась, закрывая обзор Джалраду и всем прочим желающим понаблюдать за Алиенной, а заодно и послушать. «Ты позвала Джареда так, как другие кричат «мама!», ну, или «папа», на худой конец, — Луг шебуршал чем-то по углам, успевая беседовать с Алиенной. — Не красней, я не выдам. Может, только Дею. Или Мэю. Или…» — Луг, прекрати! — не сдержалась Алиенна. — Я в неоплатном долгу у советника. Он спасал меня не один раз, не давал в обиду, заботился… А вот ты! Ты стал таким… таким… «Прекрасным? Быстрым? Умным? Похожим на древнего бога?» — Болтливым. Хотя болтливым ты был все всегда, просто раньше квохтал, как наседка, а теперь язвишь и вредничаешь. Лили замолчала, смотря на ползущую к ней кожаную сумку. — Присмотрел себе новый дом? «Это такая штука, из нее пьют. Люди называют ее тыквой». — Тыкву вроде бы варят, — недоверчиво произнесла Алиенна и привычно поправила складки платья. Луг соизволил появиться, выгнул золотистую спинку. «Уф, устал. Там много еды, подальше. Послушай меня, бывалого путешественника! Выдерни пробку и пей!» Алиенна повертела в руках сумку голубой кожи, расшитую облаками и рунами, покрутила затычку, выдернула и отпила. — Вку-у-усно! Смочила палец, протянула Лугу. Тот лизнул и произнес: «Это небесный напиток. Говорят, с ним можно даже не есть несколько дней». — Как раз то, что мне надо! — Алиенна вскочила на ноги. — Но почему мой дядя так равнодушен к судьбе Аноры? Он хотел выдернуть меня на свадьбу, а как же она? «Лежала спящая принцесса две недели, и еще пролежит. А ты ее вылечишь и сбежишь. Надо понимать!» — Луг задрал хвост так, как другие поднимают палец. — Да, я ее я вылечу, и уеду к Дею! — Алиенна потерла руки и закрыла глаза, оставляя позади мир живых и уходя в хитросплетения магических заговоров, держащих ее сестру в тяжком плену.