Светлый огонь. Ход королевой

Мэй уже не один раз сунулся справиться, как там поживает «его король», так как первую половину дня Дей молчал. Это было непривычно и тревожно, видимо, для всех. Бранн куда-то запропал — Дей не ощущал его в замке, что тоже было странно. До этого неблагой посещал окрестности только с ним. Ревность — печальное качество для волка, плохое — для короля и невозможное — для друга. Свободу Бранна Дей хранил ревностно, покушаться на нее не собирался. Но то, что в походе выходило само собой, тут, в цитатели Благого мира, под сомном забот и тревог, требовало контроля. То, чему Дея учил его отец. Возможно, стоило навестить, но изменений не было, а ощущать тело отца и не ловить ни отблеска души было невыносимо. Впрочем, невыносимого было много. Джаред рассказывал — отец о себе почти ничего не говорил — что дед Дея и Гвенн, отец Майлгуира, старый волчий король Джаред Великолепный, лишился разума на долгие три тысячи лет. Правда, закончил жизнь, защищая собственных детей. Дей бы тоже так хотел. Мысли переполняли голову, поделиться было не с кем, отсутствие Лили ощущалось рваной раной, что только расходится со временем. Надо было думать, как добиться союза с лесовиками, не отдавая им сестру ни на год, ни на день, надо бы бы еще раз переговорить с небесными… — Джаред, — тихо позвал Дей. — Ты занят? Ты занят всегда, я знаю. Но сильно ли? Треск, подобный тому, что следует за ударом молнии, оповестил — советник рядом. «Мне бы так!» — с хорошей завистью подумал Дей. Перемещаться у него не выходило совершенно. Не выходило у всех — только Алан и Джаред умели. Но обидно было всего равно. — Мой король, — раздалось за спиной. — Где Гвенн? — Она в надежном месте, мой король. Туда не проникнет никакая магия. — Стоит ли отпускать? — Еее не удержишь, как и вас когда-то. И вами и ей движет желание исправить свои поступки. Пусть идет своей дорогой. — Все идут своими дорогами! — в сердцах воскликнул Дей. — А потом оказываются фомор знает где! Дей прошёлся по комнате, откинул попавшийся под ноги неудачливый столик, услышал тяжёлый вздох советника за спиной и произнес: — Лили нет меньше суток, а я уже невозможно скучаю. А если бы… Как отец смог вынести эту боль? Как я собирался жить без Лили? — Вы свидитесь, путь Алиенны прочерчен на много веков вперёд. Ожидание — тяжкое испытание для волков, а для вас, мой король, тягостное вдвойне. — Джаред, почему ты мне ничего не советуешь? Дей обернулся, всмотрелся в бледные, серебристо-голубые контуры фигуры Джареда. Сжал зубы, гонять сердитость на того, кто не помогал сейчас. Что-то сверкнуло в руке советника ослепительно ярким огнем, Дей чуть было прищурился и разозлился на себя: во-первых, не было повода, чтобы ни сверкало, а во-вторых, было нечем. — Сначала вы все делали по-своему, потом стали чересчур полагаться на меня. Тем более, мой король, вы уже все решили. Серебристый предмет полетел к Дню, он подхватил его и возгордился. — Это тот самый кристалл? — Тот самый, один из многих. Поскольку он сделан вашим дедом, то он сам по себе является могучим артефактом. Но как применить его против фоморов, мне неведомо. — И что же, по-твоему, я задумал? — Дей подкинул кристалл, поймал его и восхитился еще раз. Кристалл пах снегом, чистотой и прохладой, легко ложился в ладонь и даже падал как-то мягко, словно был легче, чем камень. — Так что, Джаред? — Вы прикажете дать вам лучших мастеров над оружием и попросите меня заниматься с вами. И вы хотите использовать волшебные предметы, хранящиеся в сокровище лично короля. — Все верно. Думаешь, зря? — Думаю, стоит попробовать. Ваши безумные идеи зачастую работают. — А какая моя идея безумна? — удивился Дей. — Драться мне все равно придется… — Скорее, безумны волшебные предметы, — со вздохом ответил Джаред. Лёгкий скрежет и шевеление воздуха доложили Дею, что советник вернул упавший столик в надлежащее место. — Я не ощущаю Бранна в замке… — негромко произнес Дей и сжал зубы. — Не стоит волноваться, мой король. С Бранна в настоящее время пытается сорвать юбку ваша подданная Джослинн, желая подтолкнуть его к свадьбе. Юбки, конечно, Бранн не носит — хоть я бы не удивился, зная причуды нашего неблагого — но, думаю, вы поймете, о чем я. Но поскольку оба любят друг друга, а Бранн уже выражал желание жениться, я не думаю, что стоит им мешать. — Что?! — Ничего страшного, хотя как для Джослинн, так и для Бранна это будет первый и незабываемый опыт, — речь Джареда лилась привычно тихо и прохладно, словно чистый горный ручей, и Дей не мог уловить ни намека на иронию, но она несомненно присутствовала. — Тогда не будем им мешать. Тогда… — Думаю, они появятся к вечеру. Зная силу Бранна, возможно, как и я — в этом зале. — Кто еще может так ходить через грань пространства? — с досадой справился Дей. — Так кто угодно сможет проникнуть в мой Дом! — Никто, кроме Алана и меня, да и я могу лишь потому, что мне помогает Алан. Бранн же… — призрачная фигура Джареда повела полупрозрачной рукой, обозначая недоумение или даже скрытое от себя восхищение. Это было столь необычно, что Дей возгордился за друга, сумевшего вызвать такие чувства у сдержанного советника. — Всех остальных, особенно врагов, цитатель просто слопает. — Но друиды смогли! — Им проложили дорогу временем жизни и чьей-то кровью. Бранн с помощью нашей королевы выжег всю эту нечисть из стен дворца. Дей прошелся по собственным покоям от стены до стены, исследованным до пальца, поворачивая ровно за шаг до преграды. Мысли, разбежавшиеся поначалу, последовали за ним. Дела политические отошли на второй план — завтра день встреч, вот и поговорим. — Так что, Джаред? — Мы проследуем с вами в зал потешных боев, — с поклоном отозвался советник. — Я дам вам все, что знаю, а потом вами займется Алан. — Алан? — Дей впился ногтями в ладонь, не собираясь выказывать разоварование. — Поверьте, мой король, это не от неуважения к вам. Алан — сильнейший мечник нашего мира. — Мы про одного Алана говорим? — Дей попытался прислушаться к словам советника, воскрешая в памяти фигуру начальника замковой стражи. Хрупкий? Скорее, жилистый. Обманчиво мягкий в движениях и словах. Невысокий для волков, проживший некоторое время у людей и порядком натерпевшийся от них. Кажется, его держали на привязи долгое время, и он не мог обернуться волком, не мог вернуться домой, не мог даже вспомнить собственное имя! Когда собственная жизнь начинала казаться Дею невыносимой, он не один раз примерял на себя жизнь Алана и понимал — Светлые земли не вешают на тебя больше феечек, чем ты сможешь вынести. — Несомненно, про одного. Но есть еще одно, что поможет вам использовать его способности… Советник, до этого момента стоящий неподвижно, тоже прошелся по комнате. Неожиданно! Видимо, Алан чем-то волновал его. — Знаете, мой король, именно волков обвиняют во всех бессмертных грехах. Да, наша оборотная сторона более темна, чем у прочих светлых ши. Мы, ведомые нашим естеством, нашими желаниями, часто совершаем не слишком правильные поступки. Дей ощутил, как кровь прилила к щекам. В его арсенале таких поступков было тоже немало. Советник выдержал паузу и продолжил: — Но мы и сильнее прочих видим эти, незримые многим, границы. Границы добра и зла, знаем собственных демонов, а значит, можем бороться с ними. Алан победил, вы победили. Не могу сказать того же про себя… Алан за дверью. Вы разрешите войти вашему верному слуге? — Ты знаешь, Джаред, я не очень люблю это слово, «слуга». — Тогда просто тому, кто верен вам и вашему отцу безмерно. — Пусть войдет. Дверь отворилась без скрипа, и на пороге показался Алан. Дей присмотрелся — свет его души был очень чистым, невероятно алым. Дей попытался разобрать его на составляющие, определить возраст и отношение к другим, но не смог. Алый огонь был невероятной силы. Как Дей раньше не замечал этого? — Мой король, — с поклоном выговорил Алан. — Король желает, чтобы его обучал лучший. Я посоветовал тебя, — мягко сказал Джаред. — Уважаемый советник преувеличивает мои способности. — А еще он очень скромный. — Еще раз моя благодарность, уважамый советник, я сделаю все, что смогу, хотя наш король прекрасно владеет нападением, но над защитой надо поработать, особенно сейчас, когда магия на нашей стороне. — Именно так, — ответил советник. Дей остолбенел: в голосе советника ощутимо мелькнула теплота и скрытая гордость. Словно бы он сам кому-то представлял Бранна! — Сколько тебе веков, Алан? — спросил Дей. — Я не знаю. Я почти не помню себя. — Алан — преворожденный, и на данный момент — старейший ши нашего мира, — почти ласково доложил советник. — Позвольте вас поправить, уважаемый советник, — с легким укором произнес Алан. — Это не совсем верно. — Старейший из тех, кто может держать оружие в руках. — Это верно, — ответил Алан и еще раз поклонился. — Тогда начнем уже! Дей обрадованно зашагал в сторону зала. Было чем заняться, заодно и мысли можно будет выдрессировать, и тоску по Алиенне отодвинуть, и Алана расспросить поподробнее. А Бранн объявится вечером — тогда и устроим допрос с пристрастием! И порасспрашивать кого-нибудь, хотя бы сам Черный замок, чтобы наконец узнать, что за древние боги его окружают! *** Окрестности Черного замка. Усадьба Угрюма — Что пригорюнилась? Гвенн не ответила на глупый вопрос, шмыгнула носом и отвернулась, прижавшись спиной к теплому дереву. Закрыла глаза, хотя в полутьме и на высоте итак было ничего не видно. — Послушай, красавица, — голос Угрюма приблизился. — Раз Джаред ушел, значит, так надо. Он ведом только долгом. — Он обещал показать Плачущий, — слезы все-таки проскользнули в голосе. — Обещал! А сам смылся! Конечно, Дею нужнее! — Он наверняка сказал, что хозяин местных угодий тебе все покажет. — Ну, — буркнула Гвенн. — Оригинальный ответ. Ты не очень любишь разговаривать? И ты не любишь воду. — Откуда ты знаешь? Гвенн присела, схватилась за толстый сук, перекувырнулась — и мягко приземлилась прямо перед Угрюмом ан мягкую землю. Выпрямилась и отряхнула руки. — Это ты в отца, — с неожиданной гордостью выговорил тот. — И с чего ты так рад? — справилась Гвенн. — С того, что когда-то Майлгуир полез в воду, чтобы спасти меня. Интересно? — Нет! — фыркнула Гвенн. — Тогда пойдем, покажу тебе… — Плачущего? Уже не желаю! — сложила она руки на груди. — Изумрудную заводь. Если не струсишь, конечно. Как этот ши развел ее на поход по ночному лесу в неизвестную заводь, оставалось для Гвенн загадкой. Но она послушно шла за ним след в след, отодвигая отяжелевшие от вечернего дождя ветви и вглядываясь в звездное небо. Наконец лениво выползла полная луна, стало светло как днем и от этого тревожно. — Рогоз, и лютики, и тишь, Вода стоит и ты стоишь… Один лишь шаг в полночной тьме И враз окажешься на дне, И будет явью лишь во сне То, что ходил ты по земле, — продекларировала Гвенн. Угрюм обернулся, ухмыльнулся той частью лица, что не была задета шрамом. — Хорошая приговорка! — Я сама придумала, — не сдержалась Гвенн. — Терпеть не могу стихи и воду, а тут само сложилось. — Значит, был повод. — Не было! — Значит, будет, — незлобиво ответил Угрюм, и Гвенн не стала больше огрызаться. — Ого! — занятая перебранкой, она и не заметила, как они вышли в совершенно не похожее ни на что место. Крохотное озеро окаймляли невысокие деревья, чьи толстые стволы словно стекали в бирюзовую чашу. Под легким ветром и полной луной водная поверхность играла световыми бликами, словно чешуя гигантской рыбины. Из полумрака выступали контуры ив, купающих свои волосы в темной переливчатой воде. Все вокруг шелестело и дышало, жило и пахло — влагой и прелостью, цветами и будто самим светом. — Как хорошо, — прошептала Гвенн, позабыв про все обиды. — Как в таком месте может быть так хорошо? — Вода соленая, купайся, девонька, без боязни, — уже вслед бегущей к озеру Гвенн произнес Угрюм.

***

В отличие от устройства собственного края, Бранн не очень вдавался в подробности расположения территории благих, а уж их внутреннее устройство и вовсе считал сведениями, которые не понадобятся ему никогда. К неожиданному повороту судьбы не подготовишься, на то он и неожиданный, поэтому Бранн не роптал. Бранн клекотал орлом и в данный момент уносил Джослинн на своей спине просто куда глаза глядят. Оставаться вблизи Черного замка не хотелось: как пристально тот смотрит за своими обитателями, как свободно Джаред и Алан преодолевают внутренние расстояния и проходят в запертые двери, Бранн знал не понаслышке. Еще не хотелось отвлекать Дея от государственных дел своим невысказанным восторгом, который грозился перейти на территории замка в не-словесную, а сразу магическую форму — вряд ли Бранну бы дали там клекотать во все небо орлом. Там даже крылья королевскому орлу неблагих не развернуть, не то что полетать всласть. Огромный орел рассекал воздух размашистыми движениями крыльев, ветер бил в перья, солнце казалось достижимым, а краски уходящего заката делали виды в должной степени прекрасными и жуткими — Бранн почувствовал себя почти дома. До настоящих ужасов темных земель светлые, конечно, не дотягивали, но острые пики елей, пронзающие красно-оранжевое небо заката смотрелись до дрожи пугающе. Правда, благие елки с некоторых пор смотрелись еще необъяснимо теплыми или обещающими тепло, поэтому Бранн решил: когда потускнеют первые звезды и взойдет луна, стоит поискать ночлег где-то среди них, но одновременно возле какой-нибудь воды — пищу он найдет, а запивать сегодня с кухни не взял. Джослинн крепко держалась за шею и подергивала перья, возможно, силясь ему что-то сказать. Бранн подумал, как это будет лучше устроить, но ничего оригинальнее старого способа общения в полете не сообразил. Несколько минут помучился сомнениями: старый способ он раньше пробовал только с Линнэт, а та была слепой и не могла по-настоящему испугаться, тогда как Джослинн — очень даже! Перья дернуло особенно сильно, и Бранн решился, летать госпоже звездочету понравилось, стоило попробовать старый неблагой способ… Огромный орел взлетел высоко-высоко, почти к самым звездам, Джослинн завопила от восторга, и в самой высокой точке орел превратился в ши, который, хвала Лугу, Ллиру или древним богам, вполне мог разговаривать. — Ты что-то хотела мне сказать? — ветер свистел в ушах, поэтому Бранн говорил очень громко. Летящая-падающая Джослинн завизжала от восторга гораздо сильнее, чем прежде и поспешила ответить: — Мне очень понравилось, что ты за птица! Очень! А мы будем еще летать?! — Если ты захочешь, — Бранн снова перекинулся в орла, поймал свою дорогую ношу на спину и полетел, едва-едва перебирая крыльями, чтобы Джослинн снова уселась удобно. Как только необъяснимая благая устроилась на его шее, она тут же наклонилась и, наверное, поцеловала его прямо в перья. Бранн поднялся выше и теперь соскользнул в воздушную яму так, чтобы полетать орлом с совершенно особенной наездницей. *** Дей последовал за Аланом, привычно ориентируясь на магию Черного замка, обозначающего призрачными линиями все проемы и повороты. Коротко кивнул степнякам, попавшимся на его пути, произнес в ответ на их приветствие: «Да не оскудеет великая Степь, будут всегда здоровы жеребята и дают молока крепкие кобылицы», получил взамен восхищенное перешептывание и еще более глубокие поклоны. Степняки были не очень знакомы, слепки их душ еще не остались в его памяти, что был немного обидно. Дей боялся, а это было еще более обидно — боялся обознаться и произнести не то имя, особенно имя степняка, повод для гордости каждого ши и повод для смертельной обиды при неправильном произношении для ши Дома Степи. «Все правильно, мой король», — донесся до него мыслеслов советника. Он, оказывается, шел следом! Вот так, а Дей даже не понял этого. Дей прикусил губу, сосредоточился и ответил также мысленно: «Благодарю, Джаред!» Шедший впереди Алан еле успел поймать упавшего на него механеса. Что-то звякнуло вдали, а пол ощутимо дрогнул. Дей насупился, ожидая выволочки от советника за чрезмерное применение магии, но тот смолчал. «Не грызите себя за мелочи. Ваш отец всегда говорил: «Кому много дано, тот многое должен отдать», — а этот тоже словно механический голос не мог принадлежать никому, кроме Алана! — Алан, ты тоже владеешь мыслесловом? — не удержался от удивления Дей, решив пока не дразнить виверн за хвост и ответить вслух. Алан вернул статую на место, поправил черненые доспехи и ответил: — Не слишком хорошо, мой король, куда хуже вас. — Да ладно! — Я только обучался ему, когда упало Проклятие. Так что теперь я знаю меньше вашего — меньше, потому что ваша кровь дает вам куда больше сил и больше умений. Вы сильнее всех в своем возрасте, и магия радостно подчиняется вам. — Именно поэтому, мой король, вам не стоит пренебрегать обучением, — произнес Джаред. — К сожалению, именно волки отвечают за уровень волшебства собственным рассудком. Дей остановился у открытой двери, ведущей в зал, и ответил Джареду: — Я отдам что угодно, чтобы защитить своих близких. — Мой король, дело в том, что вы всегда рискуете чрезмерно! Дей посчитал до десяти, сдерживая глупое раздражение, и сказал негромко: — Я ведь всегда могу рассчитывать на тебя, Джаред. — К сожалению, я не всегда рядом, — еще более тихо ответил советник и обернулся к стоящему поодаль начальнику замковой стражи. — Алан, отдаю вам нашего короля. Только спустя некоторое время Дей понял, что напрасно недооценивал Алана. Вернее, он всегда давал тот уровень знаний, который его напарник мог усвоить! — Еще! — жадно просил Дей, и Алан прибавлял как в скорости, так и в тактике. Это было до синих фоморов обидно! Дей не собирался просить о пощаде, хотя уже был готов подумать о ней, когда Алан опустил деревяшку, которой вдоволь избил своего короля, и выговорил: — На сегодня достаточно, мой король. Дей, еле дыша, упал где стоял. Взял протянутый Аланом бокал и жадно выпил. — В следующий раз пейте мелкими глотками, — посоветовал Алан. — Вы знаете много… — Я понял лишь то, что ничего не знаю! — обидчиво вырвалось у Дея. — Я пропустил ударов без счета! — Ваш противник обучался у лучших две тысячи лет, но мало дрался всерьез, зато ваш опыт реальных сражений бесценен. — И какие еще у меня плюсы? — Дей сосредоточился на фигуре Алана — грудь его приподнималась как обычно, мерно и ровно, а у самого Дея все еще ходила ходуном. — Мы не успеем изучить другие приемы. — Это какие? — прервал Алана Дей, так было интересно. — Смотрите. Алан прошелся так, словно выпил не меньше бочонка огненной воды лесовиков. Делал выпады невпопад, изгибался и атаковал из самых невозможных положений. — Этот метод я подсмотрел у Дома Леса. Славно отвлекает врага и позволяет сбить с толку даже опытного воина. Я его называю «пьяный леший». — Может, мне не придется драться с собственным братом? — устало выговорил Дей. — Я так хотел узнать его — ведь он появлялся мне в детстве. Показывал дальние страны и даже мир неблагих. — Как это возможно? — Он приходил с сильным туманом. — Он видел Алиенну? — Я сам похвастался своей любимой, — с досадой произнес Дей. — Вы сами прошли полмира ради нее, — со скрытой усмешкой сказал Алан. — Думаю, и не только вы. — Продолжим! — подскочил с пола Дей. *** Гвенн с размаху влетела в воду, оказавшуюся теплой и да, соленой. Совсем немного, она даже не стала проверять, можно ли в ней дышать — зато подобная вода не тревожила опасностью, не заковывала в колодки и не душила безысходностью. Неожиданно оказалось довольно глубоко, Гвенн еле нащупывала склизкое дно кончиками пальцев ног. — Уже вылезаешь? — донесся с берега голос Угрюма, и Гвенн мотнула головой. — Плыви сюда, это просто. Словно бежишь в образе волка. Перебирай руками и ногами. Гвенн рассмеялась, и в самом деле ощущая себя волчицей. Подгребла к берегу, где полная луна очертила контуры хозяина этого места, вернулась обратно, а дальше все пошло словно само собой. Гвенн вернулась к бережку, провела рукой там, где, ей показалось, сверкнуло что-то. Словно звезда отразилась в неверной ряби. — Что это? — в руке Гвенн оказалась заколка, простая, но прочная, с цветком о пяти серебристых лепестках. — Что это?! — завороженно повторила Гвенн. — Королева Мерэнн любила посещать мою скромную обитель, — опустив голову, выговорил Угрюм. — Что до твоего рождения, что после. — Я… — Гвенн вздохнула. — Я так долго винила мать в том, что она ушла. Покинула меня и Дея. Дей помнит ее, а я — нет. Гвенн сжала заколку так, что закололо кисть. Думать о матери было и больно, и сладко одновременно. — Возьми себе, — сказал Угрюм. — И знай, что Мерэнн любила тебя так, как не всякая мать любит свое дитя. — Тогда почему она бросила меня? — в сердцах воскликнула Гвенн и выбралась из воды на толстый корень. — Она умерла, это иное. Потянуло прохладой, и Угрюм протянул мохнатое покрывало. — Майлгуир отдал собственное бессмертие ради того, чтобы ты жила. Что отдала Мерэнн, мне неведомо. Майлгуир не показывал тебе, как сильно любит, потому что думал: его любовь несет лишь страдания и смерть. Впрочем, как и вся любовь, — вздохнул Угрюм. — Что? Ты тоже пострадавшая сторона? — хмыкнула Гвенн и поджала озябшую ногу, не отпуская заколку из руки. Ветер гнал ночь, края неба уже загорались синим огнем, предвестником восхода. — Пошли, молочка налью. И расскажу о себе, если ты сможешь выслушать старого человека. — Не такой уж ты и старый, — чисто из духа противоречия фыркнула Гвенн. — И не страшный? — обернувшись, прищурился Угрюм. — Я привыкла к облику Бранна — потому что он друг Дея. Я нахожу в нем своеобразную гармонию. Мне куда больше моего супруга нравится Флинн, его брат. Флинна считают уродливым из-за родимого пятна на шее. Мне не кажется это уродством. — Потому что ты похожа на мать не только внешне, — перестал ухмыляться Угрюм. — Что ты хочешь сказать? — замерла Гвенн. — Для тебя тоже внутренний облик просвечивает через наружный. Внешняя красота — лишь маска, а достоинство, умение прощать, доброта, гордость, благородство — все это не зависит от внешности. — Ну ладно, — смутившись, выговорила Гвенн. — Похвалил так похвалил. Даже лучше стать захотелось. — А козу подоить? — вновь усмехнулся Угрюм. — По-до… Чего? — Гвенн на всякий случай сделала шаг назад. — Так-так! А ты, говорят, выросла в конюшне? — Кобылиц же не доят, — насупилась Гвенн. — Навоз убирала, копыта лечила, гривы чесала. Угрюм слушал, кивал, затем отворил калитку, пропустил Гвенн вперед и сказал, взяв что-то с с деревянной полки: — Не бойся, доить не заставлю. Подоил уже. Попробуешь? Гвенн с сомнением уставилась на глиняную крынку, полную белой, словно бы маслянистой жидкости. Отпила немного. — Вкусно. Очень вкусно! Схватила протянутую горбушку, втянула запах — и аж зажмурилась от восторга. — Мясо на столе, — сказал Угрюм. — Не откажешься? Угрюм приоткрыл дверь. Небольшой камин, скорее, очаг, освещал комнату. Деревянные стены из толстых бревен, были все утыканы тонкими свечами, на широком столе из струганых досок лежал запеченный поросенок, а за столом, как ни в чем не бывало, сидел Джаред. Словно и не пропадал вовсе! Аккуратно отделял мясо, клал себе на тарелку и резал ножом и вилкой на небольшие кусочки. — С можжевельником? — спросил он, не глядя на Угрюма. — Ага. И черной сливой, — кивнул Угрюм. — Что, все дела переделал? — Их не переделать. Можно лишь отложить, — Джаред протянул руку, показывая на сидение рядом. — Садитесь, принцесса. — Не-а, я лучше с другой стороны. От твоей манеры есть, дядя, у меня пропадает аппетит, — проворчала Гвенн. — Где ваши перчатки, принцесса? — осведомился советник. — Где-то валяются, — пожала плечами Гвенн и потянулась за куском. — Угрюм… — обернулась она, но хозяина уже не было. — Ну вот, так и не рассказал свою историю! — Я расскажу, если захочешь. Твой черед задавать вопросы, — Джаред вытер губы полотенцем, свернул его трубочкой и положил справа от себя. Гвенн, застыв с куском мяса у рта, положила кусок обратно на тарелку. — Ну вот, так я и знала, весь аппетит испортил! — выговорила она. — Значит, вопросов нет, — пожал плечами советник. — Тогда, с твоего позволения, я бы поспал хоть немного. — Нет, у меня уйма вопросов! Миллион вопросов! — вскинулась Гвенн. Советник вздохнул, сложил перед собой руки, соединив пальцы. — А правда, что у мамы отец был первым мужчиной? Джаред откашлялся. — Мне казалось, ты хотела спросить про Угрюма? — А просила про Мэренн. Ну так как? — Правда. — Так и знала, — печально сказала Гвенн. — Я бы ей не понравилась. — Понравилась бы, поверь! — А, все равно не для кого беречь себя. — Для себя, Гвенн. Что бы не растерять себя. — Кто бы говорил! А Лугнасад? — Если бы у меня была любимая и эта любимая отвечала бы мне взаимностью… Тогда никто бы не посмел донимать меня выполнением долга перед богом света и любви, а я бы и не взглянул ни на кого, кроме любимой. Как ваши отец и мать когда-то. К тому же вы, будучи замужем за Финтаном и после, ни с кем не?.. — Ну так это потому что… И как-то не хотелось… Да о чем, ты, Джаред?! Вечно задаешь дурацкие вопросы! — Гвенн рванула свиную ножку и впилась в нее зубами, показывая, насколько занята. — Лучше фкажи, какие новофти в Ферном Жамке? — не прекращая жевать, выговорила она. — Ничего нового и интересного для вас, принцесса. — Ага-ага, — старательно покивала головой Гвенн. — Знаешь, что меня в тебе раздражает больше всего? — Буду премного обязан вам за эти сведения, — чрезвычайно вежливым тоном сказал советник. — Ты! — Гвенн ткнула в советника обглоданной ножкой. — Ты всегда дозируешь информацию так же, как и ешь. То есть даешь ее во-о-о-от такусенькими меленькики кусочиками, на которые нельзя смотреть без отвращения! — Очень познавательно, принцесса. Желательно говорить «маленькими», если вас не затруднит. И, пожалуй, мне льстит подобное мнение, а о вас сей вывод говорит, как о внимательной особе. Пожалуйста, не подавитесь, умоляю! — произнес советник, глядя, как Гвенн оглядела кость, признала ее слишком вкусной, чтобы выкинуть, засунула в рот и от души захрустела ею. — Копия отец. Гвенн поперхнулась. Отложила кость, вытерла руки и уставилась на советника так же пристально, как и он смотрел на нее. — А скажи мне, Джаред… — прищурилась она. — Почему ты сначала хотел, чтобы Угрюм рассказал мне свою историю, а потом передумал? — С чего вы это взяли, принцесса? — А что, неправда? Нет, скажи, неправда? Джаред спрятал лицо в ладонях, глубоко вздохнул, потер щеки и посмотрел на Гвенн чуть ли не потерянно. — Я слишком много всего просчитываю. А вы, принцесса… Вы можете и не подойти к нужным выводам. Или наоборот, увидеть что-то, возможно, правильное, но слишком болезненное для вас. Я не стану рисковать вашей жизнью. — Джаред, ты чувствуешь себя виноватым, и ты можешь нести свою вину. Я — нет. То, что я совершила, нельзя исправить просто попросив прощения. Я должна что-то сделать! И если я могу — то сделаю. Если у тебя есть что-то, что может помочь моему брату — то скажи мне! — Приказываешь? — прищурился советник. — Прошу, — тихо ответила Гвенн. — Если на самом деле сюда заявится Нис, если он решит вызвать Дея на дуэль — то стоит ли мне уезжать? Ты сам говорил, что я лицом схожа с отцом, как и Дей. Я королевской крови — и смогу ответить на вызов! Надену Мидиров шлем и… — О, нет-нет, храбрая девочка! — подняв руки, произнес Джаред. — Почему это?! — вскинув голову и раздув ноздри, вскипела Гвенн. — Потому что сражаться могут только мужчины? Это несправедливо! Моя мать была воином, и я тоже… — Потому что Дей не станет прикрываться сестрой, — очень тихо и медленно произнес Джаред, мгновенно потушив злость принцессы. — Но я расскажу тебе историю Угрюма — если ты готова меня выслушать. Гвенн присела, расправив на коленях мокрые после купания штаны. Провела ладонями по жестким волосам, только-только отросшим до плеч. *** Дей последовал за Аланом, привычно ориентируясь на магию Черного замка, обозначающего призрачными линиями все проемы и повороты. Коротко кивнул степнякам, попавшимся на его пути, произнес в ответ на их приветствие: «Да не оскудеет великая Степь, будут всегда здоровы жеребята и дают молока крепкие кобылицы», получил взамен восхищенное перешептывание и еще более глубокие поклоны. Степняки были не очень знакомы, слепки их душ еще не остались в его памяти, что был немного обидно. Дей боялся, а это было еще более обидно — боялся обознаться и произнести не то имя, особенно имя степняка, повод для гордости каждого ши и повод для смертельной обиды при неправильном произношении для ши Дома Степи. «Все правильно, мой король», — донесся до него мыслеслов советника. Он, оказывается, шел следом! Вот так, а Дей даже не понял этого. Дей прикусил губу, сосредоточился и ответил также мысленно: «Благодарю, Джаред!» Шедший впереди Алан еле успел поймать упавшего на него механеса. Что-то звякнуло вдали, а пол ощутимо дрогнул. Дей насупился, ожидая выволочки от советника за чрезмерное применение магии, но тот смолчал. «Не грызите себя за мелочи. Ваш отец всегда говорил: «Кому много дано, тот многое должен отдать», — а этот тоже словно механический голос не мог принадлежать никому, кроме Алана! — Алан, ты тоже владеешь мыслесловом? — не удержался от удивления Дей, решив пока не дразнить виверн за хвост и ответить вслух. Алан вернул статую на место, поправил черненые доспехи и ответил: — Не слишком хорошо, мой король, куда хуже вас. — Да ладно! — Я только обучался ему, когда упало Проклятие. Так что теперь я знаю меньше вашего — меньше, потому что ваша кровь дает вам куда больше сил и больше умений. Вы сильнее всех в своем возрасте, и магия радостно подчиняется вам. — Именно поэтому, мой король, вам не стоит пренебрегать обучением, — произнес Джаред. — К сожалению, именно волки отвечают за уровень волшебства собственным рассудком. Дей остановился у открытой двери, ведущей в зал, и ответил Джареду: — Я отдам что угодно, чтобы защитить своих близких. — Мой король, дело в том, что вы всегда рискуете чрезмерно! Дей посчитал до десяти, сдерживая глупое раздражение, и сказал негромко: — Я ведь всегда могу рассчитывать на тебя, Джаред. — К сожалению, я не всегда рядом, — еще более тихо ответил советник и обернулся к стоящему поодаль начальнику замковой стражи. — Алан, отдаю вам нашего короля. Только спустя некоторое время Дей понял, что напрасно недооценивал Алана. Вернее, он всегда давал тот уровень знаний, который его напарник смог усвоить! — Еще! — жадно просил Дей, и Алан прибавлял как в скорости, так и в тактике. Это было до синих фоморов обидно! Дей не собирался просить о пощаде, хотя уже был готов подумать о ней, когда Алан опустил деревяшку, которой вдоволь избил своего короля, и выговорил: — На сегодня достаточно, мой король. Дей, еле дыша, упал где стоял. Взял протянутый Аланом бокал и жадно выпил. — В следующий раз пейте мелкими глотками, — посоветовал Алан. — Вы знаете много… — Я понял лишь то, что ничего не знаю! — обидчиво вырвалось у Дея. — Я пропустил ударов без счета! — Ваш противник обучался у лучших две тысячи лет, но мало дрался всерьез, зато ваш опыт реальных сражений бесценен. — И какие еще у меня плюсы? — Дей сосредоточился на фигуре Алана — грудь его приподнималась как обычно, мерно и ровно, а у самого Дея все еще ходила ходуном. — Мы не успеем изучить другие приемы. — Это какие? — прервал Алана Дей, так было интересно. — Смотрите. Алан прошелся так, словно выпил не меньше бочонка огненной воды лесовиков. Делал выпады невпопад, изгибался и атаковал из самых невозможных положений. — Этот метод я подсмотрел у Дома Леса. Славно отвлекает врага и позволяет сбить с толку даже опытного воина. Я его называю «пьяный леший». — Может, мне не придется драться с собственным братом? — устало выговорил Дей. — Я так хотел узнать его — ведь он появлялся мне в детстве. Показывал дальние страны и даже мир неблагих. — Как это возможно? — Он приходил с сильным туманом. — Он видел Алиенну? — Я сам похвастался своей любимой, — с досадой произнес Дей. - Может, он не придет? — Вы бы сами прошли полмира ради нее? — со скрытой усмешкой спросил Алан. — Продолжим! — подскочил с пола Дей. За миг до того, когда Дей не смог не только шевельнуть рукой, но даже вздохнуть в полную силу, Алан опустил деревянный меч и свистнул. Дей, слишком усталый для того, чтобы увидеть все более четко, тем не менее понял: ему принесли воды. Подхватил из рук служки чашу, заполненную до половины, что сейчас было очень кстати — руки дрожали как никогда. — Спасибо, Тейлур, — выговорил Дей, выпив все маленькими глотками. Мальчик, похоже, его ровесник, но, видимо, чуть старше, отошел с поклоном, шепча слова благодарности. Впрочем, на свой возраст Дей никогда себя не чувствовал, и сейчас ему было неловко за подобную малость — запоминать имена всех, кто рядом, учил его отец. «Имя — это суть ши, это самое важное, и это та благодарность и вежливость, что обязан выказывать подданным принц и король». Дей тряхнул головой. Пусть он сейчас не может посоветоваться с отцом, но может хотя бы побыть рядом! И выговорить вслух то, что его сейчас беспокоит. — Я… — начал Дей, закашлялся, а Алан закончил: — Мой король, я провожу вас к отцу.