Светлый огонь. Ход королевой

Полешки тихо потрескивали в очаге, бросая на залу красноватые тени. — Мой отец вроде бы не посещал Верхний? — потянулась Гвенн, развалившись в столь удобном кресле, что даже гримаса стоящего перед ней советника, на краткий миг исказившая его лицо, не испортила настроения. Гвенн привычно полюбовалась им немного, затем подхватила со стола толстостенный глиняный кувшин и удивилась, насколько удобно он лег в руку. Глотнула прямо из горлышка и зажмурилась от удовольствия. Чуть крепче, чем привычное вино, пусть даже от щедрот Дома Леса, оно растекалось жарким теплом, оставляя на языке терпкую горечь, не портящую, а только оттеняющую вкус. И еще почему-то пахла настойка ромашками, каким-то незнакомыми травами и… летом. Гвенн не очень любила зиму, хоть и не признавалась в этом даже самой себе. Холод лишал ее привычной уверенности, а тепло бодрило и вдохновляло на подвиги. И ничего, если некоторые называли эти подвиги «глупыми выходками безголовой и безответственной девчонки». — Раз я упоминал, что Угрюма прихватил из Верхнего мира ваш батюшка, наш король, да осенит Кернуннос его путь, то вы должны были сделать вывод, что посещал. Хотя бы один раз, — советник скользнул взглядом по чернильной мгле за окном, подошел неслышно, вытащил из-под руки кувшин ловко, словом, вел себя настолько элегантно, что Гвенн, чисто из противоречия и вредности, взгромоздила на крепкий дубовый стол ноги в грязных сапогах. Советник ничего не сказал, не вздохнул и даже не изменился в лице, хотя нижнее левое веко на мгновение дрогнуло, и Гвенн почувствовала себя отомщенной. — Значит, посеща-а-ал, — протянула Гвенн. — Все как обычно, ходит куда хочет, делает что пожелает. Король! — попыталась забрать у советника кувшин, но он утек из-под ее захвата совершенно неуловимо. — Этот стол сделал Угрюм собственными руками, — укоризненно выговорил советник, отвернувшись к пылающим углям. — Отшлифовал, чтобы была видна структура дерева, и каждый раз после еды полирует столешницу. Видимо, дорожит. Ноги Гвенн, вне зависимости от воли хозяйки, слетели со стола. — Да что б тебя фоморы драли! — вырвалось у нее досадливое восклицание. То ли — себе, то ли — ногам. — Да не тебе я, Джаред! — доложила она вздохнувшему советнику, который вновь быстро глянул в окно. — Я вообще-то все еще жду рассказ про Угрюма… — В угол, — меланхолично приказал Джаред. — Ну, знаешь, я тебе не ребенок! — оскорбилась Гвенн. — Ну, подумаешь, положила ноги на его драгоценный стол. Так сняла же! — В угол, я сказал, — Джаред торопливо убрал посуду и выволок Гвенн из кресла, набросил на нее серебристую ткань. — У нас гости. Притворись мышкой. Полезное умение, и самое сложное для вас, принцесса. Не пропускает ни запаха, ни дыхания, ни взгляда. — Угрюм! — крикнул Джаред в оконный проем. — С чего такая честь старым ветвям? — У него печать, — донеслось с улицы. — Хотя я могу запретить ему войти, но… Говорит, ваш старый приятель. Но что-то не очень похож. Звуки шагов ши, входящего в дом Угрюма, были тяжелыми и размашистыми одновременно. — Заходите, лорд Фордгалл, — совершенно ледяным тоном сказал советник. — Да будет благосклонно к вам ваше дерево и не жмет корона. — И вам того же, советник, — низкий голос Фордгалла наполнил собой все помещение и ноющей болью отозвался в ушах Гвенн. — Разве, кроме короны, которой вы лишились по собственной воле. — Видимо, в компенсацию за вашу, — склонился Джаред в поклоне столь легком, что его можно было счесть неучтивым, не будь он столь изящно выполнен. — На что вы намекаете? — пророкотал Фордгалл. — Я взял то, что принадлежало мне и чего я был лишен столь долго! — Думаю, ваш старший брат, повесившийся от горя после смерти отца, был того же мнения, — прохладно произнес Джаред. — Джаред, мы тут одни, и разговор у меня серьезный и очень личный, раз я все еще не хлестнул вас собственным шарфом. Джаред повел рукой, обозначая возможность присесть, и уселся сам на деревянный топчан из огромного комля, старательно отполированного. — Берегитесь, лорд Фордгалл. — Чего именно, Джаред? — Собственных желаний. Они слишком совпадают с моими. — Вы — советник, — отмахнулся Фордгалл. — Вам нельзя вступать в дуэли. Хватило одного раза — и тогда наш король помиловал вас только потому, что у него было право Слова. — Свои обязанности я хорошо знаю, — доложил советник собственным ногтям. — Они не распространяются на тех, кто совершил преступление Слова. Тогда я смогу принять вызов как обычный ши. А может быть, и кинуть его. Гвенн поежилась. Слишком уж искрило в комнате от сказанного, и еще больше — от непроизнесенного. Коренастый лесной лорд встал перед сидящим Джаредом, свел руки за спиной. Каштановые пряди обрамляли жесткое лицо, рот, замерший в ухмылке, горящие темным огнем глаза под широкими бровями. Ветви дуба словно обнимали своего владыку. Королевский узор, шитый золотыми нитями по коричнево-красным одеждам. — Что? Вы же сами сказали, это приватный разговор. Так зачем пожаловали? — Где Гвенн?! — яростно выдохнул лесной лорд. — И не надо тут доказывать, что она уже на пути в мой Дом! — В данный момент я ее не вижу, — произнес сидевший спиной к поежившейся Гвенн советник. — Но я дал слово, что она доберется до Оак Дроф раньше вас. Если, конечно, вы еще не передумали. — С чего бы?.. Что это? — обернулся Фордгалл к фыркнувшей Гвенн. — Мышка, — легко ответил советник. — Не беспокойтесь, я ее уже видел сегодня. Хотел прогнать, да уж больно забавная. Гвенн из-под ее серебристой накидки было видно не очень хорошо говорившего, но прилетевшую в нее подушку не заметить было невозможно. Мысленно она вскипела, пообещав себе высказать Джареду все, что она про него думает, постаралась не дышать и поняла, что она упустила нить диалога. Уж больно забавно было понимать, как советник соврал, ни словом не нарушив кодекс высших магов. Он же сказал Гвенн: «Сидеть тихо, как мышка!» Джаред на что-то намекал, Фордгалл не оборонялся, а нападал в ответ. Советника не было видно, только его пушистые светлые волосы, пылающие огнем в бликах камина. Неприязнь двух важных персон Благого Двора тщательно скрывалась, но для многих не была секретом, и корни ее тянулись еще в те времена, «одну или две тысячи лет назад», когда Проклятие не упало на ши, магия искрилась в воздухе и, как сейчас, ластилась к рукам своих детей. Конечно, Гвенн вдалбливали больше других, как опасна сила волшебства, не раз ставившая мир на грань, и как жестоки ее законы. Но то, что брошенное в гневе Слово обиженной королевы Этайн перевернет жизни миллионов, было все-таки несправедливо. Да, и вроде бы вражда Фордгалла и Джареда тоже началась из-за женщины. А, судя по тому, что любил Джаред только ту, чей портрет висел у него напротив входа… Гвенн прижала пальцы к губам. Мозаика сложилась. Так это он, получается, виноват в смерти своей любимой? И Фордгалл — тоже?! — Но есть вариант, — сложив руки за спиной, закончил лесной лорд. — Вариант чего? Что вы добровольно признаете себя виновным? — шелковым голосом ответил Джаред. — Вариант того, что я, как отец Финтана, расторгну его брак с Гвенн. — Вам не нравится Гвенн? — спросил Джаред очень осторожно. — Ну что вы! Я не имею права возводить хулу на королевскую семью, да это и не нужно. Гвенн невероятно хитра, умна и беспринципна, она твердо идет к своей цели. О такой дочери можно только мечтать. Гвенн закусила костяшки пальцев, раздираемая противоречивыми чувствами. Майлгуир никогда не называл ее дочерью, поэтому слова лесного лорда слышать оказалось приятно. Но хотелось ли ей иметь такого отца? — Вы что-то хотите от меня. Говорите, раз уж воспользовались подарком Майлгуира, чтобы проникнуть сюда. — Я отпущу Гвенн, а вы будете мне обязаны один раз сказать «да» на королевском совете.