Светлый огонь. Ход королевой

Мысли текли мерным потоком, прокручивая события последних дней, новости от ищеек-нюхачей и слухоловов, а разум подкидывал решения. К примеру, место, куда он только что отправил Гвенн, должно было оказаться самым спокойным, более того, не менее чем через полчаса там должна была оказаться леди Тайра, которая не упустит случая забрать к себе почти-что-родню методом действенным, но неприятным для волчьей принцессы, но там же существовала и опасность магических возмущений. Связь с Алиенной и Лугом была оборвана полностью, а ведь советник планировал держать ее под контролем, или хотя бы договориться с ее дядей об отсутствии давления на свежеиспеченную королеву Благих земель! Оставалось надеяться, что прямого вреда беременной племяннице дядя не причинит. Что Алиенна сможет постоять за себя, было маловероятно. Советник еще раз прокрутил сводки с Северного моря и донесения от прибрежных фортов, наложил на них временную сетку магических волн и понял, что времени у него еще меньше, чем думалось. Фоморы смогут дойти до Черного замка меньше чем через месяц, а что Нис захочет этого, сомневаться не приходилось. Хорошо, что ни Гвенн, ни Алиенны к этому времени в цитадели волков еще не будет. Джаред позволил себе слабость и позлился на Вогана. Повар волков имел таинственную связь с кулинаром Октопой, неблагим осьминогом, и громадным крабом, поваром фоморов. У советника таких источников не было. Делиться сведениями Воган отказался, предложив поделиться чем имеется: икрой морского ежа и тухлыми яйцами. Советник оценил иронию, есть иноземную пищу отказался. Джаред оскалился и позлился еще и на законы мира ши, по которым он не мог открыто вербовать себе сторонников и подкупать детей иных Домов. Потому что в ответ на прямой вопрос они обязаны были бы дать прямой ответ своим королям, а так скоро лишаться осведомителей — кощунство. Оставалось ловить информацию где только можно, обмениваться сведениями через письма, а то и между строк. Нужно было успеть еще решить с десяток мелких вопросов, касательно браков детей разных Домов, успокоить Дея, переговорить с тоже встревоженным Аланом, посоветоваться с Бранном о волшебных предметах, запертых в тайном отделении сокровищницы и начавших подозрительно активно шевелиться… Много чего нужно сделать, а он ничего не успевал. Когда одни и те же мысли пошли по десятому кругу, глаза зажгло от солнечных лучей. Джаред попытался повернуться набок или хотя быть сморгнуть, и это было единственное действие, которое он смог сделать. — И что ты тут делаешь? — раздался не ко времени голос Угрюма. — От… ды-ха-ю-у-у, — набравшись сил, ответил советник. — Сдыхаешь? Похоже. Уже рассвело, а чтобы ты, родня, столько валялся на земельке, я не припомню. — Н-н-не… — Все люди — братья, не слыхал? — ухмылялся невидимый Угрюм. — Уй-ди! — Джаред, ты меня не любишь, и это взаимно. Но ты не дал мне когда-то умереть, а я не позволю помереть тебе. На земельке валяешься, а земелька-то не помогает. Чувствуешь что-то? Похоже, нет. А ведь и правда, боли не было вовсе. Джаред слабо дернулся, когда его подхватили и положили куда-то. Судя по запаху и положению собственного тела — на коня, плавно двинувшегося куда-то. — Дурень, ну дурень же! А еще меня ругал, — причитал Угрюм рядом. — Знаешь, какой ты сейчас красивый, а? О видел бы ты себя. Вид — зеленее некуда. О скулы порезаться можно, под глазами мешки. Тебе лечиться надо! Кровь течет отовсюду, из ладоней, ушей, рта и даже глаз. Все кружево заляпал. А рядом с тобой земля-то подгорела. Ты сколько Окон наоткрывал, ушастый умник? Джаред плотно прикрыл глаза, но это не помогло. Всего-то второе Окно за несколько дней, хотя и в иные Дома. Не рассчитал немного. А его продолжал отчитывать и куда-то тащить полукровка, не сильно любимый, но близкий по крови. — Не переживай, советник. Мы едем в твой любимый Черный замок. *** Джослинн раскрыла глаза. Утреннее солнце задержалось на ее изогнутых ресницах, пощекотало щеку, высветило деловито ползущую по травинке улитку. Прозрачно-медовые рожки обратились к лицу девушки, а потом развернулись от нее. Джослинн проморгалась — было на что посмотреть. Бранн во всей красе шустро носился по полянке, поднимал с земли гибкие ветви, прилаживал их к двум деревцам, стоящим в пяти локтях друг от друга, создавая ветвистую арку. Вот подхватил кувшинки и деловито украсил ими переплетение цветов и ветвей. И был, в отличие от нее, полностью одет! Джослинн покраснела, приподнялась на локте и поняла, что тепло и уютно ей потому, что она и лежит, и укрыта покрывалом, похожим одновременно на мох, и на перья, и на подшерсток. Подобное сочетание прекрасно подходило для Бранна, сочетающего несочетаемое. Логичный и алогичный одновременно, и невероятно обаятельный. Джослинн подозрительно поглядела на аккуратную стопку ее собственной одежды, лежащей рядом. Она прекрасно помнила, как скидывала одежду, а еще — как они на пару валялись на ней. Теперь и сюрко, и лейне были не только вычищены, но и, судя по всему, отглажены! На расстоянии вытянутой руки — чашка, над которой вьется белесый пар. Чашка тоже полупрозрачная, тонкая, розовая, а на блюдце — две печенинки в форме сердечка. Джослинн отогнала видение Бранна с одной кистью из утюга, а другой — печки, хотя было понятно, что чистка одежды, как и завтрак, его неблагих ручонок дело. Шаловливых ручонок, подумала Джослинн и опять покраснела. Ее сомнения в собственной женской привлекательности для одного странного и глубоко любимого ши можно считать развеянными. И развеянными не единожды. Джослинн вздохнула, зарылась поглубже в пухоодеяло, наслаждаясь собственным личным счастьем, в котором, как ей казалось, ей было отказано всеми силами, как высшими, так и низшими. Ну и что, что подскочил и бегает как ужаленный, может, у неблагих такие обычаи? Или решил размяться? Джослинн была не против совершенно. Ей, кто прятался ото всех триста лет в башне звездочета, открылся мир, куда так долго звал ее Джаред. Советник, похоже, не мог пройти мимо ни одной девушки, попавшей в беду. И хотя Джослинн этого не показывала, после встречи с друидами ее жизнь превратилась в мир теней наяву. Как истинная волчица, она подумывала о самоубийстве. Но на войну ее, конечно, никто не пустил, а бросаться на меч или с башни не позволяла все та же гордость дочери Дома Волка. Мало того, что истинная любовь убивает, так еще и один поцелуй Джослинн станет последним для ее избранника! Поэтому она ходила в одном и том же, совершенно не смотрелась в зеркала, а когда мельком видела там нечто, похожее на ведьму, только радовалась. Молодые ши в ее редкие выползки шарахались, Джаред убеждал не верить дурным предсказаниям, а Джослинн вздыхала и убегала подальше от суетного Двора, к любимым цифрам и подсчетам. Как на ее пути оказался Бранн, не знают и древние боги. Он смог вывернуть слова друидов наизнанку и осветить ее жизнь огнем любви, без разницы, истинной или нет, главное, единой и самой лучшей. Правда, чуть не умер при этом! Что до внешности… А у нее, оказывается, и волосы серебристые, и кожа белоснежная, и глаза небесные, и вся она хороша вкупе и по отдельности. Да-да, особенно — по отдельности. Единственное, что она могла поставить Бранну в вину, так это его невыносимую, томительную нежность. А так… все оказалось похоже и непохоже на рассказы взрослых волчиц и ее собственные книжные познания. Так что теперь жизнь она ощущала в полной мере — и сладость раннего утра, и птичьи переливы, и легкий шелест ветра, запутавшегося в еловых ветвях. Во рту пересохло от свежих воспоминаний, и укрытая покрывалом Джослинн, посмотрев тайком на все еще занятого Бранна, пристраивающего посередине арки особенно красивый цветочек, быстро протянула руку за чашкой и спрятала ее под тканью. Слишком темный для цветочного, крепкий ароматный напиток отдавал смолой и самую малость — торфом. Странное сочетание оказалось на диво приятным и напоминало запах самого Бранна. Напиток сразу взбодрил тело и очистил разум. Печенинка отдавала корицей и гвоздикой, Джослинн аж зажмурилась от удовольствия. — Привет, — раздался голос Бранна, и волчица торопливо допила настой. — Привет, — в оцепенении произнесла она, не зная, что ответить. Вести себя как всегда, будто ничего не произошло? Она же не хочет, чтобы Бранн себя чувствовал чем-то обязанным ей из-за одной вместе проведенной ночи. Спросить, понравилось ли ему? Сказать, как понравилось ей? Глупо! Бранн присел на корточки, склонил голову налево, потом — направо и произнес: — Давай жениться. А Джослинн от неожиданности рассмеялась, поэтому слово «нет» осталось неблагим неуслышанным. — Я сказал что-то смешное? Я не хотел, — удивленно произнес Бранн. — Насколько я знаю, бракосочетание — дело достаточно серьезное как в неблагом, так и в благом мире. Или у волков происходит что-то иначе? — Нет-нет, Бранн, будь уверен, мы относимся к браку крайне серьезно, — заверила его Джослинн. И так топорщащиеся пегие волосы встали дыбом. Чуть вытянутое лицо с забавным длинным носом осветилось улыбкой, в зеленых глазах засияли феечки — возможно, Джослинн это только казалось, но странные мерцающие точки иначе не назывались. Какой же он красивый, вновь подумалось ей. И как другие этого не видят? — А почему мне было не больно? — спросила Джослинн машинально. — А ты хотела бы, чтобы было больно? — в привычно-неблагой манере справился Бранн. — Или чтобы мы вступили в брак, должно было быть больно? Или хотела бы, чтобы я… Джослинн выпростала руку из-под мохо-накидки. — Нет, Бранн, я бы этого не хотела. Прости, что невольно ввела тебя в заблуждение. Просто, э… Волчицы пеняли мне на то, что я не занималась саморазвитием. Джослинн покраснела, Бранн понял и нахмурился. — Дикие благие правила, — бормотнул не слишком-то вежливо. — Нет-нет, в чем-то они были правы. Я же не знала, что встречу тебя. — Ты ничего не сказала… — Бранн, как бы тебе это пояснить, чтобы ты понял именно то, что я хочу донести до тебя, — Джослинн прикусила губу. — Я меньше всего хочу, чтобы ты делал что-то только из чувства долга. Поэтому я не хочу жениться прямо сейчас. — Это не так плохо, отдавать долги. Но, Джослинн, — мягко произнес Бранн. — Дей подарил мне полмира, став моим другом. Однако только благодаря тебе Черный замок стал моим домом. Я никогда не думал, что подобное возможно, но да — я глубоко и сильно люблю тебя. И внезапно понял, что хочу прожить с тобой все отмеренное мне время. Если ты хочешь того же… Тут неблагой нахмурился, феи испуганно спрятались. Джослинн наказала себе узнать побольше о том, что тревожит Бранна так сильно, и сама не заметила, как кивнула. — Так ты согласна! — обрадовался Бранн. Джослинн прижала ладонь ко лбу, пытаясь понять, чего же ей хочется именно сейчас. — Ты, Бранн, последний ши в этом мире, кого я хотела бы обидеть, — произнесла она и по виду Бранна поняла, что ляпнула что-то совершенно не то. — Почему, ну почему ты так огорчился? — Из чего следует: у тебя есть список тех, кого ты хочешь обидеть. А огорчился я потому, что есть в этом списке, — тихо произнес Бранн. Ошеломленная этим изречением Джослинн кивнула вновь, поняв, что отказаться сейчас — обидеть неблагого до глубины его загадочной души. — Я согласна, — ответила она, решив, что порой прямой и короткий ответ — самый верный. — Только, прошу, разреши мне одеться. Или неблагая процедура бракосочетания осуществляется нагишом? — Конечно. — Конечно, нагишом, или конечно, разрешаешь? — не сдержалась Джослинн.  — Разрешаю, — произнес Бранн чуть ли не по слогам, но не подумал двинуться с места. То есть с корточек. — Бранн, — вновь рассмеявшись, сказала Джослинн. — Я понимаю, что ты, кажется, любишь смотреть на меня, когда я читаю или хожу, или вот, как сейчас, лежу. И тебе будет очень интересно увидеть, как я одеваюсь. Но я смущаюсь! Очень. Да-да, — заторопилась она, — ты уже видел меня голой, но это иное. Феечки вновь появились в неблагих зеленых глазах, Бранн кивнул, волосы на его голове шевельнулись, и тут Джослинн не выдержала. Она протянула руку и погладила то, что было похоже одновременно и на волосы, и на перья. И так большие глаза неблагого распахнулись еще больше, и что бы он ни хотел сделать прямо сейчас, все было отложено. Джослинн, гордившаяся своим умением точно определять не только часы, но минуты и, порой, капли клепсидры, поразилась, насколько она теряет счет времени рядом с Бранном. Провела ладонью по худой спине с выпирающими косточками и чуть не расплакалась от умиления. — Прости, я отвлекся, — признался Бранн, не глядя на нее и потирая свой длинный нос. Джослин подумала-подумала и сказала, что лежит на сердце: — Я рада, что стала этому причиной. Потом повернула Бранна к себе спиной и торопливо оделась. Но когда она повернулась к неблагому, он выглядел так, словно и не раздевался никогда. Солнце светило в затылок, пахло нагретой хвоей, заливисто перекрикивались птицы, и под этот аккомпанемент Бранн, держа Джослинн за вытянутую вперёд руку, провел ее через самодельную зелёную арку. Поклонился солнцу, и Джослинн повторила его движение. — Ты мой огонь, моя звезда в небе, моя единственная любовь. Клянусь охранять тебя от всех бед и любить тебя, пока не сомкнутся три лепестка наших миров. — А когда это произойдет? — спросила очарованная Джослинн. — И когда мы станем мужем и женой по вашим законам? — Признаться, я пытался высчитать, но запутался в миллионах лет, — Бранн потёр нос. — На болоте было непросто, для точных вычислений не хватало слишком многого. Джослинн вздохнула. Понятно же, что Бранн с его дотошностью начнет отвечать на первый вопрос подробно, напрочь игнорируя второй. — Когда мы будем жениться? — решила она направить мысли Бранна с небесного на насущное. — Что? — неблагой, задумчиво обозревая небо и наверняка расставляя там звездные миры по своему усмотрению, направил на волчицу затуманенный взгляд. — Так мы уже. — Брааан, — нервно рассмеялась Джослинн. — Я порой понимаю тебя с полуслова, но это не тот случай. Возможно, это из-за разности наших миров, возможно, из-за того, что ты много умнее меня. Поясни, что нужно сделать, чтобы мы официально стали мужем и женой по вашим неблагим законам? Бранн вздохнул, набрал в грудь воздуха и заговорил: — Я признался в любви, ты призналась в любви. Поцеловались трижды, провели ночь на земле. Поклонились луне или солнцу, и неблагой король дал нам благословение. Джослинн оглянулась. — Бранн, я не вижу здесь никакого короля, ни благого, ни неблагого! Или… — почувствовала, что краснеет, — кто-то подглядывал за нами? — В том случае, когда король не может присутствовать лично, за него отвечает арка, окроплённая кровью прямого потомка. То есть меня, — Бранн опять смутился, как всегда, когда речь заходила о его царственной семье, а, особенно, о его принадлежности к ней. — Она ответила, — он повел рукой, и Джослинн увидела очевидные изменения. Арка расцвела. Переливалась кувшинками, улыбалась ромашками, синела васильками и полыхала желтизной лютиков. Цветы были самые простые, но смотрелась арка просто волшебно! — А слова, что ты говорил, это какая-то неблагая клятва? Мне ее повторить? — Особых клятв на этот случай не предусмотрено. Я сказал то, что чувствую к тебе, — Бранн замолчал, но как-то отчаянно. Словно просил без слов. Что сказать? Все слова, все слышанные и прочитанные клятвы вылетели у Джослинн из головы, и она выпалила: — Я тоже люблю тебя всем сердцем! Я не буду клясться в верности, ибо волки не изменяют. Не буду клясться в помощи, ибо волки в ней не отказывают. Но я тоже хочу быть рядом с тобой все те миллионы лет, о которых ты говорил! И в здравии, и в болезни, и в мирное время, и в тревожные годы. Может быть, я когда-нибудь узнаю тебя настолько, что мы сможем обходиться без слов, а пока — спасибо, что сказал то, что сказал. Вышло не слишком складно, но неблагой, кажется, понял. Феи в его глазах снова загорелись! Бранн положил свои ладони на щеки Джослинн и поцеловал ее почему-то в нос. Посмотрел крайне серьезно и перешел к губам. — Бранн, ты говорил, что я могу попросить тебя… — Джослинн поправила платье. — Мы стали мужем и женой по вашим законам. Давай хотя бы попытаемся проделать то же с нашими? — заглянула в глаза опечалившемуся Бранну. — Просто посмотри на эту Книгу, вдруг она тебе понравится? — Джослинн, ты умнейшая женщина на этом благом свете, — неожиданно обрадовался Бранн, но явно не тому, что предложила Джослинн, и она насторожилась. — На эту загадочную книгу, которая, скажем прямо, мне уже не нравится и не нравится давно, точно надо посмотреть! А желательно, изучить, ибо настолько мощный артефакт может быть как добром, так и злом, ибо… Джослинн не смогла дослушать, так как ее прижало к Бранну, закрутило воздушной волной и понесло куда-то прочь с чудесной полянки. Джослинн даже немного опечалилась — так хорошо оказалось с Бранном заниматься не только сложением звезд и прокладкой жизненных путей! С ним хотелось делать все на свете, даже то, о чем она до недавнего времени имела самое смутное представление. На этот раз путь был странным. Джослинн готова была поклясться, что, скорее, ломаным, чем прямым. Потом ее словно прижало к земле, но ведь земля давно осталась позади. Цветная переливистая муть прояснилась, словно сдутая порывами ветра, и волчица увидела Черный замок и Великий дуб. Когда Бранн катал ее, был шанс пристально разглядеть цитадель Благого мира, но Джослинн и в голову не пришло оборачиваться. Нет, она была уверена, что разбиться Бранн ей не даст даже будучи гигантским орлом, но падать не хотелось. Она краем глаза отмечала большую даже с высоты птичьего полета Айсэ Норм, Вороновы горы, пушистый зелёный мех бесконечных еловых лесов и даже вот этот огромный дуб-великан, обожаемый как волками, так и лесовиками. Дуб — символ правящей династии, самого Деревянного трона Дома Леса. В общем, к нему проявляли уважение все немногие выжившие после всех потрясений Дома. Стоял он на равнине, тянулся ветками во все стороны Благого света, и из каждой этой ветви можно было бы создать не одно дерево. Однако славен он был не только размерами. Одно или два тысячелетия назад — фраза, прячущая под вуаль истину, туманящая смысл, неточность, всегда доводящая звездочета Светлых земель до исступления — во времена великого Проступка одного благого короля, имя которого тоже было благополучно стёрто, несчастное дерево высохло. Вряд ли молния ударила, скорее магические смерчи, бродящие по землям волков, высосали саму душу этого дуба. Джослинн, не один раз проводившая анализ артефактов того времени, могла бы сказать, что в них было и нарушение правил благого короля, и горестные слова смертной, его невольнице и возлюбленной, осознавшей глубину собственного падения… Но все это само по себе не могло послужить полному уничтожению магии на два тысячелетия без девяти лет и самого рода ши. Проклятие было приправлено и основательно скреплено серой магией тех, кто давно не принадлежал ни миру смертных, ни миру бессмертных. Ибо даже ши существуют до тех пор, пока живы их тела. Друиды же, высшие друиды, не-сущие-свет, давно лишились телесного облика, приобретя взамен вечную жизнь. Дуб зазеленел одной веткой, когда король волков влюбился, и весь покрылся листвой, когда спало Проклятие. За это любили его, за это вешали на ветки ниточки и обрывки материи, выпрашивая удачу в делах любви и в бою. Мысли о друидах и о дубе странным образом привели Джослинн к раздумиях о собственной участи. С чего она сама решила, что кто-то кроме нее, может влиять на ее судьбу?! Она вычислила точное время падения Проклятия, она, прочитавшая все книги Черного замка, все поняла про оба имени старого волчьего короля и про все его деяния… Посоветовалась с советником и даже получила от него негласное одобрение на прочие исследования и гласный запрет упоминания имени Мидира. Так почему она слепо поверила не-сущему-свет касательно личной судьбы? Нет, тут явно какая-то магия! Не наша, благая или неблагая, не фоморское волшебство, тут нечто иное. Друиды — мастера воровства, могли подтащить ото всех и сваять что-то свое, как они сделали с Проклятием. Да, получилось не все, вернее, похоже, не получилось вовсе. Мысль посоветоваться с Бранном выдуло из головы, кажется, вместе со всем содержимым. Черный замок, прекрасный как изнутри, так и снаружи, неумолимо приближался. Сверкнул ров под лучами солнца, голова волка на поднятых воротах оскалилась словно бы на волчицу, восемь ворот разного цвета — от серого до черного, отделяющие гинтерлэнды внутри. Поразилась, насколько он большой — и как много мастерских прячется там! Две округлые, немного скошенные и тоже огромные башни издалека походили на волчьи клыки… Внезапно все стало еще больше — и пропало. Джослинн оторвало от Бранна, бросило на пол. Видимо, в тронный зал, судя по королю и советнику, которые, видимо, о чем-то разговаривали, а сейчас недоуменно смотрели на них. Пол, словно почуяв смущение Джослинн, прогнулся, образовав проход, и она заскользила на спине все дальше и дальше вниз, успев не один раз проститься с жизнью. Да, она хотела бы сейчас пропасть из вида Дея и Джареда, но не ценой собственной жизни! Попыталась перевернуться и уцепиться за стены — не вышло, только руки ободрала в кровь. Черный с серебряными проблесками камень, обычно лежащий на полу, сейчас изогнулся в трубу! Может, это ей все снится? Не похоже. Падение продолжалось и даже ускорилось. Джослинн уже видела противоположную стену и попыталась зацепиться за нее обувью, но овальная стенка выгнулась, не давая ни дотронуться, ни остановиться. Внизу показалась очень неприятная даже на вид ярко-алая пасть с черными клыками. Так, верно, выглядел бы громадный волк, решивший пообедать юной волчицей. Джослинн укусила себя до крови, все еще надеясь, что это игры ее подсознания, но ничего не изменилось. Тогда она сгруппировалась — и упала в самый центр алой пасти. Не удержалась, зажмурилась — а когда открыла глаза, то вновь увидела себя в тронном зале. Восьмигранные, суровые серо-стальные колонны дерзко обвивали ростки плюща, покрытого ярко-желтыми жизнерадостными бутонами. Джослинн подумала, что союз Дома Волка и Дома Солнца никогда еще не был столь наглядным, как в этот раз. Провела дрожащей рукой по лбу и поклонилась королю, высматривая Бранна. Он оказался рядом в следующее мгновение, и это было странно, так как волчица могла поклясться, что его только что не было. Бранн встряхнулся так, что пегие перья всколыхнулись на голове. Оглядел Джослинн, шагнул к ней, словно не веря. Дотронулся и прерывисто вздохнул. — Что это было? — вырвалось одновременно у волчицы и неблагого. — Это было всего лишь предупреждение, — раздалось от трона. Джослинн наконец разглядела, в чем еще была странность. Советник обычно стоял по левую руку от трона, а теперь — сидел в высоком кресле и выглядел еще бледнее обычного. Джаред оторвал ладонь от подлокотника и указал на Бранна, поморщился и уронил руку, словно это ничтожное усилие уже далось ему с невероятным трудом. Вздохнул и продолжил: — Черный замок полон магией, собственной магией. Он в особых случаях может допускать магические завихрения при выходе из него, но при входе — нет. Он охраняет покой Благих земель, и не один раз служил последним убежищем при всеобщих катаклизмах. — Уважемый советник, вам нужна помощь, дозвольте мне… — начал Бранн, совершенно игнорируя слова Джареда. — Дослушайте сначала, уважаемый королевский волк, — не менее вежливо прервал его Джаред. — Я, бывало, выходил из замка, пожалуй, не один раз, — потер Бранн нос. — И столько же раз входил. И ничего. Друидов на… экскурсию водил, к примеру. — Возможно, тогда пожелания цитатели совпадали с вашими действиями, — устало выговорил советник. — Возможно, сегодня терпение Черного замка иссякло. Я не буду требовать от вас, но прошу, не пользуйтесь вашей неблагой магией для входа в него. Я бы советовал вам приберечь силы. Дей повернул к советнику голову, все еще обмотанную серебристым шарфом. — Сколько у нас времени? — Мало, очень мало. Но есть, хотя бы для того, чтобы записать имена двух влюбленных, объединив их судьбы в одно. — Наши судьбы в одно объединяем мы сами, — глядя себе под ноги, буркнул Бранн. Посмотрел на Джослинн и добавил: — Я обещал, я посмотрю. — Мой король, это должен был бы сделать я. Вас не затруднит? Джослинн, все еще не отойдя от нахождения в глотке Черного замка, почувствовала, как дрожат колени, немного обиделась — она и сама могла бы принести Книгу Семей! И Бранн мог бы быть не столь вредным в этом, так важном для нее деле! В конце концов, она под неблагой аркой прошла и глупых вопросов не задавала! Хотя… Возможно, все, что Дей мог делать сам, доставляло ему радость. Король встал все так же прямо. Сделал три шага по залу, опустил руку на широкий стол, подхватил книгу, вернулся к советнику и положил ее на его колени. Улыбнулся довольно и вернулся на трон. Кто не знает, тот и не скажет, что вместе с глазами Дей лишен и зрения. — Бранн, ваши предложения? — слабо улыбнулся и советник. — Подумайте, насколько вы облегчите жизнь вашей любимой, зарегистрировав ваш брак по законам Благого мира. Джослинн стояла ни жива ни мертва. Точно ведь! Как только начнется Лугнасад, ей придется отбиваться от предложений! Может, приковать себя в башне, чтобы не участвовать во всеобщем веселье? Джаред открыл Книгу, Бранн подошел и внимательно посмотрел в нее. — Благие правила для меня немного непонятны, я всегда думал, что Книги читают. — Некоторые из Благих книг читать так же опасно, как и неблагие, — с намеком ответил Джаред. — Бранн, я так рад за вас с Джослинн! — Дей, совершенно позабыв о собственном положении, встал, шагнул в Бранну и порывисто обнял его. — А еще я рад, что вижу тебя! Почему-то зеленого, но, когда ты так близко, вижу, — шепнул он тихо, но Джослинн разобрала. Отодвинул от себя Бранна, и Джослинн поняла — свадьбы не будет. — Я не хотел огорчать тебя, Дей. Правда, не хотел бы, — ровным голосом, глядя прямо в лицо Дея, произнес Бранн. — Но я прочитал последнюю страницу. Запись о свадьбе Алана и Дженнифер. Запись об их сыне. И все. Советник глубоко вздохнул и прикрыл глаза ладонью. Джослинн, не поняв сначала, поняла сейчас. Вся кровь бросилась ей в лицо. — Бранн, прости и ты меня. Я зря не верила тебе! Мой король, если ваша любовь с Алиенной недостаточна для заключения брака и записи в Книге Семей, то наша — тоже. Мы подождем. — Джослинн, — восторженно произнес Бранн. — А я думал, ты мне голову откусишь. Ты самая прекрасная и самая невозможная из всех благих и неблагих вместе взятых!