POV EVA
Приоткрываю глаза от яркого солнца, которое светит прямо в лицо. Сразу же привстаю и понимаю, что вновь нахожусь в постели Кристофера. Который час вообще? Зеваю, вытягивая шею, чтобы посмотреть на часы. Ого, почти шесть утра. Вчера так сильно болела голова, что даже не заметила, как заснула в машине. Направляюсь в комнату, где спит Эшли. Нужно взять вещи и полотенце для душа. Мои глаза округляются, когда открываю дверь и вижу девушку в объятиях кареглазого. Стою на месте несколько секунд, чувствуя непонятные ощущения. Тихо захожу внутрь, беру из шкафа всё, что нужно и быстренько спускаюсь по лестнице. Забегаю в ванну, тяжело дыша, словно за мной кто-то бежал. Прислоняюсь к двери и скатываюсь на пол.Его взгляд горит желанием и чистой похотью, что ещё сильнее раскрепощает меня. Он мне необходим, чёрт возьми. До помешательства необходим именно сейчас. Когда его рука бесстыдно коснулась влажных складок между ног, а затем два пальца проникли внутрь, протяжённый стон сорвался с моих губ. Иисусе, как же хорошо. Я задыхалась под напором Криса. Забыв про стыд, извиваюсь под мужской грудью и еле-еле дышу. Казалось ещё немного, и моё сердце остановится от перевозбуждения. — Блять, детка, какого хуя ты творишь? — шепчет на ухо. — Заткнись… — Ты уверена? — Шистад, я… — вскрикиваю, так и не договорив, потому что шатен вошёл в меня одним рывком, причиняя одновременно некомфортное ощущение и наслаждение. — Я причинил тебе боль? — замирает на несколько секунд. — Ты причинил мне боль при нашей первой встрече… — снова срывается стон, когда он проник ещё глубже и начал двигаться в неспешном ритме.
Вспоминаю ту ночь, начиная негромко реветь. Нет, не жалею, но, чёрт возьми, почему я загоняюсь по этому поводу? Шистад, блять, не принц на белом коне, который хочет создать семью, а также жить долго и счастливо с возлюбленной. Он никогда не будет принадлежать одной женщине. Это нормально. Просто... Каждый день я запутываюсь всё больше и больше, боясь стать жертвой Стокгольмского синдрома. Но сейчас решила. Решила, что буду делать дальше. Продолжать, мать его, жить. Не знаю, что произойдёт завтра, через неделю, месяц или год. Убивать себя морально не позволю. Надеть розовые очки, которые превратят дерьмового человека в нормального, тоже не позволю. Плакать из-за каждого мудацкого его поступка — не собираюсь; я ещё покажу ему средний палец, когда этого придурка заберут на полицейской машине под звуки сирены. Посмотрим, как можно ломать и портить жизни людям, сукин сын. Выхожу из ванной комнаты уже в шортах и футболке. Поправляю влажные волосы, направляясь на кухню. Достаю из холодильника кашу, которую я недавно сделала. Есть особо не хочется, но в рот нужно что-то положить, иначе мне будет не очень хорошо. Ставлю чайник, и когда он вскипает, наливаю горячую воду в бокал и делаю зелёный чай. Сажусь за стол, тяжело вздыхая. Я полностью опустошена. В голове лишь мысли о доме, по которому безумно скучаю. Никогда бы не подумала, что меня будут насильно держать для каких-либо дел. Мешаю ложкой завтрак, вспоминая, что сказала Крису про бесплодие. Не скрывала этого, но после того, как он узнал, я словно отдала ему что-то по-своему дорогое и важное. — Ой, доброе утро, — вздрагиваю от неожиданности, когда слышу голос Эшли. — Как спалось? Надеюсь, мы тебя не разбудили? — делает акцент на последнем вопросе, гадко усмехаясь. Да, у каждого человека характер разный, и зависит он от давления общества, но моё, блять, терпение не железное. — Хорошо спалось. — коротко отвечаю, продолжая есть свой завтрак. — Сегодня наконец-таки улетаю, — открывает холодильник, повествуя меня об отъезде. — Очень жаль. — хотелось произнести эту фразу максимально саркастически, но всё-таки держусь за моральные принципы добра. Она внимательно смотрит на меня несколько секунд, затем берёт молочный коктейль и выходит с кухни. Уверена, что теперь Эшли считает меня стопроцентной шлюхой, которая легла под убийцу, хотя я проявляла ненависть к этому человеку. Так, хватит об этом думать, чёрт возьми. Наше прошлое — это то, что уже случилось, и изменить его мы не в силах. Я сожалею о совершенной ошибке, но дело в том, что ничего не изменится. Почти каждый взрослый говорит, что пока мы цепляемся за свои воспоминания, окунаясь в них снова и снова, лишаем себя возможности быть счастливыми здесь и сейчас. Мне очень тяжело, так как я пытаюсь отпустить то, что когда-то сделала. Мы виним себя за ошибки прошлого, постоянно прокручивая в голове уже случившееся; мы продолжаем думать о том, что могли поступить по-другому, тогда все сложилось бы не так плохо. Мою за собой посуду, затем поднимаюсь в комнату парня, чтобы забрать телефон. Кстати, нужно ещё застелить кровать. Осторожно открываю дверь, словно чего-то ожидая. Прохожу внутрь и сразу же направляюсь к тумбочке. Кладу мобильник в карман, сразу проверив звонки. Никто не звонил. Точнее... Бабушка не звонила. Поправляю множество подушек, стряхиваю одеяло, смотря в огромное окно. Видимо, сегодня максимально жаркая погода, потому что солнце печёт даже сейчас, ранним утром. Вздрагиваю, когда слышу позади себя тяжёлые шаги. — Почему так рано встала? — оборачиваюсь и вижу шатена, который уже был одет в костюм. Поправляет свои мокрые волосы и подходит к шкафчику, внимательно следя за мной. Пожимаю плечами и понимаю, что он недовольный. Не выспался, бедный. — Завяжи, — протягивает мне галстук, так и не научившись с ним контактировать. Помню, как впервые ему помогла с этим, а потом ходила по дому красная, потому что стояла с шатеном слишком близко. Вскидываю брови, поджимая губы. — Пожалуйста, Мун. — усмехаюсь и киваю головой. Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы было удобнее. Закусываю внутреннюю сторону щеки, смущаясь от пристального взгляда Кристофера. Он рассматривает моё лицо, словно видит впервые, и мне хочется врезать ему. — Не смотри так на меня, — говорю тихим голосом. — А как я смотрю? — ухмыляется, делая шаг вперёд. Ещё чуть-чуть, и я уткнусь носом в его шею. — Чересчур внимательно, — поправляю галстук, затем опускаю руки и отхожу от него. — Ты красивая, — вдруг делает комплимент, из-за чего в животе образуется непонятный узел, а ладони потеют. — Ты говорил мне это. — Когда был пьяный? — М, — облизываю губы, — не помню. — последний раз бросаю на него взгляд, после чего направляюсь к выходу. Не могу больше тут находиться. Слишком нервная обстановка.***
Эшли наконец-таки села в машину с одной огромной сумкой, а Крис сказал, чтобы я была готова к шести вечера, и ждать он меня не собирался. По его словам, если опоздаю, то сделаю сама себе хуже. Тупой придурок, который думает, что он всё достигнет властью. Недовольно прохожу в ванную комнату на первом этаже, чтобы взять принадлежности для уборки. Вынимаю из кармана мобильник, подключаю его к огромным колонкам в гостиной и включаю треки, скаченные в приложении. Наливаю в ведро воду, затем беру тряпку, чтобы протереть пыль. Дом огромный, и убираться пиздецки сложно. Когда жила с бабушкой, то меня было сложно заставить сделать что-либо по квартире, но после того, как она переехала загород, — убираться я стала каждый день. Включала песни, танцевала и получала заряд бодрости на целый день. Даже пробежка так не заряжала меня, как уборка. Проходит, наверное, минут сорок, и я наконец-таки помыла полы в гостиной и в комнатах на втором этаже. Хотела зайти в кабинет Шистада, но дверь была, к сожалению, закрыта. На кухне лишь протираю пыль, и на этом мои силы реально исчезли. Чувствую лёгкую боль в висках, поэтому выливаю грязную воду, положив все вещи на свои места. Надеваю джоггеры, свободную чёрную футболку; заплетаю лёгкую косу и мажу губы бальзамом. Спускаюсь по лестнице, непонимающе хмурясь. Входная дверь открыта, но никого нет. Мне стоит взять вазу? Осторожно подхожу к ней, но резко останавливаюсь на месте, потому что вижу Лео, который широко улыбается, а затем кидает в меня огромного игрушечного медведя. Ловлю его, округлив глаза. Что за ванильные подарки? — Привет, рыжая, — заходит внутрь с пакетом в руках, закрывая за собой дверцу. — Не мог пройти мимо этого красавца. Нравится? — Не люблю мягкие игрушки, — немного грубо проговариваю, — но этот слишком милый. — меняю свой тон. — На театральный факультет тебя не взяли, и ты решила пойти на психолога, да? — смеётся и вываливает из пакета гадости, без которых жить не могу. — Боже, — сажаю медведя в кресло, — обожаю кислый мармелад! — сразу же открываю упаковку и кладу в рот несколько червяков. — Дарить тебе цветы и всяких мишек не стоит, понял. — Подаришь мне несколько бургеров, и станешь моим самым лучшим другом. — Лучшим другом говоришь? — странно спрашивает, но всё-таки вновь вижу его улыбку. Киваю и сажусь перед телевизором. — Мелодрамы? — Да, сегодня должна выйти новая серия. Мне интересно, с кем останется эта чокнутая. — Она похожа на тебя. — Что-о-о? — хмурю брови, поправляя декоративные подушки. — Ты такая же упрямая, вспыльчивая, но... — замолкает, потому что слышит моё цоканье, — безумно весёлая. — Весёлая? — Тебя это смущает? — Ну, — облизываю сахар с пальца, — есть немного. — Никакая бы девушка не сидела с другом убийцы и, как ты говоришь, насильника. — Ты хороший человек, Лео. — улыбаюсь, открыв пачку шоколадных шариков. — Крис тоже хороший человек, рыжая. — Нет. — Перестань, — недовольно закатывает глаза. — Ты просто его не знаешь. — Зачем это говорить? Я не изменю своё отношение к нему лишь потому, что ты так сказал. — настроение молниеносно портится. — Запомни, что я такой же убийца, как и он, но ты сидишь со мной и мило общаешься. Не глупо ли это? — Ты... тоже убиваешь невинных людей? — я не думала, что Лео тоже убийца, чёрт возьми. — Невинных? — он вдруг рассмеялся. — Мы убиваем только тогда, когда это нужно, Эва. И поверь... нормальных людей мы не трогаем. — Господи, — облизываю пересохшие губы и меняю позу, обращая своё внимание на телевизор. У меня нет слов. — Ты теперь будешь относиться ко мне, как к Кристоферу? — Я... — не знаю, что сказать. — Не могу ответить на этот вопрос, Лео. — тихо отвечаю, не смотря в его глаза. Тот тяжело вздыхает и встаёт с дивана. Направляется к лестнице, а я лишь закусываю губу, не понимая, что делать дальше. Зеваю и достаю из кармана телефон. Почти пять часов. Совсем скоро снова увижу Криса, так ещё и платье с ним выбирать. Интересно, а похищенные девочки тоже ходят с убийцей на свадьбу к его друзьям? Выключаю телевизор, прислушиваясь ко звукам. Парень не ушёл и, наверное, сидит в кабинете. Напрягаюсь, когда до меня доносится лай Барона. Встаю на ноги и подхожу к окну. Странно... Охранников почему-то нет. Перевожу взгляд на вольер: собака гавкает, смотря в глубину сада. Вздрагиваю, когда вижу незнакомого человека. Лицо не могу разглядеть, потому что он в кепке. Ошивается по сторонам, затем направляется к заднему входу. Там есть дверь, через которую можно войти в коридор. Это точно не рабочий, чёрт возьми. Подрываюсь с места, быстро хватаясь за крепкую ручку. Открыта... Поворачиваю замок, смотря на мужчину через стеклянную дверь. Поднимает на меня глаза и широко улыбается. Внимательно разглядываю его шрам, который располагается на щеке. Хочу закричать на весь дом и позвать Лео, но не могу это сделать. Меня словно загипнотизировали, и я не могу даже двинуться в сторону. Показывает пистолет, всё ещё улыбаясь. Облизываю свои пересохшие губы, затем вскрикиваю, когда раздаётся выстрел. Стреляет в сторону ровно три раза, затем прижимает фотографию к стеклу, на которой запечатлена моя семья. Показывает пальцем на бабушку, и я понимаю, что он хочет сказать. Мама — умерла, отец — погиб. Остался лишь один человек, который мне по-настоящему дорог. Закусываю губу, сжимая руки в кулаки. — Что, блять, происходит? — кричит Лео, спускаясь по лестнице. Не оборачиваюсь к нему, а лишь внимательно смотрю на эту фотографию. Мужчина видит, что дома я не одна, поэтому последний раз смотрит на меня и убегает, кинув фотографию. Блондин мигом оказывается около меня, хватает за руку и ведёт на кухню. Сажает на стул, будто куклу. — К-кто это? — тихо спрашиваю, всхлипывая. Слеза катится по щеке. Не понимаю, что вообще происходит. Лео даже не погнался за этим незнакомцем, а охранников нет на своих местах. — Какого хуя он не берёт трубку! — грубо проговаривает, отходя к окну. Смотрит на улицу, слушая гудки. Опускаю голову, тихо плача. Моё сердце неприятно колит, и я снова всхлипываю. — Патрик, где Шистад? — направляется в гостиную. — Передай Веронике, чтобы Кристофер мне срочно перезвонил. — громко кричит. — Мне похуй, что у него сейчас отдых. Это важно! — закрываю рот рукой, чтобы блондин не слышал мои всхлипы. Господи, если с моей бабушкой что-то случится, я не переживу. — Сейчас, Эва. Сделаю тебе чай, ладно? — нежно произносит. Отрицательно качаю головой. Начинаю плакать в голос, теряя последние силы. Не могу больше, блять, находиться здесь. — Отвези меня домой! — срываюсь на крик. — Успокойся, пожалуйста. — Мне нужно к бабушке... — всхлипываю, содрогаясь в плаче. — Прошу, Лео! Я не могу больше находиться в этом доме. — Нужно выпить успокоительное, Мун. У тебя истерика. — Я, блять, ненавижу вас! — Тихо. — Не трогай меня, мать твою! — Пожалуйста... — тихо шепчет и делает шаг ко мне. — Перестань реветь, слышишь? Ничего страшного не произошло. Этот мужчина не прикоснётся к твоим близким. — обнимает меня, и я утыкаюсь носом в его шею. — Всё хорошо... — гладит голову, крепко прижимая к себе.***
Встаю с кровати и осторожно выхожу в коридор. Направляюсь к лестнице, но останавливаюсь, потому что слышу голоса. Голова кружится от слёз и непонятного сна. Прислоняюсь к стенке, чтобы не упасть. — Не думаю, что он от Царя. — говорит Кристофер, сидя в гостиной. Надеюсь, меня не видно. — Кто мог прислать его? — спрашивает Лео. — Без понятия. — Он хотел припугнуть её? — Пока не понимаю, — коротко отвечает парень. — Так ты сошёлся с Вероникой? — Отъебись, — грубо проговаривает. — Это тебя не касается. — Я твой друг. — В первую очередь, ты работаешь на меня и не можешь, блять, сделать то, что я говорю. — неловко закусываю губу, ожидая реакцию Лео. — Ну ты и ублюдок. Твои тупорылые охранники были не на постах, и Мун, с которой ты хочешь... — Заткнись. — слышу, как он что-то кидает на стеклянный столик, затем встаёт с дивана. — Я тебя давно заметил, Квииг. Выходи, — моё сердце пропускает несколько ударов. Забегаю обратно в комнату, залезая под одеяло. Плевать на то, что он слышал мои шаги. — Боже... — тихо шепчу, словно нахожусь сейчас в другом измерении. — Подслушивать плохо, детка, — заходит внутрь, но я не поворачиваюсь к нему. — Моя бабушка в безопасности? — Пока ты хорошо себя ведёшь, она под защитой. — делает несколько шагов к кровати. — Посмотри на меня, Мун. — Не хочу. — Посмотри на меня. — мигом меняет свой тон. Выдыхаю и меняю своё положение. — Никакой мудак не прикоснётся к тебе. — внимательно смотрит на меня, засунув руки в карманы. — Лишь я могу делать с тобой всё, что захочу. — Можно вопрос? — Конечно, детка. — Как твоя мама смотрит в тебе глаза? Ты самый настоящий кретин, который не заслуживает ни одного шанса. — О, ты многого обо мне не знаешь. — Мне хватает того, что ты психопат, которому нужно лечиться. — Вот как? — вскидывает брови и резко хватает меня за шею. Нависает надо мной, прижимая меня к матрасу. — А ты знаешь, что я сжёг библиотеку, в которой находился мой отец, его любовница и множество других людей? — меня пугала его близость. — Я изнасиловал девочку, которой даже шестнадцати лет не было, а затем убил. — сжимает мою шею. — Я отрубил голову котёнку, потому что тот мяукал и не давал мне спать. — отвожу взгляд в сторону, хватаясь за простынь. — Я натворил много хуйни, и ты до сих пор думаешь, что можешь так со мной разговаривать? — повышает свой голос, кладя другую руку на талию. — Ты будешь делать всё, что я тебе скажу, понятно? — с моих губ срывается болезненный стон. — Мне не составит труда привести сюда твою, блять, бабку и прострелить ей череп прямо на твоих глазах. — слеза скатывается по щеке, но я пытаюсь сдержать себя. Не получится у него сломить меня. — Я хочу, чтобы ты расстегнула мои штаны. — он указывает на ширинку в штанах, изогнув бровь. — Нет. — Уверена? — хмыкает, слезая с меня. — Молчание — знак согласия, девочка моя. — улыбается и берёт мобильник. — Патрик, сделай одолжение... Привези в мой дом милую бабушку Мун. — говорит эти слова, а меня словно током бьёт. — Стой! — привстаю и хватаю его за руку. — Не надо, пожалуйста. Я... — смотрю в его карие глаза, наполненные уверенностью и похотью. — Отбой, Патрик. — произносит он и кидает свой мобильник на кровать. — Расстегни штаны. — возвышается надо мной, и я встаю перед ним на колени. Руки трясутся, но я выполняю приказ. Мой живот сворачивается, когда его член касается руки. Я делала минет один раз. И делала, блять, любимому человеку, а не психу. — Сними боксеры. — краснею, когда перед моими глазами оголяется вся его длина. — Давай, детка, поработай своим сладким ротиком. — мрачно проговаривает. — Мудак. — в последний раз говорю и провожу языком по его члену. Приподнимаю глаза и вижу, как его лицо сузилось, и он испустил крошечный вдох. Расслабляю горло, обхватывая губами головку. Начинаю сосать, ненавидя себя за такую беспомощность. Обхватываю ладонью часть, которая не помещается мне в рот. Причмокиваю, закрыв глаза. Слабая сука. Правильно, что меня оставили родители, друзья и парень. Я не способна ни на что в этой жизни. Парень застонал выше меня, совершенно заворожённый. — Глубже, — хрипло произносит, начиная помогать мне бёдрами. — Вот так, да-а-а... — тихо шепчет и хватает меня за волосы. Тяжкие минуты проходят, и ненормальный наконец-таки кончает. Глотаю, затем закусываю до боли губу, чтобы сдержать рвотный рефлекс. Шатен хватает меня за запястье и поднимает на ноги. Резко прильнул губами к моим, властно хватая меня за бёдра. — Не нужно... — толкаю его, и он чуть отшатывается в сторону. Хочет что-то сказать, но его прерывает звонок. Берёт айфон и грубо отвечает: — Да? — слушает, хмуря брови. — Я выезжаю. — надевает боксеры и штаны, затем переводит свой взгляд на меня. — Сейчас приедет Нура, сходишь с ней по магазинам. — кидает банковскую карту мне на кровать, словно я шлюха. — И без фокусов, Мун. — угрожающе проговаривает и покидает комнату.Мудак.