***
Они не встретились за завтраком. И после него Хосок тоже не видел Тэ. И на обеде у Чимина. И просто на улице. И вечером Тэхён не заглянул в гости. Не увиделись они и на следующий день. И на третий… Хосок спрашивал пекаря, что случилось, почему Ким внезапно стал избегать встречи с ним, и спешно задёргивать шторы, едва замечал парня под окнами своей комнаты. Но Пак не знал. Правда не знал, ведь после той ночи, когда они вернулись в четыре утра, сонные, но улыбающиеся во все 32 зуба, Тэхён не говорил ни слова. Он сразу заперся у себя в комнате, и даже не спускался на ужин. Чон понятия не имел, почему тот, кто спал на его плече звёздной ночью, внезапно стал избегать встречи. Может Хосок сделал что-то не то? Сказал лишнего? Случайно обидел этого маленького хрустального ангелочка? Парень застонал. Эти мысли выводили его из себя, он не мог нормально работать, то и дело отвлекаясь на размышления о Тэхёне. Они ведь знакомы всего ничего. Может, он просто испугался их внезапной близости? В таком случае Хосок не должен торопить его. Но что если дело в другом? Ужасно. Мыслей столько, что они просто не умещаются в голове. Однако на четвёртый день упорного самобичевания и прогулок, под верхними окнами пекарни, где остановился Ким, Чон наконец увидел парня. Он боязливо оглядывался и натягивал капюшон всё ниже и ниже, будто бы не хотел, чтобы кто-то его заметил. Он серьёзно избегает Хосока? Прячется от него? Почему-то, увидев такого Тэхёна, сердце как-то подозрительно защемило. Он выглядел так печально, в этой своей чёрной худи. В любом случае Чон не собирался сдаваться. Впервые в жизни его безумно влекло к кому-то кроме своей собаки, и за это чувство Хосок готов бороться. — Эй! — Чон поймал парня за руку. Ну, или не бороться, а хотя бы попытаться разобраться в чувствах и прояснить ситуацию… Почему это всё так страшно? Страшно сложно. — Почему ты избегаешь меня? Тэхён поступил взгляд, и тихо промямлил, что это вовсе не так. Его глаза нервно бегали. Казалось он вот-вот заплачет, Хосок даже немного испугался и чуть ослабил хватку. Хлопнув ресничками Ким в ужасе посмотрел на парня. — Прости. — В смысле? — опешил Чон. — Ты не должен был подходить ко мне сейчас… — голос немного подрагивал то ли от страха, то ли от обиды. Тэхён ведь тоже не железный, нельзя думать, что эти дни дались ему легко. Будто бы он не думал о Хосоке каждую минуту. Будто бы он не смотрел в щель между шторами, чтобы хоть одним глазком увидеть парня. Будто бы он не пылал от непонятного чувства, съедающего изнутри. Будто бы он не скучал. — Пока моя простуда не пройдёт, нам нельзя видеться, ты ведь тоже… Можешь заболеть… Чон замер. Тэхён заболел? И избегал его только чтобы не заразить? Он всё это время думал о нём? Беспокоился о его здоровье, хотя сам, наверное, лежал с температурой? Сердце невольно сжалось, а руки опутали шею парня. Хосок не мог сдержать улыбки. — Я уже страшно болен, — игриво прошептал он. И непонятно, то ли из-за температуры пылали уши Тэ, то ли из-за этой глупой шутки. Он такой милый, когда смущается, как ребёнок, честное слово. — Малыш, — смеётся Чон, и обнимает ещё сильнее. — Я старше! Мне двадцать пять! Хосок не может остановиться, разглядывая горящее краской лицо, он расплывается в улыбке всё сильнее. Уж слишком это похоже на волшебную сказку. Но обязательно со счастливым концом. Иначе никак нельзя. Поэтому они берутся за руки и идут в аптеку. Но даже эта недолгая прогулка заставляет обоих чувствовать что-то особенное и тёплое в грудной клетке.***
Тэхён всё так же жил в доме Чимина, и по вечерам, а иногда и ночи напролёт, гулял с Хосоком. Тот показывал ему поля, облака, бескрайние пейзажи и свободу. Поистине захватывающее зрелище, какого Ким ещё ни разу не видел. Здесь он многое испытал впервые. В том числе и такие нежные прикосновения. — Эй, вернись, — кричит Чон, постепенно нагоняя Тэхёна, и падает на траву, утягивая парня с собой. Так спокойно. Почему ему так спокойно и весело одновременно? Что это за чувство, когда хочется смеяться без остановки, когда хочется бежать по полю, заросшему подсолнухами и любоваться безумно красивым профилем, нависающим сверху, и напоминающим самый изысканный цветок в мире? Это и есть счастье? — А ты знаешь, почему полярные медведи белого цвета? — внезапно спрашивает Тэхён. — Нет, почему? — Это потому что у них душа чистая, белая-белая, а шерсть просто прозначная. Ким говорит, захлёбываясь от восторга, и, наверное, даже не подозревает, что он сам как зимний мишка. С чистой душой и прозрачными глазами.***
Тэхён немного расстроился, когда вечером Чимин попросил его помочь в магазине, но всё же остался. Хосок скоро зайдёт за ним, он заходит каждый вечер, и сегодня они будут продавать булочки вместе. Стоять за прилавком так близко, что можно услышать его дыхание. Интересно, будет ли парню слышно сердцебиение самого Тэхёна? Но почему-то именно в этот раз Чон не зашёл в пекарню. На вопросы Пак отмахивался, говоря, что, скорее всего, Хосок просто уснул дома, но Ким всё никак не мог отпустить тревожное чувство. Что-то не то. Поэтому, освободившись, он спешно направился к дому, успевшему стать ему почти что родным. Когда Тэхён влетел в распахнутую дверь, то, что он увидел, было поистине ужасно. Хосок стоял на коленях посреди комнаты, а в углу пугливо жались осколки разбитой глиняной чашки, с растекающимся по полу кофе. Чон не издавал ни звука, однако лицо его было перекошено болью, он открывал рот, наверное, пытаясь закричать, но не мог. Тэхён ре шевелится, из-за охватившего его страха он даже не сразу заметил труп собаки на полу. Тогда всё сложилось. Микки умер. Чимин говорил, что пёс болел, и Ким замечал нежные тоскливые взгляды, которыми Чон одаривал своего старого друга. Он тоже понимал это. Понимал, но всё равно оставался абсолютно бессильным. Но даже когда ты готов к худшему и понимаешь весь ожидающий тебя ужас, где-то в глубине души теплится маленькая искорка надежды. Ты хочешь верить, что в последний момент всё изменится. И веришь. Но ничего не меняется, и от этого становится в разы больнее. И эту боль парень понял один. Совершенно один в опустевшем доме. Наверное, ему было очень страшно. Ким внезапно почувствовал вину. Вину за то, что оставил Хосока одного в это момент. Вину за то, что не оказался рядом тогда, когда тот нуждался в этом больше жизни. Вину за предательство. Тэхён присел на корточки и аккуратно, словно боясь сломать, приобнял дрожащего парня. «Ты не виноват. Ты сделал всё, что мог. Ты молодец. Он прожил хорошую жизнь. Он благодарен тебе. Держись.» — мысленно повторял Ким, всё крепче и смелее сжимая спину парня. Когда на пороге появился запыхавшийся от бега Чимин, он лишь прикрыл рот рукой и тяжело вздохнул. Ему не нужно было ничего объяснять, он всё понял. — Отведи его наверх, — кивнул он Тэхёну. Хосок слушался. Он будто бы размяг и вот-вот готов был развалиться на кусочки. Но Ким крепко держал его за руку и тянул по ступенькам всё выше и выше. И Хосок послушно шёл. В спальне, Тэхён уложил его, всё ещё изредка вздрагивающего от внутренних всхлипов, в постель, и укрыл тёплым пледом, словно самый заботливый родитель укрывает уставшего ребёнка. Чон заснул лишь когда нежная рука мягко прошлась по его волосам.***
Спустился Ким не скоро. Даже когда Чон уже сладко спал, он продолжал гладить его по голове и одними губами повторять слова, словно заклинание. Чимин сидел за столом и пил чай. Тела собаки уже не было. «Ты унёс его?» — одним взглядом спросил Тэхён, будто бы сам не зная ответа. — Когда он придёт в себя, отведу его на могилку Микки. И Ким тоже опустился за стол. Больше они с Чимином за этот вечер не разговаривали. А Хосок лежал в постели и плакал. Плакал тихо, как в детстве по вечерам, когда ни в коем случае мама не должна услышать. Иначе она расстроится. Но ты всё равно плачешь, потому что очень хочется, и где-то в глубине души надеешься, что она услышит, придёт и пожалеет. Но Хосока никто не слышит. В гостиной было тихо, наверное, Чимин и Тэхён уже ушли к себе, и Чон сейчас плачет совершенно один в огромном пустом доме. И уже никто, такой большой и пушистый, не запрыгнет на кровать и не слижет соленые слёзы, которые ты скрываешь ото всех. Его уже нет, теперь ты совсем один. И Хосок залился новой волной сдавленных всхлипов. Теперь он будет засыпать один. Не будет вставать в четыре утра, чтобы открыть дверь и выпустить Микки на улицу. Не будет кидать ему палки в поле, и тот никогда больше не подаст ему свою пятнистую добрую лапу. Никогда. Не в этой жизни. Когда слёзы закончились, Хосоку очень захотелось пить. Было страшно спускать ноги с кровати, осознавая, что внизу ждёт только пустота. Но он спустил. Он понимал, что должен жить дальше. Понимал, но всё равно боялся. Даже понимание мало что меняет. Оно лишь давит, сильно давит, с некой злостью и агрессией, пугая ещё сильнее. Чон встал, и аккуратно ступая босыми ногами, спустился вниз. На ощупь найдя выключатель, Хосок включил ночник, он не хотел яркого света сейчас. Но когда тусклый розоватый свет осветил комнату, парень закусил губу. Тэхён, уронив кудрявую голову на стол, тяжело дышал во сне. Он мог уйти домой, зачем он остался? Здесь ведь холодно по ночам… Выключив ночник, и поплотнее задвинув шторы, Чон накинул на плечи парня свою толстовку, и тихо ушёл наверх. Воды он так и не выпил.***
Когда Тэхён проснулся, было уже позднее утро. Он вскочил было, ещё такой сонный, хотел быстрее подняться наверх, но Хосок тихо окликнул его. Ким будто бы поник, пугливо оборачиваясь на голос, и вглядываясь в чужую улыбку. Чон действительно улыбался. Ярко и красиво, будто бы совершенно ничего не случилось. Тэхён не знал, что сказать. Он мялся на месте, разглядывая свои босые ноги и мечтая, наверное, провалиться сквозь землю. Лишь бы только не видеть этой улыбки. Слишком уж хорошо он помнил вчерашнего Хосока. Слишком уж явная маска была на парне сегодня. Но когда Чон приблизился, и обеими руками нежно приподнял тэхёнов подбородок, Ким уже не увидел улыбки. Парень перед ним был очень красивый, с глубокими печальными глазами, и чуть подрагивающими от подступающих слёз губами. — Спасибо, — выдохнул он, и прижался ко лбу Тэ, — спасибо, что не оставил меня. Последнее парень сказал тише обычного, но Ким услышал его. Эти слова вылетели не изо рта, а откуда-то из недр сердца. Тэхён не мог не услышать их. — Пойдём завтракать, Чимин ждёт. Ты ведь ещё не ел? Чон выдохнул и с улыбкой покачал головой. Но этот жест уже не был очередной маской. Это было искренне, Тэхён точно чувствовал.***
За завтраком всё было как обычно. Чимин глупо шутил, Хосок наигранно журил его за ужасное чувство юмора, а Тэхён слушал и таял, таял где-то внутри и растекался в маленькую лужицу. Вот бы это продолжалось вечно. Такие завтраки, наверное, самые лучшие в жизни. — Хён, ты ведь приехал из города, верно? — прервал мысли парня Хосок. — Мм? Да, — промычал Тэ, — Я жил там раньше, а что? Чон положил ложку. — Я хочу продать дом. Чимин замер. Хосок сказал то, чего Пак боялся больше всего на свете. Он захотел вычеркнуть из памяти всё, что их связывало? Всё детство, прятки в гостиной, просмотры ужастиков зимними вечерами? Он действительно готов отпустить всё это? Отпустить свою жизнь? А ветеринарную клинику? Он ведь столько сил вложил, чтобы создать её в деревне, не спал ночами, ездил в город, тратил деньги и силы, своими руками строил здание. Он сейчас серьёзно? Отпустить память Микки? Это ведь и его дом тоже, он, как и парни, вырос здесь. И умер. И они должны умереть здесь, и никак иначе. Как вообще можно жить по-другому? Продать дом и оторвать от себя всё-всё-всё, что было? И обещание отцу жить здесь до конца дней? Он готов предать даже своё слово? Пак в ужасе посмотрел на Хосока, но тот был абсолютно серьёзен. Впервые Чимин увидел в его глазах… Желание? Мечту? Стремление? Ясно, это то, чего он действительно хочет, он думает, что так будет легче… Но это ведь неправда, это всё ложь, это ловушка… — Тэхён, поедешь со мной в город? Слова, сказанные Тэхёну, когда Хосок уходил. Слова, после которых прозвучало тихое «Я хочу быть с тобой всегда». Слова, пронзившие слух Чимина, словно гром. Слова, которые Пак не должен был услышать.***