***
М-21 отложил папку, прикусив ноготь и задумчиво глядя на Шестнадцатую. Муж и жена? Надо же. До этого такого не встречалось, Юрий забирал только одного. Неужели это из-за того, что Картер так насолил Союзу? Вздохнув, мужчина поднялся и отложил папку с делом М-16. Возвращаться в реальность оказалось сложнее, чем он думал, но ему необходимо было это сделать. Сейчас Двадцать Первый понимал, что всё то время, которое он должен был работать, помогать или хотя бы общаться с людьми, он проводил в своей комнате, снова и снова гоняя в мыслях те дни, пережитые в Союзе. У него была всего неделя отпуска, и из этих семи дней прошло шестнадцать. Непорядок. Снятие блокировки уже прошло, как сказал Франкенштейн, и этот процесс действительно больше не причинял дискомфорта. Просто М-21 всё больше вспоминал о том, что происходило в лабораториях. С одной стороны, истории подбирались намного легче. С другой — он вспомнил всё. Абсолютно всё от малейшей улыбки до сильнейшей боли. К этому модифицированный не был готов. Оказалось, что раньше он воспринимал всё так спокойно не из-за своих стальных нервов, а всего лишь потому, что Союзу это было удобнее. Теперь же воспоминания были с ним всегда. Конечно, потом они немного затрутся, позабудутся, но это явно не случится в ближайшие восемьдесят четыре дня. Снова вздохнув, М-21 прикрыл двери в свою комнату и спустился вниз. Ему надо просто взять себя в руки и всё. Разве это так сложно? — Эйвери Ли, — осторожно присев за стол начал рассказ М-21. Как-то проще начинать без предисловий, он понял это по глазам слушателей. — Эйвери Ли-Дэвис. — Дэвис? — удивился Такео. — Она не?.. — Тао замолк, быстро пряча глаза за чёлкой. — Она жена Картера Дэвиса, — кивнул М-21. — Но после потери памяти, по ним и не сказать, что они были близки. Наоборот, между этими двумя всегда были какие-то ненормальные ссоры. — Я не понимаю, как можно быть вообще настолько безответственным?! — сорвалась на неприятный визг Шестнадцатая. Сжав пальцами переносицу, она помолчала, видимо считая про себя, и снова посмотрела на своего оппонента. — Прекрасно, что тебя не трогают результаты экспериментов, но почему ты постоянно этим кичишься? Всегда говоришь только об этом! — Начнём с того, что не всегда, — нахмурился М-15. — Да и ты сама разве лучше? Постоянно чем-то недовольна! — Они пару раз даже едва драку не начинали, так ненавидели друг друга, но... — М-21 помолчал немного, — мне казалось, что это только когда они видели лицо, хах, соперника. Если кого-то не было, или он находился вне поля видимости, то эти двое были вполне адекватными ребятами. Не мешали, помогали по мере возможности. И даже волновались друг о друге. Как будто их специально заставляли ненавидеть. Трёшка считала так же. — Скажи, что ты тоже это заметил? — сказала Третья, присаживаясь около М-21. — Что именно? — То, что Шестнадцатая только что справлялась о состоянии Пятнадцатого, а, стоило ей его увидеть, чуть глаза не выцарапала? — Этого только ленивый не заметит, — усмехнулся М-21. — Но зачем им это? — Проверить, можно ли породить ненависть препаратами? — предположила Трёшка. — Она погибла из-за Шестого, — вздохнул М-21. — Спокойная, ничего особого и не вспомнить, но в какой-то момент она, как и Четвёртый, перестала нуждаться в препаратах. Благодаря тому, что Эйвери, — мужчина немного помолчал, словно пытаясь понять, что он чувствует, называя Шестнадцатую её родным именем, — не рассказала об этом, у нас появился солидный запас лекарств для чётных номеров. Но долго скрывать не получилось, Шестой сдал её, и учёные ухватились за этот прорыв. Что-то пошло не так, видимо, её не вернули. В который раз вздохнув, М-21 подхватил чашечку, чтобы промочить горло после рассказа. Он любил это чувство — когда, ощущая жажду, ты пьёшь горячий, вкусно-заваренный чай. Именно чай, никакой другой напиток. Он приятно обжигает горло, даря ощущения жгучего тепла, утоления жажды и блаженства одновременно. Пока все остальные привычно молчали, раздумывая над услышанными историями, М-21 также вернулся к новой истории. Картер и «Его дорогая Эйвери». Он помнил их так же хорошо, как и остальных. И это действительно красивая пара. Была. Поднявшись, мужчина вышел на балкон, вглядываясь в чистое небо и вдыхая прохладный воздух. Хорошо! Но чувство какой-то усталости не желало его отпускать. Неделька выдалась та ещё. Надо бы выспаться, да завтра их ждёт школьная проверка. Успеть бы прочитать про следующего товарища. М-17. Кулаки невольно сжались. Семнадцатая была самой маленькой среди всей серии и самой большой проблемой. Он ничего не хотел про неё рассказывать. Но, кажется, М-21 теперь просто не сможет молчать, словно сами погибшие друзья хотели этого: остаться хотя бы в воспоминаниях. И не ему противиться этому желанию.М-16
11 января 2021 г. в 20:28
В тот день треснула чашка.
Эйвери Ли не особо верила в приметы. Слышала, конечно, находила совпадения, но не придавала этому значения.
Одна из троих детей, Эйвери росла в дружной семье. Старшие брат и сестра защищали её в школе, а дома помогали с уроками. Девочка знала, что любима, и грелась в этом чувстве, как в солнечных лучах. Переполненная им, она и сама сияла, словно солнышко. Это прозвище прилипло к улыбчивой девчушке, казалось, намертво.
Как и многие подростки, Эйвери обожала парней-бунтарей, которые цепляли одним только своим видом, а улыбкой — сводили с ума. И ей очень повезло, один из таких стал её бойфрендом в старшей школе.
Вот только был ещё один, что старательно добивался её расположения. Картер Дэвис — тихий и спокойный юноша. Эйвери не обращала на него внимания до тех пор, пока её парень-бунтарь не решил «показать ботанику, что бывает, когда на чужих девок заглядываешься». На глазах всей школы Картер свалил напавшего двумя короткими ударами.
Она не приняла его и тогда, слепо следуя за своей «любовью», как и многие другие глупые девушки.
Эйвери, к счастью, глупой не была, а потому видела, кто из двоих помогал ей дотащить тяжёлые книги из библиотеки, кто заставил стоять одну на остановке в лёгком платье на ветру целых полчаса, а кто после этого приносил лекарства и помогал с домашним заданием.
Со временем Эйвери поняла, кто любит её, а кому надо, чтобы любили только его. И дала шанс Картеру.
И он вцепился за этот шанс всеми своими конечностями.
«Моя дорогая Эйвери» — иначе её и не называл этот юноша. Никогда, даже в самом серьёзном разговоре, даже при общении с товарищами и друзьями, он не говорил только имя. «Моя дорогая Эйвери» — только так.
Смеясь, она называла его романтиком, а он лишь удивлённо фыркал и качал головой, словно она сказала какую-то глупость.
Предложение он сделал, как и положено, в ресторане, на людях, потратив на это весь свой первый доход от бизнеса.
Эйвери засмеялась, и сказала, что ей не нравится его фамилия. Она хочет оставить свою. Невольные зрители кричали и аплодировали, безошибочно понимая, что это значит «да».
— Ты можешь оставить свою фамилию, — чуть сник мужчина.
— Как тебе больше нравится? Дэвис-Ли или Ли-Дэвис? — хитро прищурилась Эйвери.
— Ли-Дэвис, — не задумываясь, но и не скрывая радости, — потому что ты для меня всегда на первом месте.
В тот вечер он всё-таки смутил её. И чтобы побороть это чувство, она, смеясь, спросила, какую фамилию дадут ребёнку?
— Твою. Ли-Дэвис. Он или она должен знать, что он важен для нас двоих.
И вот этот человек потом говорит, что он — не романтик?
Вдвоём они прошли через многое. Чувство безудержной траты денег, когда их много, очень много! Бедность банкротства, купленный и потом заложенный дом. То блаженное чувство, когда они, наконец, снова выкупили своё жилище. Но несмотря ни на что, Эйвери не позволяла богатству вскружить себе голову и, сколько бы они не тратили, откладывала часть суммы про запас. Эта финансовая подушка спасала всегда.
Но только не в этот раз.
Муж уехал подписывать документы о закрытии своего бизнеса, а ей самой ничего не оставалось, как готовить утешительный ужин и разминать пальцы перед массажем. Она знала — он напрягает плечи, когда волнуется, и потом страдает от этого.
Они выберутся, как и не раз до этого. Надо только потерпеть.
Эйвери достала чашку — Картер не любил кружки, предпочитая изящные чашечки — и поставила её на стол. Но стоило ей присесть, как фарфор треснул и на стол упал осколок, несмотря на то, что женщина больше не трогала чашку.
В груди что-то сжалось, мешая дышать. Тревога нарастала, Эйвери схватилась за телефон.
— Ну-ну, не надо так волноваться, миссис Ли-Дэвис, — сладко промурлыкал незнакомый смуглый мужчина, зашедший в кухню. — Ваш муж со мной, он ждёт вас. Идём.
Гипноз работал всегда безотказно. Женщина вместо крика поднялась и медленно пошла к выходу. В машине действительно лежал без сознания муж.
На столе остались две расколотые чашки.