POV Мирта
Свет ослепляет, я недовольно морщусь, пытаясь не показать свою обиду. Хочется кусать подушку, но я креплюсь. Еще пара шагов, и придется зайти в центр Подготовки. Катон уже убежал, а я стою перед зеркальными дверями, не могу найти в себе силы дернуть ручку. Сердце бухает, птички поют, волны журчат. Так, о чем это я? Я распахиваю дверь, закусив губу. Приветливое выражение лица, светлые волнистые волосы, радость, мнимая красота. Останавливаюсь. Стою, как столб, не хочу идти дальше. Как я и думала, мне не досталась та красота, мой стилист – обычная девчонка-капитолийка. Я со злостью ударяю рукой по столу. Инструменты подскакивают. Какая-то трубка падает на пол, девушка смотрит на меня с негодованием. – Ты чего это? Мне говорили, что вы – Вторые – самые готовые и самые спокойные. Ты уверена, что хочешь показать мне себя с ТАКОЙ стороны, а? Я прокусываю себе губу. Взлохмачиваю волосы свободной рукой, пряди падают на лицо, закрывая меня завесой от ее праведного гнева. Становится неуютно, когда она прикасается холодным пальцем к моему лицу. Я вздрагиваю, почувствовав, что щека мерзнет. Отбрасываю голову, смотрю на нее с удивленными глазами: – Что это мы руки распускаем, а? – Я тебя сделаю красивой, а потом посмотрим. ТЫ готова, точно? Да, кстати, группы помощников у меня нет, поэтому я делаю все самостоятельно. Точно уверена, что не смутишься? Я ложусь на кушетку, не скрывая даже своего недовольства. Следующие три часа проходят, как в тумане.POV Диадема
Я отпускаю руку Марвела с неохотой. Он провожает меня до стеклянных дверей и распахивает их, делая смешной поклон. Я хохочу и прохожу внутрь. Первое, что бросается в глаза – роскошь. Высокие потолки, красные шторы, рассыпчатый пол. Завораживает дух, поэтому я просто останавливаюсь на месте, боясь сделать неловкий шаг, который испортит всю картинку. Время останавливается, я пытаюсь впитать в себя все, что происходит вокруг. Запоминаю звуки, то, как падает свет, какой здесь запах. Мне все это безумно нравится. Хочется начать крутиться, крутиться, крутиться. Вдруг часы начинают стучать. Я оборачиваюсь и никого не замечаю. Кругом пустота, такое чувство, что никого и нет, будто бы я попала в какой-то кошмарный сон, и из-за угла сейчас выскочит монстр, навсегда заперев меня в башне. Поэтому, когда хлопает дверь и вбегает Эстела, я лишь спокойно выдыхаю. Улыбаюсь ей, стараясь не показать, что меня напугала тишина. Никогда бы не подумала, что страдаю клаустрофобией. Скорей всего это нервы. С кем не бывает? Просто оказалась в незнакомой обстановке, которая полностью подчинила мое внимание. Все бывает, все случается. Я ложусь на кушетку, стараясь показать с себя лучшей стороны. В поезде мы с ней не очень хорошо поняли друг друга. Я показалась истеричной девчонкой, не знающей, чего хочется от жизни. Она могла столько всего обо мне подумать, что страшно представить. Я зажмуриваюсь, когда девушка распахивает свое пальто. Не знаю, зачем это сделала, но какое-то чувство внутри буквально заорало: «жмурься!» Как можно отказать собственному я? Я слышу смех. Распахиваю глаза и тут же их закрываю, схватившись руками за рот. У нее под пальто оказалось непонятного цвета платье, которое переливалось всеми цветами, но только не радужными, а какими-то блевотными. Захотелось никогда не смотреть на нее. Я поймала себя на том, что даже стараюсь не дышать, так противно. – Не бойся, все хорошо. Я тебя в такое не одену. – Честно? – я открываю глаза с некой опаской, но это действительно оказывается не страшно. Платье снято, Эстела в белой футболке, она даже переплела свои волосы, что я не подметила раньше, и теперь была с дракончиком. Я хмыкнула: – Косы нынче в моде? Я их терпеть не могу, Эс. – Да и не придется, куда твоим волосам в косы? Даже не уложу, зря лак потрачу. Нет, я тебя налысо обрежу. – Эстела! – я закричала, прекрасно понимая, что она шутит, но мне стало жаль волосы. Я их растила не первый год не для того чтобы умереть лысой. - Очень смешно, конечно, но мне идет быть блондинкой, ты так не думаешь? – Нет, тебе идет быть красивой, с розовой кожей, поэтому ты сейчас отправляешься к моей команде, пока я схожу к Марвелу, – она кивает головой, как будто недовольна. Я начинаю улыбаться, представляя, как кто-то сейчас его моет. Он такой стеснительный, что вероятность спокойствий граничит с нулем. Хотела бы я на это посмотреть. И тут, будто бы прочитав моя мысли, Эстела добавляет, натягивая пальто, не обращая внимания на то, что на улице страшная жара: – Он такой нытик, пойду, успокою. Я сползаю со стола и иду в соседнюю дверь, которую не заметила раньше. Ловлю себя на мысли, что слишком многого не подмечаю сегодня. Да, с таким вниманием выигрыш на Играх мне обеспечен. Распахиваю дверь, слышу радостное «Красавица!» и закрываю глаза. Перевоплощение началось.***
Я хожу по комнате, мечтая о свободе. И о воздухе. Я – чертов игрок в команде 74 Игр. Я тот, кому следует выиграть, но этого точно не произойдет. Или та?POV Марвел
Когда мне надоедает слушать крики и стоны за стеной, я открываю дверь. Мать отпрыгивает от моего одноклассника и начинает лепетать что-то непонятное, но я ее не слушаю. Весь мой гнев сейчас обрушится на этого «дружка», который специально пытался подружиться со мной. Долго думал: почему именно со мной? Во мне нет ничего примечательного, разве что мой лучший друг – наишикарнейшая девушка, о которой мечтает каждый, но боится признаться. И вот только сейчас я понимаю, что у меня есть мать, которая явно не хухры – мухры. Я морщусь, рассматривая ее в нижнем белье. Мать прижалась к дивану, боится шелохнуться. Я швыряю в «дружка» лампой. – И чтобы я тебя больше не видел, олух! Парень выметается, мать ноет. Я подхожу к ней, даю пощечину. На ее лице ужас и страх. На моем – презрение. – Не думал, – рычу сквозь сжатые зубы, – что ты так низко падешь. Отец, конечно, бывает дома не так часто, но не надо совокупляться со всеми, кто ползет мимо нашего дома! Увижу еще раз, так изобью, что будешь молить о пощаде. И заткнись уже, надоело смотреть, как слезы льешь! Я выхожу из комнаты. Мне безумно больно, но кто виноват, что она ведет себя, как дешевая шлюха? Не хочется даже знать, что я ее сын. Хочу забиться в нору и сидеть в ней, не показываясь никому на глаза, но нельзя. Нужно быть сильным и храбрым. Отец всегда учил меня, что вокруг будет куча людей, пытающихся выбить почву из-под твоих ног. Тогда я не верил. Но именно в этот момент я понял, что значит быть главой семьи. Я резко дергаюсь, когда до меня дотрагивается чья-то рука. Раздается недовольный звук, рука трогает меня за плечо еще раз. Я поворачиваюсь, на лице расползается улыбка. Диадема была единственной, кого я действительно был счастлив видеть. Она смогла вытащить меня из меланхолии собственных воспоминаний одним только видом. Я рассмотрел ее внимательнее. Да, Эстела и ее команда постарались на славу. Теперь от моей прежней Ди ничего не осталось. Чувствую, что не знаю эту девушку. Она все та же, но одновременно и не моя. Лицо, кожа, ногти, одежда. Все новое. Нет ни одной морщины, шрама, волосы блестят, ногти отполированы, хотя Диадема терпеть не могла ухаживать за ними. Макияжа чересчур много. Он вычурный, я не вижу ее скул. Ди садится на стул, закидывая ноги на стол, и я тут же узнаю в ней мою прежнюю подругу. – Уф, – резко выдыхаю. – Это ты. А я уж подумал, что тебя НЛО забрало. Или на Игры выпустили раньше времени, – Ди начинает смеяться. Ее смех заливистый, я улыбаюсь. – Конечно, забрало, и я не Диадема. Я – священная Калисто, не узнал, что ли? Ты, кстати, шикарно выглядишь. Не сильно Эстелу ругал? – Не, она не успела прибежать, как я заткнулся. Чтобы перед ней позориться? Увольте, – я пожимаю плечами. – Так, ладно, мы – Первый Дистрикт, Марвел. Пошли, через десять минут стартуем. Я боюсь безумно, а ты? – Угумн, кто бы не боялся, – я встаю со стула, тяну руку к Диадеме. – Ты прекрасна, но лучше смой этот нелепый грим. – Обойдешься! – девушка смотрит на меня в упор. – Я пошутил, ты всегда прелестна! Просто с ним ты выглядишь непривычно для меня, – поправляюсь я, заметив в ее глазах искорку грусти. Продолжаю пожирать Ди глазами, когда она отворачивается. На девушке светлое платье, сверху оно покрыто розовыми камнями, которые блестят, как фальшивки. На ногах серебряные туфли на чересчур высокой и тонкой шпильке. Волосы распущенны, полностью выпрямлены, кое – где мелькают розовые пряди, но они такого нежного цвета, что и не заметишь, если не знаешь ее натуральный оттенок. Диадема поворачивается, я замечаю, что она все-таки смыла эти ужасные розовые разводы под глазами. Теперь остались только тушь и легкий слой румян. Я удовлетворенно хмыкаю: – Вот, теперь похожа на саму себя. – Кто бы говорил, ты не лучше Диадема разворачивается, таща меня за собой. Она права. Я сам выряжен, как клоун. Наши стилисты явно думали не о том, как хорош Дистрикт, а о том, чем он занимается. Драгоценные камни всегда блестят, не правда ли? На мне розовая рубашка, белые брюки, белые ботинки. Благо, нет макияжа, хотя синяки под глазами замазали чем-то вонючим. Я тяжело вдыхаю, продолжая идти за Диадемой. Мы сворачиваем в темный коридор, девушка хватает меня за руку. Я удивленно смотрю на нее, не понимая, чего она боится. Диадема никогда не была трусихой, она шла наперекор всем страхам, а здесь – бамс! – и темнота ее напугала. – Ты чего? Что стряслось? – Ничего, – она растеряно мотает головой, ее глаза выискивают свет. Я, непонимающе, начинаю идти вперед, буквально таща за собой Ди – она не может переставлять ноги. Когда появляется первый луч света, Ди облегченно выдыхает. – Я не знаю. Честно. Это началось сегодня, в Центре Преображения. Я просто подумала, что меня могут убить до Арены, и испугалась. Глупо, да? – Нет, что ты, – я не могу сказать ей, что ее страхи небезосновательны, я сам временами думал о том, что нас могут убить заранее, пустив на Арену «клонов», ведь победитель, абсолютно точно, уже решен, и Сноу не будет долго думать, что делать с помехой. – Нас никто не убьет, слышишь? – Слышу. Но обещай мне, что сделаешь так, чтобы я умерла раньше тебя. Я останавливаюсь. Мы стоим в темном помещении, лишь несколько косо падающих светлых лучей освещают его. Я вижу глаза Диадемы и больше ничего. Они сияют огнем: так происходит всегда, когда она точно знает, чего хочет, и способна совершить все на свете. Я временам думаю, что когда она в таком настроении, то может изменить и спасти кого угодно. Да, родись Ди чуть раньше, не было бы этого чертова Апокалипсиса и Голодных Игр. – Зачем? Ты победишь, и я даже не думаю о другом исходе. – Марвел, – она хватает меня за руку, с жаром шепчет в лицо, наши губы в опасной близости друг от друга, но она этого не замечает. Зато я замечаю. Дыхание замедляется, я пытаюсь отодвинуться, но не получается. Слушаю Диадему, пытаюсь слушать, а не отвлекаться на ее близость. – Я не смогу, я не справлюсь. Что я умею? Строить глазки и все. Я оружия в руках не держала, ты помнишь это? Я боюсь, что умру сразу же, на Роге. Ты видел Вторых? Вот это сила, мощь, уверенность. Я боюсь подойти к ним, они сразу поймут, что и как. Я – неудачник. Я – ничтожество. Я первая, кто умрет. Прости уж. – Не говори так, – я мог бы кричать, убеждать, но понимаю, что это будет глупым сотрясением воздуха. Просто вздыхаю и тяну Диадему к выходу. Нам уже давно было пора быть на Колесницах. Представляю, как нам попадет от Кашмиры и Блеска. – Идем, опаздываем же! Мы появляемся на открытом пространстве именно в тот момент, когда Блеск, кажется, уже готов убить всех и вся. Я ему улыбаюсь, пытаясь быстро решить, в какую сторону уклоняться, если он начнет драться. Благо, ему не до этого. Кашмира взмахивает руками, и начинает было кричать, но вскоре прекращает. Я запрыгиваю в розовую (о, черт, о чем они только думали?) карету, подаю руку Диадеме. Девушка презрительно смотрит на нее, но все же хватается за мое запястье, прыгая вверх. Я еле удерживаю ее от падения, но все же успеваю подхватить за талию. Диадема встает, отодвигается от меня на самый край, но берет в руки поводья. Я смотрю на нее, в глазах удивление: – Что еще ты придумала? – Мы не можем быть друзьями на Играх, но почему бы не быть союзниками? Если будем держать поводья близко друг к другу, то будем едины. Если ты не против, конечно, - мгновенно добавляет она. Я улыбаюсь, легонько треплю ее по макушке, тем самым полностью портя ее тщательно сделанную прическу. Диадема смеется, представив, как среди ее прилизанных локонов взметнулась вверх никуда не вяжущаяся прядь. Мы выезжаем, вокруг нас оглушительные аплодисменты. Я, как клоун, шуточно кланяюсь, пытаюсь показать всем, что все это – цирк, а они всего лишь зрители. Зрители, непонимающие той боли, которая хранится у нас в сердцах. Внезапно я чувствую, как Диадема дотрагивается до моей ладони мизинцем. Я смотрю на нее, девушка делает вид, что ничего не произошло, но руку не убирает. Я понимаю, что ей страшно, но не могу ничего с этим поделать. Только сжимаю ее руку, наплевав на все правила приличия.POV Мирта
Я смотрю на Катона, но он меня не замечает. Он стоит на колеснице, ждет, пока уедут Первые. Его взор блуждает по помещению, он кого-то выискивает. – Ты чего? – решаюсь заговорить с ним первой. Ведь, все-таки, виновата была я, кто ж еще? Я всегда виновата, даже если оказываюсь права в конечном итоге. – Кого ищешь? – Первых, – он отвечает резко, без заинтересованности в продолжении диалога: – Мы должны были начать уже пять секунд назад, а они даже не появились. Убил бы, эгоисты! – Ну, скоро придут. Вон, видишь, бегут! – я указываю в направлении маленького коридора, который должен был вести на улицу, если мне не изменяет память. – Вон блондинка, за ней парнишка, – Катон резко оборачивается, затаскивает меня в колесницу – Приготовься, – шипит он, – я должен разглядеть ее лицо вблизи, поняла? Я киваю, хотя ничего и не понимаю. Становится неуютно, я смотрю на его высокую фигуру, поджатые губы, напряженные глаза. Тяжело вздыхаю, но продолжаю смотреть вперед. Мы выезжаем вперед. Катон стоит, усмехнувшись, его взор направлен на Первую колесницу. Я буквально чувствую, как он торжествует. Первые ведут себя, как дети. Парень кланяется, девушка мило улыбается, но не более. Я слушаю, как толпа кричит мое имя. Хвалебная, гордая, улыбка расползается все шире, я машу руками, киваю всем без разбора. Начинаю кружиться, резко присаживаюсь. Чувствую, как Катон смотрит на меня. Тело начинает гореть, я понимаю, что если сейчас не сделаю чего-нибудь уникального, то он снова замкнется. Я нагибаюсь, мое тело летит вниз, почти летит. Дотрагиваюсь, сначала неловко, до рук Капитолийцев. И тут понеслось, я поняла, что нахожусь в некой волне. Еще чуть-чуть, и я упаду. Смеюсь, пока Катон не дергает меня за платье. Я поднимаюсь на ноги из-за его невероятной силы. С гневом поворачиваюсь.***
Все как в тумане. Я стою на колеснице, пытаюсь выдавить из себя улыбку. Внезапно девушка, которая едет впереди меня на некоторое количество колесниц, начинает падать. Я потираю руки: трибуты умирают раньше времени. Мощный парень поднимает ее наверх. Разочаровано хмыкаю. Все впереди.POV Катон
– Ты совсем чокнутая? – Катон! – из ее глаз начинают литься слезы. Мирта смотрит на меня, не думая даже скрыть отчаяние. – Я пыталась просто привлечь твое внимание, о Господи! – Хватит, почти приехали, - я устало выдыхаю. Все с ней ясно, решила показать, что она достойна быть моим напарником. Я, в бессилии, хлопаю кулаком по ладони, не забывая улыбаться Капитолийцам. Надеюсь, со стороны было похоже, что я просто бахвалился. Очень надеюсь. Колесница останавливается. Я оглядываюсь, пытаясь выяснить, кто из трибутов наиболее опасен. Именно в тот момент, когда думаешь, что ты одинок, начинаешь проявлять свое собственное «я». Первый Дистрикт, кажется, влюблен. Блондинка и Марвел держатся так близко друг к другу, что это видно невооруженным глазом. Единственное, что меня смущает, так это ЕЕ письмо. Она говорила, если я не ошибаюсь, а я точно не ошибаюсь, что они с Марвелом хорошие друзья. Хорошие друзья – значит, любовь мутят, разве нет? Внезапно я понимаю, что если следовать моей логике, то мне давно уже пора замутить с Миртой. Я еле слышно смеюсь. Никогда бы не подумал, что неправильно размышляю. Мирта толкает меня локтем, указывая мизинцем на подъехавшую колесницу 12 дистрикта. Я поворачиваюсь, с моих губ слетает восторженный стон. Девушка великолепна. Черное трико, роскошные волосы, огонь. Она улыбается, слегка закусив губу, в глазах радостные искорки. Она сияет, держит за руку парнишку из своего Дистрикта, смотрит на него, как на спасителя. Мирта фыркает. Ей не нравится то, что одето на девушке, это точно. Я пожираю глазами брюнетку, не могу оторвать от нее взгляда. От моей напарницы, конечно, это не укрывается. Она снова ударяет меня, на сей раз сильнее: – Ты что, снова влюбился? – ее голос, как гром в тихую ночь. Я вздрагиваю. Речь Сноу и так невозможно услышать, как здесь она со своим шепотом. – Не смей, этого нам ещё не хватало. – Молчи уже, а? – недовольно рычу. Она смотрит на меня, как будто пытается понять, что со мной. Я уже и сам не знаю. Я – Катон. Я – убийца. Я – безжалостный. Так почему же я, как пустоголовый индюк, любуюсь на всех трибуток женского пола? Черт, черт, черт. Вдруг наша колесница начинает разворачиваться. Я смотрю на испуганную Мирту и, не зная, что меня ведет, аккуратно обнимаю ее. Девушка смотри на меня с испугом, но не отходит, а лишь сильнее прижимается к моей груди. Капитолийцы «проезжают» мимо, лица меняются, но мне как-то все равно. Я слышу, как бьется сердце Мирты. Я помню, что обещал защитить ее. Как иначе?