***
Когда Гэвин всё же решается запустить робота и заняться его ремонтом, проходит уже неделя. Ему нужно было это время, чтобы подготовить себя морально и разобрать гараж, который являлся мастерской и не использовался по назначению уже очень давно. Так давно, когда Коннор был ещё рядом. Когда они работали с этими интересными машинами вместе, ремонтировали, тренировали и получали с владельцев щедрые презенты сверх платы за успешные бои. Когда всё ещё не пошло по пизде, а он был счастлив. Гэвин правда считает себя готовым, пока знакомое лицо не уставляется на него холодными серыми глазами. Это было единственное, что отличало этого робота от оригинала. И если Рид и чувствовал себя от этого легче, то совсем незначительно мало. Коннор никогда не упоминал о том, что сотрудничает с Киберлайф. Что позволяет им брать свою внешность для их разработок. Гэвину от этого до обидного плохо. Он мучает себя вопросами «почему» и добирается до сигарет. Он обещал Коннору не курить, но тянет в рот одну за другой, чтобы вытеснить эту блядскую обиду изнутри. Не помогает. Робота Хэнк притащил в состоянии средней паршивости, не так плохо, чтобы везти на свалку, но и не так хорошо, чтобы записывать на бой. Сказал, что чудом выцепил у перекупщика. Когда увидел его лицо. Гэвин понятия не имеет, что это такая за форма мазохизма у старого алкаша, но всё же его принудительную просьбу решает выполнить. Он поставит этого робота на ноги. И пускай потом Андерсон валит с ним на все четыре стороны. Он не посмотрит ни одного боя с ним. А если Хэнку нормально с того, что на ринге разъёбывают робота с лицом его сына, то это исключительно его проблемы. Каждый справляется, как может. Вот Гэвин для того чтобы справиться, сначала простоял всю ночь над могилой, а потом нашёл работу, удовлетворяющую критерию «пожёстче». И если между этими действиями и было несколько месяцев страданий, срывов, алкоголя, слёз и криков, то это в прошлом. Работа детективом с условием регулярного сталкивания с человеческой жестокостью и ублюдством его спасает. Среди всей этой жести переживать собственную трагедию намного проще. Робот внимательно смотрит сначала на него, потом оглядывает помещение вокруг, открывает рот и громко лязгает статикой. Гэвин морщится от громкого звука и подключает его к терминалу для диагностики. Системным именем указано «Девятка», среди поломок корпуса обнаруживается нога с поломанным стыком колена и серьёзно раздробленная правая ладонь, внутри недостаёт парочки биокомпонентов, а некоторые трубки пробиты. В самой системе скопилось множество сбоев, боевые программы слетели, а расширения забиты непонятно чем. Чуть позже обнаруживается нефункционирующий голосовой модуль. Не так уж и плохо, думает Гэвин, мимолётно кидая взгляд на с интересом смотрящего на него робота, и тут же впериваясь обратно в монитор. Это не Коннор. Ремонт мужчина начинает с корпуса, но голосовой модуль решает пока не трогать. Там довольно тонкие настройки, да и работать спокойнее в тишине. Он даже не представляет, насколько это была хорошая идея. Как только коленка, запястье и внутренности становятся в порядке, а половина сбоев вычищена, он всё же приступает к голосу. — Что с тобой не так? — первым делом спрашивает робот, когда контакты становятся на место. Гэвин немного подвисает в удивлении, пока пластик старается прожечь в нём взглядом дыру. Ему не до всяких идиотских вопросов машины, Рид сосредотачивается на том, чтобы убрать из голоса остаточные помехи, но его требовательно хватают за руку. — Ты не смотришь. И за всё время с моей активации, ты посмотрел на моё лицо ровно три раза. Мельком, стараясь не задерживать взгляд. Почему? — Отъебись, — человек вырывает руку из чужой хватки и откатывается на стуле чуть дальше. Поведение робота ему не нравится совсем, обычно так нагло они себя не ведут. Наверное, есть всё же парочка критичных сбоев, влияющих на поведение. — Я на кого-то похож? — Гэвин вздрагивает внутри и надеется, что это было не заметно. Мысли снова заполняются Коннором напополам с болью, и он выдыхает, стараясь выпустить хотя бы часть. Блядский пластик попал слишком точно. — Сбои очищаются постепенно, это займёт время. Я вернусь позже и проверю тебя. — Ты уходишь? Мне бы не хотелось сейчас оставаться одному, система не стабильна и это ощущается довольно неприятно. Может, ты мог бы остаться? — и снова цепляется своей новой ладонью за руку, на этот раз более аккуратно. — Нет. Гэвин вновь вырывает руку и спешно покидает гараж. Такой болтливости от робота он не ожидал. Хватаний за руку, сраных вопросов и такой прямолинейности он не ожидал тоже. Может, поэтому предыдущий владелец от него и избавился? Гэвин с радостью бы последовал его примеру.***
У него были другие глаза, другой голос и абсолютно другая линия поведения. Но Гэвин иногда смотрел на его лицо и видел там Коннора. Это было тяжело. От этого было сложно засыпать по вечерам и заставлять себя вставать по утрам, заставлять себя идти на работу, заставлять себя возвращаться в гараж. Человек надеялся, что это скоро закончится. На первой тренировке Девятка двигался совсем плохо, движениям сильно не доставало резкости и скорости, развороты выходили неловкими и два раза робот терял равновесие и падал. Гэвин закатывал глаза, кричал на него, матерился, но продолжал показывать движения, комбинации и приёмы, ожидая, пока робот повторит и запомнит. Последующие тренировки выходили проще, без такого огромного количества потраченных человеческих нервов и с постепенно улучшающимися программами робота. Девятка обучался, запоминал, развивал скорость и ловкость, старался. А ещё Девятка неловко улыбался, всё также хватал за руку, когда Гэвин собирался оставить его одного, задавал прямые бестактные вопросы и просил человека остаться. И каждый раз получал в ответ «нет». Как-то раз попросил о возможности покидать гараж, заверив, что не будет попадаться на глаза и что-либо трогать, но Рид и на это ответил отказом. Он не был готов видеть, как кто-то с лицом Коннора шатается по его дому. — Почему у тебя нет девушки? — как всегда прямо спросил Девятка после очередной тренировки, рассевшись в тени дерева на заднем дворе. Гэвин мог бы ответить, что это не его дело, что ему этого просто не нужно, что он больше по парням, что у него слишком плотный график, и он и так с трудом находит время заниматься тренировками робота. И это всё было бы правдой. Но человек молчит. Он вовсе не хочет говорить, что последняя его девушка при болезненном расставании кричала о том, что «Ты со своими роботами и сам души лишился!». Говорить о Конноре он не собирался тем более. — Сколько ещё раз тебе нужно сказать, чтобы ты не доёбывался до меня со своими вопросами? — человек за это время уже привык отвечать вопросом на вопрос, потому что так было легче. Потому что так Девятка правда мог отстать. — Просто мне кажется, что тебе одиноко. — Почему тебе может казаться всё что угодно, кроме того, что ты снова лезешь не в своё блядское дело, — раздражённо сказал Гэвин, поднимаясь с земли и собираясь вернуться в дом. Конечно же, его в который уже раз поймали за руку. Робот научился делать это совсем мягко, чтобы не бесить лишний раз и так нервного человека. Рид устало вздохнул и перевёл взгляд на Девятку. — У меня нет цели тебя обидеть или как-то задеть. Прости, если всё так и получается. Ты снова уходишь? Этот вопрос робот не ленится задавать каждый раз. И почти всегда именно в такой формулировке. Рид не понимает, почему его самообучаемость обошла стороной конкретно этот момент. Серые глаза прищурены и в лице сквозит какая-то надежда. Может, этот робот завёл разговор про одиночество, потому что на самом деле одиноко тут ему самому? Хотел спросить человека, как тот справляется со своим? Или хотел, чтобы они помогли справиться с этим друг другу? Какой же бред. Гэвин помотал головой, выкидывая из головы абсурдные мысли. Такого мыслительного процесса просто нет в системе этого робота. Даже не смотря на то, что он девятого поколения, а их ИИ самый совершенный на данный момент. И лишь запоздало до Рида доходит то, что он сейчас смотрит в лицо Девятки и не видит там Коннора. Совсем. Ни в мимике, ни в общем выражении, ни даже в спадающей на лоб прядке. Осознание ошеломляет. Он отшатывается, выдернув свою руку из чужой. Отводит взгляд, смотря на примятую траву, потом снова вперивается в чужое лицо и снова не видит там никого, кроме этого робота. Неужели спустя столько времени его отпустило? — Ты в порядке? Гэвин? Всё хорошо? — Девятка тоже встаёт и делает шаг ближе. Человек открывает рот, чтобы ответить, но его прерывает громкое «Эй, Рид!» со стороны подошедшего к забору Андерсона. Что-то в этом крике Гэвину совсем не нравится. Но он кивает роботу и направляется к мужчине.***
— Хэнк, нет! Он, блять, ещё не готов! — кричит Гэвин так, что у самого почти звенит в ушах. Жаль, что на решение Андерсона это никак не влияет. — Я видел, на что он способен. Этого достаточно. Он участвует, мне нужен этот бой. — Хэнк стоит на своём, сложив руки на груди и упорно сверля взглядом мужчину напротив. — Я заберу его завтра утром. И снова, сука, хлопает дверью. Ну, ёбаная королева драмы. Хотя по факту королева драмы здесь сам Рид. Он бы ещё покричал, но натыкается взглядом на серые глаза робота, что стоит в самом конце коридора, и слова застревают в горле, эмоции душат. Гэвин не знает, что это за херня. Он был бы счастлив избавиться от пластика ещё день назад. Но сейчас будто уже поздно, будто за этот неполный день что-то успело сломаться и как раньше больше не будет. Так ведь просто не бывает. Но вот он смотрит на Девятку и знает, что не хочет его отпускать. — Гэвин, не надо так волноваться. Я ведь могу… выиграть? — голосу сильно не достаёт уверенности, потому что когда-то давно Гэвин попросил его не врать. И они оба знают, что против Лютера он не выстоит. Хочется материть Хэнка на чём свет стоит, чем Рид и занимается, пока просматривает систему Девятки, чтобы внести финальные правки. Как у Андерсона только хватило мозгов связаться со Златко, который известен своими ебанутыми модификациями. Гэвину как-то попадала на стол одна из моделей после Андроникова, и тогда он впервые испытал настоящую жалость к машине. А ещё страх. Этот русский иммигрант создаёт не бойцов, а настоящих чудовищ. И ёбаный Хэнк согласился на бой с Лютером, да ещё и не за деньги, которых у Андерсона нет, потому что все последние ушли на покупку Девятки, а за «то, что останется от проигравшего после боя». Когда Хэнк увозит робота следующим утром, Гэвин снова чувствует знакомое давящее чувство в груди и на этот раз Коннор тут не при чём. Он правда не понимает, почему это опять происходит именно с ним. Они ведь ещё просто не успели друг к другу привязаться. Слишком мало времени прошло. Да и большую часть этого времени Девятка его лишь раздражал своими хваталками да прямолинейными вопросами. Он же обещал себе переключать каналы, как только наткнётся на бой с ним. И именно поэтому он потратил часть своей зарплаты на то, чтобы достать себе билет. Чтобы стоять в первых рядах, смотреть, как, несмотря на умело управляющего Хэнка, Девятку жёстко избивает Лютер, и не иметь возможности сделать хоть что-то. Бессилие раздражало больше всего. Лютер бил старательно в лицо и корпус, но обходил зону регулятора и Гэвин понял, что Златко нацелился именно на него. У девятисотых регулятор был самым мощным из всех моделей, и не шёл ни в какое сравнение со слабеньким регулятором четырёхсотых, к которым относился Лютер. В какой-то момент Девятка нанёс несколько значимых ударов и Лютер даже упал. Появилась даже слабая надежда, что он действительно сможет победить. Но потом он не успел блокировать удар в грудную пластину, и та оказалась смята, следующий пропущенный удар стал критическим. Встать Девятка не смог. Лютер победил. Златко победил. Гэвин смотрел на поникшего Хэнка, на самодовольно ухмыляющегося Андроникова, на неподвижно лежащего девятисотого, пока его оглушали крики толпы. Он смотрел, как они уходили вместе с корпусом робота. Хэнк подошёл и пытался что-то сказать, но Рид не слышал, пустым взглядом смотря на разводы тириума, поблёскивающие в свете ламп. Когда он вышел на улицу, чтобы затянуться, он успел заметить, как Девятку грубо грузят в машину. Руку пронзило болью, когда он с силой ударил по стене. Это блядский конец.***
И, наверное, Гэвин тот ещё придурок, но он дожидается следующей ночи и лезет в дом Адроникова. Он не виноват, что узнать его адрес, будучи детективом и имея доступ к полицейской базе, оказалось слишком просто. Рид не знает на что рассчитывает, у него нет чёткого плана, лишь надежда на то, что еще не поздно и уверенность в том, что оставить Девятку у этого ублюдка — это слишком. Сигнализации нет, внутри дома царит тишина, на спине тяжёлый рюкзак с инструментами и тириумом, а в руках успокаивающий металл табельного. Гэвин рассчитывает, что оружие не понадобится, он справится тихо и не заметно, но оно всё равно придаёт уверенности. Рид начинает с подвала и ему везёт. Все андроиды находятся именно там, в клетках и в разной степени пиздеца. Почти все выглядят сошедшими со страниц хороров. Гэвин старается не смотреть. А ещё Гэвин боится думать о том, что уже поздно. Он находит Девятку в третьей клетке, небрежно брошенного, в углу рядом с ещё одним девятисотым. И уже без регулятора. Гэвин подлетает к нему, переворачивая на спину и снимая грудную пластину. Пустующий разъём ещё теплый, а значит вынули совсем недавно, время ещё есть. Ремонтом приходится спешно заняться прямо тут, взяв в зубы фонарик и отложив оружие, чего делать не хотелось. Но робот сейчас важнее всего. Когда все критичные повреждения устранены, человек кидается к соседнему девятисотому и рывком переворачивает того на спину, облегчённо выдыхая, когда замечает регулятор на месте. Он тянется к нему и вздрагивает, когда в руку вцепляются сильной хваткой, совсем как Девятка в первый раз. — Не делай этого, — хрипит статикой на него робот, сжимая руку всё сильнее и сильнее. У него незнакомое значительно повреждённое лицо, но такие же серые глаза и Гэвину почти больно в них смотреть. Он продолжает тянуться к регулятору, не обращая внимания на боль в руке от стальной хватки, — пожалуйста. Компонент щёлкает, когда человек его прокручивает и вынимает. Робот продолжает на него смотреть и его хватка постепенно слабеет. Гэвину становится жаль эту машину. Он возвращается к Девятке и спешно вставляет регулятор в разъём. Выдыхает, когда тот распахивает глаза и фокусируется на нём. — Гэвин? — робот тянется вперёд и касается его руками, будто удивлённо ощупывая. Человек сам подаётся вперёд и обнимает робота, прижимая к себе. В этот миг он даже может почувствовать нотки спокойствия. Позволить себе не думать о том, как они будут выбираться. Не думать о том, зачем Андроникову два девятисотых и два регулятора. Не думать о том, что второй робот сейчас умирает тут совсем рядом. Главное, что он успел. Поэтому потом почти счастливо шепчет: — Пойдём домой?