Программные сбои Девятки

      На самом деле у Гэвина просто не было шанса. Как только сероглазая катастрофа с радостным «Вы можете звать меня Ричардом» плюхнулась своей попой на его стол — было уже поздно. Это стало переломным моментом, запустившим необратимый процесс. А Рид даже не пытался сопротивляться.       Напарничество с девятисотым было простым, эффективным и лишь ускоряло весь процесс. Они вынуждены пересекаться практически каждый день. Гэвин частенько засиживался и после смены, брал сверхурочные и заканчивал отчёты дома. Ричард всё это время был рядом. А когда андроида не было, то его крайне успешно заменяли мысли о нём же. Таким образом, Гэвин никогда не оставался один.       Сначала Рид был убеждён, что RK900 — это лучший подарок Фаулера ему. Ричард умело обходил защитное мудачество, ярко улыбался, делал самый лучший в мире кофе, брал на себя основную часть отчётов, рассказывал забавные истории, обожал старые фильмы про роботов и невъебенно красиво выглядел в своих водолазках.       Раскрываемость повысилась, напряжение в коллективе спало, а некоторое число избранных могли поклясться, что видели Рида искренне лыбящимся. Гэвин не мог припомнить ещё один такой продолжительный период, когда всё было хорошо. Когда всё было даже больше, чем хорошо. Когда ему не было по-обычному херово.       А после Рид также был убеждён, что Фаулер его просто ненавидит и Ричард вовсе не являлся никаким подарком. Это было проклятие.       У Гэвина просто не было шанса не влюбиться в своего напарника. Ричард буквально воплощал собой слово «слишком». Слишком прекрасен, слишком хорош, слишком умён, слишком обаятелен, слишком добрый, слишком красивый. И это далеко не всё.       Но затем Гэвин узнал подробности девиации девятисотого. Просто Коннор слишком громко пиздел рядом с его столом. Даже не нужно было подслушивать, скорее труднее было это не услышать. Восьмисотый говорил о том, как он рад за Ричарда, что тот так быстро нашёл «своего человека». Рид считал этим человеком себя. Рид им не являлся.       Они встретились слишком поздно. К тому времени, как девятисотый пришёл к ним в департамент, у него уже был человек, которого он называл своим. Который помог ему найти себя, который был рядом в непростой период адаптации после девиации, который открывал для него мир людей, рассказывал тонкости, показывал ощущения с эмоциями и который, сука блядская, любил.       Гэвин застал их на парковке участка, когда споткнулся об выражение лица девятисотого. Ричард никогда не был таким рядом с ним. Ричард выглядел абсолютно счастливым. А рядом с ним стояла невысокая фигуристая шатенка. Красивая и тоже, сука, счастливая. Мужчина тут же отвернулся, резко меняя своё направление, чтобы идти через них не пришлось.       К сожалению, это было больно. Гэвин не хотел ощущать это противное чувство, но, как выяснилось, от его желания тут мало что зависит. И факт того, что Ричард счастлив, ни капельки не успокаивал. Потому что хуйня всё это, когда люди чувствуют радость, если объект их симпатии счастлив. Потому что это мазохизм в чистом виде. А Рид ебать это всё хотел.       Теперь чрезмерная забота девятисотого отдавала не теплом в грудной клетке, а этой идиотской болью. Теперь уже его регулярное нахождение рядом и, тем более, в мыслях совсем не радовало. Теперь всё снова по обыкновению было ебано.       Ещё более ебано было, когда в нескончаемый поток информации от андроида плавно влилось имя «Виктория». Ричард не смешивал работу и личную жизнь, но у него имелось немало забавных историй, связанных именно с ней. У Гэвина в такие моменты находились срочные неотложные дела, требующие его нахождения в другой части офиса, в архиве, в комнате отдыха, в кабинете Фаулера и однажды даже за фикусом на лестнице.       Также не очень радовало то, с каким сложным лицом Коннор иногда смотрел на реакции детектива и мигал своей блядской лампочкой. Гэвин знал, что тот всё видит, считывает, анализирует. И Рид надеялся, что у того хватит электронных мозгов в это не лезть.       Гэвин пытался найти присланный отчёт от Аллена, затерявшийся среди других рабочих писем, чтобы сверить с их с девятисотым версией. И поэтому он не сразу заметил весь пиздец, уверенно на него надвигающийся. Когда его окликнули неуверенным «Детектив Рид?» — было уже поздно. — А Вы не знаете, где сейчас Ричард? Мы должны были встретиться на входе, но там пошёл дождь и я думаю, лучше подождать его здесь, — девушка чуть улыбнулась, поправляя выбившуюся прядь и очевидно ожидая ответа.       Гэвин смотрит на неё, отмечая кривоватую улыбку, серо-зелёные блестящие глаза и нос с горбинкой. А в мыслях только: «сука, сука, сука, сука» и больше ничего. Молчание затягивается и девушке становится неловко, но он всё ещё не может выдавить из себя слова, которые бы не являлись жёстким «пошла нахуй».       Ситуацию спасает Коннор, возникший около стола и перетянувший внимание на себя. — Виктория, здравствуй! Ричард немного задерживается по поручению в другом отделе, но скоро вернётся, — восьмисотый, с которым они, по всей видимости, знакомы, приветливо улыбается и девушка чуть расслабляет напряжённые плечи. — Можешь подождать его за этим столом, — находится всё-таки Гэвин, махая рукой в сторону стола напарника. А сам шлёт нахуй этот грёбаный отчёт, встаёт, подхватывает куртку и направляется к лестнице. Сидеть напротив неё, пока не появится девятисотый, он точно не сможет.       Почему её пропустили на рецепции? Почему она так похожа на него самого? Почему они договариваются увидеться прямо посреди рабочего дня? Почему она появилась в жизни Ричарда раньше него? Почему так больно внутри? Почему, сука, так несправедливо?       Крыша встречает ледяным дождём и Рид понимает, что Виктория не врала. И это вовсе не мелкий дождик, а настоящий ливень. Сигарета не зажигается, а руки начинают подрагивать и Гэвин со злостью швыряет зажигалку и никотиновую палку на землю. Крыша не самое лучшее место, куда он мог пойти. Но зато этот ветер и сильный дождь способны промыть ему мозги, чтобы стало чуточку легче.       Позади хлопает дверь и Рид замирает. Ему почему-то страшно оборачиваться, чтобы узнать, кто же тоже решил променять сухость и тепло на этот ледяной пиздец. На плечи поверх куртки опускается что-то тёплое и в поле зрения попадает белый рукав.       Андроид становится рядом и тоже смотрит на хмурое серое небо. Ричард никогда не носил форменные идиотские пиджаки от Киберлайф, они лишь пылятся в его шкафчике вместе с остальными ненужными девятисотому вещами. И Гэвин понимает, что рядом сейчас совсем не тот андроид. — Хули надо, Коннор? — Просто оказываю поддержку своему коллеге. — Знаешь, куда можешь идти со своей поддержкой? — Знаю, но не пойду. Потому что тебе это нужно. Потому что если ты заболеешь, то ваши дела перейдут к нам с Хэнком, а мы и так зашиваемся. Потому что если не прекратишь строить из себя королеву драмы, то больно будет не только тебе одному. Потому что ты в любом случае важен для Ричарда и ему не нравится видеть тебя в таком подавленном состоянии.       Гэвин не ожидал. Он ошарашено уставился на восьмисотого, который продолжал смотреть вверх и ловить лицом капли. Мыслей стало как-то внезапно очень много. Рид думал о том, зачем Коннор взламывал шкафчик Ричарда и притащил именно его пиджак, хотя мог отдать один из своих. О том, сможет ли он не загнать себя мыслями, если, когда вернётся, увидит сосущихся Ричарда с Викторией. О том, зачем Коннору вообще это надо. О том, знает ли вообще Ричард о блядской влюблённости напарника. О том, что может и правда пора заканчивать с этой всей хернёй и хотя бы постараться отпустить ситуацию.       Когда они с Коннором возвращаются, тот тут же делает невозмутимый вид и, стащив белый пиджак, направляется через весь офис в раздевалку. Риду жаль, что он не умеет также управлять своим лицом. Ричард уже один сидит за своим столом и недоумённо смотрит на свою вещь в руках восьмисотого, а потом переводит взгляд на Гэвина, выжидает пару секунд и улыбается также тепло, как всегда.       И эта улыбка не делает внутри также ебано, как бывало раньше. Рид может спокойно выдохнуть и дойти до стола. Может найти тот идиотский отчёт и работать дальше. Может принять самый лучший в мире кофе и спокойно жить с этим.