Trespass

Юнги чувствует себя одновременно паршиво и просто замечательно, когда сжимает в руке телефон Чимина и закрывается в ванной. Ему пришлось выложить все свои актерские таланты, чтобы выпросить у брата мобильный под отговоркой «хочу посмотреть фильм, пока буду отмокать, а мой сел». Чимин не хотел расставаться с телефоном, как со смыслом жизни, но все же боязливо отдал брату. И вот сейчас Мин-старший может узнать все то, что давно хотел. Он торопливо скидывает одежду на пол и плюхается в ванную, наполненную теплой водой. Первыми на проверку идут соцсети, что висят на главном экране, и Юнги угадывает. Именно тут он и находит те самые «ролки» Чимина. Но всего пару минут хватает, чтобы Юнги понял, что все не так мило, как братик рассказывал маме. Во-первых, Чимин пишет от лица девушки, присылает фото с девушками и пишет в женском роде. Во-вторых, тексты сообщений совсем не детские. Даже Юнги немного стыдно это читать. Но на сладкое он оставляет самый верхний диалог, где висит последнее сообщения Чимина.

«Я скоро вернусь, папочка.»

«Папочка.» — Твою мать, — Юнги сомневается, что Чимин тут ищет себе приемных родителей. «Хочу оттрахать твою сладкую попку, детка»

«Мх, папочка, я так нуждаюсь в твоем члене»

«Сладких снов, папочка»

«Доброе утро, мой малыш» «Мой сладкий мальчик уже покушал?» Юнги хочет утопить телефон в этой ванне. Ему совсем не нравится все это. Он бы списал все на интернет-извращенца, но Чимин явно не против всего этого. А его галерея забита фотами того самого парня, который и был его «папочкой», вперемешку с котиками и картинками из интернета, на которых то папики в строгих костюмах, то мальчики в женском белье или связанные. Да уж. Юнги буквально в шоке.

***

Он чувствует что его изучение зверушки «Мин Чимина» находится на пике, когда идет на кухню за печеньем, чтобы наведаться в комнату брата под предлогом «вкусняшки от мамы». Мама же выпивала вино на кухне с подругой и о чем-то тихо переговаривалась. Возможно, Юнги бы и не расслышал, если бы не прозвучало его имя. — Тогда я думала, что поступаю правильно, — Мин аккуратно выглянул из коридора и уставился на спины женщин, что сидели за барной стойкой, — хоть мы и копили эти деньги на операцию для Чимина, тогда мы поняли, что все время ставили его в приоритет. Поэтому впервые мы подумали о своем старшем и оплатили колледж. Чимин тоже настаивал на этом… Но тогда мы не знали, что всего пара лет — и у нас будет возможность отдать сына в место и получше, Юнги бы смог отходить первый год в другое учреждение, а сейчас бы мы его перевели… Образование всегда можно получить. А вот… Мама пьяно тянется к своему бокалу, а второй рукой изящно отрывает виноградину и подносит над бокалом, после чего отпускает, и ягода падает в вино. — А вот Чимин уже никогда не сможет ходить. Мы упустили единственный шанс. Юнги перестает дышать. Что? Они отдали ему деньги, которые были Чимину на лечение? Почему они не спросили Юнги? Как они могли так поступить? Он прислоняется к стене и не может поверить в услышанное. — А сейчас? Сейчас нет возможности сделать операцию? — спрашивает мамина подруга. — Нет, в тот момент каким-то чудесным образом было сильное улучшение. А сейчас… Никакой динамики. Мы хотели, но все врачи говорят, что это бесполезно. Операция его только вымотает, а результат не даст. С того дня Юнги забрасывает свое шпионство. Он просто не может думать о нем или смотреть на него. Каждый раз накатывает волна вины. А кем бы был Чимин, если бы мог ходить? Каким бы он был? Наверное, популярным, его бы все любили, у него бы было так много друзей. И девушка, красивая девушка или парень. Чимин бы точно был тем еще романтиком. Был бы тем, кем не является Юнги. Был бы любимым сыном. Если бы Юнги был в его кресле, Чимин бы никогда не поступал так, он бы заботился о нем, помогал маме. Если бы…

***

До учебы остается всего месяц и Юнги решает подготовиться к новому году обучения. Он целыми ночами переслушивает лекции и сидит над конспектами до тех пор, пока не засыпает, еле добравшись до кровати. И все это лишь бы не думать о Чимине. И, наверное, все бы так и продолжалось. Но одним вечером Юнги, как всегда в наушниках и увлечённый, заходит в ванную в очень неподходящий момент. Он как раз стянул наушники и поднял голову, когда замер в проходе, а до его ушей донесся стон. Чимин лежал в ванне на животе, а точнее грудью свисал с бортика. Одной рукой он растягивал себя, а в другой сжимал телефон. Его веки были плотно сжаты, а губы раскрыты в немом стоне, пока пальчик туго входил в дырочку. — Черт, хён, — хнычет он в трубку. — Так чертовски хочу увидеть своего малыша, — вылетает из динамика хриплый голос, и испуганные глазки младшего встречаются с братом, — хочу посмотреть на твое личико, залитое моей сперм- Смартфон летит на кафель, а Чимин распахивает глаза и начинает резко пытаться развернуться, но в итоге влажное тело соскальзывает и мальчик резко уезжает на дно ванны, а его лицо погружается под воду. Видимо еще испуганный, Чимин лишь барахтается, но никак не может ухватиться за бортики руками. Юнги хватает пары секунд, чтобы выйти из шока и рвануться к брату. Он резко перехватает его за тело и приподнимает из воды, заставляя младшего сесть. Тот кашляет, плюется, и Юнги может слышать, как бешено бьются их сердца. Его футболка мокнет, наушники падают в воду, но все это так не важно, когда Чимин сжимает его шею в руках и прижимается всей грудью. Он все еще возбужден, губы приоткрыты, глаза до невозможности черные. Юнги хочется тонуть в них, хочется целовать эти раскрасневшийся губы. Он скользит по ним взглядом, потом опускается ниже и приоткрывает рот. Он и не ожидал, что Чимин так усердно занимается, но его тело подкачено, даже хорошо можно различить пресс, но вот бедра мягкие и нетронутые линиями мыщц. От этого контраста в одном человеке, от запаха волос брата и от вида его стояка, что тот пытался скрыть под водой, Юнги задыхался. Они сталкиваются глазами, и тут до старшего доходит, что он нависает над ванной, крепко сжимая в руках обнаженное тело возбужденного брата. Который тяжело дышит через приоткрытые губы и блуждает испуганным взглядом по лицу Юнги. Чимин сглатывает, облизывается, и Юнги чувствует, как в штанах дёргается член. Черт, это полный провал. Прежде чем Чимин успевает что-то сказать, старший исчезает за дверью, облокотив его о ванну.

***

Юнги точно не может сказать, сколько прошло, когда открывает глаза и сонно моргает. С того момента, как он сбежал из ванной, он успел два раза кончить и отключиться. В дверь тихо стучат, Юнги нервозно скидывает с кровати мокрую одежду, из-за которой намокло белье, и быстро натягивает боксеры. — Да! — хрипит он. И дверь открывается. Чимин въезжает тихо и с опущенной головой. Он останавливается за пару метров от кровати и тихо сглатывает. — Хён, я… Хотел извиниться и… — Все хорошо, — обрывает его брат, — тебя же не заставляют? Не шантажируют? — Нет, — мотает головой Чимин, краснея. — Тогда, просто не принимай ванну один, а если, — Юнги кашляет, чтобы скрыть свое раздражение в голосе, — захочешь заняться таким, делай в кровати, так безопасней. — Спасибо, — Чимин быстро подъезжает и пару минут думает. После чего делает еще один оборот колеса и сталкивается коленями с Юнги, он резко подается вперед и обнимает хёна, крепко вцепившись, — спасибо, что вытащил. Юнги не сможет вспомнить, когда вот так вот брат обнимал его, не потому, что его надо куда-то перенести, а для прикосновения. Мин прикрывает глаза и прижимает младшего к себе. Чимин такой крошка в его руках, повисает на шее и дышит быстро-быстро, как ежик. Юнги может только уткнуться лицом в его макушку и сильнее сжать тельце. — Прости меня, — говорит он, сам того не ожидая, — прости меня за все, что я делал. Прости за каждый день, за каждое слово. Юнги чувствует, как из глаз скатываются горячие слезы, он с силой вжимает брата в себя и сипло выдыхает. — Я не злюсь, — шепчет Чимин ему на ухо, — не злюсь, хён. Никогда не злился. И даже если это не правда, Юнги впервые чувствует такую легкость в груди, перетягивая брата на себя и обнимая, словно самое ценное.