Скольких погубили необдуманные решения? Но порой на мысли не хватает сил, времени, а порой здравого смысла и желания.
Упавшая на пол девушка, не привыкшая к скачкам через пространство, чувствовала, как её легкие чуть не вывернулись. Останавливая рвотный позыв, она стянула с себя парик, бросая на пол. Голова немного кружилась, тем временем, когда Пятый остался в том же положении, смотря на неё сверху. — Это побочный эффект. Первые дни тренировок я то и делал, что обнимал унитаз. Глубоко ды... – но он остановился на полуслове, подскакивая с места. Пятый в последний момент успел спасти её голову от встречи с полом. Алиса потеряла сознание от нахлынувшего страха, который она не могла контролировать. Встреча с этим человеком сравнима со стихийным бедствием, ядерной бомбой, концом света, апокалипсисом и так можно перечислять бесконечно. От его холодного взгляда кровь в жилах застывает, а сердце и вовсе перестает биться. Сколько бы лет она не скрывалась, он, словно ищейка, нашел её по следу. Лиса не верит в Бога, но молится всем, кого они изучали на уроках истории. Молится, чтобы он не узнал её. В итоге она не выдержала. Поддалась этой возможности выпасть из мира, потерявшись в пустоте своего разума. Пятый же, который поднял на руки девушку, не знал, что делать в такой ситуации, и не придумал ничего лучшего, чем положить её на кровать и оставить отдыхать там. Он никогда не увлекался медициной, хотя не раз приходилось зашивать самому себе рану. Это не удивительно после их одной детской игры. Когда ребятам было по семь лет, то они решили поиграть во врачей, пока Грейс была занята приготовлением ужина. Харгривзы выкрали пару шприцов, решив заполнить их водой. Еще чуть-чуть и Клаусу сделали бы укол, если бы Пого вовремя не пошел проведать детишек. Выключив свет, парень покинул её комнату. В голову невольно начали приходить воспоминания его первых тренировок. Вестибулярный аппарат трещал по швам, так же, как и состояние после пяти перемещений.***
Мысль, за ней действие, а за ним и пробуждение. Свинцовые веки открылись, но перемены в свете не были замечены. Она упала с кровати, из-за чего голова начала гудеть, но вскоре всё пришло в норму. Ощутив на себе силу Всемирного тяготения, Лиса почувствовала реальность, которая отрезвила её в ту же секунду. Встав на негнущихся ногах, светловолосая подошла к шторам расшатанной походкой. Резким движением она открыла занавески, впуская в комнату лучи желтого солнца. Зажмурившись от света, она поспешила отвернуться от окна. Судя по часам, она спала три часа, но её больше интересовала бутылка с янтарной жидкостью. Ей не стоило долго думать, чтобы понять, что это алкоголь. Рядом с ней был вырванный лист бумаги, который и привлек внимание девушки. "Самое лучшее лекарство", – гласила запись. Усмехнувшись смайликом, оставленным в середине предложения, она сразу поняла, что это был Клаус. Раньше на уроках он изрисовывал края её тетради именно этим знаком. "Я пошел в клуб неподалеку. Познакомился с отличным парнем, так что прибуду завтра. Покусики". Девушка не могла сдержать улыбку. Она нескончаемо рада тому, что они с Клаусом снова близки. После пропажи Пятого у неё оставался только Четвертый и Шестой, но с Клаусом у них всегда была особая связь. Она каждый раз вытаскивала его из темноты, а он скрашивал её жизнь весельем и заботой. Они были готовы в прямом смысле умереть друг за друга, но в итоге она сбежала. Если бы она знала, что он не таит на неё зла, то каждый день проведывала бы его. Это бы изменило их жизни, но жаль, что способность перемещения во времени только у Пятого, который потерял её. Глубоко вздохнув, она взяла бутылку и направилась в гостиную. Если и напиваться, то только там. Там, где всегда происходил полнейший кошмар. Конечно, в тренировочный зал она никогда не придет, наверное, как и остальные Харгривзы. У каждого из них есть воспоминания, о которых лучше не вспоминать. Плюхнувшись на диван, она откинула голову назад, чувствуя, что сознание всё четче и четче приходит в норму. Сегодня Алиса хочет это исправить. Никогда в жизни она не отказывала себе в алкоголе, который убивал её организм и сознание, но давал время на отдых. Отдых от мыслей, решений и вечных раздумий. Выпивает она нечасто, но сегодня будет исключение. В голове она уже представляет, как родные найдут её тут пьяной, но это уже не сильно волновало. Алкоголь был единственным холодным напитком, который она может с легкостью пить. Вот она делает свой первый глоток жидкости, которая жаром отозвалась внутри. За первым идет второй, а за ним и третий глоток. Прекрасно понимая, что за ней наблюдает пара недовольных глаз, Седьмая продолжала пить. Взяв одну из влажных салфеток, которые она хранила в кармане джинс, она вытерла своё лицо, наблюдая за тем, как белый цвет за секунды превратился в черный от броского макияжа. Оттерев лицо до боли, она кинула её куда-то на пол. Всю свою жизнь она не любила краситься, но в такие моменты ей приходится, потому что боится, что кто-то заметит её, но её все-таки отыскали. Позабыв о всем мире, для неё существовала только она, да виски. Прошло полчаса разговоров в пустоту, когда сосуд был на половину пуст. На щеках чувствуется жар, как и во всем теле, из-за чего становится невероятно душно. На лице придурковатая ухмылка, когда на глаза наворачивались слезы. Ей хорошо, но одновременно плохо. Она вот-вот расхохочется, но может в любую секунду разрыдаться. Внутри опять стало тесно органам, будто кто-то сжал их. — Нужно спа-а-ать, – протянула девушка, вставая с дивана, но немного пошатнувшись. — Пизде-е-е-ц, – она немного посмеялась, но в ту же секунду забыла, что именно вызвало её смех. Утирая слезы, чтобы лучше видеть путь, Лиса на память ориентировалась в здании, но самое страшное ждало впереди. Встав на четвереньки, она начала подниматься по лестнице, но сдалась на полпути, расположившись на ней. В спину больно впивались ступеньки, но подняться уже не было сил. У Лисы было впечатление, будто воздух стал тяжелее, не давая девушке даже шанса встать, припечатав её вниз. — Что здесь твориться? – входная дверь отворилась, а за ней и послышался знакомый голос. — Алиса? Когда ты очнулась? — Пятый, я так рада тебя видеть, – но она разглядывала потолок, махнув рукой в воздухе. — Ложись рядом, тут прикольно. Темноволосый без слов подошел к девушке и сел на одну из ступенек, различая в тени её красное лицо. — Давай, вставай, – он взял её руку, чтобы поднять Седьмую, но она сжала в ответ его запястье. — Что ты делаешь? — Знаешь, как я себя ненавижу? – она взглянула на него своими голубыми глазами, которые заблестели от нахлынувших слёз. — Я так сильно себя ненавижу, и тебя ненавижу. Кажется, что она не отдает отчет своим действиям, все еще не отпуская руку брата. На грудь что-то начало давить, из-за чего дышать стало тяжело. Алкоголь расплел её вечно молчаливый язык, так что девушка продолжила говорить: — Так больно. Знаешь, вот тут? – свободной рукой она начала бить себя по груди. — Так больно, что хочется сдохнуть. Умереть, чтобы больше не чувствовать это чертово чувство, – сильнее сжимая руку, она посмотрела на него взглядом, в котором можно было прочитать боль. — Почему так больно, Пятый? Почему из-за тебя? – её горячие слезы скатывались по щекам, оставляя мокрые дорожки. Парень был растерян. Он не знал, что делать, куда деть себя, поэтому просто продолжал выслушивать пьяный монолог девушки. — Ненавижу себя, ненавижу тебя. Но почему именно ты? – она потянула его за руку, притягивая к себе. Он опешил, хотел было отстраниться, но Алиса не отпускала его, вглядываясь в зеленые глаза. Она плакала, порой всхлипывала, но не желала отводить взгляда от него. Ей больно смотреть на него, но она слишком слаба, чтобы противиться этому. Она взрослый человек, но в душе остаётся той самой девочкой, которая осталась в медицинском пункте, обнимая колени. Она, как и Клаус, знает, каково это – находиться в окружении мертвецов. Её спасает лишь такая же девочка, которая не уходит от неё ни на шаг. Виолетта, которая будет ждать её за гранью, но детское сознание до сих пор трещит по швам, когда эти не упокоенные души тянут к ней свои руки с мольбой о помощи. Страшно оставаться с ними, но еще страшнее оставаться со своими мыслями, которые пожирают изнутри. От этих размышлений слезы вновь опалили кожу на щеках. — Алиса, что... – но его затыкают. Резко приподнявшись, девушка прикасается своими губами к губам Пятого. Нежно целует парня, которого она любит больше, чем жизнь. Больше, чем сиреневый цвет; больше, чем кофе или изюм. Слишком долго она хранила это в себе. Двумя руками сжав его воротник, она припечатала Пятого спиной к стене, продолжая сминать такие желанные губы. Тонкие губы, которые она не могла забыть. Пятый не понимал, почему не оттолкнул девушку, почему не телепортировался, но ему было приятно. Жар её дыхания, влага на щеках и тихие стоны, которые невольно выходили из неё. Её руки притягивали его сильнее, прижимаясь к нему всем телом, когда он взял её лицо в руки, чувствуя, насколько её кожа горячая. Здравый смысл и разум покинули их, оставляя лишь смешанные чувства. Все звуки исчезли, но оставались лишь бешеные удары сердца, которые отдавались в виски. За пару секунд температура вокруг них поднялась, не давая шанса остановиться. Алиса продолжала плакать через поцелуй, когда парень чувствовал новые для него ощущения. Вкус выпитого ею алкоголя передавался ему, дурманя голову, а понятия "рассудок" уже не существовало. Ему нравилось чувствовать её вкус, а она не могла насытиться им. Вся эта неправильность кружилась в голове, создавая вихрь из внутреннего голоса, но тот пожар, в котором они сейчас горят, перекрывает все голоса. Ей было плевать на разницу в их возрасте, хоть Пятый и был старше её более чем на век. Со стороны она может казаться педофилкой, но Лиса не в состоянии дальше держать это все в себе, теряя контроль, когда нетрезвое состояние только способствовало этому. Двадцать лет она терпела это невыносимо прекрасное, но и одновременно ужасное состояние любви. Даже когда он исчез, она не могла забыть его надменный взгляд зеленых глаз и ямочку на левой щеке. Светловолосая отстранилась на пару сантиметров, разрывая поцелуй, но всё также находилась в катастрофической близости с парнем, томно дыша. Её грудная клетка часто приподымалась, так же как и опускалась. Они еще не осознали тот факт, что поцеловались. — Ненавижу за то, что люблю... – прошептала Седьмая, упираясь лбом об плечо брата. — Почему именно ты? – она вновь сжала чужой пиджак, не в силах совладать с эмоциями, которые бились за края. — Ты даже не Пятый из моего детства, но почему же ты заставляешь меня чувствовать это? – светловолосая подняла голову, вновь накрывая такие любимые губы, оставляя на них недолгий, аккуратный поцелуй. Это всё неправильно, чертовски неправильно, но эта была одной из самых лучших ошибок в её жизни. Может, она и будет жалеть об этом завтра, но Седьмая не в состоянии больше держать это в себе. — Ты даже не знаешь меня, а я готова со скалы спрыгнуть, ради тебя, – слезы вновь начали безмолвно скатываться с её щек, накапливаясь на подбородке, после чего падали, впитываясь в одежду. — Но ты не виноват. Это я полная дура, – она отстранилась, опираясь спиной о перила. Пятый без слов взял её за руку, пропадая вместе с ней в голубой вспышке. Она оказалась на собственной кровати и чуть не упала с её края, но парень сумел перехватить её руку в воздухе, притягивая обратно. Он уложил её голову на подушку, а тело укрыл одеялом. — Спи, давай, – его холодный голос разбил все её внутренности в одно мгновение. — Завтра тебя будет ждать похмелье. Войдя в голубую вспышку, он оказался в своей комнате, судорожно схватившись за своё сердце, которое не характерно себя вело. Оно, обливаясь кровью, заставляло внутри что-то вспыхнуть. Воздуха будто не хватает, как и осознания реальности, которое затуманилось. Он чувствовал что-то похожее, но с Долорес, только сейчас чувства обострены до предела. Вся маска хладнокровности и безразличия трещит по швам, норовясь расколоться. В голове вихрь мыслей, за которые он не мог ухватиться, потому что как только он приближался к одной, то её вытесняла другая. Вкус алкоголя до сих пор на его губах, а галстук стал неимоверно сдавливать горло, после чего эта вещь полетела в сторону двери. Он слышит в тишине здания ритмичные удары сердца и тиканье часов, которые вместе с уходящим солнцем говорили о наступлении вечера. Расстегнув пару верхних пуговиц рубашки, он скинул с себя пиджак Диего. Падая на мягкую кровать, в глаза сразу бросаются эти чертовы вычисления на стене, которые и стали началом его новой жизни. Если бы он не был так увлечен временем, если бы он не был упрямым козлом, его бы здесь не было. Так же, как и Алисы. Она бы не появилась, а он бы умер во время апокалипсиса вместе со всеми. Сейчас же это ему не грозит, но вместо одной волны пришла другая. Остается загадкой, утонет ли он в ней, или же выйдет из воды сухим? Но он уже начинает захлебываться синевой её глаз, которые впивались в сознание. — Почему всегда происходит какая-то херня? – спросил парень у тишины, которая ничем не ответила. Прикрыв глаза, он хотел бы успокоить себя, но в голову приходит красное от выпивки лицо, голубые глаза и светлые волосы, которые красиво выглядели во время захода солнца. Её мягкие губы, её жар, её слова и то, как ему было приятно. Он не может признаться себе в этом, но ему понравилось. Он ответил на поцелуй, наплевав на все рамки приличий, сминая губы пьяной сестры. Сейчас ему останется только молиться, что она всё забудет, как и он, но все мы прекрасно знаем, что наши желания не всегда согласовываются с жизнью.