Трудно жить в мире несоответствий, когда ты не можешь разобраться даже в себе.
В минуты спокойствия подкрадываются трещины внешнего мира, заставляя сознание вернуться, а с ними и покинуть сон. Разлепляя свои веки, Алиса поняла, что она вся покрыта потом, из-за которого одежда и волосы неприятно прилипали к телу. Каждое движение сопровождалось мгновенной усталостью, пока девушка не рухнула с кровати на пол. Её пробила тупая боль, которая распространилась по всему телу, не щадя Алису. Она разлепила глаза, обнаружив себя в кромешной темноте, из-за чего она на секунду потерялась в пространстве. С небольшим трудом ей удалось подняться, останавливая рвотный порыв. Ориентируясь в пространстве на ощупь и память, она смогла отыскать выключатель, и в ту же секунду её ослепил свет. Она открыла запотевшие окна, впуская свежий воздух в комнату. Покинув её, она не забыла захватить с собой вещи и направилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Девушка оперлась руками о раковину, взглянув на себя в слегка запотевшем зеркале. Её волосы хаотично спутались на голове, а пересохшие губы только сейчас отозвались лёгким покалыванием. Голубые глаза расширились, позабыв о сонливости. Она вспомнила вчерашний вечер, из-за чего руки непроизвольно сжали раковину сильнее. Вечер, за который стало невероятно стыдно. Будто из-за этих воспоминаний губы загудели ещё больше. Лиса помнит всё, каждый момент от пьяных разговоров с пустотой до того, как сжимала в руках пиджак парня, но в голове закралась надежда, что это всё ей почудилось. Лишь галлюцинация, спровоцированная алкоголем, к которому она уже никогда не притронется. Хочется, чтобы это был лишь пьяный сон, но нет. Она помнит, как за всю ночь искусала свои губы, пытаясь наказать себя за тот поступок. Воздух казался тяжелее, а реальность ещё более удручающей. Открыв кран с горячей водой, она смотрела на то, как вода наполняет ванну. По телу вновь прошлись мурашки, но она просто не может отказаться от ванны из-за своего страха. Лиса сняла с себя одежду, сложив её в корзину для белья. Когда девушка опустила своё тело в воду, из которой поднимался пар, у неё сперло дыхание. Сколько бы раз она не желала перебороть свой страх, он всё же овладевал ею с ног до головы. Это не тот страх темноты в детстве, который со временем исчезает, давая понять, что это лишь твоё богатое воображение. Это настоящий ужас того, что в любой момент твоё телодвижение станет последним. Когда ты хочешь сделать вдох, но ледяная вода не позволяет тому свершиться. Она сковывает тебя, заставляет зажмуриться, чтобы не встретиться со смертью с глаза на глаз. Сейчас она в горячей воде, которая обжигает бледную кожу светловолосой, которая старалась не касаться гладью воды подбородком. Пятый зашёл в голубую вспышку, очутившись в комнате недавно ушедшей. Он вслушивался в звук наполняющейся воды, оценивая примерное время, которое не будет Алисы. Он принялся осматривать комнату в поисках того, чего сам не знает. Хочет найти больше сведений о ней и их совместном прошлом. Парень обыскал прикроватный шкафчик, но кроме блокнота ничего не нашёл. Его внимание привлекли инициалы, отмеченные на обложке. ”А.Х.” — Алиса Харгривз. Он открыл предмет с помощью закладки, наткнувшись на запись, по дате которой можно было понять, что написана она была полгода назад. Её тело, покрытое множественными шрамами, мгновенно покраснело от жара. Даже способность не может помочь ей избежать этих местами устрашающих отметен, но только благодаря этому дару она сейчас не разлагается, погребенная в земле. Так бы Грань встретилась бы с Бэном, а после и с отцом-тираном. Все Харгривзы его так называли, но не Алиса, хоть прав на это у неё было предостаточно. Она знает его секреты. Знает то, что он хранил от них под оболочкой строгого отца, который со своей жестокостью заходил за рамки здравого смысла. При каждом воспоминании о сэре Реджинальде, Седьмую охватывали смешанные эмоции. Злоба, ненависть, обида, но порой... Что-то теплое, что придает чувство неправильности. Она должна желать ему вечной муки в адском огне, но она не может.Сирень
Расцветает сирень под окном, Капли с силой бьются о крышу. Ничего, небо, мы подождём. Топот дождя над собой слышу. Смотрю на сирень за окном. Вот она, непогода пришла, А на море бушует шторм. Сколько дней провожу я лежа? Что такое мир? Что такое свет? Капли падают прямо вниз. И никто не даст ответ, Рисую сирени эскиз. Я могу лишь на кровати сидеть, И нет для меня лучшего рая, Как на дождь со стороны глядеть Наедине с мыслями в кружке чая.Мисс Эль.
Номер пять присел на кровать, перелистывая листы, вчитывался в новые стихотворения. Он разглядывает её почерк. Крупный, но в то же время мягкий. Когда тело было погружено в воду, Алиса лишь пыталась занять свою голову мыслями о прошлом, но только не проклятым озером, которое вспоминать было хуже смерти. В сознании всплыло лицо отца. Покойного отца. По экранам гласили, что его бездыханное тело обнаружили в полном одиночестве. Незадолго до приезда всех Харгивзов в поместье обнаружили предсмертную записку. Точнее, завещание. Монокль был готов к смерти. Реджинальд Харгривз, человек с набитыми карманами денег, обучивший особенных детей самообороне, создал искусственный интеллект и мутанта... просто так умер? Человек, о котором неисчисляемое количество раз печатали в газетах, как об эксцентричном богаче с невероятным умом, пал от передоза таблетками? Была бы его воля, он бы сделал из себя киборга, но всё же... Он не был таким, каков он кажется на первый взгляд. Алиса знает его секреты. Знает, что под маской жестокости есть что-то другое, неизвестное даже самому покойному. Но Седьмая молчит, боится рассказать всё ребятам. Реджи успел всем испортить детство, так какая же будет реакция, что это всё не так? Наверное, именно из-за этих знаний её отношение к нему отличается от остальных, но это только и разрывает её на две части. Ей бы хотелось ненавидеть его, как и все, ведь это намного проще, чем чувствовать всю эту неправильность. Алиса должна желать ему гореть в адском огне, но не может. Что-то непонятное заставляет отречься от этих мыслей, и это её пугает.Лицом вниз
Спаси меня, сможешь это только ты. Вытащи меня из мира темноты. Спаси меня, не могу больше это терпеть. Заставь меня жить, заставь меня умереть, Заставь моё сердце биться или застыть навечно. Напишу письмо любви чистосердечно. Поцеловать тебя или же дуло пистолета? Задам вопрос, ты не дашь ответа. Заставь взглянуть на синеву неба, Устрой мне любовный круиз, Но если это для тебя проблема... Похорони меня лицом вниз.Мисс Эль.
Смыв с себя всю грязь, но а также и пару воспоминаний, которые все равно вернутся в её черепную коробку, заполняя собой весь разум. Алиса переоделась в свежую одежду. Внутри всё сжимается при осознании того, что ей придется выйти и встретиться взглядом с Пятым. Страх овладевает ей. Снова этот страх, который всю жизнь мучает её. Ей надоело бояться, но ей будто дали призвание жертвы. Ярлык, который вжился под кожу. Каждое лишнее движение, выход из дома, работа. Это страх быть рассекреченной, быть уязвимой. Да, у неё есть способность, которая спасала её физиономию не один десяток, а может и сотню раз, но это ничего не меняет. Каждую прожитую смерть, каждую победу над этим уходом она чувствовала, как душа покидает её физическое тело. Запах той самой смерти, которая выбивала воздух из легких. Всегда страшно, что эта твоя окончательная смерть. — Какая я дура, – прислонив лоб к двери, она сжимала кулаки, впиваясь ногтями в бедную кожу. Она слишком слабохарактерная, слишком многого боится, слишком долго бежит от проблем, слишком накручивает себя. Если бы трусость была бы восьмым грехом, то она давно уже горела бы в аду за свою слабость. — Какая же я дура, – ещё один удар, но сильнее. — Дура, дура, дура. Как она могла всю жизнь быть трусихой, но после выпитой половины бутылки виски поцеловать Пятого? Не того Пятого, которого желала хотя бы обнять. Что с ней творится? Ей почти тридцать, но ведет себя так, будто это ей сейчас шестнадцать. Осознание того, что Лиса совершила этот проступок с подростком, забыв о здравом смысле, дошло до неё слишком поздно. Хочется смеяться, кричать и рыдать одновременно. Слишком тяжело не понимать свои же чувства. Внутри спутанный моток ниток, который ты не в состоянии распутать. В который раз Седьмая осознаёт, что не понимает саму себя. Как бы она не старалась скрыться от воспоминаний о событиях прошлого вечера, они с большей силой, словно по накатанной, снежным комом врывались в сознание девушки. Стараясь не касаться подбородком водной глади, она закрыла глаза, и мозг уже сам построил вчерашнюю картину. Дыхание сперло только от одной мысли, что она поцеловала несовершеннолетнего. Ложь. У неё сперло дыхание только об одной мысли, что она поцеловала Пятого. Старается воссоздать всё до мельчайших подробностей. Его глаза, обрамленные слишком длинными ресницами. Его родинки в виде математического знака, знака деления и... Теплота его тела, жар дыхания. Тонкие, но до невозможности любимые губы, к которым она прикоснулась. Невольно пальцы сами дотронулись до искусанных губ, очерчивая их контур. Помнит, помнит всё, даже её слова. Она ненавидит себя за свои мысли, за свои поступки, за свою зацикленность. Становится стыдно, что ему всего шестнадцать, а она чувствует, как сердце танцует обжигающе танго, норовясь разбить грудную клетку к чертям. Но она медленно открывает глаза, возвращаясь в настоящее, которое ей кажется невыносимо сложным.Первая любовь
В этих зелёных глазах вижу пылающий лёд. Твоя ямочка с улыбкой слаще, чем мёд. Моё детство ушло вместе с первой любовью, Которую вспоминаю с теплотой и болью.Мисс Эль.
Короткое стихотворение, заставляющее парня замереть на несколько секунд. Впервые в жизни он кому-то настолько дорог. Впервые он тот человек, который не был забыт, чей побег не был смирен. Внутри что-то надломилось, что-то перевернулось. Что-то... В комнате стало нечем дышать, поэтому Харгривз решила покинуть ванную. Новый глоток воздуха, дающий понять, что она жива. Она здесь и сейчас, к сожалению или к счастью. В коридоре никого не было, и только открытая дверь в комнату Пятого привлекла её внимание. Её будто манило туда подойти, отключив здравый смысл вновь. Словно ловушка с приманкой, но она приближается, ступая маленькими шагами. Девушка оказалась за гранью, уже спокойно заходя в пустую комнату. Повсюду находились грязные кружки, которые она когда-то искала. Уголки её губ поднялись, когда та вспоминала прошлое. Они могли разыграть настоящий скандал из-за исчезнувших кружек. Но Пятый не знает этого прошлого, так что девушке придется его хранить в своей голове за двоих. Она улыбнулась призраку девушки, которая улыбнулась той в ответ. Вернувшись в мир живых, она направилась в свою комнату. Парень услышал приближающиеся шаги, но всё же успел прочитать последнее, что привлекло его внимание. Этот стих, который отличался от всех, а название задавало больше вопросов, но ответов, как всегда, не было. Вернув все вещи обратно, он скачком в пространстве оказался на первом этаже.Клаус
В минуты трудной жизни я вспоминаю те дни, когда были вместе, когда были одни. И не нужны нам сказки, рассказы. Мы тогда сияли, словно стразы. И может как дети глупы, а может любовью больны, но может... Мы всё-таки львы? Без клеток, мы в дикой среде, но ярче звёзд сияем во мгле. Но время прошло, как наш звездный час, но скучаю по нему даже сейчас. Его не вернуть, хоть в слезах утопить. Перед падением взлетали мы ввысь. Мы, мы, мы, но теперь без тебя. Львица, помнящая его слова. Наедине со столами, стенами, его словами. Слова, которые любила, которые сломали. Но даже сейчас... В минуты трудной жизни я вспоминаю те дни, когда были огнем, сгорали изнутри.Мисс Эль.
Пятый, про чью жизнь можно снимать документальный фильм, осознал всю контрастность этого мира с его. Произошла замена всего-то одного человека, но кто бы мог знать, чего будет стоить эта замена. Человек, который никак не развит в социальном плане, решается разузнать человека получше. Но если он на протяжении десятков лет был наедине с Долорес и родными, собираясь спасать мир множество раз, сможет ли он не потерять рассудок и найти новый смысл жизни?Сделать вид, что я ничего не помню?
Самая заезженная тема, но порой самый осуществимый выход из ситуации. Она не сможет спокойно смотреть в глаза брату, которого вчера чуть ли не изнасиловала, а это уже совращение несовершеннолетних. Когда волосы были высушены и расчесаны, предстояло самое сложное. Ей нужно позавтракать. Спускаясь по лестнице, Лиса пыталась натянуть на себя самое непринужденное лицо на планете, хоть внутри неё был лишь комок нервов, который она хотела выплюнуть вместе с легкими, но, к сожалению, такой возможности у неё нет. Шаг за шагом она приближалась к кухне, откуда уже доносились знакомые голоса. Глубоко вздохнув, она оказалась в комнате, где Клаус что-то шептал в пустоту, тем временем поджигая сигарету. Не так далеко от него сидел Пятый, намазывающий на хлеб арахисовую пасту, но как только он заметил Седьмую, парень застыл. Они смотрели друг на друга, пока Четвертый не мог понять причину такого поведения. Эти двое и дальше продолжили бы прожигать друг друга взглядом, если бы Алиса не очнулась первой, направляясь к настенным шкафам, открывая дверцу одного из них. Уже машинальными движениями она делала для себя кофе, замечая, что Сеанс косо посматривает на неё, вновь шикнув в пустоту. Девушка сразу поняла, что её брат ведет свою беседу с умершим Бэном, но на своё удивление на секунду застыв. Она давно не общалась с Ужасом, из-за чего укол совести вонзился в её душонку, ставя уже вторую цель на сегодня. Лиса чувствует себя настоящей эгоисткой. Она слишком много сосредоточена на своих эмоциях, на себе, но не на родном общении, о котором мечтала больше десятка лет. Внутри неё сплошной диссонанс эмоций, опять этих чертовых эмоций. — Черт, – тихо шикнула девушка, разлив немного кипятка себе на руку. Клаус лишь наблюдал за ней, понимая вместе с Бэном, что что-то здесь не так. Его взгляд зеленых глаз переместился на "младшего", который стал поправлять свой галстук, который тому резко стал сжимать горло. Переглянувшись с умершим, он покинул кухню, оставив ребят наедине, зная, что Лиса прокляла его пару раз. Кофе был готов, так же, как и её нервная система к скорейшему срыву. — Ты... – обратился брат к ней, не поворачиваясь, — помнишь, что было вчера? — А что-то было? –