Ошибка уравнения

Первое октября, шикарная ночь, их день рождения, ужасная ночь. И тот бывалый сладкий сон угнался прочь, затерявшись в мысленном вихре. И где-то в голове прячутся жуткие мысли, внутри их в собственном мире. У каждого встречались бессонные ночи, даже если завтра рано вставать. Все дела канут в забвение Леты, задев водную гладь. На вас набежит сама Смерть, пронесёт через царство Аида. Взмахните уже красную ткань, это коррида.

      Харгривзы, чьи веки казались с каждой секундой тяжелее и тяжелее, выслушали рассказ Алисы, но толком мало чего поняли. Сколько бы она не уговаривала пойти на поиски Клауса, они все отмахнулись, мол, опять где-то шляется. Возможно так оно и есть, но что-то все равно не даёт ей покоя. Все разошлись, решив всё обсудить днём на здравую голову, только Алиса не может успокоить себя. Казалось, что этот день ничего не сможет испортить, но чертова тиара, к которой она даже подойти не может, будто смотрела на неё, знала её страхи. Словно запуганное животное, она сидела с включенным светом в углу кровати, не отрывая взгляда от тревожащего предмета. Что-то мешает дышать полной грудью, когда в голове прокручиваются предположения, и одно страшнее другого. \       Именно от этого она и бежала. Прожужжать уши Леонарду про мечтательную Калифорнию, чтобы не заставить искать её в Торонто. Она прекрасно помнит день её приезда. Помнит её последний шанс оставить себя в тени, лишний раз не попадаясь на глаза тех, для кого она мертва. В итоге она перешла порог Академии, невольно загнав себя в ловушку. Ей не стоило приходить, ведь из-за неё может пострадать её семья. Впервые за долгое время она может назвать это сборище абсолютно разных людей семьей. Казалось, что они только что стали одним целым, чтобы после этого всё рухнуло в небытие. Её глупая ошибка была чревата опасностью последних родных ей людей. Вмиг она принимает решение, что ей нужно сбегать. Седьмая на скорую руку собирала чемодан, выбирая только теплую одежду. Одержимая своими мыслями о побеге, она не замечает появившуюся тень рядом с ней, вслед за которой послышался голос Пятого.       — Мы вроде обсудили, что всё будем решать утром, – как обычно серьезный и сконцентрированный, смотрел на неё сверху.       — Пять, ты не понимаешь. Он — псих, – нервно жестикулируя, она попутно застегивала молнию чемодана. — Он придёт за всеми. Эта херь, – она указала на тиару, всё еще лежащая на своем месте, — Эта херь не есть хорошо. Он знает где я, следил за мной всё это время. Он чего-то ждал... — неожиданно тихо произнесла девушка последние слова.       Только сейчас до неё дошел весь смысл действий Харольда. Он выжидал момента, когда она сблизится с Харгривзами, что рано или поздно бы случилось. Ждал до последнего момента, чтобы неожиданно отнять у Алисы последнее, что у неё осталось. Из-за новой волны будоражащих эмоций, ее руки вновь начали трястись. Только сейчас она поняла, что паника накрывает её с головой.       — Эй, эй, эй, – парень сел на колени, чтобы находиться вместе с сестрой на одном уровне. — Послушай, сейчас ты в безопасности. Здесь Лютер, чей подзатыльник может тебя убить. Даже Диего с его ножами и Эллисон, которая заставит любого подчиняться, – он аккуратно положил свои руки на её плечи, несильно сжимая их. — Здесь я, так что никто тебя не тронет, – его тихий и спокойный голос заставлял немного успокоится, а его пронзительный взгляд на секунду начал гипнотизировать её. — Поверь, мне приходилось убивать множество раз, так что защитить тебя от какого-то психопата будет для меня легче легкого. Если тебе будет спокойнее, то я лягу спать здесь на полу.       — Но он не просто псих, у него... – но ей не дали договорить. Возможно, если бы он дослушал, то не допустил бы дальнейшего исхода.       — Я буду здесь, и никакой Леонард Пибоди или Харольд Дженкинс не тронет тебя. Хорошо? – он улыбнулся ей, после чего та не смогла отказаться. — Вот и славно.       Алиса успокоилась, смотрела в его зеленые глаза, которые впервые посмотрели на неё с какой-то теплотой и переживанием. Ему не так просто дается познавать все прелести социума, но по всей видимости его речь смогла помочь ей. Парень не отпускал её, забыл или же вовсе не хотел. Смотрел, а она в ответ, не зная что ответить. Пятого... Пятого тянет к Алисе. Он не может полностью описать это чувство словами, но что-то заставляет его совершать такие несвойственные ему поступки. Прекрасно понимает, что она явно дала понять, что не хочет продолжать этот обман самой себя, но Пятый уже вовлечен в это. Он приближается к её лицу, минуя полуметровое расстояние. Не сдерживает себя, хочет вновь ощутить соприкосновение их губ, но замирает перед точкой невозврата.       Он видит её непонимающий взгляд, понимает, что это далеко не самая лучшая ситуация, после чего пропадает в голубой вспышке. Он оказался в своей комнате и накрыл лицо ладонями.       — Дурак, дурак, дурак, – шептал себе под нос парень, попутно резкими движениями собирал одеяло, — Дебил.       Когда все нужные вещи еле умещались в его руках, он вернулся обратно к Алисе, как и обещал. Она уже убрала ранее собранные вещи. Девушка сидела на кровати, не придавая особого значения выпада Пятого, ведь её голова была всё так же забита мыслями о кудрявом братце. При виде Пятого она спрятала что-то в карман, после чего выключала свет, автоматически погружая комнату во мрак. Не было сомнений, что она сильно привязана к этому ходячему безумию, хоть их первый разговор за её приезд был неудачен. Тогда Клаус с силой прижал сестру к стене, его голос был пропитан злобой, но... Он сказал, что не злится на неё.       Будто по телепатической связи в этот же момент Четвертый тоже вспоминал свой самый необдуманный поступок. Как бы сильно он не был привязан, как бы сильно он не любил её, он был зол. Злился на неё, когда та не видела его настоящих чувств. Безумно злился на её любовь к чертовому недоноску с той ямочкой. Ненавидел разговоры о нём, ненавидел себя за такие мысли. Но он полностью обезумел, когда Алиса бросила его в этой Академии. В те дни он впервые задался вопросом: "А зачем мне, собственно, просыпаться?" Он не увидит её голубые глаза, ослепительную улыбку и не сможет перебирать пряди волос, когда о чем-то задумался.       Это же он помог ей покрасить волосы, чуть не сжег их, но в итоге получилось неплохо. Обожал засыпать с ней в обнимку, увлеченные слишком поздним разговором. Никогда не забудет её защиту внутри и за пределами дома. Боялся каждый раз, когда Алиса прикрывала остальных на заданиях, боялся увидеть её слезы, которые разрывали его нутро на части. Парень был влюблен в её смех, который заставлял внутри него зажигаться бенгальские огоньки, но наступил момент, когда эти искры потухли.       В итоге же зажглось настоящее пламя, которое сожгло его изнутри. Будто обиженный миром, он стал всё чаще и чаще пить спрятанный под кроватью алкоголь, но уже не из-за неотступных мертвецов. Словно захлебываясь в своих же сожалениях, он добивал свой организм сильнее, в последствии чего это превратилось в настоящую зависимость. Больше всего он ненавидит себя за столь хуёвое обращение к самому же себе. Забылся, потерялся, раскололся. Сейчас же ничего не изменить. Ему остается лишь закрыть глаза, поддаваясь внезапному желанию спать. А ведь ему просто хотелось вновь услышать ласковое: "Клау, сладких снов..."       — Обещай, что завтра же пойдём на поиски Клауса, – прошептала девушка, уставившаяся на потолок.       — Обещаю, – так же тихо ответил парень, сильнее укутываясь в одеяло.       Ночная тишина, в которой были слышны только редкие порывы ветра, дошла и до них. Темнота поглощала поле зрение, если вовремя не образумить себя. Каждый из них не спал, думал о своём. Алиса отгоняла ненужные переживания, порой вслушивалась в дыхание Пятого, который лежал рядом на полу. В его окружении всё не казалось настолько страшным, и если бы он не остался с ней, то она бы уже давно начала задыхаться от собственного страха. Парень же старался успокоить уже себя. Он не мог понять причину своих действий. Зачем он приблизился к ней, ради чего? Неужели, он хотел поцеловать её?       — Блять, Пятый. Только не говори, что ты запал на неё? – обратился тот сам к себе. — Ты же понимаешь, как это смешно? Она сама поцеловала тебя, после отшила, а теперь сам же наступаешь на эти грабли? – внутренний голос был холоден, безжалостен к своему хозяину. — Эти ебанные годы, нет, десятилетия в руинах не научили тебя, что лучше не привязываться, иначе терять то больно?! – внутреннее "я" начало кричать громче, жестче, пропитанным презрением голосом. — Не вздумай, поживи для себя. Помни, либо ты, либо тебя.       Чертова фраза, заставляющая его когда-то совершать страшные поступки. Сейчас убийство считается для него не таким уж и большим грехом, но каково ему было взглянуть в глаза своей первой жертвы? А ведь правда, он давно не вспоминал переломные моменты. Тогда ему пришлось перерезать некоторые провода в машине, чтобы спровоцировать аварию женатых политиков. Повторяя эту фразу, он пытался не задумываться об этом, но на протяжении месяца ему снились наполненные слезами глаза их дочери.       Она была одета в черное платье, на котором сверкала золотая брошь в виде феникса. Дрожащими руками девушка брала в руки лопату и закапывала своих же родителей. Он толком не знает, что произошло с ней дальше, но чувство совести не покидало его до тех пор, пока эта фраза не стала его путеводителем в несладкий мир. С каждой новой жертвой становилось тяжелее найти в себе чего-то человечное, пока он не вбил себе в голову, что это уже не изменить. Можно лишь только предотвратить, но, к сожалению, к этому времени за его плечами стекали багровые реки, стекающие к его ногам, полностью запачкав ранее белые гольфы. Поистине настоящее море жертв.       Дети боятся монстров, прячущихся за их спинами. Взрослые мало чем отличаются. Их страхи пропитаны неуверенностью в себе, мысленных пороков, а также рамок и запретов, но на то мы и люди, чтобы испытывать страх, голод, усталость, боль, счастье, грусть, любовь. Чувств на самом деле более тысячи, просто мы не можем их четко описать, и даже не хватит всех языков мира, чтобы описать хотя бы половины. Прямо сейчас ребята спали тревожным сном. Пятый еле различал чьи-то голоса, которые звучали до боли знакомо.       Он ухватывался за фразу, но её тут же уносило потоком неразборчивого говора. Жаль, что он был слишком сильно увлечен сном, а не тем, что происходило вне его черепной коробки. Часы показывали номер Алисы, чьи брови были тревожно сведены у переносицы. Возможно, при пробуждении она бы сразу пошла на поиски Клауса, как когда-то давно искала пропавшего Пятого, но планы были разрушены при самой первой ноте голоса, эхом разносящимся в сознании девушки, но настолько громко, что та подскакивает на кровати, с опасением повернула голову в сторону. В эту же секунду все опасения резко потеряли смысл, ведь они переросли в явь. Даже в темноте комнаты она узнала его.

— Алиса, давно не виделись, но прежде чем ты хоть двинешься, знай, что я тут же выпущу его мозги подышать свежим воздухом.

      Он мягко улыбнулся, в то время как пистолет в его руке был направлен на спящего парня. Указательный палец опасно зажат у курка. Ей было страшно смотреть в его карие глаза, а еще больше страшнее осознавать весь вес настоящего. Страх за свою жизнь переродился в страх за жизнь Пятого, который всё так же спал, его дыхание было размеренным, в отличие от Седьмой, чьё сердце и вовсе застыло. Леонард, не открывая рта, вновь пронзительным эхом разнесся по закоулкам разума.

— Вижу, что ты нашла себе компанию. Дура, я думал, что ты сразу куда-то сбежишь, как обычно. Вновь бросишь свою родню наедине с сумасшедшим. Как и ожидалось, твоя привязанность только увеличилась к этим недоумкам. А теперь, подойди, но без всяких фокусов, иначе...

      — Не трогай его, – голос предательски дрогнул, выдавая переполненные чувства. Она встала, с опасением следила за дулом огнестрельного, но Дженкинсу это не понравилось, судя по в тот же момент снятому предохранителю. — Стой, – девушка подняла руки вверх, стараясь унять дрожь во всём теле, — Дай... дай попрощаться с ним, – она прикрыла глаза, глубоко наполнив легкие воздухом.       Лиса знает, что не победит его, а смерти Пятого она никак не должна допустить, даже если нужно вернуться в его капкан, вонзающийся в её конечность. Всё происходит слишком быстро, что она не в состоянии придумать план. Ей остается ждать его кивка, чтобы после аккуратно сесть на колени рядом с парнем, чья грудная клетка равномерно вздымается. Глаза наполнились слезами, то ли от страха, то ли от горечи осознания того, что это конец истории Алисы и остальных Харгривзов. Она больше не увидит Пятого, никогда не узнает всей его истории, больше не ляжет спать в объятиях Клауса, вряд ли заговорит с Бэном и Виолеттой, разве что только после смерти.       В один момент ей стало катастрофически мало времени. Больше никаких спокойных разговоров с Диего, больше никакого кофе с любимыми кексами Четвертого, никаких минут успокающего молчания с Грейс. Она не узнает получше Лютера и Эллиссон, которые так и остались для неё закрытой книгой. Казалось, что её жизнь только началась в этом доме, но тут же обрывается. Смотреть на брата стало невыносимо больно. Внутри неё появилась дыра, пожирающая её изнутри. Больно от осознания того, что их ждала возможная лучшая жизнь. Ей страшно, грустно, больно, обидно. Её ошибки доверия привели врага в дом. Теперь ей остается склониться над Пятым, пряча выбившуюся прядь волос за ухо. Она чувствует на себе пристальный взгляд карих глаз, поэтому как можно аккуратней вытаскивает из кармана скомканный кусочек бумаги. Седьмой тяжело сдерживать слезы, а больше сложнее не разбудить брата своим дыхание.       Она оставила на его щеке легкий поцелуй, точно такой же, как однажды другая его личность поцеловала её в медпункте. Девушка никогда не умела прощаться, а сейчас у неё отсутствует возможность взглянуть в его зеленые глаза. Ужасающая смесь эмоций проверяла её на прочность, но ещё чуть-чуть и она прогнётся под тяжестью реальности. Стараясь запомнить это мгновение на всю оставшуюся жизнь, она со скрежетом в груди отстранилась от него. Её ждал всё тот же холодный взгляд, но улыбка сползла с лица.

— А теперь подойди ко мне.

      Девушка глубоко дышала, старалась не потерять сознание, но всё же пошла в сторону Леонарда. В слабом свете луны сверкнула игла в свободной руке Пибоди, что означало ничего хорошего. Каждый шаг приближал её к тому, кого боится больше смерти. Стоять и смотреть ему прямо в глаза — внутреннее самоубийство. Его ледяная рука соскользнула к её шее, чтобы убрать светлые волосы, всё ещё держа оружие. Скованная его аурой, ей оставалось закрыть глаза, до последнего надеясь, что это лишь сон.       Но проникновение инородного предмета в шею было слишком реальным для кошмара. Он делал всё слишком медленно, что она чуть ли не сходила с ума. Впервые Алиса задумалась, что это того стоило. Пройти через этот путь, чтобы вновь увидеть не своего, но хотя бы другого Пятого. Помириться с Клаусом, вновь обнять его. Вернуться в семью после столь неудачного расставания, сыграть на гитаре Бэна, узнать, что с остальными тоже всё в порядке. Возможно, эта ночь и была настолько прекрасной, чтобы закончить на красивой ноте. Уйти в небытие, раствориться в помутнении рассудка, и желательно, не возвращаться обратно.

***

      В блаженной темноте появляются трещины, впускающие во мрак ослепляющий свет. Легкость и удовольствие, которое она давно не чувствовала, покинуло её. Ей стало мало, слишком мало, как вдруг девушка узнала это чувство. Она открыла свои покрасневшие глаза, и перед ней предстало кафе, в котором они когда-то семьей посещали в детстве. Она сидела на стуле и из-за неудобного положения шея неприятно хрустнула. В углу заведения лежала спящая официантка, чей рот был перевязан белой тряпкой. Окна закрыты железными ставнями, что нельзя было определить день сейчас или ночь. Дышать стало гораздо труднее, а в горле царила настоящая пустыня, и каждый глоток слюны больно отзывался. Алиса неосознанно начала хрустеть пальцами пока не поняла, что её руки привязаны за спинкой стула. Это паршивое чувство всё никак не покидает её, и вряд ли покинет в ближайшее время.       Лиса понимает, что у неё ломка. Слишком долго она была под завязкой этих веществ, чтобы вновь вкусить их незабываемый, но недолговечный эффект. Трудно принять факт того, что наркотики дарили ей спокойствие на пару мгновений, даже если их вкалывал тот, кого она невероятно боится. Лицо замерзло из-за высыхающих слёз.

— Для тебя у меня есть подарок

      Сзади неё послышались шаги, что она невольно сжалась. Семь чувствует его, слышит чужое дыхание. В этот момент веревка теряет свою хватку, пока вовсе не сползает с её запястий на пол. Леонард указал на дверь, ведущую в кладовую, давая указание. Девушка медленными движениями приближалась к двери, будто ждала подвоха. Плохое самочувствие увеличивалось с каждым шагом, словно отчитывая секунды до её потери сознания. Когда она зашла в комнату, то дверь сильным хлопком закрылась за её спиной. Окна были защищены железными прутьями, так что в этот раз она не сможет сбежать от его плена. На стульях висели платья, а рядом с ними надпись: "Надень меня". Белое платье, чей шлейф был слишком длинным, короткое розовое и легкое голубое.       Она поняла, что этот психопат вновь придумал свою игру, а она же в ней пешка, которой тот управляет. Оставив свой вариант на последнем платье, она переоделась. Ей неизвестны правила, неизвестно есть ли в этой игре конец, или же она будет продолжаться до бесконечности. Но, как и все пешки, ей остаётся лишь идти вперёд.       Она вернулась, уже смирившаяся с началом её второго круга ада, но кто бы мог подумать, что разум короля намного извращенней? Простая игра в шахматы, в которой он в любом случае в преимуществе, ему скучна. Нужно продлить этот момент победы на максимум, чтобы в итоге его задержала полиция, но перед этим он желает насытить свою конченную потребность разрушить семейство Харгривзов. Это его лучший подарок на день рождения. В ранее пустом кафе появился дополнительный стул, на котором сидел связанный Клаус. Его кудри были спутаны пуще прежнего, даже для него. Бровь была рассечена, в следствии чего на его лице засохла струя крови. Когда он посмотрел на сестру уставшими и такими же покрасневшими глазами, то будто проснулся после долгого сна.       Медиум начал вертеться на стуле, чтобы высвободиться, но его попытки были тщетны. В одно мгновение в нём разжегся огонь. Ненависть к Харольду росла со скоростью света только об одной мысли, что тот вновь навредит одному из членов семьи. Не так давно, когда Бэн ночью смог отыскать брата в одиночку, брат сказал, что именно Леонард убил его. Клаус хотел вырваться из его хватки, разбить лицо к чертям, а после избить до смерти, но он его опередил, вонзая иглу в шею. Его уже бешеные зеленые глаза посмотрели на мужчину, который смотрел на это со стороны с игривой улыбкой. Кудрявый продолжал брыкаться на стуле, когда девушка сделала первый шаг к брату, но виновник торжества вытащил уже знакомый пистолет из-за спины.       — Ещё один раз брыкнешься, – он направил дуло в сторону Алисы, — И я ей бошку снесу.       Четвертому остаётся лишь с силой сжать кулаки. Он не может допустить такого исхода, даже если девушка сможет возродиться. Алиса вздрогнула, когда звонкий голос в её сознании приказал сесть на место, что та и сделала. Седьмая сидела параллельно брату, сдерживая слёзы. Из-за неё в эту историю ввязался Клаус, который стал для неё одним из самых родных людей.       — Ох, как же ваш отец ошибался, – усмехнулся Пибоди. — Я не просто так родился в один день с вами. Если бы не он, то я бы тоже спасал город от нападков, может стал бы для вас хорошим братом, но в итоге мы здесь, – он весело взмахнул руками. — Ну а сейчас, прошу прощения, я отлучусь, – он достал из кармана две дозы сильного снотворного. — У меня ещё остались дела с Харгривзами...