Natsukashi

      ― Шоё, я устал, давай передохнём немного, ― Ямагучи громко шмыгнул носом, рукавом куртки попытавшись стереть выступившие на глаза слёзы. ― Мы же заблудились, просто признай это!       ― И ничего не заблудились! ― возмущённо надулся Шоё, покрепче перехватывая маленькую ладошку друга. Они шли уже около трёх часов, а деревни всё не было видно. Он завертел головой, привстал на цыпочки, делая вид, что пытается высмотреть тропинку, которой даже и не пахло. ― Кажется, я узнаю это место. Давай пройдём ещё немного, а потом отдохнём. Вон там за деревьями есть просвет, пошли посмотрим, что там.       Ямагучи недоверчиво уставился на Хинату. Он тоже успел вымотаться после бесконечного блуждания между замшелых сосен и трухлявых столетних дубов, но вида старался не подавать, видимо, боясь ещё больше напугать его. Ямагучи снова потёр глаза, размазывая по щекам слёзы и грязь, послушно кивнул и пошёл следом, старательно огибая узловатые корни старых деревьев.       Беды ничего не предвещало; и Хината, и Ямагучи знали лес, окружавший их деревню, достаточно хорошо, чтобы в одиночку ходить за ягодами или грибами с самого детства. В сопливом возрасте шести лет они ещё могли позволить себе заплутать, а теперь, когда обоим перевалило за десять, подобное можно было счесть позором. Наверное, только из-за этого Хината и не хотел признавать, что они заблудились ― как пить дать, соседские мальчишки засмеют, если пронюхают об их оплошности.       Через добрый десяток шагов лес и правда стал реже, меж стволов забрезжил серый свет непогожего дня. В стороны расступались ели, и их тяжёлые мохнатые лапы перестали колоть мальчишек, исчесавшихся до красных полос; Хината наконец счёл нужным вытащить из своей буйной шевелюры листики и веточки, постоянно запутывающиеся в рыжих прядках, Ямагучи, всё ещё хныкая, отлеплял от штанов колючки, пропутешествовавшие с ним через половину леса. И так, держась за руки, мальчики вышли на опушку, одновременно охнув и застыв от удивления. Из рук Хинаты выскользнула ручка корзинки, по земле посыпались бусинки спелой брусники.       — Вот это да! Тадаши, смотри, это же та самая башня из легенд! Не думал, что когда-нибудь смогу сам её отыскать!.. ― Хината горячечно шептал на ухо и тряс побелевшего от страха Ямагучи, неверяще пялящегося на высившуюся перед ними «башню». ― Пошли посмотрим! Бросай тут корзинку, потом заберём!       Сказать что-то против Ямагучи не успел ― шустрый Хината уже на всех парах помчался к полуразрушенной башне. Ему не оставалось ничего другого, как последовать за ним, выдирая рукава у колючего терновника и перескакивая ползучие корни, тянущиеся с края опушки к её центру.       Башня стояла здесь столько, сколько существует мир ― так рассказывали старухи в деревне. Никто не знал, кто её построил, и кто в ней жил, если и жил вообще. Мальчишкам она казалась огромной, внушала страх и в то же время притягивала к себе как магнит, заставляла бегать кругами и касаться кончиками пальцев стёсанных ветрами и временем серых камней, покрытых сухим лишайником. Сколько не обходи её кругом, а входа в башню не найти, нет его и вроде бы никогда и не было. На самом верху, если задрать посильнее голову, можно увидеть маленькое оконце, всего одно ― провал слепой глазницы башни-циклопа, хранящей в себе сотню тайн и миллион загадок.       ― Мама рассказывала, что в этой башне жила прекрасная девушка, и из того самого окна она смотрела на лес и мир, ― наконец набегавшись, Хината плюхнулся на траву, раскинув в стороны руки. Он тяжело дышал, широко улыбался и мечтательно пялился в серое небо, выискивая в нём чёрные точки птиц, вспугнутых радостными воплями. ― Однажды эту опушку нашёл молодой мужчина. Он был уставшим и израненным ― в лесу встретил волка и подрался с ним. Он победил зверя, но сильно пострадал, потерял много крови и почти умирал. Если бы девушка не спасла его и не напоила целебными отварами, то так бы он и умер.       ― И что было потом? ― заинтересовался Ямагучи. Он успел подсесть к Хинате, прижаться к нему сбоку, и теперь с интересом слушал его историю. ― Всё было хорошо?       ― Конечно! Потом они полюбили друг друга и поженились, а тот мужчина оказался принцем, представляешь? Он забрал её с собой, а эта башня так и осталась, никто в ней больше не жил.       ― Хорошая история, ― улыбнулся Тадаши, немного расслабляясь. Он тоже слышал несколько легенд, но все они рассказывали о монстрах и призраках, которые водились поблизости. В чертовщину он пусть не хотел, но всё-таки верил, так что переплюнувшая старые легенды история о доброй девушке была как нельзя кстати, чтобы прогнать тревогу и помочь выдохнуть свободнее после всех злоключений. ― Интересно, почему её построили так глубоко в лесу?       ― Может, здесь его раньше не было? ― пожал плечами Хината, приподнимаясь на локте. Он задумчиво присмотрелся к маковкам елей на окраине леса и цепким кустикам шиповника и бузины, медленно заполонявшим свободное пространство опушки. ― А со временем он вырос, так бывает.       ― Наверное, ты прав, ― улыбнулся Ямагучи, повалившись на траву. Он смотрел на убегающие по небу облака, начиная снова тревожиться. ― Шоё, ты знаешь, куда нам идти? Скоро уже стемнеет.       Хината уселся на траву и энергично закивал.       ― Ага, знаю, ― он повернулся и махнул рукой куда-то направо. ― От старших ребят я однажды слышал, где искать башню, так что примерно представляю, куда нам идти. Давай ещё чуть-чуть тут посидим, а потом пойдём, хорошо?       Тадаши не возражал. Сидеть на высохшей траве было приятно, даже несмотря на прохладный ветерок, гуляющий на опушке. Шум ветра и тихий гул леса успокаивал, стрёкот насекомых убаюкивал и все тревоги исчезали, выгоняемые этим таинственным местом и природой, полноправно владеющей всем вокруг. Они просидели, любуясь старой башней, ещё какое-то время, вдруг почувствовав, что уже пора идти.       Хината что-то рассказывал, болтая о том, как будет хвастаться перед деревенскими, что смог отыскать такое место в столь юном возрасте. Уточнять, что нашли они башню по ошибке, он явно не собирался, и Ямагучи нравилось беззлобно подтрунивать над ним на этот счёт. Заболтавшись, мальчики навеселе выбирались к окраине леса, совсем не заметив, что за ними следят.       ― Давай пройдём по краю, ― предложил Хината, перескакивая ползучие корни, которые то и дело норовили дать подножки, ― нам всё равно в ту сторону идти.       Тадаши не был против. Он помог собрать рассыпанные ягоды, на которые уже сползлись охочие до сладкого муравьи, подобрал свою корзинку и зашагал вперёд, не обратив внимания, что Хината как-то странно замолк.       ― Я вот тебе скажу, как есть, потому что мы друзья и ты точно меня не засмеёшь, ― смущённо потирая кончик носа, признался Ямагучи, ―, но когда я вырасту, то выучусь делать разные лекарственные отвары и научусь разбираться в травах, прямо как мама! Она, правда, говорит, что это не мужское дело, что мне лучше бы податься… Шоё, ты слушаешь?       Ямагучи обернулся, почуяв неладное. Хината пристально смотрел в лес, выглядывая что-то меж деревьев. Лицо его было бледным, глаза испуганно расширились и сам он напрягся, готовый в любую секунду броситься наутёк.       ― Шоё, что…       ― Тихо, ― шикнул Хината, медленно поворачивая к нему голову. На его лице застыла маска ужаса. ― Тадаши, только не делай резких движений и не кричи. Если я скажу бежать ― беги, понял меня?       ― Ч-что такое?.. ― Ямагучи побледнел. Он крепче сжал в непослушных пальцах ручку корзинки в один момент потяжелевшую на несколько пудов. ― Что там? Что случилось?       Хината громко сглотнул, кивком указал на простирающуюся перед ними лесную чащу. Ямагучи прислушался, наконец, различив тихий треск и глухое рычание.       ― Я думал, что это собака, ― едва разжимая губы, шепнул Хината. ― Но судя по размерам… Он нас чует, но пока не заметил. Иди как можно тише, смотри под ноги. Если мы обойдём его по дуге, то он нас не заметит. Ветер пока в нашу сторону, так что…       Шоё замолчал, покрепче перехватывая свою корзинку. Его трясло от страха, он боялся точно так же, как и Тадаши, но стоит немного уступить и потерять веру в спасение хоть на секунду ― их съедят. Хината подошёл ближе, на цыпочках ступая на траву. Он взял в руку ледяную ладонь Ямагучи, потащив его за собой. У них всё получится, главное только не шуметь, главное… Тадаши тихо всхлипнул и оступился, заскользив ногой по желтоватой траве. Хината сделал быстрый шаг вперёд, чтобы поймать его и не дать упасть. Послышался громкий сухой треск, от которого у мальчишек по спинам пробежали мурашки. Глухое рычание волка и шорох листвы под его лапами раздались так отчётливо, что казалось, будто кроме этих звуков никаких других не существовало.       ― Беги! ― истошно закричал Хината, толкая Ямагучи в спину. Корзинка с ягодами выскользнула из его пальцев, опрокидываясь навзничь. ― Беги, Тадаши, не оглядывайся, убегай! Я его задержу!       Просить дважды Ямагучи не пришлось. Как только он услышал голос Хинаты, сразу дал дёру, затерявшись между деревьев и хитросплетении ветвей кустарников. Шоё, задыхаясь от страха, крутанулся на месте, отыскал на земле палку покрепче, перехватив её как меч. Такое вряд ли защитит от опасных клыков голодного волка, но хотя бы даст фору Тадаши, хотя бы он спасётся.       Хината стучал зубами, палка в его руках ходила ходуном, отстающая кора крошилась в труху, пачкая влажные ладони. Тяжёлое дыхание зверя слышалось всё громче, хруст сминаемых листьев становился отчётливее, ещё миг, и волк, глухо рыча и щеря розово-коричневую пасть, остановился напротив Хинаты. У мальчишки тряслись поджилки. Он прекрасно знал, что шутки с диким зверьём плохи, что чуть что ― нужно сразу убегать, прятаться, и вступать в бой, только если другого варианта не остаётся, и у Хинаты его не оставалось, в тот момент он просто не видел иных решений.       Всклокоченный, утробно рычащий и скалящий зубы волк ощетинился, прижал хвост под себя и присел на задние лапы ― готовился нападать. Хината, дрожа всем телом, выставил палку вперёд. Сам бы он нападать ни за что не стал, но готов был обороняться, биться до последнего, если даже эта битва будет его единственной. Пригнувшись к земле, зверь пополз вперёд. Шоё шумно задышал, тихо всхлипнул, смаргивая застилающие глаза слёзы ― он понимал, чем всё кончится, но отступить уже не мог. Лишь только он повернётся спиной, так сразу же острые клыки вонзятся в его шею и раздерут её на куски, стоит ему замешкаться. Хината, пятясь назад, оступился, тихо вскрикнул, заваливаясь на спину. Его нога угодила в клубок туго сплетённых корней, застряв так, что сразу и не вытащить. Волк, если мог бы, довольно усмехнулся. Он поднялся на лапы, сделал несколько широких шагов-перебежек, снова пригнулся и прыгнул, раззявив пасть и выставляя вперёд лапы. Хината закричал, закрыл руками лицо и приготовился умирать ― он знал, понимал, что случится и на другой исход даже не рассчитывал.       Перед тем, как зажмуриться, Шоё видел, как мелькнула и загородила его чёрная тень, появившаяся из ниоткуда. Секундная тишина, пугающая и мёртвая, такая, в которой ни шороха, ни скрипа, разорвалась леденящим воем боли. Послышался громкий хруст, словно сломали толстую ветку, снова ужасающий плач животного и тишина, которой не нарушал ни шелест листьев, ни звук уползающего прочь побеждённого зверя.       ― Что ты тут делаешь? ― Хината задрожал, медленно отняв руки от лица. Он огляделся, неверяще уставившись на стоящего перед собой человека в чёрных одеждах. Волка поблизости не было, от него не осталось ничего, кроме тянущегося прочь с окраины леса багрового следа. Незнакомец присел на корточки, приблизив своё лицо к лицу мальчика. Он был невероятно красив и бледен, в глубоких раскосых тёмно-синих глазах Хината не нашёл и капли сочувствия, лишь раздражение и холод. ― Ещё раз: что ты тут делаешь? И кто такой? Зачем забрался так далеко в лес? Тебе лучше убраться отсюда, да поскорее.       Губы Хинаты задрожали против его воли. Лицо превратилось в гримасу боли, и слёзы сами собой навернулись на глаза от пережитого ужаса. Сдерживаться мальчик не стал и со вкусом разревелся, руками размазывая крупные градины, катящиеся по чумазому лицу.       ― С-Спасибо, что спасли меня, м-мистер, ― прерывисто, продираясь сквозь придушенные рыдания, выдавил из себя Хината. Так он давно не плакал, хотя тут случай был особый ― считай, второй раз родился. ― Вы спасли мне жизнь, спасибо большое!..       Незнакомец удивлённо уставился на ревущего мальчишку, явно не зная, что делать. Издаваемые им звуки раздражали, но в то же время от слов благодарности как-то странно затеплели щёки. Он присел и осмотрел мальчика, заметив, что одна его нога зацепилась за корни деревьев. Незнакомец громко цокнул языком, поддел пальцами мешающийся корень, и тот с треском лопнул, рассыпавшись на кусочки. Мальчишка удивлённо таращился на собственную освобождённую ногу и это странное проявление силы. К счастью, он всё ещё был в шоке, так что особого внимания не обратил, только восхищённо захлопал глазами и принялся икать ― обычное дело после кучи пролитых слёз.       ― А теперь ступай, ― всё так же холодно и безучастно сказал незнакомец, нахмурив брови. ― Тебе нечего делать в этом лесу. Тут опасно.       ― Из-за волков? ― громко шмыгнув, спросил Хината, попробовав подняться.       Выражение лица незнакомца неуловимо изменилось. Он будто бы разозлился, хотя с чего бы? Обычный ведь вопрос. Он поднялся на ноги, даже и не подумав подать руку Шоё, и отвернулся, едва заметно качнув головой.       ― Не только из-за волков, ― тихо откликнулся он. ― Откуда ты пришёл? Ты один?       Хината с трудом совладал с собственными ватными конечностями и выпрямился, взявшись отряхиваться от листвы и налипших на штаны иголочек и колючек.       ― Нет, не один, со мной был друг, но я велел ему убегать, должно быть, он уже далеко.       ― Не так далеко, как тебе кажется, ― задумчиво откликнулся незнакомец, поведя носом по ветру, словно принюхивался. Он снова обернулся, взглянув на Хинату. Выше на две головы, он смотрел так, словно был взрослым, хотя, судя по его юному лицу, разница в возрасте не была такой уж и большой, года три-четыре, не больше, насколько Хината разбирался в подобных вопросах. Он с интересом пялился на незнакомого юношу, разглядывал его необычный костюм ― полностью чёрный, сделанный до того искусно, что оставалось только восхищённо таращиться на узорную вышивку на рубашке, застёгнутой под самое горло, высокие сапоги, из голенища которых торчала блестящая рукоятка ножа, и длинный ― как Хината не заметил его раньше? ― плащ за спиной, достающий нижним краем до земли. ― Лучше бы тебе поспешить и догнать своего друга, пока он не попал в беду.       Хината согласно закивал.       ― Хорошо, но я не знаю, куда он…       ― В ту сторону, ― юноша указал пальцем в чащу. ― Поспеши. И больше никогда сюда не возвращайся.       Мальчик удивлённо моргнул и неуверенно спросил:       ― Почему?       Незнакомец нахмурился и зло скрипнул зубами, вдруг взявшись оглядываться по сторонам. Он подошёл ближе, сцапал его за воротник, развернул и подтолкнул в спину.       ― Потому, ― раздражённо огрызнулся он. Хинате послышался чей-то гадкий смех, донёсшийся откуда-то сверху. ― Давай уже, уходи.       Хината обиженно надулся, вырвался из захвата и поправил одежду. Он стоял, понурив голову, снова шмыгал, удерживая слёзы обиды, и, наконец, обернулся, быстро поклонившись:       ― Ещё раз большое спасибо, что спасли меня, ― почти выкрикнул он, слушая тихий шелест ветра у себя над головой. Юноша удивлённо таращился на него, слегка приоткрыв рот. ― Меня зовут Хината Шоё, а вас как?       Он поднял голову, с надеждой вглядевшись в льдисто-синие колкие глаза. Незнакомец стиснул зубы и быстро отвернулся в сторону, пряча лицо за ладонью.       ― Не твоего ума дела, ― буркнул он странным высоким голосом. Он прокашлялся и уже спокойнее снова повторил: ― Давай, топай уже, пока я не разозлился!       Хината присмотрелся к нему, кивнул и рванул в сторону леса, быстро исчезнув из вида.       Незнакомец облегчённо выдохнул, старательно игнорируя звучащее у него над ухом ехидное хихиканье.       ― Ну надо же, у нашего Короля хорошее настроение?       Юноша громко скрипнул зубами, развернулся и зашагал в сторону башни. Следом за ним, будто бы игнорируя все естественные законы мира, плыл по воздуху долговязый блондин, лениво взмахивая кожистыми чёрными крыльями, на которых красиво переливались серебристые чешуйки при каждом новом взмахе. Он был одет точно так же, разве что не обременил себя плащом и кинжалом, а в остальном ― тот же угольно-чёрный цвет, ажурная вышивка на тонкой ткани, бледный цвет лица, ехидная улыбка, а на носу тончайшие стёкла в чёрной оправе.       ― Завались, очкастый, или сейчас потеряешь свои драгоценные окуляры.       Блондин расплылся в довольной усмешке.       ― Не нужно так нервничать, ваше высочество, ― с издёвкой протянул он. ― И с чего это ты решил спасти человеческого ребёнка?       ― Не твоего ума дела, Тсукишима. И я, кажется, уже сказал тебе ― заткнись и не лезь ко мне. Ты уже выяснил всё, что хотел, так что проваливай.       ― Какой грозный, ― улыбнулся Тсукишима, кончиком когтистого пальца поправляя сползшие очки. Он перевернулся в воздухе, последний раз взмахнул крыльями и приземлился, складывая и пряча их. Теперь он ничем не отличался от любого человека. Разве что ненормальная бледность и холод кожи могли выдать в нём чудовище. ― Знаешь, я ведь действительно удивился. Даже подумал на секунду, что ты успел размякнуть в этой глухомани. Или, может, не размяк, а наоборот ― решил делать ставку на будущее. Мальчишка скоро подрастёт, и можно будет его выпить без зазрения совести.       Они успели добраться до башни, так что ничего не стоило схватить Тсукишиму за горло и, не жалея сил, приложить его к вышарканной серой кладке.       ― Какого чёрта ты городишь? ― Удар был сильный, с крыши башни свалилось несколько кусков старой черепицы, ухнув вниз. ― Я спас его потому, что в отличие от таких, как ты, знаю, что люди — неотъемлемая часть этого мира, и если позволять всяким низкопробным тварям косить их направо и налево, то никого не останется… К тому же он совсем маленький…       ― Мелкий, но вкусный, ― не сдержав усмешки, Тсукишима облизнул губы, демонстративно проводя кончиком языка по длинным белоснежным и острым клыкам. Юноша проследил за его взглядом, чертыхнулся и отпустил его, пряча когти. Следы на шее Тсукишимы быстро затянулись, кровь он растёр ладонью, неприятно поведя плечами. ― Не нужно делать вид, что ты весь такой непорочный. Ты ведь почуял его ― его страх, его желание жить, бьющееся в теле, как загнанная в кустах терновника птица. Ты почувствовал его тепло и благодарность, когда спас. Тебя опалило его внутренним светом ― не думай отпираться. Он маленький, но уже такой аппетитный.       ― Заткнись, ― прорычали в ответ. ― Заткнись и проваливай. Можешь передать отцу, что я не вернусь. Не собираюсь возвращаться.       Тсукишима безразлично пожал плечами, отряхнул одежду от каменного крошева ― его приложили не пожалев сил и, не будь он вампирских кровей, то не отделался бы так легко.       ― Ладно, как пожелает ваше скучнейшее величество, ― фыркнул он, кончиком пальца поправляя очки. ― Я всего лишь скромный посланник, но только не удивляйся, если через пару десятилетий ты снова увидишь моё лицо.       ― Надеюсь, что этого не произойдёт.       ― Надейся, ― усмехнулся Тсукишима, запуская когтистую пятерню в короткие светлые волосы, вычёсывая из них лесной сор. ― Бывай, Король. Скоро увидимся.       Он расправил крылья с громким хлопком и в одно красивое и сильное движение взмыл высоко в небо, быстро затерявшись среди тяжёлых туч, укрывших его от острого взгляда.       Юноша тяжело вздохнул, устало потерев лицо. Всё это было очень некстати, и чутьё подсказывало, что с этим рыжим мальчишкой он ещё встретится.

***

      Когда живёшь тысячу лет, способность удивляться пропадает сама по себе, но в тот день, спустя неделю после злополучной стычки с лесной живностью, Кагеяма понял, что на свете ещё остались вещи, способные его ошеломить и обескуражить.       Сбегая из дома отца, он надеялся найти прибежище как можно дальше от родных мест и, когда наткнулся на полуразваленную башню без входа, понял, что это место ― то самое, что ему было нужно. Вокруг на много миль простирался лес, густая чаща кишела диким зверьём, которое Кагеяму ничуть не пугало, наоборот ― это им стоило его бояться. Вдалеке виднелась деревня, но Кагеяма и подумать не мог, что хоть кто-то из людей сможет добраться до его убежища. Однако он ошибся. Даже дважды.       Был погожий день, солнце приятно припекало, и Кагеяма с удовольствием растянулся на крыше башни, любуясь облаками. Всё это огромные предрассудки, будто бы вампирам нельзя выходить на солнце ― можно, даже нужно, но у света всё же была своя губительная сила. Правда, свет необходим немного иного толка ― внутренний, человеческий. Он обжигал ненавистью и выжигал кровавые и долго не заживающие язвы на теле, согревал, укутывая в невидимый светящийся кокон, заботой и состраданием, опалял страстью и любовью, заставляя сердце биться чаще, а кровь по венам — носиться, словно бы её носитель был простым смертным.       Кагеяма с затаённой радостью вспоминал свою последнюю стычку с человеком, тем рыжим мальчишкой, ― как он сказал его зовут? ― кажется, Хината. От него тоже исходил свет, пульсирующий, живой и такой ослепительный, что было даже немного больно находиться рядом, а тело постоянно покалывало от ощущения чужого страха, смешанного с эйфорией и выброшенным в кровь адреналином. И чёртов Тсукишима был всё-таки прав — это было очень аппетитно, притягательно и возбуждающе: смесь восхищения, благодарности и страха, необычный коктейль ― Кагеяма облизнулся и нахмурился, помотав головой. Нет, он не такой. Нужно как можно скорее выбросить это недоразумение из головы и заняться делом, но Судьбе, как всегда, виднее, как распорядиться теми, кто находится в её власти.       Он услышал осторожные шаги ещё тогда, когда мальчишка, оглядываясь по сторонам, выходил из лесу, таща на спине что-то, похожее на мешок. Кагеяма подобрался, спрятался за каменной горгульей, украшавшей черепичную покатую крышу, и взялся внимательно следить за этим мелким рыжим недоразумением, не понимавшим слова «Нельзя».       Хината шёл медленно, останавливался, прислушивался, оглядывался. По правде говоря, он и не рассчитывал снова встретить своего спасителя, но надеялся на лучшее, надеялся на то, что не зря тащился через весь лес, плутал несколько часов подряд, чтобы отблагодарить таинственного незнакомца за спасение. Тот день и произошедшее он запомнил плохо, перепугавшись слишком сильно, чтобы хранить в памяти стычку с лесным зверем и своё чудесное избавление от него. Даже когда он вернулся в деревню, отхватив звонкую затрещину сперва от мамы, а потом и от заливающегося слезами Ямагучи, которого пришлось потом успокаивать и перевязывать его пострадавшую ладонь, Хината не смог толком вспомнить произошедшего. Он знал только, что обязан жизнью какому-то юноше, возникшему перед ним словно по волшебству, а большего ему не было нужно. Разве что ещё раз попытать счастья и встретиться с ним.       Воровато оглядываясь, Шоё подошёл к самой башне, коснулся нагретых солнцем камней, набрал в грудь побольше воздуха и громко сказал:       ― Здравствуйте!       В ответ не прозвучало ни слова, только потревоженные птицы с криками сорвались с насиженных мест. Хината огляделся, уныло склонив голову. Видимо, тут и правда никого не было, зря только шёл…       ― Что из слов «Больше никогда сюда не возвращайся» тебе было непонятно?       По спине мальчика пробежали мурашки. Он радостно вскинул голову, завертев ею по сторонам. Этот голос он готов был узнать из тысячи.       — Вот вы где, мистер! ― не сдержавшись, воскликнул он, широко улыбаясь вышедшему из-за стены знакомому юноше. ― Я пришёл, чтобы вас отблагодарить!       Кагеяма усмехнулся и подошёл ближе, так, чтобы свет, наполненный лучистой благодарностью, лишь слегка касался его.       ― За что это?       ― За то, что прогнали волка и спасли меня, ― как ни в чём не бывало улыбнулся мальчик, стягивая с плеч мешок и протягивая его. — Вот, я вам тут кое-что принёс.       Он опустился на колени, дрожащими руками развязал шнурки, стягивающие мешок, и достал чем-то пахнущий свёрток. Мальчик бережно развернул свой подарок и протянул вперёд какие-то белые штуки. Кагеяма принюхался и поморщился, определив в этих пухлых кругляшках человеческую еду ― он что, принёс ему еды в благодарность?       ― Я такое не ем, ― честно признался он, поморщившись.       Мальчик вжал голову в плечи и грустно улыбнулся, прижимая к груди свой подарок.       — Вот как… Ну, может, хотя бы попробуете? Это булочки с мясом на пару, я сам делал их. Мама решила приготовить, а я напросился помочь, и те, что сделал сам, принёс вам. Они правда вкусные и там много начинки! ― попытался убедить его Хината. ― Пожалуйста… Или простолюдинская еда вам не нравится? Не нравится ведь, да? Так я и думал.       Мальчик тяжело вздохнул и уселся на землю. Свой гостинец он устроил на коленях и, недолго думая, подцепил одну булочку, надкусив пышный белый бок. Кагеяма заинтересовано на него уставился. И зачем было предлагать угощение, если он сам его принялся лопать? Люди всё-таки странные существа.       ― Почему ты так решил, что мне не понравится?       ― Ну, вы похожи на принца, ― страшно смущаясь, пробубнил Хината, откусывая внушительный кусок. Похоже, он успел проголодаться, пока шёл. ― Такой нарядный, красивый… Я сразу это понял. И живёте в башне, ведь правда? В башне? Мама много раз рассказывала, что принцам и принцессам в башнях самое место ― любят они почему-то жить на такой высоте, ― он задумчиво потёр подбородок, запачкав его в мясном соусе.       Кагеяма тихо фыркнул и, чтобы его улыбки не видел мальчик, отвернулся в сторону. Он рассуждал как ребёнок, хотя это было неудивительно, но его искренности и самоотверженности, желанию во что бы то ни стало отплатить добром на добро, оставалось только завидовать. Кагеяма украдкой взглянул на него, качнув головой. Странно всё это, но почему-то расстраивать этого ребёнка ему не хотелось.       ― Ладно, ― сдался он, вытягивая вперёд руку. ― Одну эту твою булочку я попробую. Но только одну.       Хината просиял, едва не заслезившись от восторга. Кагеяма поморщился и отошёл чуть-чуть дальше ― его окатило горячей волной радости с примесью нетерпения, и от ощущения чужой взволнованности по спине пробежали мурашки.       ― Надеюсь, вам понравится! ― Шоё протянул свой свёрток, с выжиданием уставившись на то, как его новый знакомый надкусывает и жуёт угощение. ― Ну как?       ― На вкус как коробочки хлопка, ― пожав плечами, честно признался Кагеяма. Хината заметно приуныл, опуская голову. ― Я имел в виду, что такое же мягкое…       Кагеяма замолчал, задумавшись, что бы такое сказать. Для него поглощение человеческой пищи ничем не отличалось от поедания, например, земли или древесной коры, такое уж у него восприятие. Лишь одна вещь имела яркий вкус и не могла сравниться ни с чем другим, другое дело, что об этом мальчику знать было не обязательно.       ― Ладно, ― кивнул Хината, прижимая к животу свой свёрток. ― Я в любом случае очень рад, мистер…       ― Кагеяма, ― откусывая ещё один кусок булочки и незаметно морщась, негромко сказал он. ― Кагеяма Тобио, но лучше бы ты не запоминал моего имени, Хината.       Мальчик счастливо улыбнулся, склоняя голову. Кагеяме что-то подсказывало, что этот ребёнок не станет воспринимать всерьёз его слова ни сейчас, ни когда-либо ещё.