Natsukashi

      ― Эй! Подожди!       Сугавара медленно крутанулся на пятках, рассеянно улыбнувшись. От ворот школы, весело размахивая рукой, к нему нёсся Даичи. Коуши взглянул на тёмное небо, усеянное точками редких звёзд, попытавшись прикинуть который сейчас час ― тренер отпустил всех ещё полчаса назад: поздравил с победой, накормил, и сытых, но вымотанных подопечных, доставил точнехонько туда, откуда забирал утром, раздал быстрые указания и отправил по домам, когда только-только начало смеркаться. Сам Суга задержался подольше, а остальные, включая и отыгравшего пять сетов капитана, разошлись кто куда. Должны были.       ― И откуда в тебе столько сил, Даичи? Я еле ноги волочу, ― нервно рассмеялся Сугавара, когда Савамура наконец его догнал и, уперев ладони в колени, скрючившись, пытался восстановить дыхание. ― Я думал, что ты уже ушёл.       ― Да мы и ушли, ― наконец отдышавшись, улыбнулся капитан, ― Укай-сан попросил вернуться, заодно дал несколько указаний. Завтра отдыхаем, никаких тренировок.       ― Кое-кто не обрадуется, ― захихикал Сугавара. ― Но им больше остальных нужно отдыхать, батарейки у Хинаты всё-таки не вечные. Да и остальные прилично вымотались, играли как в последний раз.       ― Точнее и не скажешь, ― поправил сумку Савамура, зашагав вперёд. Теперь Суга видел, как грузно он ступает, хотя всего полминуты назад дал стрекоча с почти вершины склона до его середины. ― Но по-другому мы и не могли, правда? Иначе бы эта игра стала для нас последней…       Сугавара рассмеялся, поддев Даичи локтем. Капитан сдавленно крякнул, потерев продырявленный бок.       ― Постоянно одёргиваешь Асахи, а сам вдруг взялся хандрить?       ― Прости, видимо, устал, ― улыбнулся Савамура. ― Сам-то ты как, в порядке?       Суга коротко кивнул, поджимая губы. На секунду сердце ёкнуло, в голове пронеслась заполошная мысль, что в вопросе было что-то ещё, скрытый смысл, но вряд ли Даичи интересовало сейчас что-то кроме минувшей игры и того, что они всё-таки вырвались на Национальные.       ― Честно? Ноги трясутся, ― признался он, ― кажется, что вот-вот свалюсь. Но всё хорошо. Такая усталость ни с чем не сравнится, мне даже жаль, что не часто удаётся испытать это последнее время.       Савамура замер, развернулся, поднял на друга виноватые глаза и только было открыл рот, чтобы выдать очередную тираду о том, что ему очень жаль, что Коуши единственный неиграющий в стартовом составе третьегодка, как Суга его остановил:       ― Не нужно ничего говорить, ― как можно мягче произнёс он. ― Я уже наслушался всякого от людей в коридорах, на трибунах, даже дома. Всё в порядке, прости, что хнычу постоянно об этом. Давай лучше о чём-нибудь другом, поприятнее?       Савамура пожал плечами и совершил идеальный разворот на сто восемьдесят, словно обучался этому втихушку, и снова зашагал вперёд. Магазин у подножья они миновали, свернули от него в сторону, какое-то время молча шагая к дому. Так, может, было даже лучше.       Последнее время Сугавара, когда оставался наедине с Даичи, вечно ляпал какую-то глупость. На то, конечно, была своя причина, но каждый раз это было настолько невпопад, а тема разговора грозилась выдать его с потрохами, что страшно становилось. И особенно в такие моменты, когда они совсем одни, и даже дремлющий город будто бы специально предоставляет шанс на то, чтобы разговоры стали интимнее, темы волнительнее, а языки расплетались, выдавая то, что было на сердце.       ― Слушай, Суга, ― вдруг подал голос Савамура, когда они остановились у железнодорожного переезда. Даичи хмурился, смотрел то в сторону, то на него, носком ботинка неловко ковырял асфальт, нетерпеливо притоптывал, мысленно, наверняка, уже сто раз обругав запоздалый вагон техников, возвращающийся в депо. ― Я всё хотел спросить: тебе нравится Шимизу?       Сугавара удивлённо захлопал глазами. Его лицо потеплело и наверняка он слегка покраснел, даром что такой светлокожий ― подобное мгновенно становилось достоянием окружающих.       ― С чего такой внезапный вопрос? ― неловко улыбнулся он, любуясь переливами красного сигнала семафора, оставляющего след на коже Даичи и в блестящих в темноте почти чёрных радужках. Сугавара усмехнулся, подошёл ближе, локтем снова потыкав его бок: ― Или что, пришло время, когда мы наедине можем пообсуждать девчонок? Ты решил, что мы уже настолько близки, а?       ― Не говори ерунды, ― буркнул он, наклоняясь, чтобы перебраться под поднимающийся шлагбаум, ― мы и до этого их обсуждали.       Сугавара злодейски захихикал.       — Это ты про тот раз, когда Асахи спросил нравится ли тебе Юи, а ты возьми, да и заголоси на весь коридор, что не «выйдешь за неё»?       ― Хэй, я же сказал, что в тот раз просто пошутил.       ― Да-да, отнекивайся, капитан, ― усмехнулся Коуши, вдруг погрустнев.       Савамура задумчиво пожал плечами.       ― Но она и правда не в моём вкусе, ― надулся он, вдруг отвернувшись в сторону и взявшись усиленно кутаться в болтающийся на шее тонкий шарф. Сугавара удивлённо выставил руку, прислушиваясь к ощущениям в ладонях ― чего это он? Не холодно же. ― Вообще, мне другой типаж нравится. И другой цвет волос, но это не важно. Так что насчёт тебя?       Суга тихо хмыкнул и вздохнул.       ― Да ничего. Шимизу отличный менеджер, она всем сердцем болеет за нас и желает только лучшего, я уважаю её ― она с нуля разобралась в правилах волейбола и сделала для нас столько всего, ― улыбнулся он, повернувшись к Даичи. Он слушал внимательно и словно ждал, что вот-вот прозвучит что-то чуть более «интригующее», чем то, что испытывали все остальные члены команды. ― И как я могу позариться на девушку, которая нравится нашим живчикам? Они же меня растерзают.       Капитан рассмеялся.       ― Зря ты так. Мужской гордости в Танаке больше, чем ты думаешь, ― качнул головой он, пряча мягкую улыбку одобрения в шарфе. ― И если бы Шимизу запала на тебя, а ты был бы не против, то он бы это принял как мужчина: отступил и пожелал счастья.       ― Лучше, как мужчина, пусть продолжит её добиваться, от такого напора любое сердце дрогнет, ― хмыкнул Сугавара. Он скосил глаза в сторону Савамуры. ― Не пойму только к чему был этот вопрос, Даичи? Только не говори мне, что и ты туда же, что и остальные!       ― И вовсе нет, ― буркнул Савамура, старательно пряча бессовестные глаза. Суга кулаком зарядил ему в плечо.       ― Да блин, у нас не команда, а какой-то детский сад, ― вспыхнул он. ― Я ведь уже сказал, что у меня руки от страха окоченели, пальцы не двигались, а Шимизу это заметила, вот и решила приободрить. А вы мало того, что на площадке чёрт-те что устроили, так ещё и вне её меня Ноя с Танакой засверлили своими злобными взглядами. И ладно они, но ты-то куда?       Сугавара пусть и хмурился, и возмущался, но как только снова вспомнил смущающий момент, произошедший прямо перед началом пятого сета игры с Ушивакой, сам раскраснелся, как и Даичи, чьё чуть румяное лицо он успел разглядеть, когда они проходили мимо фонаря.       Савамура по-партизански молчал и надувал губы. Суга ждал. Он уже собирался его поторопить, потому что они подходили к перекрёстку, где следовало расстаться, а разговор был интригующим и, чего греха таить, действительно волнительным.       ― Когда Шимизу взяла твои руки в свои… ― Даичи нахмурился, на секунду вскинул взгляд на Сугавару и быстро отвёл его в сторону. ― Мне это не понравилось.       Коуши закусил щёку изнутри и как можно старательнее делал вид, что ему просто показалось то, что он сейчас услышал. Этого просто не могло быть. Даичи не из таких, вовсе нет, ему это не понравилось по той же самой причине, что и всем остальным ― Киёко их драгоценный менеджер, неприкосновенное создание, которое им послали сами Боги, ангел во плоти и всё остальное ― за большим количеством «титулов» стоило обращаться уже к Танаке с Нишиноей.       Не могло просто такого быть, чтобы Савамура Даичи его ревновал.       ― Да уж я заметил, ― с издёвкой усмехнулся Сугавара, стараясь не растерять беззаботного настроя за тоскливыми мыслями о том, что быть ему в одиночестве со своими неправильными помыслами и желаниями, направленными на друга, до самой смерти.       Даичи нравился ему, по правде говоря, догадаться об этом было не трудно, все в команде уже знали, кроме, разумеется, самого Савамуры. И нравился уже давно, с середины их первого года, когда Суга в полной мере осознал свои странные чувства и безропотно принял, даже не собираясь бодаться с самим собой и терзать себя мыслями о том, насколько всё это неправильно и нехорошо. Проще принять себя и любить, молча наблюдая за всем со стороны, чем бесконечно страдать и гадать, где же и в какой момент ты оступился. Хотя, конечно, временами без совести и её хищных нападок не обходилось, как например, сейчас. Сугаваре было совестно за то, что он на секунду смог представить себе, как нормальный дальше некуда Савамура уподобляется ему, признаётся во всём, чем только можно, и в один момент лишается всего ― признания родных, дома и положения в обществе. Изучая вопросы любви такого толка, Сугавара успел навидаться всяких ужасов, так что в счастливый исход почти что не верил и на всякий случай о нём даже и не мечтал, чтобы лишний раз не соблазняться, а потому и не страдать и не думать грешным делом, что признайся он, то всё было бы хорошо.       ― Да нет, ты не понял, ― подал голос Даичи, вырывая из своих размышлений. ― Мне не понравилось, что она тебя коснулась. Не потому, что это Шимизу, а потому, что это был ты… ― Сугавара заинтересованно наклонил голову и нахмурился, почти ничего не поняв из того, что нёс Даичи. ― Ну, то есть… Как бы так сказать. Это… Ох. Я просто не хочу, чтобы тебя кто-то касался, вот так будет понятнее. Не важно кто ― Шимизу или… Любая другая девушка или парень. Ну, понимаешь?       Сугавара не понимал. Он обалдело хлопал глазами и всё никак не мог взять в толк, что только сказал Даичи и что именно он подразумевал под своими словами, неужто?..       ― Поправь меня, если я ошибаюсь, Даичи, ничего такого я не хочу сказать, ― медленно говорил он, тщательно подбирая слова. ― Но ты, что… Меня приревновал к Киёко?       Савамура остановился, задумчиво почесал макушку и рассеянно кивнул.       ― Получается, что так.       Суга почувствовал, что теряет контроль ― голова закружилась, колени предательски подкашивались, обещая его познакомить с холодным и грязным асфальтом. Сердце в груди взбесилось, ещё чуть-чуть и выскочило бы из груди, прямо как в мультиках. Это, конечно, всё было невероятно, но, может, Даичи имел в виду что-то другое?       Тяжело сглотнув, Коуши нервно улыбнулся, дотянулся до Савамуры, потянув его за рукав гакурана.       ― А ты в этом уверен?       ― Ну, пожалуй, да.       Сугавара задышал чаще. Ей-богу, он же сейчас рухнет на землю, если не ухватится хоть за что-то!       ― А что, если я скажу, ― остановился он, низко опустив голову. Сердце билось уже в горле, и его удары гулко отдавались в опустевшей голове: ― Что когда вижу, как вокруг тебя крутится кто-то из девчонок, или та же Мичимия, то испытываю то же самое? Ревность.       Савамура замер. Он обернулся, подошёл вперёд и, широко улыбнувшись, положил руку на плечо своего друга. От этой улыбки сердце Коуши стремительно рухнуло вниз, остановившись где-то в районе пяток. Ничего хорошего этот дружелюбный оскал не сулил.       ― Ну, ничего не скажу, ― всё продолжал скалить зубы недалёкий, но такой очаровательный, болван Савамура. ― Наверное, что это нормально. Да. Немного ревновать друзей — нормально. Знаешь же как это бывает? Хочется растолкать всех, схватить в охапку, спрятать от остального мира и сказать: «Это мой лучший друг, отойдите от него, он будет дружить только со мной». У тебя такое бывало?       Глаза Сугавары удивлённо распахнулись, сердце пропустило несколько ударов, вновь забившись с неистовой силой. Ну да, а как ещё могло быть?       Он рассмеялся. На глаза навернулись слёзы.       ― Ну насмешил, Даичи, ― притворно продолжая смеяться, Суга утёр тыльной стороной ладони мокроту с щёк, мысленно умоляя их больше не течь, иначе ведь выдаст себя. ― Ну ты юморист, даже никак слёз не унять.       Савамура сконфуженно улыбнулся, неловко почесав макушку.       ― Да будет тебе, это всё от нервов. Шутка не такая уж и смешная, ― он полез в карман, доставая чистенький платок. ― На-ка вот, вытрись и высморкайся.       ― Ага, совсем не смешная, ― тихо шепнул Сугавара, на кончиках пальцев взвешивая тёплый и пахнущий им, Савамурой, носовой платок. ― Спасибо. Спасибо, Даичи. Я выстираю и потом отдам, ладно?       ― Да не вопрос, ― махнул рукой он. Они уже добрались до нужного перекрёстка и собрались прощаться. Суга держался чуть поодаль, всё ещё хлюпал носом, в кулаке сжимая платок. Выглядел он так, будто собирался что-то сказать, но не решался, а тревожить его Даичи по какой-то причине не хотелось. ― Ну, ладно, до завтра? Отдохни хорошенечко, выспись, ты сегодня был молодцом.       ― Ага, ― кивнул Суга, поворачиваясь на пятках.       ― И не забудь, что завтра утром тренировки нет, ― крикнул ему вслед Савамура.       Сугавара поднял вверх руку, едва заметно ею качнул и резко опустил. Голову он втянул в поникшие плечи и странно сгорбился. Пока Даичи стоял на месте, провожая его взглядом, ему казалось, что он слышит звуки тщательно заглушаемого плача.

***

      ― Скажи, Асахи, существует ли предел человеческой тупости?       Азумане обернулся к Сугаваре, отняв полотенце от лица. Сегодня Суга вёл себя страннее, чем обычно: пялился куда-то сквозь парней, пропускал мячи, косячил с пасами, за что нарвался на немилость тренера и нагоняй от сенсея. Он мало улыбался, почти не разговаривал, а Даичи вообще старался игнорировать. По одному только последнему пункту, ответственному за его дурной настрой, а точнее, отсутствие всякого настроя, можно было понять, что проблема именно в капитане.       ― Если ты говоришь о Даичи, то он практически бесконечен. ― Суга саркастически хмыкнул. Асахи поскрёб подбородок и задумчиво продолжил: ― Хотя конкретно в его случае виной всему не «тупость», как ты выразился, а скорее невнимательность к очевидному и его простота. Вы поссорились?       ― Нет, с чего ты взял? ― без особого желания отрицать что-либо, пожал плечами Суга, даже не попытавшись скрыть свои настоящие эмоции ― горечь и тоску.       ― Потому, что меня бы ты о таком не спрашивал, если разговаривал с Савамурой. Что стряслось?       Сугавара тяжело вздохнул и взял в руки мяч, чтобы хоть как-то себя занять. На душе было неспокойно и поделиться мыслями хотелось, хотя больше всего, конечно, хотелось поговорить с Даичи, это всегда его успокаивало и настраивало на нужный лад. Подумав ещё с секунду, Суга подбросил мячик и поймал, завертев его между ладоней.       ― Он сказал, что приревновал, когда Шимизу взяла меня за руки во время последнего матча.       Глаза Азумане удивлённо распахнулись. Он было заулыбался, решив, что новость-то отличная, но стоило ему увидеть кислую мину Коуши, как улыбка сама по себе растворилась.       ― Прямо так и сказал? ― тихо шепнул он, подходя поближе. Рядом сновали остроухие, прямо как эльфийское племя, кохаи, охочие до сплетен ― нельзя было допустить, чтобы информация растеклась по всей команде, иначе чья-то бородатая физиономия будет бита.       ― Ну, сперва немного по-другому, что «не понравилось», ― передразнил манеру капитана высказывать своё недовольство Сугавара. ― А после этого сказал про то, что ревновать «друзей» — это нормально.       Асахи нахмурился и досадливо цокнул языком, не удержавшись от того, чтобы зыркнуть в сторону Даичи, отрабатывавшего приём вместе с чудным дуэтом. Как капитан не запнулся о свою ногу и не пропахал носом пол ― осталось загадкой, взгляд у Аса Карасуно был что надо, тяжёлый и почти такой же непереносимый, как удар чугунной сковородкой по макушке.       ― Да уж, сочувствую тебе. Неужели он так и не догадался?       Сугавара вздохнул и покачал головой, вдруг едко фыркнув, когда вспомнил одну занятную фразочку:       ― Куроо из Некомы как-то сказал, что «Савамура временами полный “Савамура”» ― точнее ведь и не скажешь.       Азумане заулыбался. Было что-то в этом и, конечно же, кто как не капитан Котов смог подметить подобное.       ― Не могу не согласиться… Так, стоп, а он тоже в курсе? ― Сугавара скосил глаза в сторону, словно был не при делах. В принципе, так и было, и разве его вина была в том, что этот пройдоха Тетсуро нюхом чуял всякие несчастливые отношения среди членов одной команды, даром что у самого парочка таких случаев была. ― Ты ему рассказал?       Коуши покачал головой, подбросил мяч и в этот раз не поймал. На укатившийся снаряд он махнул рукой, уныло опустил голову, с усилием потерев шею.       ― Да нет, он сам заметил. Вот уж кому точно проницательности не занимать! Он даже предлагал помочь, мол, намекнёт, как-нибудь попонятнее, и дело пойдёт быстрее, но я отказался.       Асахи согласно закивал.       ― И правильно, посторонних сюда вплетать не следует, ― явно гордясь тем, что он сам к «посторонним» никак не относится, произнёс Азумане, обречённо вздохнув. Смотреть на Сугу ему было больно, и не удивительно, от привычного него остался какой-то неясный тусклый призрак, совсем не улыбающийся, не голосящий наравне с энергичными первогодками и даже не дерущийся как обычно. ― Забавно, конечно, выходит, что уже все в курсе, кроме самого Даичи.       Суга нахмурился и обиженно поджал губы.       ― Смейся-смейся, на тебя потом посмотрю, когда нарвёшься на какого-нибудь «тугодума».       — Вот уж спасибо, ― рассмеялся Азумане, зыркнув в сторону площадки с каким-то затаённым чувством щемящей нежности. ― Но вообще знаешь, Суга, как бы мне не хотелось отрицать очевидное, но этот год наш последний. В марте мы все разбежимся кто куда и не факт, что после встретимся снова. Ты, конечно, можешь не согласиться, но я думаю, что тебе нужно вырваться из своей зоны комфорта ― согласись, ты же привык, что всё так? Тебе он нравится, ты молча съедаешь его безразличие и ничего не делаешь. Наверное, тебе стоит рискнуть, особенно после таких слов — это я о «ревности». Кто знает, вдруг Даичи имел в виду что-то ещё? Тебе нужно дать волю чувствам, Суга, выпустить их из клетки и дать расправить крылья.       Сугавара обернулся, серьёзно взглянув на него. Асахи зачастую говорил по-настоящему замечательные и правильные вещи и хотя бы за это его стоило любить всем сердцем.       ― Ты снова перечитал своей русской поэзии? ― беззлобно подтрунил Коуши, тяжело вздыхая.       Азумане обиженно надулся, хотя и радовался, что он снова пытается вести себя как обычно.       ― Да причём тут это! ― всплеснув руками нахмурился он, не решившись в очередной раз вставить ремарку в защиту любимого сборника, про который всем в команде прожужжал уши ― Суга его попросту поколотит, даже если и не в духе. ― Я к тому, что тебе нужно или действовать, или смириться. А времени осталось не так много. И ещё я, кажется, знаю, как тебе можно помочь.

***

      ― Я отказываюсь.       ― Э? Ты даже не дослушала до конца! ― возмутился Асахи.       ― Да ладно, Асахи, это была заведомо дурацкая идея! Зря я вообще на неё согласился, ― дёрнул его за рукав Сугавара.       Азумане зло скрипнул зубами и отвернулся, пробурчав себе под нос что-то очень похожее на грязное ругательство и то, что он обо всём этом думает. Шимизу с интересом наблюдала за ними, но не встревала.       Они остались после тренировки, лишь каким-то чудом умудрившись спровадить всех, кроме Шимизу, к которой у Асахи и Суги было дело.       Идея, что бы там ни говорило это бородатое чудовище, была жуткая: Киёко нужно было притвориться, что они с Сугой начали встречаться, и этим самым триггером они должны были пробудить в Савамуре истинные чувства.       «И заодно пробудить в Танаке и Нишиное жажду убийства», ― буркнул Суга, когда Азумане вываливал на бедного менеджера их великий план. Благо, что Шимизу девушкой была неглупой, и пусть понимала, что преследовалась благая цель, но все минусы отыскала быстро, вернула обратно составителям и, как следствие, отказалась от участия. И, по правде говоря, Суга был ей за это неимоверно благодарен. Одна только мысль о том, что ему придётся отыгрывать с Киёко пару, приводила в ужас. Ну и, конечно, жаждущие крови и мести Танака с Нишиноей тоже. Вряд ли бы удалось их подговорить так, чтобы не в курсе был только Даичи, так что хорошо, что ничего не срослось.       — Это была отличная идея, ― всё ещё упрямствовал Асахи. ― Мы ведь знаем о том, что Даичи взбесился…       Суга тяжело вздохнул и закатил глаза, громко цокнув.       ― Он не «бесился», он просто сказал, что ему это не понравилось… Это не одно и то же, ― терпеливо ещё раз пояснил он. Коуши обернулся к их драгоценному менеджеру, виновато улыбнувшись. ― Шимизу, прости, что отняли твоё время. И спасибо, что выслушала.       ― Да ничего, ― пожала плечами она. ― Я бы, может, и согласилась, если это помогло команде…       ― Помогло бы, ― буркнул в их сторону надутый как мышь на крупу Азумане. Суга грозно на него зыркнул. ― Да всё, молчу… Но Шимизу уже согласилась!..       ― Нет. Не надо. Играть с чужими чувствами, ещё и так, ― Сугавара грустно улыбнулся и качнул головой. ― Простите, ребят, я так не хочу. Просто… Ладно, извините вы оба ― я обещаю, что возьму себя в руки и не буду больше никому докучать. А теперь идите домой, уже поздно. Я тут всё сам закрою, идёт? Пойду вот пока проверю клубную комнату, не осталось ли там кого, а потом спортзал…       Он вымученно улыбнулся, развернулся и быстро зашагал в сторону двухэтажного сооружения с раздевалками. Асахи и Киёко остались на месте, молча провожая его взглядом.       ― Извини, Шимизу, что вплели тебя в эту идиотскую затею… Полностью моя вина, ― негромко проговорил Азумане, так и смотря в ту сторону, где скрылся Сугавара. Он тяжело вздохнул и потёр намозоленной ладонью щёку. ― Но ему сейчас тяжело приходится. Вот бы было хоть что-то, что смогло заставить его взбодриться, ну или просто понять, что вообще на уме у Савамуры.       Девушка присмотрелась к Азумане, чему-то коротко кивнула и тихо откликнулась:       ― Я слышала от моих знакомых из первого класса, что недавно Мичимии отказал Савамура. Она призналась ему после отборочных. До этого к нему тоже подходили девушки ― та же история.       Асахи, кажется, потерял дар речи. Он ошарашенно таращился на Киёко, словно она из воздуха только что наколдовала кролика без каких-либо приспособлений ― удивлённо открывал и закрывал рот, хлопал глазами и едва ли не рвался обнять её в радостном порыве. Как и не знал то ли бежать рассказывать обо всём Суге, то ли всё-таки петь хвалебные оды умнице Шимизу и её исключительному навыку вызнавать самую ценную информацию.       — Вот зараза! Так это совсем недавно было! И Даичи нам ничего не сказал даже! Слушай, может ли это значить, что он тоже?..       ― Насколько я понимаю, ― Киёко лукаво улыбнулась Азумане. ― Причиной отказа стало то, что сердце Савамуры уже кем-то занято. Как думаешь, далеко ли он успел уйти от школы?       Асахи расплылся в широченной улыбке, наблюдая за тем, как Шимизу достаёт из сумки телефон, быстро набирает сообщение и с заговорщическим видом отправляет его капитану.       ― Идём, ― она выскочила из спортзала, ― к сожалению, это всё, чем я могу помочь. Дальше им самим придётся во всём разбираться.       ― И ладно, ― махнул рукой Асахи, ― хватит и этого. Надеюсь, что и правда хватит, чтобы столкнуть этих болванов вместе. Ох и достанется же мне потом…       ― Сочувствую, ― не моргнув и глазом, улыбнулась Шимизу.       Азумане, пусть и нахмурился, чувствовал себя всё-таки отлично.       ― В твоих словах ну ни капли этого самого сочувствия, ни капли!..       Шимизу Киёко, лучшая в мире фея-сводница, мелодично рассмеялась.

***

      В клубной комнате, разумеется, никого не было. И быть не могло ― они ведь сами с Асахи старательно выпроваживали всех, а всё зря. Но так было правильно, так было по совести, на удивление вовремя обнажившей жёлтые неровные зубищи.       Суга обошёл комнату по кругу, выглянул из-за двери, заметив, что свет в спортзале больше не горит, а дверь уже закрыта, и решил было присесть в какой-нибудь угол потемнее, сжаться в комочек тоски и грусти и так просидеть, пока его не выгонит из школы смотритель. Только он было подобрал подходящее место ― аккурат между коробкой со старыми манишками и складилищем разодранных сдутых мячей, ― как дверь в комнату с грохотом распахнулась.       На пороге, шумно дыша и отфыркиваясь после долгого забега, стоял Даичи. Он быстро шарил глазами по комнате, и когда нашёл почти устроившегося рядом со сломанными и никому не нужными вещами Коуши, завопил что есть сил:       ― Суга! С тобой всё в порядке?       Сугавара даже опешил: Даичи надвигался на него с энтузиазмом цунами ― неотвратимо и обещал разрушить всё, что попадётся у него на пути, взять хотя бы для начала дурной настрой друга. И выглядел он очень встревоженно, будто что-то стряслось.       ― Д-Даичи, всё в порядке? Что-то случилось?       ― Шимизу прислала мне сообщение, что тебе тут срочно нужна помощь, ― доставая телефон в качестве доказательства, нервно выкладывал он. ― Я был у Укая-сана, обсуждали новую расстановку для Национальных, но как только увидел сообщение, сразу рванул сюда. Что стряслось-то?       Коуши удивлённо похлопал глазами. Вся эта история попахивала чем-то… Ну, конечно, Асахи ― не в смысле им, а это его рук дело. Зря он оставил его рядом с Шимизу. И зря не остался с ними, теперь вот придётся им с Даичи как-то разговаривать, а ведь он его столько времени пытался избегать, старался о нём не думать, но вот не удалось.       ― На самом деле ничего такого… ― улыбнулся Суга, чувствуя, как в носу зудит. От одного только взгляда на Савамуру у него ныло сердце. Они не разговаривали всего несколько дней, а он успел так соскучиться.       Капитан нахмурился и подошёл ближе.       ― Ничего? Тогда почему ты тут один и где этот чёртов бородач? Разве не его очередь сегодня закрывать зал и клубную комнату?       Сугавара пожал плечами и отвёл взгляд в сторону. Ещё чуть-чуть, и он бы не выдержал. Так, нужно успокоиться, подышать немного, подумать о чём-то другом, отвлечённом.       ― Они с Шимизу ушли домой, ― как можно спокойнее сказал он, ― не ругайся, Да… Д-Даичи…       И всё-таки он не выдержал.       Лицо Савамуры, пусть и расплывалось, выглядело восхитительно даже в состоянии шока.       ― Суга, ты что?.. ― не веря своим глазам, шепнул Даичи, неловко пододвигаясь вперёд для утешений. ― Плачешь, что ли?       ― Вовсе нет, что-то в глаз попало… ― потёр глаза кулаками Коуши.       ― Тогда давай посмотрю.       ― Нет, не нужно.       ― Да ну как же, давай гляну и пойдём домой. Ну-ка, иди сюда, ― настаивал капитан, уже протягивая руки и готовя плацдарм для экзекуции. Он уселся на пол, за плечи притянул к себе Сугавару, уложил на колени и навис над ним с таким выражением лица, что стало немного страшновато за сохранность своего зрения. Суга зажмурился, не в силах смотреть на Даичи, который был просто непозволительно близко. ― Так, Суга, открой глаза. Ну же, не упрямься, ты же не маленький в конце-то концов. Вот так, смотри на меня… Хм. Никаких соринок не вижу, но… ― Савамура сел прямо, тревожно взглянув на своего шмыгающего вице-капитана, уже усевшегося и вытирающего мокроту с лица. ― У тебя что-то случилось?       «Ты случился, дурака кусок!» ― хотелось закричать Сугаваре, но вместо этого получилось сухое:       ― Ничего.       Савамура недоверчиво прищурился.       ― Ты врёшь мне, ― холодно констатировал он. Крыть Коуши было нечем, так что он молча опустил голову, повинно сложил ладони на коленях и просто ждал дальнейшей расправы. Даичи тяжело вздохнул, подняв на него взгляд. На секунду их глаза встретились и от того, что смог распознать Суга, стало как-то не по себе. ― Своим молчанием ты разбиваешь мне сердце. Я ведь не слепой. Я заметил, что ты избегаешь меня. И я слышал о чём вы разговаривали с Асахи. Получается, я и правда это… Как там?.. «Круглый Савамура»?       ― «Полный»… ― шепнул Сугавара, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. ― Так ты подслушивал, но как? Ты был на другом конце поля…       ― Парни сказали. А ещё слышал от Куроо в лагере, ― повинился Даичи. ― Не специально вышло, извини. И… Прости, Суга. Что так долго не замечал. Я хочу сказать тебе кое-что…       Сугавара быстро выкинул вперёд руку.       ― Стой. Не надо. Не шути со мной, пожалуйста, не нужно, ― стуча зубами от нервов и вдруг пробравшего его холода, вышептал Коуши. Его трясло, бросало то в жар, то в холод, будто бы кто-то сверху специально издевался над ним, проверял на стойкость и силу духа. Но, по правде говоря, не оставалось уже ни первого, ни второго. Хотелось просто всё прекратить, прямо здесь и сейчас. ― Лучше я первый скажу, а что ты с этим потом будешь делать ― мне не важно, идёт? Ты мне нравишься, Даичи. Уже давно, с первого года. И это всерьёз.       Удивлённым он не был. Лишь брови слегка взлетели, на лбу собрались морщинки, и Суге немедленно захотелось разгладить их пальцем. Уголки губ задрожали, но в улыбку не сложились, взгляд потемнел и стал тяжелее.       — Вот как? А ты уверен?       И в этот момент в комнате, принадлежащей волейбольному клубу старшей Карасуно, что-то взорвалось.       ― Чего? Ты ещё спрашиваешь? Ты ещё спрашиваешь уверен ли я? Да я чуть не зарыдал от счастья, когда услышал, что ты заревновал меня! Я каждый день думаю о том, что готов умереть только за то, чтобы ты и дальше был рядом, чтобы играл со мной, списывал чёртову домашку, смеялся над моими шутками, воспитывал вместе со мной кохаев. Я, чёрт тебя дери, уже не представляю, как можно жить иначе. А ты… ты всё это время… Ты даже не замечал! Уже все знают, все, кроме тебя, Даичи! Ты дурак, Савамура Даичи, дурак!       Как он оказался на Савамуре сверху, Суга не вспомнил ни тогда, ни после. Он сидел на его бёдрах, сграбастав футболку на груди, и глотал злые слёзы, не стесняясь того, что Даичи всё видит. И более того ― он всё-всё слышал, теперь-то точно не скажешь, что это была автозамена, как однажды он сфейлился в сообщении, написав лишнего. Теперь уже всё, обратного пути не было, и Суга просто ждал. Ждал и бессильно плакал, заливая чужую одежду.       ― Прости… ― наконец смог выдавить из себя капитан.       ― Как ты вообще живёшь-то с такими видением мира? ― Коуши громко шмыгнул носом, рукавом олимпийки потерев лицо. ― Точнее с тем, что не замечаешь ничего вокруг себя!       ― Прости, Суга…       Даичи поднял руку, коснувшись его волос, а потом щеки. Суга дёрнулся, зло скрежетнув зубами.       ― Сколько ты планируешь ещё извиняться?!       ― Столько, сколько потребуется, чтобы ты меня простил, ― обезоруживающе улыбнулся он. Сугавара пригляделся, не найдя у него на лица ни отвращения, ни жалости, которая вполне могла иметь место.       ― Миллион?       ― А нужно именно столько? ― пальцы Даичи заботливо стёрли несколько скатившихся слезинок. ― Прости…       ― Два, а то и все три, ― обиженно буркнул Сугавара, рвано вздохнув. Внутри всё хрустально дрожало, как подтаявшие на весеннем солнце сосульки ― одно неосторожное движение и равновесие будет нарушено, с хрупким звоном разрушится всё, что так долго выстраивал кто-то. ― Ты дурак.       ― Я знаю. Но знаешь, и ты тоже хорош.       ― В каком смысле? ― прищурился Коуши.       ― И ты мне нравишься, Суга.       ― Ты смеёшься надо мной? ― оскалился он, практически зарычав.       ― Какое уж там, когда ты сидишь на мне и готов впиться зубами в глотку, ― хрипло рассмеялся Савамура. ― Но я серьёзно. Я считаю тебя своим лучшим другом. И считаю, что ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал. Я искренне восхищаюсь тобой, твоей самоотверженностью, твоим трудолюбием, упорством и стойкостью. Мне нравится, когда ты рядом со мной, я чувствую себя спокойнее… Но…       Даичи замолчал, стыдливо отводя померкшие глаза в сторону. Этот удар Сугавара стоически снёс, уже приготовившийся подставить вторую щёку.       ― «Но»? Говори уже.       Савамура коротко улыбнулся, всё ещё колеблясь, но всё же нашёл в себе силы взглянуть на Сугу.       ― Но я не знаю каково это ― любить другого мужчину.       ― Твоё и моё «нравишься» разные, да? ― Сугавара медленно отпустил футболку Савамуры, осторожно разгладив мятые места пальцами. Он сполз с него и грузно уселся на пол в паре метров, ладонью с силой потерев лицо. ― Не нужно было нам затевать этот разговор. Не нужно было Шимизу писать тебе, хотя я и не просил… Не нужно было вообще ничего этого.       Даичи сел, подогнул под себя ноги и покачал головой.       ― Нужно было, иначе бы я… ― он смущённо разрумянился, но старался держать себя в руках и довести разговор до конца. ― Никогда не задумался о такой стороне вопроса. Я понимаю, что имеешь в виду ты, и понимаю, что ты хочешь, чтобы имел в виду я. Это разные вещи, но они находятся очень близко, ― капитан замолчал, громко сглотнул и, неуверенно, но всё же произнёс: ― Знаешь, ты ведь очень красивый, Суга, у тебя чудесная улыбка. Я признаю это без какого-либо смущения, но я никогда не думал об этом, понимаешь?.. И чтобы осознать это, нужно время. И два, а то и три миллиона извинений.       Губы Сугавары мелко задрожали, сложившись в слабую улыбку. На сердце стало чуть легче.       ― Стало быть, такой твой ответ?       ― Нет. Это не ответ. Это… ― Даичи задумался, насупив брови. ― Просто моя попытка вырваться из привычного мира и войти в новый. Будем называть это так.       ― А что, если тебе там не понравится?       Савамура поднялся на ноги, подавая руку.       ― Тогда я буду знать, что попробовал и сделал всё возможное, чем отрину это сразу и после буду терзаться всю жизнь, гадая, вдруг это было то самое, ― по-простому и совершенно искренне признался Даичи. Он мягко улыбнулся, подошёл ближе, рукавом вытирая лицо Коуши. Тот стоял не сопротивляясь, дышал через раз, боясь спугнуть прекрасное своё наваждение. Всё ещё не верилось, что абы как, но всё-таки они поговорили. Завтра станет стыдно за свои слова, за то, что сидел на нём в таком непотребном виде, за то, что говорил, не разбирая собственного полёта мысли. Но всё это будет завтра, а пока ― тёплые глаза Савамуры, его руки, забота и мягкий шелест голоса, как и всегда, успокаивающий. ― Если ты не против, давай остальное обсудим завтра. После того, как ты хорошо выспишься, отдохнёшь и не будешь больше…       ―… «реветь у меня на груди»? ― услужливо подсказал Суга, хихикнув.       Савамура согласно покивал, потянув его за руку к выходу.       ― Ну, может, домой?       ― Пошли, только нужно всё закрыть сперва…       ― Да не вопрос, и, кстати, ― Даичи обернулся и в один быстрый шаг сократил между ними расстояние. Его тепло обожгло и нагнало тумана в голову, хоть поцелуй и вышел совсем быстрый и не длился пары секунд. — Это плата. Вместо одного из тех миллионов, хоть как-то сокращу своё наказание.       Сугавара не выдержал и прыснул, устало прикрыв болящие глаза. Губы его тронула улыбка.       Всё-таки Даичи поразительный парень и ради него он постарается как следует, чтобы в их новом чудесном мире, который они по кирпичику выстроят вместе, им захотелось остаться навсегда.