***
Матсукава заявился домой в приподнятом настроении и испортить его не смогли ни ругань матери, ни потерянный где-то по пути проездной на автобус. В свою комнату он влетел за считанные секунды, по привычке заставая сидящего на подоконнике Маки. Ёкай присутствовал с ним неотлучно, но в школе предпочитал держаться в тени, оставаясь невидимым и показываясь на глаза только когда заскучает. Наверняка он был и в аркадном зале, но почему-то не появлялся, а сейчас и вовсе выглядел так, будто что-то мучило его, мешало быть самим собой. Маки сидел на своём любимом месте, поджав ноги, настраивал откуда-то взявшийся сямисэн, подкручивал колки и на пробу делал несколько щипков, слушая как звучит инструмент. На вошедшего Матсукаву взгляда он не поднял, и как только Иссей собрался спросить, что не так, он задал вопрос первым: ― Понравился вечер? ― он улыбнулся, пряча глаза. ― Всё прошло хорошо, не так ли? Ты ведь хотел именно этого? Друзей, да? Матсукава нахмурился и насторожился. Его тон и слова звучали натянуто, было в них что-то такое, от чего становилось не по себе и нестерпимо грустно. ― Было очень здорово, ― наконец ответил он, не в силах прятать улыбки. ― Я… первый раз так веселился. ― Даже несмотря на то, что раз за разом продувал тому лохматому парню? ― улыбнулся ёкай, бросая взгляд из-под ресниц. Он будто бы был чем-то расстроен, но Матсукава не мог понять в чём дело, а спрашивать сейчас не хотелось. Иссей вытащил футон, скинул с себя одежду, стараясь не тревожить пострадавшие ладони, которые ему перевязала какая-то милая женщина в аркадном зале. Ойкава долго дулся, что его «шедевр» так варварски разрушили, но не смог не порадоваться за нового приятеля: после перевязки ему стало гораздо комфортнее. ― В этом и был весь смысл. Ойкава специально искал противника себе под стать, ― пояснил Матсукава, расстилая футон. ― Иваизуми говорит, что он самый плохой игрок во всём городе, вот и ищет кого-нибудь, кого точно обыграет. Странно это, ведь они оба в команде, должны уметь многое из-за отточенных рефлексов, а в итоге с детскими играми управляются кое-как. Забавные парни, мне было весело с ними, жаль, что… Маки? Ты слушаешь? ― Да, слушаю, ― откликнулся ёкай, лениво перебирая струны. Матсукава заинтересованно присмотрелся к музыкальному инструменту и бегающим по его грифу пальцам. Он не слушал. Надуто пялился куда-то перед собой и выглядел так, будто… ревнует? Матсукава удивился своей мысли и задумался о том, могло ли такое быть? Они постоянно были вместе, а последние дни Маки даже спал рядом с ним, обратившись горностаем: он сворачивался в клубочек и удобно устраивался рядом с его футоном на утащенном с кухни дзабутоне. И в плане общения стало куда как легче: Маки начал предупреждать по возможных неприятностях, иногда сильно выручая, а Иссей стал понимать его шутки, привык к нему и перестал стесняться разговаривать с ним на людях. Он стал считать его своим другом, по ёкаю, хоть он и не признавался в этом, можно было считать похожие чувства ― когда они были вместе, Маки прямо-таки светился от удовольствия. Но мог ли он начать злиться на то, что возле Матсукавы появился кто-то другой? Он скорее выглядел опечаленным чем-то, чем злым. Матсукава тяжело вздохнул. Вечер был прекрасным и было бы намного лучше, если они незаметно попытаются уйти как можно дальше от обсуждения сегодняшнего дня. ― Мне вот интересно: где ты взял эту штуку? Я такие разве что в музее видел, ― он коснулся пальцами сямисэна, выглядящего очень почтительно. На деке лак слегка потрескался, на грифе были видны щербинки, но всё равно инструмент выглядел отлично, сложно было отвести от него взгляд, а в особенности от рук Маки, сжимающих его и перебирающих струны. ― Это ёкайский секрет, тебе знать не положено, ― показал язык ёкай, подкручивая колки в последний раз. Теперь звук был идеален. ― Ложись, счастливый человеческий ребёнок, а я сыграю тебе. Матсукава послушно поплёлся к постели. Он думал посидеть с ним, послушать тонкую дребезжащую музыку, полюбоваться с подоконника ночным небом, но усталость давала о себе знать, а внутренний голос услужливо подсказал, что сейчас единственно верным решением будет послушать Маки. ― Я должен буду уснуть от твоей колыбельной и никогда не проснуться? ― предположил Иссей, укладываясь удобнее и подкладывая под щёку ладони. Маки промолчал, улыбнулся ему и вместо всех слов, что хотел сказать, осторожно провёл костяным плектром по струнам, заводя медленную убаюкивающую мелодию. Она походила на срывающиеся с крыши и веток деревьев капли дождя. Удивительно нежный перезвон струн был тёплым, уютным и нагонял сонливость, которой Матсукава не сопротивлялся. Он смотрел из-под прикрытых ресниц на ёкая, любуясь им. Нехотя вспомнилась их первая встреча, как он запустил в «чудовище» томик манги, как обругал и как не верил, следующие несколько недель страдая и мучаясь от несчастий. Он вспомнил, как они начали разговаривать чаще, откровеннее, честнее, как он признался Маки, что в школе бывает ужасно одиноко. Тогда ёкай сказал, что это дело поправимое... Интересно, могли ли Иваизуми и Ойкава быть подосланы им? Нет, это глупости. Он просто засыпает, вот и думает о всякой ерунде… Всё хорошо, всё честно, никаких больше «ёкайских секретов». ― Красиво, ― сквозь сон пробормотал Иссей. ― Жаль всё-таки, что ты не мог пойти сегодня со мной, Маки… Ёкай замер, опустил руку, не доиграв всего ничего. Слова резанули по живому, задели, обогрев и обдав холодом одновременно. Не скрывая печали во взгляде, он посмотрел на него, тихо сопящего и чему-то улыбающегося во сне. Маки усмехнулся, спрыгнул с подоконника, на цыпочках подкрадываясь к спящему мальчишке. ― Жаль, ― далёким эхом повторил он, когтистой ладонью касаясь растрёпанных волос Матсукавы. ― Скоро всё закончится, а все твои желания сбудутся. Маки прикрыл глаза, устало вздохнул и бесшумно выпутался из юкаты, раздеваясь донага. С чуть слышным хлопком он обратился в любимую форму Иссея, клубочком усаживаясь на подушке возле его головы. Мягкой лапкой он коснулся кончика его носа, тихо фыркнул, когда мальчишка поморщился, так и не проснувшись. Ёкай потёрся лбом о его лицо, подобрался ближе. Всем телом он чувствовал его сердцебиение, успокаивающее, прогоняющее все собственные печали и тревоги. Уже скоро всё закончится и, как бы грустно от этого ни было, он должен будет принять это с привычной улыбкой и озорством в глазах. Как бы грустно от этого ни было…***
― Честно говоря, я не понимаю, как они это делают, ― удивлённо рассказывал Матсукава вполголоса. ― Одновременно следить за мячом, за противником и пытаться продумать стратегию, а потом ещё и не накосячить во время всяких передач и приёмов… Это потрясающе! Ойкава и Иваизуми просто поразительные. ― Если будешь так открыто ими восхищаться, я начну ревновать, ― весело пропел Маки, щипля его за ухо. Иссей рассмеялся, отбрасывая его руки в сторону. Ёкай нахмурился, опустил голову, отошёл чуть в сторону. ― Эй… Не забывай, что мы не дома. Меня никто не видит кроме тебя, а ты сейчас ведёшь себя странно. Люди не любят странных. ― Да и что? ― широко улыбнулся Матсукава. Последние несколько дней он пребывал в пугающе-приподнятом настроении: восторгался всему, что происходило вокруг него, даже прекратил обращать внимания на все приключающиеся с ним неурядицы, всё больше напоминающие какие-то глупые пустяковины, чем настоящие проблемы. ― Тут все странные, это же парк. Вон, смотри, тот парень надел куртку и рюкзак задом наперёд, ― он ткнул пальцем в бегущего по дорожке молодого человека, которому не было никакого дела до того, как он нарядился. ― А у той дамы, в коляске не ребёнок, а маленькая собака. А вот тот парень… ― Иссей пригляделся получше, тихо фыркнув. ― Тоже какой-то странный. У него на руках огромный кусок моти, и он с ним разговаривает. О, нет это кошка… Но это не отменяет того факта, что он с ней разговаривает, а её в отличие от тебя, видно. Хотя, оба случая странные, если подумать: непонятно, что хуже ― говорить с котом или с самим собой? Маки весело прыснул, присмотрелся в ту сторону, что указал Матсукава, не решившись давать ему ответа на вопрос. У края заграждения, спасающего пруд от нежелательных пловцов, действительно стоял светловолосый парень в незнакомой школьной форме с большим белым котом на руках. Он что-то ему усердно рассказывал, а кот… Ёкай нервно потянул носом воздух, крутанулся на пятках и быстро заскочил за спину человека, цепляясь за его плечи. Плохо было дело. — Это не просто кошка, это ёкай. Сильный, ― прикусив ноготь на большом пальце, зашептал Маки. ― Спрячусь-ка я пока меня, чего доброго, не съели. ― Съели? ― удивился Матсукава, оборачиваясь. Маки исчез, вместо него появился юркий горностай, которого он с удовольствием взял на руки, спрятав за пазухой. Он присмотрелся к пареньку, к его коту, не заметив ничего необычного, ну кроме того, что он разговаривал со своим любимцем, но люди и чудаковатее бывают. ― Они вроде обычные, ты уверен? И тебя правда могут съесть? Звучит жутко. ― Могут, но только очень сильные ёкай или аякаши. Может, мы пойдём отсюда? Не хотелось бы встречаться с этими типами, ― высунув мордочку, попросил Маки, жалостливо уставив на него блестящие глаза. Этому взгляду и милой мордашке сопротивляться Матсукава не мог, так что пусть с неохотой, но всё-таки кивнул, развернулся и затопал к выходу из парка. ― Спасибо. В другой раз с тобой попробуем те блинчики, что порекомендовал Лохматый. ― Ойкава его зовут, ― фыркнул Иссей. Горностай под его курткой суетливо завозился, устраиваясь удобнее. ― Ладно, идём тогда домой, купим что-нибудь другое по дороге. Как насчёт никуманов? Или мандзю? Что предпочита… ― Проклятье… ― только и успел буркнуть Маки, забираясь поглубже в одежду Матсукавы. Их нагонял тот самый парень. Он бежал прямо через газон, одной рукой привлекая внимание Иссея, а другой придерживая пухлого кота, и правда похожего на моти. Матсукава испуганно уставился на них, лихорадочно соображая, что же ему делать: убежать или хотя бы узнать, что он хочет. А если Маки съедят? Что он тогда будет делать? Он прижал ладонь к груди, накрывая под курткой сжавшегося в комочек ёкая. Ну уж нет! Никого он в обиду не даст: ни сейчас, ни когда-либо ещё. Сперва выслушает этого парня, вдруг у него к нему дело? А дать дёру он всегда успеет. Незнакомец добежал до него быстро, остановился, вежливо поклонился и поднял глаза на Иссея, внимательно изучая его лицо. Они были погодками, если судить по школьной форме, более строгой и лишённой всяких детских воротничков с полосками и легкомысленных шорт. Он поправил сумку, болтающуюся на плече, покрепче прижал к груди кота, неловко улыбнулся и негромко сказал: ― Извини, что окликнул и побеспокоил, но я… ― он замялся, опустил глаза на кота, а тот издал какой-то смешной ритмичный звук, словно пытался его приободрить. Парень решительно кивнул, снова улыбнулся и быстро выпалил: ― Извини, но как ты себя чувствуешь? Такого вопроса Матсукава явно не ожидал. Руку от груди он наконец отнял, сложил их теперь, с интересом взглянув на собеседника, нервно теребящего ручку своей сумки. ― Всё хорошо, спасибо, что спросил, ― вежливо кивнул Иссей, поглядывая на кота, который почему-то пялился аккурат на то место, где прятался Маки. Он сказал, что это не просто кошка, а ёкай, может ли быть так, что он почуял его? Может ли быть так, что он действительно задумал съесть его?.. ― А что-то не так? Я могу чем-то помочь? Ты вроде не местный, форма не нашей школы. Парнишка рассеянно оглядел себя, кивнул и быстро произнёс: ― Да, я… Не отсюда, приехал вместе с другом, у него тут съёмки проходят, вон там, ― он указал рукой куда-то вправо. Матсукава привстал на цыпочки, из-за кустов кое-как разглядев скопление людей. ― Я не хотел беспокоить, просто заметил кое-что… Не думаю, что это важно, но всё же решил, что о таком лучше сказать… ― И что же? Парень замялся. Он что-то бормотал себе под нос, явно не решаясь или просто боясь сказать что-то. Иссей заинтересованно пялился на странную парочку, не собираясь ослаблять обороны ни на секунду. ― Ну… я хотел сказать, что… С громким мяуканьем из рук парня выкрутился кот. Он вспрыгнул на его плечо, немигающим взглядом уставился на Матсукаву, поднял лапу, лизнул и взялся умывать ухо. Его рот приоткрылся и Иссей отчётливо услышал: ― Он его видит и может говорить с ним, Натсумэ, иначе не стал бы прятать за пазухой и делать вид, что не в курсе кто мы, ― прищурился мотиобразный кот, ― скажи как есть. Иссей удивлённо приоткрыл рот, уставившись на говорящего кошака. Его хозяин нахмурился и решительно вскинул голову, быстро заговорив: ― У себя под курткой ты прячешь злого ёкай, и если от него не избавиться, то до конца жизни тебя будут преследовать несчастья! ― горячо зашептал он. Кот, утробно урча, всё ещё пялился на выступающий холмик, и разве что не облизывался. Иссей медленно сделал шаг назад. ― Нет, постой! Не убегай, пожалуйста. Я могу помочь! Я знаю одного человека, он поможет разобраться с ним!.. ― Он не шутит, мелюзга, ― прищурив зелёные, мистически сверкающие глазища, пообещал кот, видимо, обращаясь уже к Маки, потому что он сразу же задрожал, как услышал его голос. ― Лучше тебе по-хорошему убраться туда, откуда ты пришёл, иначе я тебя одним зубом перекушу. ― Мы правда можем помочь, нужно только сказать!.. Натори-сан… ― улыбнулся парень, делая шаг к Иссею. ― Стой, погоди, ― Матсукава нахмурился. Парень и его кот-ёкай заинтересованно переглянулись, уставившись на него. ― Я… Не хочу избавляться от него. Маки никакой не злодей. Он ничего мне не сделал. Клянусь. ― Ну понятно, этот ёкай запудрил ему мозги, ― с важным видом заявил противный кошак, нетерпеливо взявшись топтаться по плечу своего хозяина. ― На-а-атсумэ, разреши, я съем его и дело с концом, не придётся даже Натори просить. ― Подожди, Сенсей, ― он потянулся, снял с плеча кота, яростно мяукнувшего от такого обращения. ― Почему ты так говоришь? Я вижу, что твоя аура стала… Она как у тех, на кого наслали проклятие. Пока проклятие слабое, но в любой момент может стать сильнее. И виной всему тот ёкай, что прячется у тебя за пазухой. Если вашей связи не разорвать, то станет хуже, другие ёкай начнут преследовать тебя, несчастий станет ещё больше, и в конце концов ты… Он замолчал, нахмурился и опустил голову. Матсукава заинтересованно оглядел его с головы до ног, почувствовав в нём что-то очень знакомое. Наверное, он понимал, что им руководило, он и сам был такой: пытался помогать всем, кто в этом нуждался, лишь бы с ним разговаривали и видели в нём нечто большее, чем безликого хмурого одноклассника со странными бровями. Поступая так, он хотел показать, что он нормальный, как все, что тоже может стать кому-то другом, может протянуть руку помощи и на него можно положиться, что он вовсе не злой и не странный, как все считают. Что он такой же мальчишка, ничуть не хуже других. ― Как тебя зовут? ― просил Иссей, улыбнувшись. ― Натсумэ-кун, да? ― Да, Такаши Натсумэ, ― кивнул он. ― Я Матсукава Иссей. Не хочешь перекусить? Тут рядом есть небольшой магазинчик, где делают блинчики с разными начинками, ― он махнул рукой в ту сторону, где находилась палатка с вкусностями. ― Идём, я угощу, и расскажу о том, как мы с Маки познакомились. Кстати… Эй, вылезай. Матсукава потыкал в бугорок на своей груди, и ёкай, обиженно что-то заворчав, нехотя высунул мордочку из-за отворота куртки. Иссей протянул руку вперёд, но внимательного взгляда с кота не сводил, готовый в любой момент сцапать Маки и удрать подальше от этих странных ребят. Натсумэ подошёл ближе, заинтересованно приглядевшись к сжавшемуся в комок на его ладони горностаю. Взгляд его постепенно становился яснее и на лице, наконец, расцвела приятная и слегка виноватая улыбка. ― Сенсей, что скажешь? Не против перекусить блинчиками? ― шепнул он коту на ухо, не сумев удержать рвущуюся из рук зверюгу, с энтузиазмом запрыгавшую вокруг них с громким «нян-нян»: ― Блинчики, блинчики, блинчики! Идём скорее, Натсумэ, идём!.. ― Кажется, это «да», ― подсказал Иссей. Они с Натсумэ одновременно прыснули и тихо рассмеялись. Ойкава нисколько не обманул, когда нахваливал этот магазинчик и вкусности, которые они делают. Матсукава, как и обещал, угостил нового знакомого, купив порцию и для Нянко-сенсея, и для Маки. Сенсей, как только получил свою порцию, сразу же испачкал пухлые щёки в сливках, но его, кажется, всё устраивало. Маки всё ещё побаивался незнакомца и его спутника, так что на удивление вёл себя скромно и держался поближе к Иссею, который быстро рассказал всё то, что случилось с ним за последний месяц с небольшим. Натсумэ выглядел удивлённым, всё время приглядывался к горностаю, скромно лижущему сливки, но, кажется, всё-так верил. ― Необычная история, ― выдохнул он, откидываясь на спинку стула. Они удобно устроились вчетвером совсем рядом с магазинчиком, заняв столик на улице. На улице было тепло, приятно шумели кроны деревьев в парке, а Натсумэ нет-нет, да приглядывался не освободился ли его товарищ ― с этого места ту самую толпу людей было отлично видно. ― Чем-то напоминает, как познакомились мы с Сенсеем. Я случайно его освободил, разорвал печати, как и ты. Ночью он явился ко мне, пытался прикончить, а потом мы поладили, и он привязался ко мне. Матсукава улыбнулся, пряча за ладонью улыбку. Похоже, что у монстров всех мастей это такая фишка ― попытаться убить того, с кем позже планируешь проводить много времени. ― И вовсе я не привязывался, глупый Натсумэ, ― громко чавкая и отгрызая кусочки шоколадного блина, возразил Нянко-сенсей. ― Я просто жду, когда смогу забрать Тетрадь себе. Натсумэ заметно занервничал: зашипел на кота, бросил опасливый взгляд на Матсукаву, потом на Маки, но когда понял, что те не улавливают нити разговора, заметно расслабился. ― А что за «Тетрадь»? ― спросил Иссей, не уверенный в том, что ответ получит. Маки успел умять половину своей порции, сладко зевнул и прыгуче добрался от края стола до него, подлезая под руку. Матсукава не удержался от того, чтобы почесать кончиком пальца его грудку, с нежностью наблюдая за тем, как он сворачивается в комочек и быстро засыпает, пряча нос за кончиком хвоста. Последнее время он часто спал, наверное, есть смысл спросить об этом Натсумэ, вдруг он знает с чем это могло быть связано? ― Не обращай внимания, так, ерунда, ― нервно отмахнулся он, разом откусывая большой кусок угощения. Он поперхнулся, и Матсукава быстро подал ему бутылку с чаем. ― С… Спасибо, Матсукава-кун, ты очень добр. Так… Значит, Маки действительно безвреден? Матсукава пожал плечами. ― Я бы не сказал, что совсем, ― неловко почесал в затылке он, указательным пальцем проведя по спинке горностая. ― Один раз он всё же меня укусил, но я сам виноват: не знал, что он спит рядом, и случайно придавил его… ― Кот ехидно захихикал, едва не подавившись куском клубники. ― Да и сначала отношения не клеились. Но сейчас всё хорошо, он мой друг. И мне кажется, что по ночам он защищает меня. За столько дней ночью со мной не случилось ни одного несчастья, хотя днём несколько раз падала люстра, как раз на то место, где я обычно сплю. Натсумэ задумчиво покивал, чуть-чуть отодвигаясь от столика: Сенсей с лёгкостью уничтожил свой блинчик и недоеденный блин Маки, и теперь взобрался на колени своего человека, удобно устраиваясь, чтобы сыто подремать. ― И всё-таки я рад, что ошибся, ― в очередной раз поклонился Натсумэ, поднимая виноватые глаза на Матсукаву. ― И прошу прощения, за то, что пытался разлучить вас раньше. Наверное, жаль будет расставаться сразу после того, как вы подружились. ― «Расставаться»? Матсукава не верил своим ушам. То есть… как? Почему? Он, конечно, понимал, что это не навечно, да и Маки сам говорил, что всё это временно, но так скоро?.. Этого он никак не ожидал. ― Да, расставаться, ― кивнул Натсумэ, печально улыбнувшись ошарашенному такой новостью Матсукаве. ― Именно поэтому он так часто спит. Бережёт силы, чтобы это не случилось раньше. Маки не похож на сильного ёкай и он не аякаши, это точно. Скорее всего, он какая-то разновидность итачи, ― Иссей с немым вопросом уставился на него. Судя по всему, он ни слова не понимал. Натсумэ улыбнулся и вздохнул, как показалось Матсукаве, слегка завистливо. ― Итачи — это такие ёкай, обычно куницы или ласки, которые перевоплотились в оборотней по достижению определённого возраста. ― Как бакэнэко? ― Да, вроде того, ― кивнул Натсумэ, рассеянно поглаживая спинку задремавшего у него на коленях Нянко. ― Обычно они не связываются с людьми, предпочитают жить в горах или возле храмов, на глаза не показываются. В вашем случае связь образовалась из-за того, что ты разорвал печать, но она была рассчитана на несильного ёкай, поэтому и часть «магии», передавшейся тебе и давшей возможность видеть Маки, не такая долговременная. И ею управляет он, а не ты, поэтому он бережёт и дозирует её, то показываясь тебе, то превращаясь в горностая. Это немного сложнее, чем «обычные» случаи… Я вижу духов и аякаши с самого детства, ― тихо признался он. ― Это не так весело, на самом деле. А ещё у меня есть подруга, которая может видеть их при помощи специального круга, и друг, который замечает только неясные очертания ёкай. Но в тебе, Матсукава-кун, и такой силы нет. Когда сила печати рассеется, ты перестанешь его видеть. ― Совсем? ― шепнул Матсукава, дрожащей рукой накрывая медленно дышащего Маки. От него шло живительное тепло, которое обычно успокаивало, но теперь этого было недостаточно. ― Совсем, ― безжалостно подтвердил Натсумэ. ― Есть, конечно, способ ― он может принять форму человека, физическую, которую смогут видеть все. Я думаю, что он сможет сделать это, если захочет, но это очень утомляет и лишает сил. ― Понятно… ― выдохнул Иссей, запуская пальцы в волосы. ― Но твой кот… Ему не сложно быть в таком виде, правда ведь? Он смотрел с надеждой, хотя прекрасно понимал, что это было глупо, он и сам всё видит и сам чувствует, что конец близко, хотя и не хочет этого признавать. ― Нянко-сенсей в каком-то смысле особенный, ― нежно произнёс Натсумэ, почесав за ухом забормотавшего какую-то забавную тарабарщину кота, ― эта форма для него в радость, он привык к ней за годы заточения. Видел бы ты его истинное обличие, оно очень красивое ― оками, большой белый зверь с длинным хвостом. Сенсей сильный ёкай, а Маки, к сожалению, не такой. Я сочувствую тебе. Но, что хорошо, он не исчезнет совсем, просто ты перестанешь видеть его и слышать, а он, если захочет, может оставаться рядом. Возможно, после такого происшествия ты сможешь видеть какие-нибудь очертания, как Танума, мой друг, но я не могу давать тебе обещаний. Прости. ― Да, спасибо, Натсумэ-кун, ― задумчиво откликнулся Матсукава, натянуто улыбаясь новому приятелю. Кончиком пальца он погладил Маки по голове, заметив, что тот следит за ним, не спит и подглядывает. Иссей тяжело вздохнул, покрутил головой, поднял глаза на немного расстроившегося Натсумэ и, не скрывая своего любопытства, попросил: ― А ты можешь ещё рассказать мне про них? Мы с Маки часто разговаривали о ёкай, но интересно знать, что думает о них другой человек. Ты необычный, Натсумэ-кун, интересно будет ещё что-нибудь послушать. Такаши Натсумэ смущённо зарделся, хлебнул чая для храбрости и, бубня себе под нос, пообещал, что обязательно что-нибудь расскажет ещё.***
В тот вечер они возвращались домой с небольшой задержкой, грозясь нарваться на выговор от матери, но это было меньшее из всего, что могло случиться плохого. Расставались Натсумэ и Матсукава почти что друзьями: они проболтали часа два, а то и три, пока Такаши не забрал высокий молодой человек, очень похожий на какого-то знаменитого актёра. У него к Иссею интерес был почти такой же, как и у самого Натсумэ в самом начале их знакомства, а Маки снова забился под куртку, отказавшись выбираться до тех пор, пока они не распрощались, обменявшись напоследок номерами. Всю дорогу до дома ёкай молчал, обратившись в свою привычную форму. Шлёпал босыми ступнями по остывающему асфальту, любовался расплёскивающимся по дороге рыжим светом фонарей, макушками деревьев, чернеющими на фоне лилово-рыжей полосочки неба, чутко прислушивался ко всем звукам, останавливался, когда слегка убегал вперёд, дожидаясь, пока Иссей его догонит. Они оба были не в духе: слегка вымотались после незапланированного знакомства с другим человеком, способным видеть сверхъестественное, оба явно перебрали с уличной едой, и были задумчивее обычного, каждый размышляя над чем-то своим. Матсукава злился. Наверняка ведь Маки знал, что действие печати скоро рассеется и он перестанет его видеть, но почему промолчал, почему не сказал? Зачем скрывал? Это поэтому он был такой расстроенный?.. ― Почему ты не избавился от меня? ― вдруг замерев посреди дороги, спросил Маки. Он крутанулся на пятках, вперив взгляд на человека, не понимающего с чего такие вопросы. ― Эти люди и правда могли загнать меня обратно в кувшин, особенно тот очкастый. Он настоящий экзорцист. И если бы ты сказал им, они бы сделали это. Если бы ты согласился, то всё кончилось. Никаких неприятностей, никаких порванных тетрадей и надоедливых разговоров. Матсукава обиженно поджал губы. Чужие слова задевали. Он подошёл ближе, вставая вплотную. Маки стоял, опустив голову, на него не смотрел, хмурился, кусал губы и теребил свою юкату. ― Ты серьёзно считаешь, что я мог сдать тебя? Не знаю, что думаешь ты, но я считал, что мы друзья, ― тихо шепнул он, глядя на застывшего от такой неожиданности ёкая. ― Или это не так? Так считаю только я? Ёкай едко усмехнулся. ― Теперь у тебя есть настоящие друзья. Живые люди. Ты ведь этого хотел? Это было твоим заветным желанием? ― Матсукава сморщился так, будто проглотил что-то кислое. Маки нервно передёрнул плечами и развёл руками с таким видом, словно не хочет больше обсуждать этот вопрос. ― В любом случае, это уже не важно. Очень скоро всё вернётся на круги своя и ты забудешь меня, не пройдёт и пары дней. ― Почему ты говоришь так? ― не в силах терпеть и слушать весь этот вдруг всплывший из ниоткуда бред, резко спросил, почти выкрикнул Матсукава. ― Почему не сказал, что скоро я перестану тебя видеть? Ёкай смерил его холодным взглядом, вздёрнул нос. ― Потому что не счёл это нужным, ― отрезал он. Ответ Иссею не понравился, а Маки как ни в чём не бывало продолжил: ― Какая разница, разве ты не ждал, когда это закончится? Ты жаловался, что устал от несчастий, да и я постоянно тебя доставал, задирал, и это именно я прячу твои левые носки, проклятье тут не при чём. Вот удивится твоя мама, когда найдёт на чердаке их целую кучу… ― Матсукаве пришлось приложить немало сил, чтобы сдержать улыбку. ― Если ты считал, что мы друзья, то ты глупец ― человек и ёкай не могут дружить, один другому обязательно сделает больно. ― О чём ты? ― О том, что ты не живёшь вечность, как я, ― с горечью, сознался Маки. Он быстро втянул носом воздух и рухнул вниз, усаживаясь на асфальт. ― Даже если бы ты видел меня до самой старости, даже если бы мы оставались друзьями до тех пор, пока в твоих волосах не поселилась седина, мы не сможем быть вместе всегда. Я буду смотреть, как ты вырастешь, я буду смотреть, как ты женишься и построишь свой собственный дом, как состаришься, как лысый монах придёт в твой дом, проводить поминальную службу. Я буду видеть всё это и вот здесь, ― он коснулся груди, ― никогда не будет спокойно. Я… я привязался к тебе, привык ночами любоваться на то, как ты пускаешь слюни, привык смотреть как ты учишься, кусаешь карандаш, морщишься, когда на язык попадает грифель. Я привык видеть тебя повсюду, а теперь, когда осталось не больше двух дней, я чувствую что-то странное в груди. От этого мне не по себе, оно тянет, колет, выкручивает все внутренности, оно делает мне больно… Я могущественное чудовище, я ужас, летящий на крыльях ночи, ― печально усмехнулся ёкай, роняя голову на грудь, ― я должен внушать трепет смертным, но вместо этого трепещу сам от одной только мысли, что всего этого не станет. Ты мой друг, первый за много-много столетий. Но я предпочту расставаться с тобой в качестве не самых лучших приятелей, чтобы не было так… ― он задохнулся, не зная какое слово лучше подобрать. Маки поднял голову, не скрывая своей боли, выжигающей вокруг них воздух, режущей на куски. Колени Иссея подкосились, он рухнул рядом, по привычке просто досадливо поморщившись. Дрожащими пальцами он вцепился в полу юкаты, сжимая цветочные узоры, расцветающие новыми оттенками от его прикосновений. ― Чтобы не было так. Понимаешь? Матсукава понимал. Они были похожи: человек, проживший в одиночестве вечность своей маленькой, только начавшейся жизни, и ёкай, заточённый в тесной тюрьме чёрт знает сколько времени, лишённый всего и вдруг приобрётший столько сразу. Маки протянул ладонь, коснулся его лица, провёл пальцами вверх, запуская их в чужие волосы. Теперь он улыбался, как улыбается самый обычный человек, понимающий, что вот она ― в их отношениях последняя, перед конечной, остановка, на следующей кому-то придётся сойти. ― Всего два дня? ― выцепив из его слов самое, как казалось, отстранённое, шепнул Иссей. ― Потом… всё? Что ты думаешь делать всё это время? Маки пожал плечами, тихо кряхтя, поднялся на ноги, протянул руку, поднимая человека и оттряхивая его. Они выглядели глупо, Матсукава выглядел глупо, сидя вот так посреди дороги с потерянным видом. ― Не знаю, ― преувеличенно бодро откликнулся он, беря Иссея за руку. Ладони у него были совсем холодные. ― Скорее всего буду доставать тебя в три раза активнее, чтобы неповадно было. И чтобы не было времени на то, чтобы расстраиваться, когда всё случится… Матсукава коротко хмыкнул, потянул его за руку, привлекая к себе внимание. ― Маки, а ты можешь выполнить одну мою просьбу? Ёкай заинтересованно на него взглянул. На его памяти это было впервые, когда он вот так просил. ― Смотря какую. Что ты хочешь? ― Натсумэ сказал, ― нерешительно начал он, ― что ёкай могут становиться людьми. То есть, видимыми для всех людьми. Ты так можешь? Можешь обратиться в человека? Всего на день? Маки быстро помотал головой. ― На день не смогу, это тратит огромное количество сил. Последний раз я превращался в человека очень давно, твоей прапрапрапрапрабабки на свете тогда ещё не было, ― Матсукава удивлённо на него вытаращился. Он, конечно, знал и подозревал, что Маки давно гуляет по миру, но чтобы так… В их семье было много долгожителей, и если посчитать сколько «пра» он употребил, то это было и правда очень-очень давно. ― Сейчас смогу сделать это на пару часов, не больше, но тогда, ты сам должен это понимать, та вещь, сила печати, что связывает нас, рассеется гораздо быстрее. Откровенно говоря, её хватит только на это. ― Понятно. ― Зачем тебе это? ― «Человеческий» секрет, ― вернул шпильку Иссей, размышляя о том, стоит ли его задумка таких жертв. ― Никак, решил пораньше от меня избавиться? ― озорно, но ни без притворства, скрывающего его грусть, спросил ёкай. Матсукава грозно бросил ему тяжёлый взгляд. ― Понял, молчу. Они снова двинулись в сторону дома, так и не разомкнув рук. Вечер был тёплым, приятным. В низкой траве и кустах отцветших гортензий, шапки которых вылезали через заборы, суетливо вели какую-то одним себе понятную жизнь светлячки и маленькие зверюшки. Запоздавшие к закату птицы укладывались в гнёзда, что-то невнятно чирикая вслед странной парочке, медленно бредущей по дороге. На охоту выходили кошки. Матсукава видел несколько серых призраков, пролетевших через вечер быстрыми тенями, в которых только глаза и атласные ленты хвостов оставались различимыми. Он глазел по сторонам, прислушивался к шагам надвигающейся ночи, и думал, думал, думал. Рука Маки согревала его, держала крепко, бережно, обещая одним только этим жестом, простым касанием, уберечь, оградить от всего, что сможет, и Матсукава в это верил. Он чувствовал чужую боль, чужую тоску, зеркально отражал её, после слов Натсумэ думая о том, что теперь делать, всё больше и больше. Это должно было произойти, знали они оба, но так скоро? Так внезапно, когда всё только-только стало тем, что можно было бы назвать «нормально». Обидно и грустно. ― Я бы хотел, ― наконец подал голос Иссей, окончательно взвесив все «за» и «против», ― сводить тебя в одно место. И чтобы ты был в облике человека, чтобы ты мог быть со мной рядом и не говорить, что какая-то бабуля косо смотрит на меня. Я бы хотел… ― он опустил голову, чему-то улыбнувшись. ― Познакомить тебя с теми, кого ты сам мне дал. ― Лохматый и Колючка? ― понял Маки. Матсукава быстро кивнул. ― Я не давал их тебе, друзей нельзя подарить и нельзя кого-то насильно заставить дружить с тобой. То же самое и с любовью, так на будущее тебе. Они… Сами искали кого-то ещё, а я просто вовремя сделал тебе подножку, ― проказливо показал язык ёкай, наконец раскрывая секрет своего отсутствия в тот день, когда Матсукава расстелился на асфальте и познакомился с парнями. ― Но они славные люди, я думаю, что вы станете действительно хорошими товарищами. ― Так что ты скажешь? ― напомнил ему о своём вопросе Иссей. ― Хорошо, ― на удивление просто откликнулся Маки. ― Хорошо. Встретимся у школьных ворот завтра после окончания твоих занятий. У нас будет несколько часов, но это лучше, чем я просплю все эти два дня, толком с тобой не видясь. А теперь… ― он коварно оскалился, и Матсукава с радостью и облегчением заметил, что в этот раз улыбка была настоящей. ― Давай перемоем косточки этому зловредному кошаку, чтоб ему там икалось! Ты видел, как он на меня смотрел, нет ну ты видел? Будь я посильнее, то врезал бы ему! Как тот мальчишка сказал его зовут? Нянкичи? Нян-семпай? ― Нянко-сенсей, ― прыснул Матсукава, укоризненно качая головой. Он любовался посветлевшим лицом Маки, и отказывать ему в чём-то не мог, да и не хотел. ― Да, я видел, как он на тебя смотрел. Натсумэ сказал, что он оками. Расскажешь поподробнее кто это? Глаза Маки весело заблестели, он быстро покивал и принялся за подробнейший рассказ об этом виде ёкай. Матсукава молча слушал, отпуская от себя подальше мысль о том, что завтра ночью они уже не смогут так беззаботно болтать обо всём на свете.***
Весь следующий день во время уроков Матсукава сидел как на иголках. Маки он не видел с самого утра, тот просто не показывался, и дурным делом Иссей успел подумать, что он смылся не простившись, но нет, его «проклятие» было с ним ― утром, как только он вышел из дома, проклятущая сосна, обрушила на него добрую пригоршню иголок, и те накрепко завязли в его кудрях, так что выколупывать их помог Ойкава, которого Матсукава случайно встретил после первого урока на перемене. Он пусть и смеялся, но с охотой помогал, в награду за свою самоотверженность и отвагу потребовав поход в аркадный зал. Иссей не сопротивлялся, наоборот, сказал, что и сам думал позвать их с Иваизуми. От этой новости Ойкава натурально расцвёл: пообещал, что в этот раз тоже покажет класс, а ещё что они освоят какой-нибудь другой автомат и обязательно перекусят где-нибудь. Остаток дня проходил спокойно, больше никаких курьёзов не происходило, даже купленный и протащенный контрабандой в школу «Гари Гари-кун» оказался вполне себе целым, не испорченным, но всё-таки проигрышным ― хотя бы половина дела была сделана, и то хорошо. Когда школьный звонок мелодично протрубил об окончании дня, Матсукава нашёл Иваизуми и Ойкаву, потащив их в сторону школьных ворот. У Маки само собой не было ни мобильника, ни чего-то подобного, они ведь даже толком не условились о времени, когда встретятся, так что оно постоянно оглядывался, присматривался к каждому школьнику, надеясь в нём узнать его персональное «чудовище». Спустя несколько минут и вопросительное: «Мы кого-то ждём ещё?» от Ойкавы, Иссей его нашёл, не сумев сдержать радостной улыбки. Сердце в груди встрепенулось, быстро забившись. Он сидел на каменном столбике с названием школы, беззаботно болтал ногами, что-то увлечённо грыз ― судя по белой палочке, гуляющей в его пальцах, какой-то карамельный леденец. Маки выглядел точно так же, как и обычно, только вместо юкаты обзавёлся школьной формой, не такой как у них. Это был старомодный чёрный гакуран с медными, сверкающими на солнце, пуговицами. К такому наверняка прилагалась и фуражка, но её Матсукава не видел. Он быстро подошёл ближе, приветливо махнув Маки. Тот его заметил, заулыбался, спрыгнул со столбика, сунул руки в карманы, подошёл ближе. ― Отлично выглядишь, ― не упустил возможности отвесить комплимент Иссей. ― Ты… Всё в порядке? ― Ага, отлично, ― покивал Маки. ― Представишь меня Колючке и Лохматому? Они как-то странно на нас пялятся. Матсукава обернулся. Ойкава и Иваизуми действительно смотрели на них, не то с интересом, не то с недоумением. Запоздало поняв, в чём может быть дело, Иссей испуганно уставился на ёкай. ― Они ведь тоже видят тебя? Я сейчас не разговариваю с пустотой? Маки весело рассмеялся, хлопнул его по плечу, обогнул и пошёл к застывшим поодаль школьникам. Матсукава бросился за ним следом, нагоняя к тому моменту, когда ёкай деловито протянул свою лапищу в знак приветствия. ― Эм… Это мой друг, Маки, он не местный, ― сочиняя легенду на ходу, растерянно почесал в затылке Матсукава. Он поморщился, прошёлся пальцами по волосам ещё раз, вытянув очередную сосновую иголку; Ойкава весело хихикнул. ― Он приехал всего на день, повидаться. А завтра… Иссей замолчал, опустив голову. ― Завтра я уже обратно домой, ― нашёлся Маки, широко улыбаясь ничего не понимающим школьникам. Они по очереди пожали его руку, всё ещё удивлённо пялясь на поникшего Матсукаву. ― Не обращайте внимания, он просто расстроен, что мы вместе пробыли так мало времени. Иссей часто рассказывал мне о вас, сказал, что вы классные ребята, в клуб ходите, это здорово. Я вот тоже занимался… ― А почему бросил? ― строго спросил Иваизуми. Маки пожал плечами и с хмурым лицом выудил откуда-то совсем уж неправдоподобную реплику: ― Команда распалась. Часть уехала, а оставшиеся просто померли. Лихорадка, знаете ли, штука такая, косит всех без разбора, ― Иваизуми и Ойкава опасливо попятились назад, Маки фыркнул и рассмеялся. ― Ой, да шучу я, видели бы вы свои лица. Я в глуши живу, в горах, там школьников по пальцам можно пересчитать. Один уехал и всё, считай нет команды. Но я радовался каждому дню, когда был вместе со всеми. Матсукава заинтересованно взглянул на него, не зная придумал ли это ёкай только что, или это настоящие его воспоминания. Он выступил вперёд с надеждой уставившись на приятелей. ― Мы собирались пойти поиграть, и я подумал… ― Иссей нахмурился. Почему-то он не был уверен в том, что они согласятся, но в капризный мир в очередной раз решил подарить ему немного чудес. Ойкава прищурился, задумчиво потёр подбородок и, не скрывая любопытства, протянул: ― Скажи-ка, Маки, а ты хорошо играешь в аэрохоккей? ― Не-а, я даже никогда не пробовал, а что? ― просто пожал плечами ёкай. Ойкава просиял. Этот вечер был самым лучшим в жизни Матсукавы и таким, наверное, обещал остаться на много-много лет. Иваизуми и Ойкава, несмотря на немного странное знакомство, приняли Маки, а Ойкава через полчаса, как пожал ему руку, уже вешался на его шею, отыскав в нём острого на язык единомышленника, которого так сильно не хватало. С Ива-чаном не обсудишь последние новости школы, ему это просто было не интересно, а вот Маки с охотой слушал, временами даже забывался и выпаливал что-то из того, что успел подглядеть, пока незримо присутствовал в школе. Внимания на это Ойкава или не обращал специально, не решаясь портить всё ненужными вопросами, или просто забывался восторгом настолько, что просто забывал узнать откуда ученик другой школы знает такие интригующие подробности о чужих жизнях. Топавшие за ними следом Иваизуми и Матсукава только переглядывались, пряча довольные улыбки. И одному и другому было радостно видеть такими своих друзей. В аркадном зале было совсем пусто, будто бы кто-то специально постарался, чтобы они могли занять любой автомат на сколько угодно времени. В первую очередь Ойкава потащил Маки к святая святых, быстренько выиграв у него одну игру, пока Иваизуми и Матсукава возились на улице, скармливая мелочь автомату с напитками. Уже после, провозгласив тост за знакомство, они взялись играть серьёзнее и парами, негласно объявив соревнование, по итогам которого должно было решиться, кто будет угощать остальных сладкими мандзю с пылу с жару, которые готовили в квартале от аркадного зала. Предсказуемо, но Матсукава и Маки продули по всем фронтам, хотя это того стоило ― соревнования вызвали такой накал страстей, будто бы они бились за первое место на каком-нибудь Кошиене, а вовсе не за булки на пару. Эмоции были настоящие, сильные, яркие. Они все смеялись, ругались, когда проигрывали, шутили и над старомодными шуточками Маки, которые сперва не понимали, хихикали всё чаще. После того, как парни простились с любезной хозяйкой зала, они отправились за едой. Маки что-то с жаром рассказывал Иваизуми, как оказалось позже, рассказывал какие-то секретные тактики, касающиеся сёги ― у Иваизуми дед любил эту игру и вечно обувал внучка, который в силу отсутствия толкового опыта, не знал всех тонкостей и мелочей. Маки, краем уха услышав об этом, тоном знатока выпалил пару прописных истин, так что Иваизуми хлопнул себя по лбу, заголосив что-то насчёт того, что он идиот. Ойкава тихо хихикал, нежно поглядывая на своего друга детства, когда тот даже полез в сумку, чтобы записать подсказку пока не забыл. Вечер был чудесным, он продолжался, но неумолимо приближался к концу. Солнце неторопливо стало клониться к закату. ― Давно не было так весело, ― поделился Ойкава, с удовольствием растягиваясь на траве. Они все успели умять по булочке, и теперь устроились у реки, отдыхая от суетливого школьного дня, энергичного состязания и миллиона в пустую оброненных слов. ― Я даже успел подумать о том, как бы так тебя выкрасть из твоей школы и заставить перевестись в нашу. ― Эй, не решай за человека, Дуракава, ― пихнул его в бок Иваизуми. Он задумчиво помолчал, а потом смущённо добавил: ― Хотя и я бы не отказался ещё раз поболтать с тобой. Клянусь, если я обыграю деда, с меня всё, что захочешь, любую штуку куплю, какую попросишь. ― Спасибо, парни, рад, что мы нашли с вами общий язык, ― по-кошачьи потягиваясь, улыбнулся Маки. Он сел, взглянул в ту сторону, где на траве расстелился Иссей. Он выглядел хмурым, видимо, чувствовал, что конец близок, скрупулёзно пытался выдумать лазейки, но их не было. Невидимое руками не схватить, дымку в мешок не поймать — это должно случиться, тут уж ничего не поделать. Оставалось надеяться только на то, что его сил хватит на то, чтобы побыть ещё немного с Матсукавой вдвоём. ― Наверное, мы с Иссеем пойдём домой. Мне ещё обратно возвращаться. Отлично провели вечер, я давненько так не развлекался. Иваизуми и Ойкава, будто поняв всё без слов, деловито засобирались. Подхватили свои сумки, отряхнулись от травы и любопытных муравьёв, всё покушавшихся на «сладкие» руки Ойкавы. Матсукава тоже сел, но старался не смотреть в их сторону, только слушая чужие прощания. ― Маки-чан, приезжай ещё, ладно? ― попросил Ойкава, хватая за руки. ― Будем рады тебя видеть. ― Увидимся, приятель, ― хлопнул по плечу Иваизуми. ― Будешь в наших краях, заглядывай! ― Обязательно, ― пообещал Маки. ― Эй, парни, могу я кое о чём вас попросить? Ойкава и Иваизуми переглянулись, одновременно кивнув. Ёкай широко улыбнулся, ткнув пальцем в сторону сидящего дальше остальных Матсукаву. ― Позаботьтесь о нём за меня, ладно? ― От солнца, светящего прямо в лицо, его глаза странно блестели. Маки быстро поклонился. ― Я буду рассчитывать на вас. ― Не вопрос, Маки-чан, ― мягко улыбнулся Ойкава, взмахивая рукой, ― присмотрим. До тех пор, пока ты не вернёшься, договорились? ― Договорились, ― шепнул ёкай, напоследок махая им рукой. Он крутанулся на пятках, взглянув на понуро дерущего травинки Иссея. ― Они славные люди, держись их, и всё у тебя будет хорошо. ― Ага, ― кивнул Матсукава, боясь поднимать на него взгляд. Ёкай подошёл ближе и теперь на его ногах не было старомодных пыльных ботинок, снова босые ноги. ― Маки, я… ― Идём домой, ― подал ему руку ёкай. ― Скоро солнце сядет. Провожу тебя в последний раз. Иссей рвано вздохнул, криво улыбнулся ответ, позволяя поднять на себя ноги. Он шёл молча, заставлял себя волочить тело вперёд, пока Маки легко шлёпал впереди него, беззаботно закинув руки за голову. Он морщился, чему-то улыбался, жмурясь от слишком ярких солнечных лучей. Время от времени он оборачивался к нему, чтобы указать на что-то, вставить смешной или интересный комментарий, обернуться и идти дальше. Иссей понимал ― он проверяет, считает минуты, их последние минуты. Матсукава не сводил с него глаз: смотрел на летящие полы юкаты, любовался цветочным узором, смотрел на руки, чёрные ногти, розово-персиковую макушку под лучами солнца ставшую совсем уж какого-то невообразимого цвета. Он ловил улыбки Маки, короткие, смущённые, печальные, говорящие о том, что это неизбежно, но нужно держаться, нужно не сдаваться, ведь не всё так плохо ― никто не умер, не исчез навсегда, просто они больше не увидятся. ― Я не могу, ― Матсукава остановился посреди улицы. Ёкай обернулся на него. ― Я думал, что этого хватит ― несколько счастливых воспоминаний, я думал, что станет легче. Но легче не стало. Я не могу… Не хочу переставать видеть тебя. Мне мало. Я не хочу расставаться. Не хочу, чтобы ты уходил, не хочу, чтобы переставал быть моим другом. Маки улыбнулся. Его губы дрожали. Он подошёл ближе, ласково погладил его по голове. ― Я навсегда останусь твоим другом, а ты моим. Матсукава рвано покивал, тихо шмыгнув носом. Он не готов, сколько бы ни убеждал себя в обратном. Маки тихо фыркнул, порывисто обнял, прижал к себе, покрепче стискивая его плечи. Время стремительно утекало. — Вот ведь несчастье, ― усмехнулся ёкай, гладя его по волосам. Матсукава выпутался из объятий, ладонью быстро провёл по лицу. ― И к чему разводить мокроту ради одного старого чудовища? Кончики пальцев Маки, удивительно мягкие, несмотря на ставшие привычкой вечера игры на сямисэне, нежно очертили его лицо, приподнимая за подбородок. Он смотрел, запоминал, высекал в памяти лицо дорогого сердцу человека, обещая себе, что это будет последний раз, когда они видятся. Матсукава выдавил очередную кривую улыбку. ― Не уходи, придумай что-нибудь, пожалуйста, ― шепнул Иссей, снова потерев глаза ― с ними что-то случилось, он видел неясно, лицо Маки расплывалось, светлело. Он закусил губы, лишь бы сдержать слёзы. ― Прошу, не уходи. Я готов вечно терять ключи. Можешь прятать от меня оба носка, можешь смеяться над тем, как я сплю, можешь делать что захочешь. Я готов на что угодно, только… Ёкай хрипло рассмеялся, разворошив полупрозрачной рукой воронье гнездо чёрных волос. Маки тяжело вздохнул. ― А я ведь говорил, что ты будешь заливать мою юкату слезами, но я останусь непреклонен, ― шепнул он с трудом выдавливая из себя улыбку. ― Все мои слова сбываются, всегда. Я всегда буду тебе другом. Мы когда-нибудь ещё увидимся. Он подался вперёд, бережно коснувшись тёплыми губами его растрёпанной макушки, оставляя короткий поцелуй. Пальцы Матсукавы вцепились в рукав дурацкой юкаты девчачьей расцветки, стиснув ткань ― он не собирался его отпускать, нет, ни за что на свете!.. Со спины подул ветер, обдавая неприятным холодом. Колени дрогнули, Иссей медленно опустился на землю. Его пальцы сжались в кулак, который он яростно обрушил на асфальт, взвыв от боли, прошившей конечность. Солнце неспешно закатилось за горизонт, освещая последними лучами узкий переулок, где Матсукава остался совсем один.***
― Мам, да, я уже приехал, уже нашёл свою общагу. Да, всё хорошо. Да, мы поели ― Ойкава-сан дала огромный пакет бутербродов, мы и половины не осилили, пока ехали, ― устало пыхтел Матсукава, пытаясь одновременно прижимать плечом к уху свой телефон и удерживать в руках башенку из полупустых коробок с вещами. ― Да, я сфотографирую тебе комнату, уверен, что с ней всё в полном порядке. Что? Нет, парни поселились вместе, а я к ним третьим не пойду ни за что на свете! Будет у меня свой сосед, не страшно… Ладно, давай, кажется, я нашёл свою комнату. Созвонимся позже. И я тебя, пока. Мать всё ещё пребывала в расстроенных чувствах, хоть и пыталась не показывать этого, но даже в её «люблю» слышалась какая-то надтреснутая нотка. Матсукава тяжело вздохнул и на секунду прижался к стене, бедром подперев свои коробки. Телефон он спрятал в карман, достал ключи от комнаты, которые ему выдали строгие дамы-коменданты, нашёл нужный среди них и подошёл к двери, но она, как оказалось, была не заперта. Внутри кто-то уже шумно наводил беспорядок ― судя по звукам, с такими можно было лишь чудить, а никак не затевать уборку или раскладывание вещей. Матсукава цокнул языком, качнул головой, подумав о том, что ему снова попался чересчур суетливый сожитель, и носком ботинка пихнул дверь. ― О! Соседушка, добро пожаловать!.. Иссей замер у порога, не сделав и шага. Этот голос он узнал бы из тысячи. Его руки задрожали, коробки рухнули вниз, одна из них завалилась на бок, растеряв половину вещей. ― Маки? ― неверяще шепнул он, жадно оглядывая стоящего перед ним в шортах и свободной майке худощавого парня, удивлённо пялящегося на него. ― А? Ну, да, ― он поскрёб по-дурацки персиковую макушку, нерешительно улыбнувшись. ― Но вообще-то, Ханамаки Такахиро, если полностью. А мы что, знакомы? Матсукава прикрыл веки, ладонью с силой потерев лицо и нервно рассмеявшись. Нет, ну конечно же, это был не он. Надеяться на что-то было глупо, и он почти перестал, но вот поди ж ты ― сердце отчего-то дрогнуло. «Мы когда-нибудь ещё увидимся», ― обещал ёкай. Иссей тоскливо улыбнулся, мысленно послав Маки, где бы он сейчас ни был, слова простой человеческой благодарности. ― Нет, ― ответил он, открывая глаза и бросая на соседа заинтересованный взгляд. Ханамаки пялился в ответ, мялся, не зная то ли помогать этому чудику, доставшемуся ему в соседи, то ли вызывать «911», а ну как ему заплохеет? ― Пока ещё не знакомы, но я рад знакомству, Ханамаки. Меня Матсукава зовут. ― Что ж, ну и я тогда рад, ― показал большой палец он, по-лисьи, до боли знакомо, прищуриваясь. ― Постараемся не убить друг друга за следующие три года, а, Матсукава? Иссей согласно закивал. Да уж, они точно постараются.